– Ну? Что думаешь?
Повисла долгая пауза. Бобби чувствовала, как беспокойство растёт в ней, словно надвигающаяся болезнь.
– Пиздец... – наконец произнесла Рини.
– Ты знаешь, что это?
– Главный вопрос, касающийся «магнетаров» всегда сводится к мощности, – ответила Рини.
Параллельно из терминала долетала куча посторонних шумов – открывались и закрывались ящики, шуршала одежда. Становилось ясно, что она в спешке одевается.
– Название происходит от класса звёзд с невероятными магнитными полями. Но ещё, нейтронные звёзды очень быстро крутятся. Как получить тот самый эффект луча на кораблях, для которых, как понимаешь, такие скорости вращения недоступны?
– Ладно... – сказала Бобби, знания которой в области астрофизики были довольно посредственными. – И как?
– Никто не знает! – заявила Рини. – Но ясно, что энергии требуется гораздо больше, чем способен произвести термоядерный реактор. Все полагали, что лаконианские технологии просто намного лучше наших. Но у нас есть «Шторм», а его реактор хоть и хорош, никаких особых сдвигов в парадигме не являет.
– Я сижу рядом с этой хренью, пока ты разглагольствуешь, – не выдержала Бобби, – можешь чуть поконкретней?
– Антивещество открывает возможность стопроцентного преобразования материи в энергию. Ничто другое близко не сравнится. Если источник энергии для их луча основан на антивеществе, это многое объясняет.
Бобби разобрал смех. Едва ли его можно было назвать весёлым.
– Я что, сижу перед четырьмя бутылками антивещества, Рини?
– А это возможно? Смотри сама – единственный способ сдержать его – магнитное поле. Коснись оно чего, и привет. Ну как, возможно? Вполне.
– И сколько его тут, как думаешь?
– Не знаю. Килограмм? Грамма хватит, чтобы сровнять с поверхностью город. Исходя из размера этих шаров, у тебя там достаточно, чтобы пробить сквозную дыру в этой луне. В смысле, если это действительно оно самое.
– Таак... – сказала Бобби. – Спасибо. Я перезвоню...
– К херам, я уже в пути, – отрезала Рини, и разорвала связь.
Ну, теперь хотя бы ясно, почему «Буря» присвоила нападению высший приоритет. При взгляде на металлические шары в футляре, на голове Бобби зашевелились волосы.
А потом, одномоментно, страх вдруг исчез, как и не бывало.
Битва только что изменилась. И теперь она знала, как победить.
Переведено: Kee
Глава 13: Наоми
«Вопрос тут, – говорил Саба с монитора Наоми, – зачем там вообще был комиссар, que no?»
«Бикаджи Кама» шла по инерции, с отключенными двигателями, и, после нескольких дней уютной тормозной тяги в четверть g будет идти так целые недели, прежде чем доберется до пересадочной станции на Обероне. Собственно, двигатели у корабля такие – хоть всю дорогу жми в полную g, но скорость и эффективность – не всегда одно и то же. Вести с собой реактивную массу для столь мощного ускорения и торможения, значит, лишиться большей части грузового пространства. Возможно, когда-нибудь лаконианские технологии преодолеют ограничения инерции, в конце концов, протомолекула проделывала такое еще со времен Эроса, но та загадка пока оставалась загадкой, как и многое другое. Куда делись корабли, сгинувшие, словно летучие голландцы? Что могло вызвать гнев существ, когда-то уничтоживших создателей протомолекулы?
Или, если брать уровнем помельче, зачем на грузовом судне Транспортного Союза ехал лаконианский комиссар?
Новости о неудаче доходили до Наоми медленно. Первое сообщение было обрывочным и кратким, в нем говорилось лишь, что при налете что-то пошло не так. Погибли комиссар, информаторы с грузовоза и один из бойцов десантной группы. Следующие тридцать четыре часа, дожидаясь подробного отчета об операции, она провела как в аду, уверенная, что погибшим бойцом была Бобби.
Но то оказалась не Бобби. Убит был один из десантников ее отряда и главная цель миссии выскользнула у нее из рук, но Бобби выжила, и Алекс с «Грозовым Штормом» выжили тоже, их битва продлится еще день. Смерть комиссара – нелепая, трагическая случайность, но, к сожалению, такое бывает, а в бою так сплошь и рядом. Останься он жив, и они дознались бы, чем он занимался. А так – остается лишь гадать.
«Есть подтверждения, что он направлялся на транзитную станцию Транспортного Союза близ Земли, – говорил Саба. – Но было ли то конечной точкой маршрута или лишь пунктом пересадки на долгом пути…» – Он выразительно пожал плечами.
Наоми потянулась. Невесомость нравилась ей, в ней она чувствовала себя свободно, хотя упражняться приходилось вдвое больше. А может, потому и нравилась. Больше часов на тренировки с эластичной лентой – значит, занимаешься физической работой. Чувствуешь свое тело. А потом, было ощущение, что она там, где ей самое место. Саба, судя по записям, вещал из помещения с устойчивой гравитацией. И так на всех последних четырех видеопосланиях, так что это или вращающаяся станция, или космическое тело достаточной массы, чтобы он мог стоять на полу. Так долго под тягой никто не ходит.
То, что именно на Земле происходят дела настолько важные, что на транзитную станцию возле нее направили специального представителя, в общем, не удивляло. Помимо извечной роли колыбели человечества, Солнечная система до сих пор оставалась крупнейшим центром людской популяции в сети врат. А Земля – самой густонаселенной из всех планет. Даже такие стремительно растущие колонии как Оберон или Комплекс Бара Гаон мечтать не могли наладить судоходство на уровне, достаточном, чтобы отхватить себе хоть малую толику из многомиллиардного грузооборота, который все еще проворачивала Земля. Но что конкретно затевал в Солнечной системе Уинстон Дуарте – оставалось огромным вопросом. Ответ на который они уже получили бы, улыбнись им удача.
Покончив с раздумьями, она протерла глаза и нажала кнопку «запись». Потом, перед тем как отослать торпеду, она отредактирует текст, но ей нравилось произносить слова вслух – помогало собраться с мыслями. А еще помогало притвориться, что она не так изолирована и не так одинока.
– Потеря информаторов с корабля может аукнуться нам, – сказала она. – Без них мы вообще не узнали бы, что там был комиссар. Но не заговори они – остались бы живы. Не лучший аргумент в пользу сотрудничества с нами. Надо позаботиться об их семьях, и именно нам. Не людям Дуарте. Иначе в будущем нам таких наводок не видать.
«Все дело в отношениях», – сказал воображаемый Джим.
– Все дело в отношениях, – надиктовывала она. – Свою часть сделки мы должны выполнить до конца. Позаботиться о своих. Теперь далее, если хотим выяснить, что затевает Дуарте, на транзитной станции должны быть наши люди. Или подыщите среди местного персонала лояльного нам человека, готового снабжать нас информацией, или попробуйте внедрить кого-то к ним в управление. Посылать «Шторм» на захват еще одного грузового транспорта слишком рискованно.
Она прикинула, что в подпольщики на станцию «ТСЛ-5» мог бы отправиться кто-нибудь со «Шторма». Интересно, Бобби пошла бы? Очень даже, подумалось ей. В конце концов, опасное ж задание. И все же… не могла Наоми представить, что та откажется от командования «Штормом», пусть даже ради чего-то столь важного.
Но не стоит забегать вперед.
– Прежде чем переходить к прямым действиям, надо закончить с инвентаризацией всего, что есть на грузовозе. Если найдем там необычное оборудование или припасы, тогда…
Система выдала тревожное оповещение, и сердце Наоми, вопреки здравому смыслу, подпрыгнуло.
Новое сообщение от Джима.
Дуарте слал их с тех самых пор, как Джима увезли в Лаконию. Нет, не общедоступные вещания на публику, хотя такие тоже были. Трансляции передавались и принимались по старой, давно взломанной схеме шифрования. Короче, тому, кто очень хотел их прочитать. И важна тут была не столько шифровка, сколько подпись. Адрес. Лакония рассылала сообщения по всем звездным системам сети врат, но просмотреть их могла только Наоми. Или Наоми и «Роси». Или любой, кто нашел время взломать старые коды «Роси».
Это была личная переписка между Джимом и ею, и всеми высокопоставленными цензорами от правительства Лаконии. Ей смутно припоминалось, что в древности на Земле при заключении особо важных браков знать отряжала специальных свидетелей приглядеть, как трахаются новобрачные в первую ночь. Гнусность примерно та же.
И все же никакая сила под солнцем не помешала бы ей нажать кнопку «проиграть».
Открывалось сообщение заставкой с изображением синего крылатого герба Лаконианской Империи, затем тестовый гудок, и вот он. Джим смотрел в камеру с легкой усмешкой, за которой мало кто сумел бы разглядеть сдерживаемую ярость. На нем была рубашка без воротничка, волосы зачесаны назад, так что виднелась линия волос, которая понемногу начала отступать назад. Антивозрастные технологии в четыре раза удлинили человеческую жизнь по сравнению с тремя-четырьмя десятками лет, что доставались людям доисторической эпохи, но бури и невзгоды по-прежнему что-то да значили. На долю Джима их выпало больше, чем следовало ожидать по жизни. Но вот фальшивая улыбка исчезла, он улыбнулся по-настоящему, и десятилетий как ни бывало. Он еще не заговорил, а она уже слышала его. В его глазах отражалась та особая смесь грусти и насмешки, как будто он угодил на вечеринку, которая настолько пошла не так, что превратилась в пародию на саму себя и оттого вновь стала забавной.
Она остановила воспроизведение, пока он не раскрыл губ, чтобы немного побыть с ним. Пусть даже с его изображением. Потом собралась с духом и продолжила просмотр.
«Привет, Костяшка. Извини, что долго без вестей, но все тут немного заняты. Полагаю, ты слышала об Авасарале? На похороны во дворец прибыло множество гостей».
Когда они были вместе, он никогда не называл ее Костяшкой, и теперь этим прозвищем подавал знак, что знает – охота за ней еще идет. А в том, как он упомянул «гостей», слышались нотки сарказма, и опять же – вряд ли цензоры их уловили. Не так-то просто контролировать общение двух близких людей, проживших вместе столько, сколько они с Джимом. Бюрократам не постичь их личный язык, а чего не видишь, того не запретишь. История ее жизни в последние дни.
«Рассказывать особо нечего. Сама знаешь, каково это. Эх. Я познакомился с ребятами, которые просматривают мои сообщения перед отправкой. Эй, Марк, привет. Привет, Кано. Желаю и вам, парни, хорошего дня. Так что да, все у нас прекрасно. Ближе к вечеру здесь идут дожди, в Лаконии близится середина лета. Мне разрешают много гулять по территории, и в чтении я тоже наверстываю упущенное. Марк и Кано говорят, что упоминать названия прочитанного нельзя, но так мило, что книги мне не запрещают. Еще я смотрю новостные ленты, и наблюдаю за тем, как Дуарте… Они велят называть его Высокий консул Дуарте, но больно уж помпезно. Однако, как ни говори, та работа, которую он проделывает по изучению природы врат и выяснению причин случившегося с создателями протомолекулы, действительно впечатляет. По другим вопросам у нас с консулом много разногласий, но в этом деле ему нет равных. Ну, ты понимаешь, про что я. Надеюсь…»
«Хочется верить, что у тебя все хорошо. Передавай друзьям от меня привет, непременно пришлю еще весточку, как только Марк с Кано выкроят окошко в расписании. Они хорошие ребята. Тебе бы понравились. Люблю тебя».
Изображение заволокло синим, и Наоми наконец выдохнула. Видеть его всегда было мучительно. Друзья, о которых он говорил, конечно же Алекс, Бобби и Амос. Про то, что Амос пропал без вести, а то и погиб на той же планете, где Джима держат пленником, он знать не мог. Как и о том, что пиратствующие революционеры Алекс и Бобби ведут сейчас бой на передней линии фронта. И все же, она слушала его, и становилось чуточку легче. Лучшего доказательства жизни у нее не осталось. Он не выглядел больным. И говорил вроде не под принуждением…
Картинка снова сменилась, на экране возник новый человек. Темные глаза, угреватая кожа, а холодное выражение лица навевало мысли о юдоли смертной тени. Наоми невольно, еще не осознав, на кого смотрит, порывисто отпрянула от монитора. Высокий консул Дуарте, император тринадцати сотен миров, улыбнулся, как будто увидел ее непроизвольную реакцию и снисходительно посочувствовал.
«Наоми Нагата, – благожелательным, хорошо поставленным голосом произнес он. – Не в моих привычках вмешиваться в эти послания, но надеюсь, вы простите мне такую бестактность. Полагаю, нам пора поговорить, вам и мне. Приглашаю вас к себе. Свяжитесь с любым из сотрудников службы безопасности на любой станции, базе или городе, вас тотчас доставят ко мне, и обещаю, вы будете в полной безопасности. Я понимаю, вы с вашими соратниками-партизанами иначе, чем я, смотрите на то, как человечеству двигаться вперед. Так поговорите со мной. Переубедите меня. Я же разумный человек и вовсе не тиран. Уверяю, за последние несколько лет мы с капитаном Холденом по многим вопросам достигли взаимопонимания».
Наоми аж фыркнула. Ага, конечно.
«Вы видели, как обращаются с Холденом. Станьте моей гостьей, и вас окружат таким же вниманием и заботой, сможете без насилия и убийств выступать за те изменения, которых добиваетесь. Мы еще не знакомы, но все, что рассказывал о вас Холден, убеждает – вы не просто антиправительственная экстремистка прежних лет. Он так верит в вас, что и меня заставил поверить в вас. Примите предложение, и не успеете оглянуться, как будете завтракать вместе с Холденом. Он сам вам подтвердит, хозяин я радушный».
Он иронично улыбнулся. Ага, подумала Наоми, пряник выдан. Очередь за кнутом.
«Если откажетесь, что ж, ваше право. Но врага государства ждут менее приятные последствия. Гораздо лучше для вас, для меня и, – уж извините, если звучит претенциозно, – для всего человечества, если прибудете ко мне как гость. Прошу, хотя бы рассмотрите такую возможность. Спасибо».
Сообщение закончилось. Наоми свирепо тряхнула головой и попыталась обуздать гнев, использовать как противоядие от худшего. Хоть Дуарте того не произнес, однако предложение подразумевало, что придется сдать Сабу и подполье. Взамен ей позволят просыпаться возле Джима и жить в тюрьме в тысячу раз более просторной, чем та, в которую она сама себя упрятала. Это ясно как день. Все остальное сплошь отрава – влияние, доступ к уху императора. Тот самый путь, за который она так ратовала. Работать изнутри системы, совершить революцию без ненависти, голода и убитых детей. Вот что он выложил перед ней на блюдечке с голубой каемочкой и возможно – просто возможно – был вполне искренен.
Все, что Сабе удалось выяснить по своим каналам, подтверждало – с Джимом обращаются хорошо. Он действительно скорее гость, чем пленник. Вот что предлагали ей в качестве сыра в мышеловке. Хитрый ход, можно даже сказать, мудрый. Если бы в глубине души она верила, что Дуарте не сдержит слово, отвергнуть его предложение было бы в тысячу раз легче. Однако все истории про сделки с дьяволом, в которых ты непременно оказываешься обманутым, упускали суть. Настоящий ужас заключался в том, что после совершения сделки дьявол не мошенничал. Ты получал от него ровно то, что тебе было обещано.
Вот только расплачиваться приходилось душой.
Она вздрогнула от внезапного стука в дверь. Он прозвучал как из другого мира. Еще мгновение назад она была в Лаконии. Эдем в комплекте со змеей. И вот опять она в своей коробке, парит в паре сантиметров над гелем амортизатора, а ремни креплений обвивают ее, как водоросли утопленницу. Разворачивая монитор, чтобы взглянуть, не стоит ли за дверью глава службы безопасности «Бикаджи Камы», готовый ее арестовать, она сама не знала, страшилась ли увидеть его или, наоборот, надеялась.
Снаружи какая-то женщина придерживалась за поручень контейнера рукой и смотрела прямо в спрятанную камеру. Позади плавала черная сумка на молнии. Коренастая фигура, седеющие волосы, на макушке собранные в тугой пучок, темная кожа, которая вокруг век казалась еще темнее, как будто женщина выплакала слишком много слез, и те навсегда обвели ее глаза кругами. Наоми узнала ее – одна из подпольщиц Сабы из команды корабля, но имя женщины ей было неизвестно.