С последним доводом скептика Володаров согласен не был. Он знал, откуда взялась идея отступить. Из страха. И поддаваться ему не хотел. Из лесу выйти проблем не будет, если возвращаться назад той же дорогой, а вот если сейчас след остынет, то поиски могут значительно затрудниться.
Решив все же продолжить путь, но не исключая возможности нападения (только чьего?), Володаров на всякий случай расстегнул кобуру.
Поиски продлились не долго. Около сотни метров далее того места, где след стал ровным, он оборвался. Как отрезали. И там, где он закончился лежали разорванные в клочья дешевый черный пиджак, не менее дешевые черные брюки и остатки белой рубашки. Одежда была выпачкана в земле и источала неприятный гнилостный запах, из чего Володаров сделал вывод, что именно в ней был похоронен Альбертыч.
«Любопытно… – он подобрал небольшую веточку и брезгливо потыкал ею в рванье. – Если теория с шуткой местных верна, то стараний в эту шутку вложили будь здоров. Это ж надо было так над правдоподобностью заморочиться…»
Вдруг история с похоронной обувью повторилась практически в точности. За одним маленьким исключением. Володаров опять краем глаза заметил нечто примечательное, что-то, что приковало его внимание к себе, но только на этот раз вместо белой кляксы, лежащей в траве у надгробия могилки некоего Сергея Гаршина, было темное сплетение теней и света, по форме подозрительно напоминавшее человеческую фигуру. Кто-то определенно стоял там, справа, за деревьями.
Володаров насторожился, но виду не подал. Он, отложив в сторону палочку, медленно встал, не отрывая взгляда от остатков одежды нарочито зевнул, заставляя тем самым таинственного наблюдателя подумать, что объект слежки предельно расслаблен и ни о чем не подозревает, а затем развернулся в сторону силуэта так резко, как только мог.
Старик в тумане… Это было похоже на наваждение. На короткий, едва заметный миг Володаров отчетливо увидел того самого старика с длинными седыми волосами и бородой, вплетавшейся в них, сливаясь в одно целое. Его крючковатый нос был все так же похож на сухой сучок, а маленькие карие глазки, казалось, смотрели сквозь этот мир куда-то во вне. Он стоял там, возле дерева, сгорбившись, согнувшись почти пополам, и следил за Геной. Ну или по крайней мере ему так показалось, ведь спустя долю секунды наваждение пропало, растворилось как тот туман, оставив после себя неприятный привкус во рту и учащенное сердцебиение.
Володаров еще несколько секунд стоял как вкопанный, открыв от удивления рот, а когда немного пришел в себя – тут же кинулся к тому месту, где увидел мираж. Будучи человеком разумным, осмотрительным (ему хотелось про себя так думать), он даже в такой ситуации верил своим глазам больше, чем стоило бы. И раз его глаза увидели старика, значит он определенно был. Но все факты говорили об обратном. Добежав до нужного дерева, Володаров завертелся на месте, словно юла, выискивая старика. Естественно, никаких следов его и в помине не было. Но было кое-что другое – его потерянный ботинок. Непонятно откуда взявшись, он с гулким стуком упал Гене прямо на макушку.
Не ожидав подобного, Володаров схватился за голову, хоть больно совсем не было, и, перепуганный, отскочил в сторону. Замешательство продлилось недолго. Поняв, что случилось он поднял с земли ботинок и удивленно повертел его в руках, а затем не менее удивленно задрал голову. Естественно наверху не было ничего кроме веток и стволов деревьев.
– Ну это уже ни в какие ворота, – промямлил он вслух и развернулся уходить.
Неудачно начавшийся день испортил Гене настроение похмельной тошнотой, затем подкинул сверху вандализм и приправил щепоткой галлюцинаций, а теперь еще этот ботинок… Некоторые могли бы решить, что это вполне себе приключение, но Володаров считал совершенно иначе. В полдень пятницы он предпочел бы находиться в своем кабинете, в тишине и покое разбирая бумаги, но никак не в чаще леса, выслеживая якобы ожившего мертвеца (про пинок в голову собственным каблуком и заикаться не стоит). Одним словом, в эту минуту нервы у Володарова были на пределе.
***
Решение не продолжать слежку было спонтанным, эмоциональным. На пользу дело пойти оно точно не могло, и Володаров знал это, но ничего не мог с собой поделать. Он больше не мог находиться в Каменском лесу. По крайней мере в одиночестве. Видение старика из тумана заставило его усомниться в собственном разуме. Ненадолго, всего на секунду. Но этого было достаточно.
Одно во всем происходящем было хорошо, Гене не обязательно было идти по следу до самого конца. Понял он это уже после того, как снова вернулся к кладбищу. Нервно запустив руку в карман в привычной манере пытаясь нащупать пачку папирос, он наткнулся на белый тапочек, что прихватил с собой ранее. И это натолкнуло его на странную мысль. Попроси бы кто сейчас Гену ответить быстро и не задумываясь, что же это была за мысль такая, и он тут же ответил бы – Золушка!
Идея была гениальна в своей простоте. Володаров хотел было поругать себя за то, что не додумался до этого раньше, перед тем, как переться в лес, но вспомнил хорошую поговорку про то, что хорошая мысля приходит опосля, и не стал.
Альбертыч оказался удивительно удобным человеком. По крайней мере для Володарова. Во-первых, он оставил ему в «наследство» хорошо сохранившееся хозяйство. И во-вторых, обладал размером ноги, который встречается весьма редко. При жизни, возможно, он пользовался популярностью у противоположенного пола, ведь бытует мнение, что чем больше ступня, тем длиннее…
Володаров улыбнулся, представив девяностодвухлетнего щуплого старичка в окружении сельских красавиц.
Но сейчас не об этом. Большой размер ноги – это отличная зацепка, будто удачно оставленный убийцей отпечаток пальца. Почему? Все просто. Только нужно размышлять логически. Вероятность того, что Альбертыч каким-то непостижимым образом восстал из мертвых, выбрался из могилы и босиком потопал в лес, стремится к нулю, хотя скорее и есть ноль. Из этого следует, что, либо похититель очень сильно постарался, чтобы ноги мертвеца оставили следы, а их собственные – нет (такую картину Гена представить просто не мог), либо в селе есть еще один человек с таким же размером ступни.
***
Вернувшись в медпункт, Володаров застал Молчана в регистратуре. Тот, кряхтя и чертыхаясь толкал по старому кафелю солидных размеров письменный стол. От трения ножки натужно скрипели в унисон матам сельского головы.
– Вот! – Володаров широко размахнулся, будто он играл в домино и вот-вот собирался сделать рыбу, и с силой положил на стол белый тапочек.
Молчан, не заметив вошедшего участкового, вздрогнул от неожиданности, затем выпрямился и вытер тыльной стороной ладони проступившие на лбу капельки пота.
– Чего это? – он вопросительно глянул на Володарова.
– Улика, – ответил тот. – А это мне?
– Стол-то? Тебе, тебе. Тяжелый зараза. Подумал, что обычный, кухонный не сгодится. Не солидно, вроде как. А вот теперь жалею.
– И где вы его такой взяли?
– Где взял – там больше нет.
– Экспроприация властью частной собственности?
– Она самая. И что, теперь в тюрьму меня заберешь?
– Возможно. Но потом. Позже. На этот раз обойдемся небольшим одолжением.
– Ну здасьте, приехали, – Молчан недоумевающе показал на стол. – Одного тебе уже мало?
– Мне нужен список жилых домов в селе.
– Накой?
– Это для расследования, – Володаров не хотел рассказывать ему о теории с шуткой местных, потому, что не исключал возможности причастности головы к розыгрышу. Еще и как на зло столешница закрывала вид на его ступни.
– Ого. Для расследования? Ну если для расследования, тогда святое дело… Ты совсем что ли? Откуда у меня список всех жилых домов? Их тут не так уж и много, чтоб целый список составлять. И зачем он тебе сдался?
– Хочу опросить потенциальных свидетелей. Может вам помочь?
Молчан открыл было рот, чтобы отпустить очередную колкость на тему неразговорчивости местных, но предложение помощи остановило его. Он глянул сперва на Володарова, затем на белый тапочек, лежавший на столе, и широко улыбнулся.
– А давай. Тем более, тебе в кабинет тащим, так что мог бы и не спрашивать.
Володаров кивнул, обошел стол с другой стороны и взялся за крышку, при этом едва заметно глянув на ноги Молчана. Размер был явно меньше сорок четвертого. Не удивительно, ведь ростом сельский голова не вышел, а у низких мужчин очень редко встречаются крупные ступни, но лучше проверить и убедиться, чем не проверить и гадать.
На деле стол оказался еще тяжелее, чем выглядел. Володаров, кончено, не подавал виду, но удерживаться от натужного кряхтения с каждой секундой становилось все сложнее. Благо, нести было не далеко. Единственная сложность, возникшая на пути, заключалась в небольшом несоответствии ширины крышки стола и дверного проема кабинета, но ее быстро удалось преодолеть.
– А знаешь, что? – Молчан упер руки в бока, созерцая новую мебель в кабинете. Пока это были только стол, стул и какая-то странного вида тумбочка. – Уже ничего, правда? Не райцентр, кончено, но для Каменки вполне сойдет.
– Не переживайте, Валера. В райцентре кабинеты выглядят ненамного лучше.
Молчан оценил шутку и коротко хохотнул.
– Может и так, Геннадий Павлович. Может и так… Стало быть список тебе нужен?
– Да. Было бы неплохо. Есть тут у меня одна идейка, как вашего вандала поймать. Но в слепую по селу бродить и в каждые ворота ломиться как-то не хочется. Да и времени на это уйдет уйма. Вот я и подумал, что кому как не вам знать, кто где живет.
– Забавный ты мужик, – Молчан взял со стола тапочек и повертел в руках. – Упертый, но забавный. Особенно, когда в сыщика играешься… Ну раз идейка у тебя есть, то куда деваться? Так уж и быть, помогу тебе, посмотрю, как ты зазря народ дергаешь.
Володарова слегка обидело, что его расследование не воспринимается всерьез, но заострять на этом свое внимание он не стал, запомнил на будущее, чтобы потом ткнуть носом, когда найдет похитителя трупов.
***
– Никитин, открывай! – Молчан громко постучал по воротам так, что они слегка пошатнулись. – Хорош дрыхнуть, алкота!
Сельский голова выбрал этот дом не просто так. По его словам, он, за исключением Никоновского, находился ближе всего к кладбищу. Для Молчана, по всей видимости, было совершенно не важно, что из его грязных окон света белого не видно, не то, что места преступления.
– Повезет тебе, Геннадий Павлович, – повернулся он к Володарову, – если эта скотина вообще встанет. Он в последнее время совсем сдал. Если ты меня понимаешь. Жена его как померла, так запил он. И с каждым годом все сильнее. Ему еще повезло, что по молодости спортивным был, запас здоровья какой-никакой имел. ОТКРЫВАЙ, СОБАКА, ЛЮДИ ЖДУТ!
Молчан заорал так резко и громко, что Володаров невольно поморщился.
Вопли сельского головы были услышаны. Входная дверь дома натужно скрипнула, и в проеме появился мужчина. На вид он казался старше Молчана лет на десять, не меньше, но в действительности был его ровесником. Нездоровый образ жизни сильно его состарил, подарил темные мешки под глазами, опухший нос, испещренный крупными синими прожилками капилляров, и огрубевшую кожу лица, делавшую его похожим на большую картофелину.
– Валера? – Никитин был явно спросонья и плохо понимал, что происходит. – Ты чего орешь в такую рань?
– Какую рань? Обед на дворе. Иди, алкота, ворота открывай. Разговор есть.
Громко ворча и шаркая по земле домашними тапочками, Никитин пересек двор, отпер ворота и вышел на улицу. Окинув подозрительным взглядом Володарова, он пожал руку Молчану и недовольно буркнул: – Чего тебе?
– Мне-то? – Молчан пожал плечами. – Мне ничего. Все жду, пока ты к Любе по вторникам заходить перестанешь.
– Никогда, – огрызнулся Никитин.
– Да хрен там плавал. Печенка отвалится, и сразу перестанешь. Вот и жду, чтоб не прозевать. А то потом на все село вонять начнешь.
Никитин только раздраженно отмахнулся и снова глянул на Володарова.
– Это Геннадий Павлович, наш новый участковый, – представил его Молчан, а затем с легкой издевкой добавил: – Он расследование ведет.
– Нахрена нам участковый? – Никитин выглядел немного растерянно.
– Да кто ж его знает? Но раз приставили, значит нужен.
– Вы ничего подозрительного этой ночью не слышали? – с места в карьер начал Володаров. Ему уже порядком поднадоело выслушивать неуместные вопросы в свой адрес, и он решил, что впредь будет пресекать их на корню.
Никитин ничего не ответил и вопросительно посмотрел на Молчана.
– На погосте могилку потревожили, – уточнил тот. – Вот, ищем кто это мог сделать.
– На погосте? Нехорошо это… Нехорошо… – Никитин замолчал и нахмурился, будто вспоминая что-то.
– Так слышали или нет?
– А? Нет ничего не слышал. Я в последнее время сплю подолгу. Вот вчера лег после ужина, а сегодня вы меня разбудили.
– Это много, – в голосе Молчана промелькнула нотка обеспокоенности. – И что, часто ты так?
– Ну с месяц уж точно. Старость не радость, сам знаешь. Но это ничего. Вот как потеплеет, так чаще на улицу выходить стану и все наладится.
– Точно? Может ко мне в медпункт зайдешь? Я на тебя гляну. Видок у тебя не очень.
– Нет, нет, – замотал головой Никитин. – Все хорошо. Только до тепла дотянуть, а там видно будет.
– Ну смотри, как знаешь. Только пить бы ты завязывал. Сколько можно-то?
– Да-да… Каждый раз одно и тоже. Ты меня, Валера, жизни не учи. Я сам кого хочешь научить могу. Лучше бы хоть разок в гости зашел со своей ореховой. А то как нотации читать, так ты тут как тут, а как с товарищем посидеть, поговорить по душам, так нет его.
– Ну уж дудки. Плавали – знаем. Ты как сто грамм выпьешь, так опять свою шарманку заводишь про жену. Сидишь, сопли жуешь. Никакого удовольствия.
– Да иди ты… – обиженно прошипел Никитин.
– Все там будем, – фыркнул Молчан. – Геннадий Павлович, у тебя еще вопросы есть?
Володаров взглянул на ступни Никитина, убедился, что их размер ощутимо меньше нужного и отрицательно мотнул головой.
Молчан без особого энтузиазма попрощался с Никитиным и повел участкового к следующему в его мысленном маршруте дому.
– Ты на нашу ругань внимания не обращай, – начал оправдываться голова, когда они отошли подальше от ворот. – Мы с Сашкой старинные друзья. Просто тяжело видеть, как человек сам себя гробит. Вот злость меня и берет. А со злости я всякого ляпнуть могу не подумав. Так-то он мужик золотой, но с тех пор, как жену его на погосте нашли, запил сильно.
– Я его понимаю, – ответил Володаров. – Потеря родственника, особенно близкого, это очень тяжело. У некоторых просто не хватает сил перенести. Но алкоголем делу не поможешь. Мне отец всегда говорил, что водка, как увеличительное стекло. Если тебе хорошо, то она добавит веселья, но если плохо – сделает только хуже.
– Вот-вот! И я ему так же говорил. Но он, гад, упертый, а своей головы не вставишь. Я уже и Любку просил, чтоб водку ему не продавала, а она только плечами пожимает. Говорит, мол, что он платит регулярно, а магазину как-то жить нужно. Короче патовая ситуация, Геннадий Павлович, патовая. Кстати, я заметил, ты не особенно его услышать хотел. Больше на ноги егойные смотрел. Это что у тебя за передовые методы ведения следствия такие?
– У того, кто след босой на кладбище оставил размер ступни большой… – не задумываясь ответил Володаров и тут же осекся. Он понял, что нехотя выдал секрет следствия человеку, возможно замешанному в преступлении.
– Ух ты хитрый какой, – Молчан одобрительно кивнул. – Теперь мы как в Золушке будем за нужной ножкой охотиться? Здорово. Только вместо хрустальной туфельки у нас белый похоронный тапок… Не, ну а чего? Все по Каменски, как положено. Одобряю. Только я тебе сразу могу сказать, что ничего у тебя не получится.
– Вот как? Неужели вы размеры ног всех жителей знаете?
– Глупость какая, Геннадий Павлович. Нет, конечно. Да и накой кому такое знание нужно? Разве что сапожнику…
– Ну и чего ж тогда не выйдет?