– Шахта Уил-Дейзи, – лениво произнес дядя. Это были его первые слова за всю дорогу. – Вам не помешает запомнить несколько ориентиров, прежде чем сами начнете наносить визиты соседям. На здешних пустошах легко заблудиться.
Я представила, как в одиночестве бреду через болота, чтобы насладиться обществом неведомой миссис Полгрин, и мысленно содрогнулась.
– Полагаю, вы умеете ездить верхом? – холодно осведомился Уэсли. – Я подберу вам подходящую лошадь.
«Вряд ли она заменит мне Шайн», – горько подумала я, отвернувшись. Беседа снова увяла. Шайн была волшебным созданием. Мне подарил ее Амброзиус, друг и наставник Кеннета, чтобы защитить меня от Лайбстера, а я не смогла ее уберечь… Шайн была так хороша, что с ней даже полный неумеха возомнил бы себя отличным наездником. С другой лошадью я вряд ли управлюсь. Откуда у меня, обычной «ищейки», возьмутся навыки езды в дамском седле? Или дядя думает, что в Эшентауне я брала уроки в манеже?!
Пока я мысленно ворчала на дядю, мы успели пересечь неширокую рощу и добраться, наконец, до Хоппер-хауса. Небольшой дом окружали буйные кусты сирени, разросшиеся так густо, что над ними виднелась только крыша. Уже смеркалось, и сквозь ветви кустов просвечивали приветливо мерцающие окна. В саду за домом слышалось монотонное бормотание ручья. Наше появление вызвало легкий переполох, так как мой дядюшка, со свойственным ему пренебрежением к удобству окружающих, заявился раньше положенного времени. Впрочем, хозяйка – полноватая дама в широком синем платье и кружевном чепце – приветствовала его очень тепло и тут же засыпала вопросами о каких-то акциях и облигациях. Из слов миссис Полгрин я поняла, что она давно овдовела и привыкла в насущных делах полагаться на мнение мистера Уэсли. Меня же без церемоний отправили «поболтать с девочками». Такая простота обращения пришлась мне по душе. В характере миссис Полгрин прекрасно сочетались добродушный эгоизм и неугасимая бодрость духа.
– Приятно, когда в нашей глуши появляются новые лица, – улыбнулась Джейн, самая старшая из трех дочерей.
Она была года на три постарше меня, с нежным, но твердым лицом и большими серыми глазами. На мой взгляд, Джейн была самой красивой из сестер. В резких манерах средней сестры, Кэролайн, слишком откровенно читались упрямство и решимость всегда оставлять за собой последнее слово. С ней, наверное, будет сложно поладить. Младшая, Мэри, была совсем еще ребенок, не больше двенадцати лет. Она видела в углу с книгой, забравшись с ногами в старое кресло, и едва обратила внимание на гостей. Трудно сказать, что из нее вырастет.
– Красивое платье! – похвалила меня Кэролайн. – Где вы его заказали? В Эдгартоне?
– Я приехала из Эшентауна, – смущенно призналась я, с новым для себя ощущением некоторого превосходства. Мои прежние подруги, Селия и Селина, были гораздо образованнее и умнее меня, так что трудно было отделаться от ощущения, что иногда они смотрят на меня сверху вниз. Здесь же вышло наоборот. Обе старшие мисс Полгрин, преисполнившись интереса, забросали меня вопросами о столице. Даже малышка Мэри слегка оживилась. Бывала ли я в театре? Какие книги сейчас в моде? Правда ли, что улицы Эшентауна битком забиты роскошными экипажами, а вечером на них светло как днем из-за газовых фонарей?
Для этих девушек, запертых посреди пустоши, любой человек, приехавший издалека, казался посланцем из другого мира. Вряд ли им часто удавалось выбраться хотя бы в Триверс. Я заметила на рабочем столике у окна стопку зачитанных до ветхости модных журналов и выкроек. Наметанный глаз «ищейки» быстро определил признаки бедности и запустения: лепнина в углах потолка пожелтела от сырости, половицы и двери скрипели, тисненые обои, когда-то красивые, давно поблекли и напрашивались на замену. Зато сосновая резная полка над камином была натерта до блеска, как и дверцы буфета, от чашек на столе поднимался ароматный пар, а задернутые шторы охраняли покой и уют. Было видно, что девушки любили свой дом и старались поддерживать его в порядке, несмотря на недостаток средств.
– После Эшентауна вам здесь будет скучно, – со всей прямотой заявила Кэролайн. – Особенно зимой! Тоска такая, хоть волком вой. За прошлый месяц мы вообще ни разу никуда не ходили – лило как из ведра. Ручей за домом вышел из берегов, и я уже начала бояться, что нас попросту смоет.
– Ну, Кэрри, не будь такой мрачной, – мягко упрекнула ее Джейн. – Зато летом у нас собирается приятное общество. Сюда многие приезжают отдохнуть от городской суеты и полюбоваться морем.
– А кое-кто даже остается насовсем, – перебила Мэри, метнув хитрый взглядна Кэролайн. – Вот Чарли Медоуз, например. Тоже приехал на лето, но был так очарован красотой здешних пустошей… или не только пустошей, что купил здесь врачебную практику и остался.
На щеках Кэролайн заалел легкий румянец.
– Такому специалисту, как мистер Медоуз, не место в нашей глуши, – решительно заявила она. – Я уверена, что для него найдется хорошее место в Триверсе… или даже в Кэреске!
– Конечно, уж ты постараешься, – пробормотала Мэри.
– Да, представь себе, я не собираюсь похоронить себя на болотах!
Назревающую ссору прекратила Джейн, со свойственной ей деликатностью:
– Мистер Медоуз – это здешний врач, – пояснила она мне. – Кроме того, он увлекается ботаникой и составляет каталог местных растений.
– То есть бродит по болотам и бросает деревянные обручи, а потом ложится на живот и часами рассматривает землю! – хихикнула Мэри, весело блеснув глазами. – Но я не сомневаюсь, что Кэрри после свадьбы отучит его от этих странных привычек!
Кэролайн вздернула голову, резкие слова готовы были сорваться с ее губ, однако Джейн снова ее опередила:
– Ты просто боишься, что с отъездом мистера Медоуза мы лишимся хорошего доктора, – поддразнила она сестру. – Ведь кроме него, никто не мог вылечить твой застарелый кашель! Мистер Коуд только и умел, что бормотать всякую чушь на латыни и пускать тебе кровь.
– И сколько я ни жаловалась, что мне от этого становится хуже, никто мне не верил, – усмехнулась Мэри.
– Тише вы обе, Медоуз идет сюда! – шикнула Кэролайн, опуская штору. Снаружи уже сгустилась темнота, так что непонятно было, как Кэрри смогла угадать появление молодого доктора. Разве что сердцем.
В первый раз отвлекшись от разговора, я с изумлением заметила, что мой дядя куда-то исчез. Миссис Полгрин сидела одна, помешивая угли в камине. Я огляделась, не веря своим глазам. Ну и манеры у лорда Уэсли! Бросил меня одну с чужими людьми и уехал!
– Лорд Робин никогда не остается к обеду, – улыбнулась хозяйка, поймав мой растерянный взгляд.
– Это все потому, что у нас часто обедает ужасный мистер Гимлетт, который каждый раз донимает бедного лорда Уэсли просьбами вновь открыть старые шахты, – шепнула неугомонная Мэри. Джейн бросила на нее укоризненный взгляд, но миссис Полгрин неожиданно встала на сторону младшей дочери:
– Я совершенно согласна с лордом Робином. Если бы Господь хотел, чтобы мы пользовались этой медью, он разместил бы ее на поверхности. Ни к чему тревожить обитателей холмов – это может плохо кончиться, точно вам говорю!
Начавшийся интересный разговор был, к сожалению, прерван появлением доктора Медоуза.
– Что, приходил мистер Гимлетт? – сразу спросил он, как только поздоровался с дамами.
– Нет, но зато у нас был лорд Робин, и он познакомил нас со своей племянницей.
Я слегка поклонилась. Чарльз Медоуз был высоким молодым человеком, хорошо сложенным и, пожалуй, даже симпатичным, несмотря на узкий лоб и впалые щеки. Рыжеватые волосы в беспорядке спадали ему на плечи, карие глаза, из-за очков казавшиеся слишком большими, весело поблескивали. Он был одет в простой длинный сюртук, один рукав которого был слегка запачкан глиной. Вероятно, доктор явился с визитом сразу после очередной вылазки на болота. Подтверждая мою догадку, он протянул зардевшейся Кэролайн маленький букетик сушеных былинок.
– Взгляните только на этот цветок! Это редчайший вид Geum rivale из семейства Rosaceae, подобного которому не найдешь во всей Грейвилии…
И он пустился в длинные объяснения, не совсем уместные в дамской гостиной. Однако лицо доктора сияло таким энтузиазмом, что никто не решился оборвать его, чтобы не обидеть. Кэролайн застенчиво улыбалась, миссис Полгрин издали наблюдала за ними с благосклонным выражением, а Мэри украдкой шепнула мне на ухо: «У нее уже целый альбом таких гербариев!»
После того как он заметно расширил наши представления о местной флоре, мистер Медоуз наконец обернулся ко мне:
– Значит, вам не пришлось быть свидетелем очередной эпической битвы между Гимлеттом и вашим дядей? – засмеялся он, показав крепкие белые зубы.
– Мистер Гимлетт живет на самой границе Босвенской пустоши, – объяснила Джейн. – Он патриот нашего края. Мечтает, чтобы шахты Уайтбора вновь заработали, и у шахтеров снова появился хороший доход.
– На самом деле он просто метит в парламент, вот и старается заработать побольше очков, – негромко заметила Мэри. У нее был удивительно трезвый взгляд на вещи (для ее возраста) и отличные уши, не хуже, чем у Селии Виверхем.
Однако вспомнив дух запустения, витавший над крышами шахтерской деревни, я подумала, что мистер Гимлетт в чем-то может быть прав.
– С нынешними ценами на медь никакого заработка они не получат, – уверенно возразил Медоуз. – Я позавчера был в Триверсе и видел, что медь продают уже по восемьдесят фунтов за тонну. А запустить старую шахту встанет еще дороже, чем открыть новую! Нужно откачать воду, нужны насосы, дренаж, – он покачал головой. – Это просто финансовое самоубийство.
– Да, но шахту Уил-Дейзи ведь закрыли не поэтому, – напомнила миссис Полгрин. – Разве вы не помните, откуда взялось это название? Та девушка из шахтерского поселка…
– Бедняжка, – вздохнула Джейн. – Девять лет прошло с тех пор, как она утонула. В тот год тоже шли сильные дожди, затопившие шахту. Кажется, это был несчастный случай.
– Зачем ее вообще понесло к шахте на ночь глядя? – нахмурилась Кэролайн. – Я слышала, что она всегда была немного странной. Из тех мечтательных дурех, которые любят танцевать с феями в лунные ночи. Ну и дотанцевалась. Между прочим, под холмом, где расположена шахта, есть старый спиральный лабиринт, а это все равно что ворота в царство сидов. Широко раскрытые ворота.
– Может, Дейзи испугалась. Убегала от кого-то, – предположила Мэри. – В том году на пустоши часто слышали странные звуки…
– Людям вечно что-то мерещится! – фыркнула миссис Полгрин. – Не далее как на прошлой неделе Ханна, наша кухарка, возвращаясь от Тремонтенов, перепугалась до смерти, услышав чей-то заунывный вой. Я пыталась втолковать ей, что это была всего лишь бродячая собака, но некоторые люди боятся даже собственной тени!
Кэролайн вздрогнула и с шутливым беспокойством положила ладонь на руку доктора:
– Я попросила бы вас, мистер Медоуз, в ваших прогулках по болотам не забираться слишком далеко. Иначе плакал по вас Босвенский зверь!
– Какие звуки? Какой зверь? – спросила я, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Складывалось впечатление, что я попала в середину какой-то истории, у которой мне были неизвестны ни начало, ни конец.
– Это грустная история с Дейзи, сама не знаю, зачем я ее вспомнила, – покачала головой миссис Полгрин. – Было подозрение, что несчастную девушку убили. Даже приезжали дознаватели из Триверса. Однако ее тело странным образом исчезло. Пугающие слухи вокруг шахты не стихали, и тогда лорд Уэсли распорядился ее закрыть. Тем дело и кончилось.
– А может, и не кончилось, – зябко повела плечами Кэролайн. – Не зря говорят, что каждую девятую зиму на землях Уайтбора кто-то исчезает. И каждый раз перед этим воет Босвенский зверь. То ли гончая, то ли страж королевы Мейвел. Говорят, что пропавших людей сиды забирают в холмы – как плату за пользование замком, который когда-то был их собственным владением.
– Перестань, Кэрри, иначе мисс Уэсли сочтет нас слишком суеверными, – упрекнула ее миссис Полгрин. Затем она с улыбкой обернулась ко мне: – Здешние места поневоле вызывают к жизни старые легенды, не так ли? Однако могу вас заверить, что Уайтбор, несмотря на его впечатляющую мощь, все же является творением рук человеческих.
«Но пропажа людей – это правда? Кто-нибудь еще пропадал, кроме Дейзи?» – хотела я спросить. Вдруг меня осенила пугающая мысль, от которой захватило дыхание. Восемнадцать лет назад умер подполковник Уэсли. Мой отец. Двоюродный брат нынешнего лорда Уэсли. Он погиб не здесь, но его тело тоже не было найдено. А со смерти Дейзи минуло как раз девять лет…
В комнате повисла такая тишина, что стало слышно бормотание ручья за домом. А еще – хлопанье входной двери и чьи-то шаги в передней.
– Кто-то пришел! – встрепенулась Мэри.
Вместе со всеми я обернулась ко входу в гостиную… и застыла в замешательстве. Там, снимая теплую накидку, стояла миссис Трелони! Та самая миссис Трелони, с которой мы ехали в дилижансе, и которую мы с Недом спасли от ограбления! Мне стало нехорошо. Почему я не уехала вместе с дядей?! А вдова уже раскланивалась с радушной хозяйкой:
– Позвольте вас познакомить с племянницей нашего дорогого лорда Робина, – пропела миссис Полгрин, ласково подзывая меня к себе.
Я приблизилась к ним на деревянных ногах, со страхом ожидая, что миссис Трелони сейчас воскликнет: «Ба! Да мы уже знакомы! Это же маленькая «ищейка», которая ловко болтает на кокни и обрабатывает мелких воришек!» После чего образ рафинированной барышни, которую я изображала здесь перед новыми подругами, вмиг слетит с меня, как листья с осеннего дерева. Я невольно втянула голову в плечи. Но вдова, прищурившись, только сказала:
– Сдается мне, вы приехали сюда в очень интересное время, мисс Анна Уэсли.
И на мгновение в ее глазах снова мелькнул этот необычный серебряный блеск.
***
Лорд Уэсли не забыл прислать за мной грума, однако миссис Трелони сама вызвалась меня отвезти. Я обрадовалась, так как физиономия дядюшкиного слуги, на девяносто процентов состоявшая из усов и бороды, подозрительно напоминала волосатую морду хобгоблина, и мне вовсе не улыбалось ехать с ним в темноте через пустоши.
Снаружи все так же завывал ветер. Старенькую коляску раскачивало и подбрасывало на ухабах, но лошадь бежала резво, вероятно, стремясь поскорее попасть в родную конюшню. В воздухе носились клочья тумана. Ветер то взметал их к небу, то безжалостно прибивал к земле. Взгляд то и дело проваливался в темноту, и легко можно было представить, что находишься посреди океана. Шорох моря заменял сухой шелест вереска, а замершие вдалеке холмы походили на окаменевшие штормовые волны.
– Здешние люди называют это слоа. Мертвое воинство, – произнесла молчавшая до сих пор миссис Трелони.
– Что?
Она махнула рукой в сторону туманных вихрей, проносившихся мимо:
– Люди верят, что солдаты, чьи тела не были похоронены в освященной земле, обречены вечно скитаться. Завтра все окрестные болота запестрят красным лишайником – это кровь слоа пятнает скалы и камни. Они мечутся, не находя покоя, совершают новые злодейства, сбивают с дороги путников…
Очень утешительные сведения, и главное – как вовремя! На всякий случай я выглянула из коляски. Темно, не видно ни зги. Наш кучер, вероятно, находил дорогу каким-то шестым чувством.
– Не бойся, – в голосе странной вдовы слышалась легкая насмешка. – Мы не заблудимся. Колеса повозки обиты гвоздями из заговоренного железа, а у лошади железные подковы. Вряд ли слоа собьют нас с пути.
Как и в случае с миссис Дэвис, я не могла понять, шутит она или говорит серьезно. Мы снова миновали ту шахтерскую деревню. «Кавертхол», – пояснила миссис Трелони. Ночью вид ее изменился. Туман, протянувший между холмов свои жадные лапы, приглушил огоньки в окнах домов, что придало пейзажу слегка потусторонний оттенок. Казалось, что деревня не вполне принадлежит этому миру.
Я вспомнила, как меня поразила первая встреча с Лайбстером: он был одним из фоморов – существом, постоянно балансирующим на грани между нашим миром и Той Стороной. В Думаноне складывалось впечатление, что фоморами были абсолютно все.