Свои говорили, что она любила родных по-своему, каждого по-разному и по заслуге. Чужие, – что она вовсе не любила никого.
Но все соглашались в том, что Аманда – волевая кудесница и с характером.
Многим не нравилась эта индивидуальность, которую часто сравнивали с черствостью характера, многие считали Аманду грубой, но только действительно близкие ей люди, а именно Джес и Кэти смогли однажды углядеть в этом человеке частицу самих себя, понять ее и полюбить.
– Да. Не знал… – протянула как бы с обидой в голосе Кэти, и Чак заметил, что его выражение сочувствия воспринято равнодушно. Пытаясь исправить неловкую ситуацию, он обнял Кэти за плечи и прижал к себе.
– Я должен тебе кое-что показать, – прошептал он ей.
Они пошли на задний двор. Там стояли качели. Сидение, подвешенное между двух покрашенных белой краской столбов, крепилось на цепях. Качели слегка поскрипывали, но Кэти сейчас этого не замечала. Присев на деревянное сиденье, она поерзала – оно было мало – и медленно поднялась и опустилась в воздухе.
Когда-то качели были в самый раз. Тогда ей было лет пять-семь.
– Твоя бабушка была в Большом Бо не только ночью, но и днем. Я вчера проходил мимо ее дома, – начал Чак. – Я видел ее в окне: она сидела и вязала. В тот момент на нее смотрел не только я. Там был мужчина. Лица я его почти не разглядел: он стоял ко мне спиной, но его холщовый плащ телесного цвета привлек мое внимание.
Ты помнишь, какая вчера была жара? Одеваться в такую погоду так тепло… Ну в общем, трудно было это не заметить. Я бы так и прошел мимо. Мужик, конечно, казался странноватым, но мало ли на что он смотрел. Дом Аманды многих привлекает своим… видом.
Чак явно хотел сказать «чудовищным», но лишние эпитеты сейчас были ни к чему.
– Чак, и что? Ну стоял мужчина. Ну псих какой-то, – взбеленилась Кэти. – Что дальше?
– Увидев меня, мужчина ушел в противоположном от меня направлении. На месте, где он стоял, я подобрал вот это.
Чак достал из кармана платок и развернул его.
Посередине лежал рыжего цвета камень. Овальной, гладкой формы, он поблескивал в руке. Кэти взяла его в ладони. В тот же момент камень залился многогранными переливами цвета. Красные, коричневые и оранжевые полоски заиграли в ее глазах. На мгновение Кэти показалось, что камень наполнен жидкостью и разводит воду по краям, отчего становится четче видно середину: глубокую и темную. Девочке как никогда захотелось увидеть, что там, в этом камне. Казалось, он показывает ей это. Но вдруг сознание покинуло её, и Кэти, поджав ноги, упала в обморок.
3
Очнувшись, она увидела обеспокоенное лицо Чака. Вокруг нее все еще плыло. Размазанные деревья и стены дома кружились над ней, как воронка.
– Ты упала в обморок. Я испугался. Ты что-то там увидела? – запинаясь, спросил Чак, поддерживая голову Кэти.
– Нет. Я ничего не видела. А должна была? – голос дрожал, не скрывая изумления.
– Не знаю. Я видел коридор. Просто темный коридор. Хорошо, что хоть я в обморок не упал.
– Коридор? – Кэти смотрела на Чака и на рыжий камень, что лежал на земле возле ее ладони. Она захотела взять его, но Чак опередил ее, закрыв камень платком.
– Если ты еще раз упадешь в обморок, то начнется предрасположенность к раку мозга.
– Но что это было? Незнакомое нам волшебство?
– Не думаю. Может, один из методов иллюминации, – скептически ответил Чак.
– Иллюминации?
– Ну, может, вставили в этот камень мини-лазеры. Они создали такой эффект, – предположил Чак. – Такое освещение придало объем и глубину. Вообще, надо задать этот вопрос физику.
– Чак! – выпалила Кэти. – Ты опять начитался литературы про абсурдные научные штучки?! Это же вымысел. Миф. Человек без колдовства не способен на изобретение. Этот камень несет в себе сильные чары, раз довел меня до обморока. Вопрос в другом: для чего он?
– Ты разве не слышала про гипнозы? – предположил Чак, сведя разговор про несуществующую для Кэти науку на нет.
– Гипнозы! Ну конечно! – радостно воскликнула она. – Это камень подмагов. Точнее, для подмагов. Или против них… Ну неважно. – Ее лицо засияло так, словно она пришла к открытию всех времен.
– Что за подмаги?
– Подмаги – это э-э… ну в общем, мне рассказывала о них Аманда, то есть, бабушка. – Это такие же волшебники и кудесники, как и мы, но обязанные, понимаешь?
– Нисколько.
– Как же тебе объяснить… Если честно, когда бабушка рассказала мне о них, я даже не поверила, что такое возможно.
Кэти, будто сосредотачиваясь на каком-то важном рассказе, поерзала на скамейке, к которой отвел ее Чак.
– Мы с тобой, как и все окружающие нас люди – кудесники и волшебники.
– Да, Кэти, это в действительности важное открытие! – съерничал Чак.
– Чак! Ну ты хочешь слушать или нет?
Удостоверившись, что больше колких фраз не ожидается, Кэти постаралась как можно доступнее рассказать о подмагах.
Подмаги оказались людьми без неординарных способностей, которые, поддавшись на соблазн получить неведанные им доселе уроки волшебства, покинули свои миры – страны, в которых никогда не существовало чародейства – и по зову одного из могущественных магов ушли к нему.
Тот намеревался создать клан, который станет непобедимым среди всех волшебных сообществ. Он с нуля формировал мышление пришедших к нему людей, не обладающих никакими магическими навыками.
Он внушал послушание к нему самому, без которого, по его утверждению, настоящего могущества никто не сыскал бы.
– Прямо-таки секта какая-то… – прервал ее рассказ Чак.
– Похоже на то. Ведь так называемый господин подмагов использовал в своих целях темное волшебство – безусловно, самое эффективное, но и самое опасное. Что немаловажно, подмаги в действительности получали свои навыки в искусстве колдовства. Их дети – наши с тобой ровесники, – ну почти, конечно, наши с тобой, – добавила легким тоном Кэти, намекая на все же имеющуюся разницу в возрасте, – сейчас такие заклинания знают, что нам и не снились.
Но я не пожелала бы такой жизни… У них такие законы… Просто ужас. Средневековые методы: за лишнее сказанное слово тебя могут в тюрьму засадить, а уж ослушание господина – так вообще смерть сулит. Они живут по строгому распорядку дня…
– Погоди… Ты хочешь сказать, что этот клан и поныне существует? Но где?
– Надеюсь, что подальше от Кассаны2. Вот там такие штучки, как эта, – Кэти указала пальцем на сверток с рыжим камнем, – наверно и используются, чтобы людей в зомби превращать, – она вся скривилась, пытаясь изобразить восставшего из мертвых.
– Парадоксально то, что подмагов это устраивает. Они на этом воспитаны. Мне рассказывала об этом бабушка.
– Не понимаю, зачем им это надо? – Чак сделал акцент на последнем слове.
– Ну, представь себе, ты не умеешь колдовать, и каждое утро, с того момента, как начал ходить, живешь рутинно: чистишь зубы, умываешься, завтракаешь, одеваешься, идешь в школу или на работу, приходишь обратно, переодеваешься, обедаешь и занимаешься уборкой, – на одном дыхании проговорила Кэти, – потом делаешь домашнее задание или ковыряешься в мотоцикле… но все без использования магии, представляешь? Все делаешь сам!
– Ну, вообще-то… – встрял Чак.
Кэти покосилась на Чака и прекратила перечисление.
– Только не говори, что у тебя распорядок дня без использования магии? – удивилась она.
– Бывало и так, – неуверенно заявил Чак. – Давно, правда. Родители не поощряли использование магии в быту.
– Неудачный пример, – буркнула Кэти. – Мне до сих пор не позволяют ее использовать направо и налево, мол, это расслабляет и атрофирует мышцы, если заклинания работают на тебя.
Но, отвечая на вопрос, зачем подмагам служить какому-то там господину, я хотела подчеркнуть, что без него они бы не познали искусство волшебства вовсе. Не только в детстве. Никакие сверхъестественные силы тебе не помогают всю жизнь… Так же практически невозможно жить!
– Если ты не робот! – радостно заявил Чак.
Услышав снова про научный термин, девочка закатила глаза и молча проследовала в дом, захватив при этом камень, завернутый аккуратно в платок.
Чак не стал издеваться над подругой, лишь на бегу чмокнул ту в щечку, давая тем самым понять, что он чтит ее мнение.
На самом же деле им обоим были невдомек те сложности бытия, которые они считали таковыми. А именно то, как можно жить без магии. Да и жизнь без свободы они считали гнусным существованием.
В отличие от подмагов, знания в Кассане получали в нескольких официальных школах Магического искусства, а не в специализированных учреждениях некоего господина. И будь рассказанная бабушкой Кэти легенда о подмагах не вымыслом летописцев, а реально существующей историей, то вряд ли бы обе стороны сосуществовали вместе. С юных лет кудесники и кудесницы Кассаны постигали для себя право выбора во всем: в образовании, в карьере и в увлечениях. Запреты, конечно же, были – в разумных пределах, но и те, казалось, никогда не помешали бы мирной жизни свободолюбцев. Потому что все вокруг было спокойно.
До того дня, как с Амандой Стоун случилось несчастье. Сегодня что-то изменилось. Необъяснимым образом жизнь на Лазурной улице стала другой. Кэти не знала наверняка – хуже или лучше. Было ясно одно – стало по-другому.
***
День похорон выдался таким же мрачным, как и само мероприятие. Все утро шел мелкий дождь, а к двенадцати по полудню ливануло от души. Складывалось впечатление, будто земля так иссохла от изнуряющей жары, что влага, накопившаяся в облаках, решила ведром опрокинуться на прохожих и посмеяться над своим проступком. Даже священник, читающий проповедь, казалось, просто открывал рот, – его слова заглушал шум дождя.
Народу было немного. Сверху их можно было счесть по черным зонтикам: человек десять, – самые близкие Аманде люди.
Кэти позвала Чака на похороны. Она не переносила такие мероприятия. Больше всего, правда, ее удручали предстоящие поминки. Этого она не понимала. «Как можно собираться на фуршет, пить алкоголь из праздничных бокалов; обсуждать покойного при людях, с которыми тот жил? Кощунство», – говорила она.
Чак стал ее опорой в этот день, с ним было легче.
– Смотри, – сказал он, устремив указательный палец в сторону дуба и одернув Кэти. – Это тот мужик в плаще. Смотри!
Кудесники с зонтиками машинально оглянулись на Чака, всем своим видом давая понять, что сейчас не лучший момент для воплей. Одна женщина прикрикнула, чтобы тот удалился с похорон. Кэти оглянулась в сторону дуба, но там никого не было.
– Тебе показалось! – шепнула она на ухо Чаку.
– Я что, по-твоему, идиот? Это был наверняка он!
– Посмотри внимательнее: здесь все в плащах. Тебе померещилось из-за ливня. Не пугай меня так!
Чак взглянул в сторону дуба, но там действительно никого не оказалось. А может, и минуту назад не было? Но он знал, что ничего не придумал. Ему не терпелось подойти поближе и все осмотреть. Оставив Кэти, он пошел к тому дереву, улавливая краем глаза подозрительные взгляды участников церемонии.
Щурясь из-под зонта, он так ничего и не увидел, кроме мокрой кучи листвы под тем самым дубом.
Развернувшись, он хотел было идти обратно, но наткнулся на сложенный в прямоугольник лист бумаги, еще не успевший промокнуть.
Оглядевшись, он развернул лист. Тот оказался порванным и скорее напоминал пергамент, потрепанный временем.
Посередине был график в виде полос, которые в свою очередь создавали несколько квадратов, иногда не завершенных.
Чак предположил, что рисунок напоминает ему лабиринт. Но для лабиринта схема оказалась бы проста, – слишком много выходов. Привлекало внимание и то, что на отчерченных полосах местами двигались зеленые шарики. Они, будто прилипшие к полоскам, пытались от них отлепиться, издавая еле слышный писк. Они не соединяли черточки, а как будто были нарисованы поверх. И больше ничего: ни цифры, ни буквы.
Свернув лист трижды, Чак положил его в карман и поспешил вернуться к Кэти.
– Пускай земля для нее будет пухом. Аминь, – закончил последнее напутствие священник, единственные, которые смогли расслышать все.
– Аминь, – повторили хором присутствующие.
Каждый кинул в могилу горсть земли, кто-то положил розу, кто-то – заранее написанное послание.
Джес была бледна, как привидение. За все время похорон она не проронила ни слова, ни слезинки. Что очень пугало Кэти. Боль, она считала, нельзя подавлять. И слезы порой являются единственным методом, способным лечить. Кэти даже пришлось провожать ее под руку до машины и как ребенка пристегивать.
– Зачем ты уходил? – с укоризной в голосе спросила Чака Кэти. – Мне так стало стыдно.
– Еще недавно у тебя горели глаза от восторга. Тебя впечатлил этот камень, можешь этого не скрывать, – подчеркнул Чак, садясь в машину за руль. – Я снова видел того человека, он был здесь – на кладбище! Он наверняка следил за нами, чтобы вернуть то, что потерял.
– По-моему, ты сейчас играешь в детектива, – причмокнула Кэти, и юноша почувствовал себя униженным.
Их разница в два года внешне не была заметна. Чак хоть и вымахал выше Кэти на пять сантиметров, щетиной природа его не наградила, а рыжевато-русые волосы, ежиком торчащие на голове, лишь прибавляли задорности, что присуще более юным подросткам. Светловолосая же Кэтрин в свои шестнадцать нарочито стремилась к взрослой жизни, пытаясь во всем превзойти своих сверстников.
Профессионально орудуя кончиками пальцев, она, угрюмо нахмурившись, произносила магические заклинания, пытаясь соответствовать лучшим молодым кудесницам.
Тем и понравилась Чаку на дружеской вечеринке, посвященной Рождеству. Тогда в Дортсе стояла настоящая зима. Редкому прохожему везло не поскользнуться на заветренном скользком тротуаре. Кэти не повезло. Не успев произнести заклинание левитации, которое помогло бы ей подняться в воздух, она не только потянула лодыжку, но и скатилась прямиком на Чака. Такое знакомство произвело на парня неизгладимое впечатление, и вот уже полгода они были не разлей вода. Что, конечно же, не мешало им спорить друг с другом. Вот и сейчас, посчитав неуместным разговор, не касающийся Аманды, Кэти скептически смотрела на Чака.
Конечно же, она не злилась на него. Ее и саму интересовали некоторые подробности произошедшего за последние два дня. Расскажи он ей о таинственном незнакомце при других обстоятельствах, она бы сама, затаив дыхание, побежала по его следам. Ей и самой не терпелось узнать, что за гипнотические камушки он прячет в своих карманах. И по правде говоря, если Чак не ошибся, и на кладбище присутствовал тот самый мужчина, то пора начать паниковать.
– Похоже, наш незнакомец тоже любит поиграть, – не обращая внимания на обиду, заверил Кэти Чак.
– Ты о чем?
– Правый карман. Достань оттуда, – не отрывая взгляд от дороги, указал Чак.
Кэти послушно вытащила кусок бумаги, найденный на кладбище, и развернула его.
– И что это? – непонимающе пробормотала она.
– Я нашел это рядом с тем дубом. Похоже на лабиринт.
– Чепуха какая-то! Просто ни о чем, – горячо сказала Кэти. – Какие-то черточки, кружочки…
– Вот именно! – отрезал Чак. – А теперь обрати внимание на бумагу. Тебе не кажется, что она не новая? Я бы сказал, что ей лет сто! Бумага вся пожелтевшая…
– Да, но… Чак, к чему ты ведешь?
– Я веду к тому, что эти два предмета, что я нашел в тех местах, где стоял тот мужчина, это подсказки! – пролепетал Чак.
– Подсказки?
Кэти казалось, что она сидит на уроке «очевидной геометрии», а учитель с энтузиазмом объясняет про очевидные свойства и признаки равнобедренного треугольника, при этом заявляя: ведь это элементарно!
Элементарным по его словам было то, что две стороны треугольника равны, потому что одна отражает другую. Это и являлось очевидным свойством.