Впрочем, институт занимался не только чистой наукой. Были еще и коммерческие проекты. Некоторые лаборатории выполняли заказы различных кампаний, связанных с освоением дальнего космоса. Несмотря на войну, жизнь продолжалась. Бизнесмены уже успели привыкнуть к вялотекущему конфликту с пришельцами. Как говориться, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Вот так и жил ВНИИВП от подачки до подачки. Зарплата сотрудников была небольшой, и многие, не выдержав, уходили. Если так пойдет и дальше, то ВНИИВП развалиться сам собой, просто потому что будет некому работать. А ведь начиналось все очень романтично. Когда Антон пришел сюда, будучи молодым магистром, институт переживал годы своего расцвета. Но, как говориться, это было давно и неправда. Нынче институт был на гране развала.
— Ничего пробьемся! — уверял себя Антон и продолжал ковыряться в отчетах.
Работа спорилась быстро. Он углубился в нее на столько, что даже не заметил, как пришли сотрудники кафедры.
Так продолжалось до полудня. Пока он не почувствовал, что ему осточертела волокита с отчетами. Введенский отодвинул от себя клавиатуру и выключил рабочий терминал. Он от души зевнул и потянулся. Его взгляд остановился на центре стены там, где в паутине трещин, покрывавших светло-синюю краску, висел портрет Циолковского.
Почему именно Циолковский? — думал Антон. — Сколько я тут работаю, здесь все время висел этот портрет. Почему именно этот? Наверное, предыдущий завкафедрой был почитателем Циолковского, или он просто завесил дырку в стене первым попавшимся портретом? Странно, почему я раньше никогда не задумывался над этим?
Введенский встал из-за стола и подошел к портрету. Так и есть. Когда он отвел портрет в сторону, то увидел что под ним большую дырку, где сквозь остатки осыпавшейся штукатурки виднелась старинная кирпичная кладка.
Антон махнул рукой и оставил портрет в покое. Решив, что тот, наверное, будет висеть здесь вечно.
Он вышел из своего кабинета и направился в «зал совещаний». На самом деле «зал совещаний» только так назывался. В реальности здесь было нечто среднее между кухней, курительной и комнатой отдыха. Да и на зал он не тянул. Просто большая комната.
За обеденным столом сидели Наташа и Фарида. Они пили кофе и о чем-то оживленно беседовали. Напротив большого монитора сидел бездельничавший лаборант Володя Зотов. Он переключал термик с канала на канал. Введенский поздоровался со всеми и подошел ближе к терминалу, стоявшему в углу на маленьком столике возле окна. Когда-то давно его место занимал старый добрый телевизор. Теперь найти телевизор можно разве что в каких-нибудь антикварных лавках или в особо отсталых странах — ассоциированных членах Конфедерации. Впрочем, не существовало и многих других вещей его детства. Например, телефона, приемника, калькулятора и многого другого. Все это заменил универсальный терминал, подключенный к единой информационной Сети планеты. Правда, обретя новую внутреннюю сущность, вещи по-прежнему носили в себе рудименты дизайна своих допотопных предков. Что отразилось на жаргонных названиях терминала — термик, ящик, часы, записная книжка и тому подобное, начавших затем жить собственной жизнью.
— Антон Петрович, вам налить кофе? — спросила Фарида с восточной учтивостью.
— Если можно, — Введенский присел рядом с Зотовым.
— Ну что показывают, Владимир?
— Так, ерунду всякую. Как обычно сериалы про войну и прочую патриотическую ботву. Вот только по «Свободе-ру» сказали, что интербесы поймали одного хакера, совсем еще мальчишку.
Как точно он подметил. Интербесы — это, пожалуй, самое лучшее название для интербезопасности. В последние годы они только и делали, что «охотились на ведьм», вместо того, чтобы заниматься реальной контрразведкой.
— Ой, совсем забыла! — Наташа чуть было не выронила чашку. — Я слышала, что это сын Капылевича…
В комнате воцарилось гробовое молчание.
— Не может быть, — сдавленно произнес Антон и посмотрел на Наташу. — Где вы это слышали?
— У меня одноклассница замужем за интребезовцем. Сегодня утром звонила.
Фарида поставила кофе на стул рядом с Антоном.
— Черт! — произнес Введенский, соскакивая с места.
После этой новости настроение у Антона как-то сразу испортилось.
— А кофе?
— Спасибо, уже расхотелось, — подавлено ответил Антон.
Похоже, годовой отчет провалиться, думал он, выходя в коридор. А затем покинул корпус и по переходу направился в кафедру Экзогенетики. Он застал Соню за просмотром журнала «Инопланетная флора и фауна». Ее больше карие глаза излучали почти детский задор. Иногда, Антону казалось, что она почти не изменилась с тех пор, когда двадцать лет назад он впервые увидел ее в проходной института.
— Как там Машка? — спросил Антон.
— Отправила ее на учебу, — отодвигая терминал, сказала жена.
— Она сопротивлялась?
— Еще как! Говорит, что еще не выздоровела….Лентяйка!
— Ты слышала про Капылевича?
— Да, — Соня тяжело вздохнула. — Плохо дело.
— Отчет скорее всего накроется.
— Не отчаивайся, не все так плохо, — Соня улыбнулась. — Я совсем забыла сказать радостную новость. Нам выдадут гонорар за ту работу. Ну ты помнишь.
— Да конечно, — вспомнил Антон. — И что?
Недавно их кафедра провела большую исследовательскую работу для Европейской Колониальной Корпорации.
— По четыре тысячи конфедеративных долларов на человека! — радостно провозгласила жена. — Видишь, какая у тебя крутая.
— А я вот в Шувалово еду, — грустно сказал Введенский. — Все из-за этого дурацкого отчета. Нужно кое-что выяснить на месте.
В районе Шувалово на северо-западной окраине города располагались некоторые научные лаборатории ВНИИВПа, а также несколько общежитий.
— Что-то ты неважно выглядишь. Может, заболел? — спросила Соня, заботливо поправляя ему воротник рубашки.
— Да нет, со мной все в порядке. Это из-за сына Капылевича… Подчерк такой же, как с тем идиотским «делом экстрасенсов». Вспомни, тогда тоже все начиналось с одного человека, а потом пошло-поехало…
— Погоди, может еще все образуется, — подбодрила его Соня.
Но оптимизм жены нисколько не взбодрил Антона. Чувство тревоги все больше овладевало им, не давая покоя.
Глава вторая
Звезды в открытом космосе очень большие и яркие — зрелище недоступное на Земле. Для того чтобы созерцать это море разноцветных огней надо быть космонавтом…
И вот, после пяти лет учебы, ты становишься им. По началу ты очень гордишься, что тебе, в отличие от многих миллионов живущих на Земле, довелось прикоснуться к вселенской красоте. Однако наступает определенный момент, когда тебе надоедает восхищаться разноцветными россыпями звезд, и ты просто прекращаешь обращать на них внимание. И вообще романтика космоса улетучивается после десяти-пятнадцати вылетов. Особенно когда от магнитных ботинок на ногах появятся мозоли. Вот тогда ты плюнешь на звезды, и будешь просто исполнять свою работу.
Майор ВКС Катерина Ярова командовала «Афиной» — сторожевым крейсером третьего класса. Крейсер патрулировал шестнадцатый сектор обороны Земли. Шла третья неделя боевого дежурства. За это время не случилось ничего из ряда вон выходящего, если конечно не считать столкновение с микроскопическим метеоритом. В десять ноль-ноль Катерина поднялась в рубку, чтобы сменить дежурного пилота. Рубка была рассчитана на двух человек и не отличалась простором, поэтому приходилось выгибаться словно гимнастке, чтобы не столкнуться с каким-нибудь прибором. Катерина сняла надоедливые магнитные ботинки и подлетела к креслу пилота, в котором терпеливо дожидался смены капитан Никалоеску.
— Вы свободны, Серж, — сообщила она на английском (официальным языком Конфедерации был английский).
Капитан Серж Никалоеску освободился от фиксаторов и подлетел к потолку.
— Вы сегодня чертовски красивы командир! — сказал он с сальной улыбочкой.
Этот проклятый бабник начинал ее доставать. Сержу пора отчаливать в другой экипаж, в «чисто мужскую компанию». Обязательно напишу рапорт, если не угомонится, решила Катя.
— Примите холодный душ, капитан!
— Так точно, командир, — капитан уплыл прочь и скрылся в проеме люка.
Катерина и так знала, что она чертовски красива. И вообще она была женщиной в полном смысле этого слова. Но, кроме того, Катя знала, что ее отец Виктор Сергеевич Яров — генерал авиации, герой России, а она его единственная дочь, которая с детства мечтала быть космолетчиком. Чего и добилась, получив в командование крейсер.
Конечно, когда слышишь слово «крейсер» перед глазами встает нечто огромное, похожее на морской корабль, с орудиями главного калибра на носу и прочими корабельными атрибутами. Вопреки этому расхожему мнению «Афина» была лишь полсотни метров в длину, а ее корпус больше всего напоминал гроб. Никаких заметных выступов корабль не имел: все оружие выдвигалось наружу только во время боя. В общем, крейсер выглядел довольно скромно и непритязательно — явно не на те два миллиарда вложенные в его постройку. Что-то похожее произошло и со званиями. Почему-то раньше все были уверены, что на космический флот будет перенесена иерархия ВМФ. Но при этом никто не задумывался, зачем нужна такая странная метаморфоза. Ведь космические силы являлись прямым наследником авиации и поэтому унаследовали общевойсковые звания даже, несмотря на то, что корабли именовались морскими терминами.
— Дежурство приняла майор Ярова, — произнесла Катя для записи в бортовом журнале и уселась в пилотское кресло, застегнув фиксаторы.
Пройдет еще четыре дня, прежде чем их сменит другой крейсер. Катя вернется на Землю, чтобы вновь ощутить твердь под ногами, где она сможет нормально поесть, сходить в туалет, принять душ, наконец. Увольнение продлиться пять недель, а потом снова в космос. Она жила по такому циклу в течение двух последних лет и была по горло сыта рутиной боевых дежурств. Катерине хотелось настоящего боя, схватки, действий, но вместо того, чтобы наступать, они уже который год оборонялись. Командование уверяло, что задержка необходима для того, чтобы накопить силы и перейти в новое крупномасштабное наступление. Подобное тому, что началось двенадцать лет назад, когда земляне, объединенные в Конфедерацию, сумели мобилизовать все ресурсы и отбить захваченные инопланетянами колонии. Более того, ВКС продвинулись еще дальше, основав две базы на вновь открытых планетах. Однако эйфории пришел конец, едва пришельцы нанесли контрудар, заставивший землян отступить. Поэтому на данный момент Военно-Космические Силы удерживали только десять внеземных поселений. Хотя по большому счету, «наступление» было всего лишь переброской сил. Враг не охранял захваченные планеты. Лишь на двух ВКС уничтожили наблюдательные посты чужаков. Это была, пожалуй, самая большая, но далеко не единственная, загадка в поведении инопланетян. Зачем захватывать планеты, чтобы потом бросить их? Или они посчитали, что земляне до смерти напуганы и больше не сунутся в дальний космос?!
Пытаясь задремать, Катя закрыла глаза. Хотя и знала, что при всем желании это не получиться. Программа ай-ди не позволит. Так что пока не закончиться смена, поспать ей не удастся.
В принципе весь периметр вокруг Земли контролировался электроникой кораблей и автоматических спутников. Чувствительность «умного железа» несравнима с человеческой. Катерина сомневалась в том, что если автоматика не засечет вражеский корабль, то она сумеет увидеть его на мониторе. На нем кроме звезд вообще ни черта не видно, и вряд ли можно увидеть, даже если там действительно что-то есть.
В неравной борьбе за сон прошло около двух часов. Победителем как всегда был чертов айдишник.
В 11–43 ожила база.
— «Альфа-16», ответьте, — на мониторе связи появился младший координатор. Молоденький парнишка лет двадцати трех.
— Слушаю, «Альфа-0», — ответила Ярова, сразу же обратив внимание, что паренек не прочь поглазеть.
Кто-то из новеньких, раз связался через видеоканал, прикинула Катя. Наверняка на центральном пульте ему живо описали мои достоинства. Ну-ну смотри мальчик. С меня не убудет.
За годы службы она уже привыкла быть в центре внимания. Ярова широко улыбнулась, смутив новичка.
— «Альфа-16», спутник засек в вашем секторе электромагнитную аномалию. Вам следует переместиться в указанную точку и доложить обстановку, — немного замешкавшись, сказал координатор.
На соседнем мониторе возникли координаты аномалии и оптимальный курс, тут же рассчитанный компьютером.
— Задание принято, «Альфа-0».
— Будьте все время на связи, — напоследок сказал координатор.
Катерина включила внутреннюю связь.
— Команда, всем приготовиться к ускорению. Даю двадцать сек!
Следуя приказу, девять членов экипажа немедленно рассредоточились по местам. Последний опоздал лишь на одну секунду.
— Простите, командир, я был в душе! — сказал Серж по внутренней связи.
— Надеюсь вам стало легче, — бросила Катя перед тем как переключится на основной канал. — Начать ускорение. Двигаться по заложенному курсу, — Ярова отдала приказ кораблю и вжалась в кресло, приготовившись к перегрузке.
Расстояние было столь мало, что на гипердвигатель рассчитывать не приходилось, так как погрешность перемещения больше самого пути. А на реактивной тяге даже при самой большой скорости полет продлиться около двадцати семи минут. Через мгновение из дюз «Афины» полыхнуло пламя. Корабль стал разгоняться, и ускорение вдавило Ярову в кресло.
Надеюсь, там будет что-нибудь стоящее, ради чего можно подвергнуть себя этой тошнотворной процедуре. А то мой завтрак проситься наружу.
Командование периодически отсылало на такие глупые задания, цель которых была исследовать какой-нибудь подозрительный камушек. Его, видишь ли, не сумели разглядеть со спутника, поэтому летите туда и разглядите его вблизи. Теперь вот, придумали «электромагнитную аномалию».
Через пять минут полета забарахлила связь. По монитору шла рябь, мерцали неясные блики, звук пропал. Ярова вызвала бортинженера Чена Ли. Он поднялся в рубку, как только исчезло ускорение, и стал осматривать бортовой ящик.
— Не знаю, — сказал Чен, разводя руками. — Железка в порядке. Может быть, программа дает сбои.
Катерина стала волноваться. Ситуация нравилась ей все меньше и меньше.
— А это может быть из-за внешних помех. Например, из-за какой-нибудь «электромагнитной аномалии»?
— Вполне. Но внешние помехи должны быть очень сильными. У базы мощный передатчик. Мы должны принимать хотя бы часть передачи.
— А давай, попробуем связаться с соседями. До них расстояние гораздо меньше, — предложила Катя.
Они вызвали соседние крейсера. Но ни никто не ответил. Тем временем корабль неумолимо приближался к заданной точке.
— Странно все это. Как там на счет «аномалии»? Лично я не вижу, чтобы приборы показывали отклонение от нормы.
— Я тоже, — согласился Ли. — Если конечно они не врут….
Приборы не врали. Когда «Афина» достигла конечной точки полета, все параметры были по-прежнему в норме. По крайней мере, ничего осязаемого тут не наблюдалось.
— Отлично! Я так и знала! — воскликнула Катерина. — Здесь пусто, да еще и связь барахлит. Что за фигня сегодня творится!?
— Боже мой, смотри!!! — бортинженер показал пальцем на центральный монитор. От природы узкие глаза Чена округлились.
Там, среди звезд, загорелись две ярких сверхновых. Холодный белый свет заполнил космос. Два огромных белых цветка за считанные мгновения расцвели, слились воедино и так же быстро исчезли. На месте вспышек остались две темные точки. Компьютер корабля незамедлительно увеличил изображение и рассчитал расстояние до объектов.
Чужаки. Сразу два корабля: стандартные летающие «тарелки» тридцать-сорок метров в диаметре…
Вот вам и «электромагнитная аномалия». Значит, приказ отдали не зря!
Сердце бешено застучало в груди. Катерина нажала кнопку тревоги. Раз связь отсутствовала, рассчитывать приходилось только на собственные силы и в меньшей степени на то, что кроме «Афины» «летающие тарелки» чужаков заметил еще кто-нибудь.