И тут между ним и смертью встал сэр Мальтор. Что именно он сделал, Рарок не увидел из-за широкой бронированной спины рыцаря, но лохматый вдруг вскинул руки и опрокинулся навзничь. Сэр Мальтор замахнулся для следующего удара, но тут на него сбоку налетел блестящий сотоварищ лохматого и они с грохотом укатились куда-то в сторону.
К неподвижно лежавшему мужику подскочила белокожая девушка и, что-то причитая, принялась ощупывать его лицо. И тут лапы лохматого сомкнулись на её плечах, а в следующее мгновение он уже стоял, держа девчонку, как младенца над головой и выбирая место о которое её сподручнее было бы разбить.
Рарок сделал судорожный вдох. Ага, раз он может дышать, то может и драться! Его удар был копией того, что он только что получил сам. Нога гладиатора врезалась в живот его противника и девушка вылетела у того из рук. Рарок ловко подхватил её и… она тут же вцепилась ему в лицо!
Нда-а, ручки-то у девчонки были хоть и маленькие, но обладали отнюдь не женской силой. Рарок понял, что ему сейчас обязательно что-нибудь оторвут – либо нос, либо уши, а может быть и то, и другое.
– А ну пусти её! – взревел вдруг лохматый.
Рарок и сам был бы рад отпустить разъярённую фурию, но для этого её нужно было сначала оторвать от себя и желательно не с куском своего тела. Наконец, ему это удалось, и он отстранил от себя извивающуюся, лягающуюся и шипящую, как кошка девушку, но не выпустил её из рук, опасаясь, что она вцепится в него снова.
– Я сказал – отпусти!
В это время девица укусила Рарока за руку, и он её выпустил. Лохматый тут же сунул девчонку за спину и пошёл на гладиатора, засучивая рукава.
– Щас я тебя!
– Стоп! – крикнул Рарок, выставив перед собой раскрытую ладонь. – Ты больше не хочешь её убить?
Лохматый остановился.
– Её убить? Кого убить? Ты о чём говоришь, парень? – пробормотал он с сомнением в голосе.
– О том, что если ты больше не хочешь убить девушку, то у нас нет причин для драки.
Лохматый оглянулся и в недоумении опустил руки. Девушка подошла к нему вплотную, обняла его правую руку и ткнулась лбом в плечо. Он ещё несколько раз крутанул головой, словно искал что-то и тут до него, похоже, дошло! В глазах лохматого отразился ужас, губы его затряслись, и он свободной дрожащей рукой обнял девицу, которая не воспротивилась этому и не отстранилась.
– Ну как вы там? Всё нормально? – спросил чей-то голос.
Рарок обернулся. Голос принадлежал блестящему человеку. Они с сэром Мальтором сидели на крыльце дома напротив и, похоже, мирно беседовали.
– Ну, раз так, идите к нам и давайте всё обсудим.
Глава 40. Недоразумение
– Как я мог?! Как?..
Зиг повторил это, наверное, раз уже в двадцатый. Он всё никак не мог успокоиться и всё трогал за плечо, льнущую к нему Лесу, словно хотел удостовериться на месте она или нет.
– Ты оказался под действием нейротоксинов, которые вырабатывает этот грибовидный монстр. – Терпеливо пояснял, уже в который раз, Механикус. – Тебя угораздило очутиться в самом центре выброса его спор, поэтому злость и агрессия, которую они вызывают, проявилась у тебя сильнее всего. Рароку вон тоже досталось, но его организм сразу воспротивился такому вторжению и избавился от большей части яда. Леса вдохнула совсем немного, к тому же что-то в её теле сразу же нейтрализовало эту небольшую дозу, и она отделалась лёгким обмороком.
– Это всё понятно, но как я мог! Руки отрубить мне за это!
– Руки тебе ещё пригодятся, – проговорила Леса и плотнее прижалась к его плечу.
– Между прочим, – вставил своё слово сэр Мальтор, – нам всем повезло, что этот псевдогриб был незрелый. Я тут постарался проникнуть в его жизненно-духовную сущность, пока она окончательно не рассеялась, и понял, что мы имеем дело с крайне опасной формой жизни. Даже на таком раннем этапе развития он может вырабатывать токсин способный свести с ума несколько человек. Во взрослом состоянии, (тогда он вырастает втрое больше и становится красного цвета), концентрация токсинов выше, и количество их во много раз больше. В период же полного созревания он чернеет и лопается. Тогда он опасней всего. Скажем, если содержимое одного такого гриба распылить над многотысячной армией, солдаты начнут сражаться друг с другом и будут драться до тех пор, пока не упадёт последний.
– Не удивлюсь, если в городе мы встретим не один такой "гриб", – предположил Механикус. На наше счастье действие токсина его молодой особи быстро заканчивается.
– Ох уж мне вся эта наука! – простонал Зиг. – Но, как я…
Девичья ладошка закрыла ему рот. Леса ещё раз боднула его в плечо и встала из-за стола, за которым они сидели.
– Пойду, принесу ещё вина, – сказала девушка и направилась в сторону подвала.
– Я помогу тебе. Вызвался Рарок, которому изрядно наскучили, как рассуждения железных умников, так и причитания Зига.
Они спустились в подвал богатого, большого дома, который на их счастье оказался пустым и чистым от монстров и прочих тварей вроде саранчи. Здешний винный погреб говорил много хорошего о богатстве и вкусах хозяина, которого они не знали и, конечно же, не узнают никогда.
– Можно задать тебе один вопрос? – спросил Рарок у девушки, изучавшей с видом знатока этикетки на бутылках, прежде чем положить их в корзину, которую он держал.
– Задавай хоть десять! – весело ответила Леса. – Но сначала вот что!
Она оставила своё занятие, подошла к нему вплотную и, встав на цыпочки, чмокнула в щёку. Рарок почувствовал, как волна незнакомого доселе жара прокатилась по его телу от макушки до пяток. Удивительно, он знал многих женщин, но ни одна из них не способна была вызвать в нём такое!..
– Спасибо, что заступился, – сказала девушка. – А ещё прости, что малость попортила твою красивую мордашку!
Синяков и небольших ссадин она оставила ему немало, но Рарок почему-то совершенно не обиделся.
– Ты любишь его? Вы любовники? – спросил гладиатор прямо, так-как не любил длинных предисловий в разговоре и долгой раскачки во время боя.
– Да, – ответила твёрдо, чуть покрасневшая Леса, – я люблю его, но мы не любовники.
– Почему?
– Просто я узнала, что люблю его только сегодня утром.
– Узнала?
– Да, узнала. Любила уже давно, а узнала об этом только сейчас. Поэтому мы не любовники. Пока ещё не любовники.
– Удивительно, я такого никогда ещё не видел. Он убивал тебя, и если бы не этот ваш Механикус, ты была бы сейчас изрублена в капусту. Но при этом ты защищала его, дралась за него и даже не пыталась увернуться от его ударов. Вот это да! Значит вот, как выглядит любовь…
– А у тебя, что не было любви?
Рарок отрицательно покачал головой.
– Что, совсем не было девушки?
– Нет, дело не в этом, – немного грустно улыбнулся гладиатор. – Девушек у меня было предостаточно. И почтенных шикарных дам, и женщин в самом соку… Замужних, одиноких, ветреных и мудрых, богатых и бедных, всяких! Я ведь чемпион, а это значит, что популярен во всех отношениях. Но вот любви у меня не было. Такой, чтобы за меня бросались в бой, чтобы с улыбкой смотрели на занесённый топор… Нет, ты не подумай, что я сам хотел бы этот топор держать – я на арене-то сталкиваться с женщинами-гладиаторами, терпеть не могу. Но никто из тех, что дарили мне свои ласки, не согласились бы за меня порезать хотя бы палец. А если бы меня убили, никто из них бы по мне не заплакал. Разве что вздохнула бы какая-нибудь матрона о хорошем любовнике, как об околевшей собачке. Нет, я не жалуюсь, такова судьба гладиатора, но глядя на вас, наверное, в первый раз завидую! Белой завистью…
Леса положила руки ему на грудь и очень серьёзно посмотрела в глаза, потом провела ладонью по его щеке, отметив, какая мягкая у этого парня щетина.
– Не волнуйся, – сказала она так же серьёзно, но очень мягко, – твоё время ещё придёт. Будет у тебя любовь, будет! Ты встретишь девушку или молодую женщину, кто знает? И ты будешь для неё всем, больше чем весь мир, а она будет для тебя той единственной, любовь которой ты не променяешь на объятия дев всего мира!
Леса почувствовала, как заколотилось его сердце. Рарок загадочно улыбнулся, потом отнял её руку от своего лица, поцеловал в ладонь и, подхватив корзинку, молча, вышел из подвала.
Она последовала за ним, недоумевая, почему так вдруг при этом жесте затрепетало её собственное сердце? Только что она была мудрой и пророчески велеречивой, а теперь?.. Почему она чувствует себя, как маленькая девочка, которую только что мягко и ласково поставили на место?
Второй раз за этот день Леса захотела разобраться в себе. Второй раз призвала себя себе же не врать и… нарушила этот принцип. А всё потому, что отвергнутый утром образ юноши из её девичьих видений сейчас обрёл лицо и да, это не было лицо Зига… А ещё, у него, в самом деле, были светлые волосы… Но она отвергла его снова!
Леса была вынуждена задержаться на лестнице ещё немного, потому что для одного дня это было уже слишком. Нет, в самом деле – двадцать без малого лет не любить никого, а тут за раз влюбиться в двоих? Чепуха, она будет считать это недоразумением!
Глава 41. Счастливая жизнь
Хотите жить долго и счастливо? Хотите выглядеть бодро и молодо, когда все ваши сверстники давно уже считаются стариками? Хотите, но не знаете, как? Проще простого – обзаведитесь внуками.
Кто-то скажет – у меня есть внуки, а я старею, как и все и даже быстрее, потому что волнения, заботы и тревоги уносят часть жизни и здоровья. Это ты, братец, (или сестрица), врёшь! Не обзавёлся ты внуками, а они появились сами, вопреки твоему глупому желанию, когда ты собирался засесть на завалинку и предаваться блаженному безделью, которое запрещено для живого человека.
Не умеешь ты радоваться детскому смеху, разбросанным повсюду игрушкам, очаровательному беспорядку в доме, прогулкам и играм с беспокойной малышнёй! Не понимаешь всей пользы ответственности за оставленных на тебя несмышлёнышей. Не чувствуешь удовлетворения от того, что приготовленная тобой каша, пусть с боем, но скормлена! Не знаешь счастья от осознания того, что первым словам эту поросль научил ты, а их первые полезные свойства и привычки это результат твоего примера. (Повторяю – примера! Не путать с менторскими наставлениями и нудными поучениями. Не путать!)
Есть манера у людей недалёких, чураться высокого и прекрасного звания бабушки и дедушки. Якобы от этого они чувствуют себя старыми и т.д., и т.п. О, безумцы! Это ваше чудовищное заблуждение выдаёт нищету и убожество ваших душ. Можно называться бабушкой, а душой и телом быть моложе собственных детей, а можно усердно избегать этого слова, заставляя собственных внуков называть себя по имени и выглядеть при этом, (да и вести себя), как выжившая из ума старуха. Чаще всего именно такие кажутся старше своих лет. Их уродует, а не украшает косметика, их потуги удержать уходящую молодость выглядят жалкими, смешными и отвратительными.
Да что о них вообще разговаривать? Гораздо интереснее те, кто умеет принимать жизнь такой, какая она есть, и радоваться её дарам. А разве дети не самый лучший дар жизни?
..........................................................................................................................
Внуков у Маранты было пять. Иногда он спрашивала себя – хочет ли она ещё? Понятно, что не ей это было решать, но всё же?
Вообще-то, она удивлялась, что их "всего лишь" пять – Ларни и Стефан до сих пор глядели друг на друга влюблёнными глазами, а в их спальне по ночам редко была тишина. Это радовало, потому что являлось залогом долгой и счастливой жизни супругов.
Они с Михалом старались не отставать, но годы брали своё, а о детях уже речь не шла. Увы, увы… Впрочем, жаловаться ей не на что – у неё трое замечательных детей, не считая Стефана, который не был ей сыном по крови, но которого она растила с пяти лет. И все её дети успели доказать, что они люди не простые, под стать своим родителям, причём каждый отличился по своему.
Ларни и Стефан, чтобы найти, понять и сохранить свою любовь, прошли через Ад в буквальном смысле этого слова.
Руфус, в двенадцать лет, сбежавший из дома, ухитрился добраться до самого Торгового города, посетив по дороге Форт Альмери, разрушенную столицу Лоргина и Золас-град.
И везде, (кроме развалин столицы Лоргина, разумеется), посеял семена вероучения Инци, которые сейчас проросли и по слухам приняли разнообразные формы. Кроме того он пережил несколько непростых приключений, едва не погиб, был без вины осуждён вместе со своими друзьями, выжил на арене Большого цирка, где принял участие в битве с монстрами и усмирил двух мантикор, чего до него ещё не удавалось никому.
А попутно его поход привёл к установлению связей между Междустеньем, Фортом Альмери и Золас-градом, а через это и со всем обозримым миром.
Теперь Междустенье – связующее звено между цивилизованными местами и миром восточных варваров. Благодаря дружбе с кланом Рыжего Вана, которую завязали Ларни и Стефан, с дикими племенами Востока установилось что-то вроде дипломатических отношений.
Да, теперь Междустенье уже не то затерянное в лесах селение, о котором никто не знал во внешнем мире, и в котором о цивилизации за несколько поколений люди забыли совершенно. Теперь здесь полюбили встречаться вожди племён и посланцы городов. Теперь здесь бывает шумно и многолюдно. Часть местных жителей, в основном молодёжь, ушли искать счастье в Форт Альмери, а кое-кто отправился под мощную руку Рыжего Вана. Но им взамен пришло немало человек из клана самого Вана, и среди них двое его сыновей и четыре дочери. Многие охотники Междустенья, посетив Форт Альмери, вернулись с молодыми жёнами, а ещё нашлось в цивилизованных местах несколько семей, которые захотели поселиться в лесах, и теперь вокруг Междустенья возникло несколько самостоятельных хуторов, которые построили выходцы из союзных городов и даже из самого Торгового города.
Кругом идёт голова от мысли, что всё это наделали её дети! Поначалу Стефан и Ларни тоже хотели основать свой хутор, но во время переговоров с Рыжим Ваном, а потом и с другими вождями Востока, постоянно требовалось их присутствие, а потому они остались в родительском доме. Сначала было тесновато, ведь семья стала множиться, а потом освободилось несколько домов по соседству, так-как их хозяева пошли искать иной доли, и семейство Маранты с удобством расположилось внутри привычных стен, что было ничуть не хуже отдельного хутора.
Да, теперь жизнь иная, но это к лучшему. И повзрослевшие дети тоже иные. Это тоже к лучшему. Руфус нынче в Междустенье священник, которого знают и уважают во всех городах и среди диких племён тоже. Уважают не только те, кто исповедует веру и учение Инци, но и убеждённые язычники. А всё потому, что любые переговоры немыслимы без его участия. Так продолжается уже десять лет с тех пор, как Микаэль-Панкратий, их старый священник ушёл на покой, а два года назад отдал Богу душу.
Теперь Руфус по авторитету стоит на одном уровне с седыми вождями Междустенья, а ведь ему только исполнилось тридцать два года. Высокий, статный, красивый и, разве что, преувеличенно серьёзный – вот каков теперь Руфус. Из всех её детей, этот единственный кто был похож на неё, (о внуках разговор отдельный). Маранту беспокоило только то, что у её среднего сына до сих пор не было девушки.
Местные соколицы смотрели только на своих соколов, им не интересен был мудрый филин. Аппетитные курочки Форта Альмери и волоокие важенки из дома Рыжего Вана глядели на Руфуса снизу вверх. Их пугала его учёность ещё в те годы, когда ему было семнадцать – двадцать лет, а теперь и подавно. Девушки видели в нём не сверстника, кандидата в женихи, а кого-то равного своим родителям.
Маранта не знала, (и это был единственный случай, когда она что-то не знала о своём ребёнке), были у Руфа вообще связи с женщинами или нет? Сам он был очень скрытен в этом отношении, но глядя на жизнь, которой он живёт, (Руфус давно уже жил отдельно, в домике их бывшего священника), приходила к неутешительному выводу – её сын обделён женским вниманием по жизни полностью. И это при том, что вокруг него никогда не было недостатка в девушках! Маранта даже заподозрила нет ли у него противоестественных наклонностей, но после тщательного наблюдения поняла, что нет.