– Угу, – буркнул Дойтен. – С другой стороны, до Нечи больше двух тысяч лиг. И шипы не диргские. Хотя там и без диргов полно погани, не к ночи будь она помянута.
– Что же все-таки стряслось в Дрохайте? – вдруг засмеялся Мадр.
Зубы его явно стучали друг о друга.
– Не помню, – удивился Дойтен. – Голоса этого Тогхая не помню. Только что слышал и забыл! Как мы его узнаем?
– И я не помню, – замер Клокс.
– А не было голоса, – снова клацнул зубами Мадр. – Стук был, а голоса не было. Он в голове звучал. У каждого. Страшное дело.
Глава вторая. Нюхач
О Чидском озере в Ардане слышал каждый. Черная, с зеленым отливом икра поставлялась с Чидского озера, белая бескостная рыба, ее источник, отсюда же, бесценная прозрачная рыбица добывалась только подледным ловом и только здесь, еще более дорогой опять же белый мех рэмхайнской куницы приходил с заснеженных берегов того же водоема. И вроде не так далек был этот край от стольного Тэра, от обжитых городков, ничем не огороженных сел и распаханных полей, но охотников прогуляться без особой нужды в здешние места находилось немного. Уж больно дурная слава ходила об окрестностях озера. О вздорных нравах здешних обитателей, которые не брезговали разбоем. О непролазной топи по его южному берегу, служащей обиталищем злого гнуса. Об опасных дебрях, заполняющих рэмхайнскую пустошь с севера. О самих рэмхайнских скалах еще севернее, где вечно происходило что-то непонятное и пугающее. Да чего там говорить, тот же страшный Бейнский лес начинался не так далеко. Конечно, сначала надо было бы миновать широкую Курсу и разгульный, пропитанный угольной пылью городок Амхайн, чтобы углубиться в опасную чащу, но что такое две-три сотни лиг в нынешние времена? С другой стороны, откуда же все-таки бралась бы в Ардане икра, рыба и белая пушнина, если бы не охотники и рыбаки? Ну или хотя бы не самые удалые из них?
Дойтену уже случалось бывать у Чидского озера. В Дрохайт – городок отчаянных чидских добытчиков, что пользовался едва ли не более дурной славой, чем весь здешний край, – его, правда, не заносило, но выбираться на берег из дебрей приходилось. Последний раз так и искупаться пришлось. Подлый амхайнский колдун уходил от троицы Священного Двора Рэмхайнской пустошью, путал следы и вздумал отсидеться под крутым берегом в холодной чидской воде. Хитрец дышал через выскобленную овечью кишку, прилепленную к еловому плывуну, но не учел, что каждый его вдох разносится окрест хрипом и хлюпаньем. Можно было, конечно, заткнуть устье кишки или воды туда плеснуть, Дойтен так тогда и сделал, да запуталась дыхательная снасть в корягах, а вместе с ней и бедолага. Вот и пришлось нырять, распутывать, вытаскивать на берег, а потом еще и приводить полуутопшего в себя, и все для того, чтобы доставить поганца в стольный Тэр и сдать властям на поругание плетьми и всяческое умаление зловредной плоти. Впрочем, до выплаты внушительных сумм, уворованных мастером дурманов и наваждений у наивных, хотя и хитроумных по собственному разумению амхайнцев, вряд ли могло дойти. Все успел спустить подлец в придорожных трактирах. Зато именно в том году Дойтен получил от предстоятеля Священного Двора благодарствование и два месяца отдыха, в которые и поехал в сторону родной Нечи, да не доехал, столкнулся в придорожном Граброке с молодой горожанкой и утонул на эти два месяца в ее прозрачных глазах.
Но с тех пор ему снилось море. Не светло-серое в зимнюю или зеленое в летнюю пору море возле утесов родной Нечи, а похожее на черное бескрайнее зеркало. Клокс в ответ на его сетование ответил как-то, что нужно было присматриваться, когда он в воду сигал, таким как раз и было тогда Чидское озеро – черным и гладким, но Дойтен только недоуменно помотал головой – в его сне Рэмханские горы вставали далеко у горизонта, точно за черным зеркалом, бледными силуэтами, перемежаясь с облаками, упирались в небо за его гладью, а как это могло быть, если он вместе с Клоксом и Мадром как раз и был на северном берегу, и горы вставали не за гладью, а за спиной и Дойтена, и всей троицы? Клокс только пожал плечами и буркнул, что гиблое это дело – толкование снов. Как захочешь, так и переложить можно, кто его знает, что то или иное сновидение значит, если сегодня снится одно, а завтра совсем другое? Может, суждено Дойтену оказаться и на южном берегу, а может и вовсе он чужой сон видит? А если хочет избавиться от морока, то уж пусть в следующее благодарствование не смолит лыжи в сторону Нечи, а добирается до Дрохайта, смотрит на черную гладь с южного берега и радуется, что сбылось его сонное знамение и никакого вреда оно ему не принесло.
Тогда Дойтен только посмеялся. Еще чего не хватало, тащиться на южный берег мрачного озера в забытый богами край, когда настоящее море – целый Цветочный залив в Тимпале под боком, не говоря уже о глазах его новой подруги-молочницы, которые показались Дойтену глубже любого моря, пусть и не так просто было до них добраться. Но вот ведь какая напасть – и нескольких лет не минуло, и вот он на южном берегу того самого озера.
Черного зеркала не было. Горы еще как будто угадывались в мглистой дали, а поверхность озера рябило мелкой холодной волной от стылого ветра. Ранним утром, когда троица выбралась из оскверненного двумя смертями дома егеря и наконец вдохнула не отравленного поганым варевом воздуха, а вольного арданского ветра, лица всех троих обжег накативший холод. Тяжелые снеговые облака к утру утонули в сером небе, и предзимний лес сковал бесснежный мороз, да такой, что пожухлая листва трещала под копытами лошадей словно подсохшая дранка с крыши рухнувшей крестьянской избы. Мадр тут же обошел дом со всех сторон, нашел свежие кости растерзанных лошадей егеря и много других следов. Редкие отпечатки тэрских сапог перемежались звериными следами, но и последние уходили обратно к покинутой путниками дороге.
– Волки? – спросил защитника Клокс, рассматривая стену дома, на которой белели свежие борозды, похожие на отметины огромных стальных крючьев, но Мадр, переведя взгляд с явно волчих следов на страшные выскобы, только пожал плечами и странно поежился, вглядываясь в по-осеннему голый лес. По всему выходило, что если в ночной стае таких, как Краба, хватало, то к словам их главаря, назвавшегося Тогхаем, следовало отнестись со всей серьезностью. И это понимали все трое.
Топь, в которую впадал тоже заледеневший с утра узкий ручей, встала от мороза, и судья махнул рукой в сторону зимних вешек, отмеченных серыми лентами, мол, через нее и нужно двигать. Может и развезет к полудню, но прихватило за ночь крепко, не только морозный пар вырывался изо рта при каждом выдохе, но и лед на лужах не проламывался от лошадиных копыт, хотя животных придется вести под уздцы, конечно. Дойтен было помедлил, вглядываясь в заросли заледенелой осоки, мрачный чужой взгляд чудился ему неотступно, но от дома пахло смертью и хотелось покинуть его как можно быстрее, и вскоре он уже спешил за Клоксом и Мадром. Но стоило им пройти по топи лиг пять, как за их спинами поднялся столб дыма. Лесные старатели явно спешили сжечь все следы о происшедшем, не дожидаясь, пока храмовые старатели отдалятся. Еще через час впереди показалась вспененная холодным ветром поверхность озера, хотя по его закраинам уже намерзала наледь.
– С божьей помощью вырвались, – осенил живот священным кругом Клокс, показывая на узкую дорогу, что вилась вдоль топкого берега. – Отсюда до Дрохайта пара десятков лиг, к полудню доберемся.
– Да уж, дорожка еще та, – с сомнением покачал головой Мадр, разглядывая тонущие в прибрежной болотине черные бревна гнилой гати. – Хотя, по морозцу и верхом выдержит. Однако, не знаю, как у нас сладится в Дрохайте, но потом лучше сделать крюк и возвращаться через Тэр.
– Рано говорить о возвращении, – проскрипел Клокс. – Рано. Вот демон… Ты посмотри, что творится!
Дойтен обернулся. Упирающийся в небо серый столб за спиной, который поначалу можно было счесть дымом от большого костра, налился чернотой, изогнулся от ветра и даже издали как будто сверкал искрами. Горел явно сам дом. Займется лес или не займется? Вряд ли, редок он в этом месте, а там, кто его знает. Но как они сумели? Значит, все-таки горючими были древние кедры? А ну как их действительно пролили маслом? Почему же их не зажгли, когда троица Священного Двора была внутри? Или масло тоже хранилось под крышей? А не магия ли это? А что если и в самом деле неведомым убийцам нужно это разбирательство в Дрохайте?
– Кто они? – спросил усмиритель то ли Мадра, то ли Клокса, то ли самого себя, потому что ответ, казалось, клубился где-то внутри него самого, но ответа не услышал и понял, что прошептал собственный вопрос чуть слышно, однако повторять его не стал и вслед за спутниками начал спускаться к воде.
Они и в самом деле добрались до Дрохайта только к полудню, но увидели город уже через час. Дорога обогнула болотистый мыс, и Дойтен, который, понемногу избавляясь от ужаса, уже посмеивался, что хваленый чидский гнус вымерзает от стыни, иначе что тогда потрескивает в болотистом ельнике, вдруг придержал лошадь. У противоположного берега большого залива посреди рябой водной глади черными ступенями, вырастая из собственного дрожащего отражения, поднимался город. Он словно выползал из той самой черноты, что наполняла сны Дойтена. Из черных лодок и прибрежных камней. Из щетины кольев, торчащих из воды, на которых как будто колыхались на ветру обрывки сетей. Из бездонных глубин, потому как не могло на мелкоте выситься похожее на ступенчатую скалу сооружение. Продавило бы оно илистое дно и скрылось из глаз, если только его не строили, как строят из базальтовой пыли огромные гнезда смертельно опасные горные осы, и то, что уходило на дно, туда и уходило, пока не остались только башни и крыши самых высоких зданий, смыкающихся друг с другом неприступными стенами.
– Какой же это город? – оторопел Дойтен. – Это больше похоже на замок какого-нибудь безумного барона из средних земель… Если бы он имел войско в пять тысяч мечников.
– Мечников – не мечников, но тысяч пять горожан в Дрохайте наберется, – кивнул Мадр. – Вот только барона никакого нет. Хотя, какие это горожане? Народ в основном пришлый…
– Барона точно нет! – обернулся Клокс. – Да и не нужен он здесь. Эх, была бы лодка, чтобы лошадей завести в нее, уже через четверть часа стучались бы в городские ворота. А по берегу еще пехать и пехать. Зато какой вид! Только не думай, что это башни друг выше друга бугрятся. Сам остров как каменный бугор, а дома лишь взбираются по его склонам. Мы-то с Мадром уже бывали здесь. Сразу скажу, не по нраву этот город моим костям. Ни одного домишки из дерева. Всюду камень, чтобы не полыхнуло что-нибудь при такой тесноте, и хорошо, если бы какой-нибудь известняк, так ведь нет… С деревом в Дрохайте строго. Только для растопки, да и то… Тут углем топят. Везут его издалека, каменный уголек из-под самого Амхайна водным путем, древесный – жгут за топью. Ямы как раз у заставы, до которой мы не добрались. Там целая деревенька в полусотню душ. Ну и острожек небольшой. Знал бы ты, какое там пиво умельцы варят…
– Даже если все сладится, надо и в самом деле другой дорогой возвращаться, – напомнил о недавней тревоге Мадр. – Да и в Дрохайте пиво не хуже.
– Сладилось бы еще, – отозвался Дойтен, оглядываясь на дым и чувствуя, как ужас снова начинает стягивать кожу на макушке. – Однако, немало камня на город пошло. А где же строители брали материал? Тут же топь кругом?
– А кто их знает, – тоже с беспокойством обернулся Клокс. – Думаю, что-то в виде скал на самом острове торчало, что-то из воды выволокли у берега. А что-то и везли на лодках издалека. Или ты на северном берегу не был? Говорят еще, что внутренности этого каменного холма, на котором стоит город, высверлены насквозь тайными или нетайными ходами. Подземельев полно. Отсюда и камень. Впрочем, теперь-то он зачем нужен? Все уже выстроено, и не притулишься с новым строительством. Если только вверх дома поднимать.
– Да куда же вверх? – не понял Дойтен. – Все ж таки не муравейник, а город.
– А чем тебе муравейник не город? – буркнул через плечо Мадр. – Захочешь жить, и муравейник сгодится.
– Да кто ж тут хочет жить? – разозлился Дойтен. – А гнус? А дорога? Вся жизнь на острове. Улочки узкие, наверное, и не разойдешься, если что. Не понимаю.
– Многие хотят, – обернулся защитник. – Улочки не такие уж и узкие. Дома выстроены на совесть, века простояли и еще века простоят. Гнус ветерок сдувает, королевскую стражу – дурная слава здешних мест. Хотя… Дрохайт, конечно, опасное место, но кому как. Для лихих людей – это укрытие. Для всякой голытьбы – мечта о воле и надежда озолотиться в нелегком промысле. Для смелых купцов и торговцев – немалый барыш. Для гонимых – передышка. Для тайных злодеев – гнездо. И для всех скопом – место отдыха. Охотники так и говорят – лежка. Дела-то в других местах обделываются. А там где лежка, гнездо, там покой и благодать. Правда, я слышал, и здесь важные люди потолковать горазды, кое-кто лишь из-за этих разговоров сюда добирается. С другой стороны, и скорняки здесь, и коптильщики, и прочая ремеслуха. И ни мытарей тебе, ни королевской стражи, ни воровской гильдии… Да, всякое непотребство случается, но это так… Как мусор, который везде. Но не в том дело. Важное свойство есть у этого города. Колдовства в нем нет.
– Колдунов в него не пускают, что ли? – нахмурился Дойтен. – Слышал я что-то, да уж не помню что…
– Да уж нет, – покачал головой Клокс. – Пускают. Никто и не вздрогнет. Да что толку? Никакая магия в нем силы не имеет.
– Это как же? – не понял Дойтен. – А если у колдуна ярлык на колдовство имеется? Или он такой силы, что щелчком пальца может людей мертвить?
– В Дрохайте он может хоть общелкаться, – усмехнулся Мадр. – Да и не встречал я еще таких колдунов. Почти не встречал… А ярлык… Подтереться им можно. Хотя, травы и снадобья действуют как везде. Но тут магия не при чем.
– А как же эта самая… – Дойтен подергал себя за ус. – Майстра, что ли?
– Так я же и говорю, – покосился на Клокса Мадр. – Майстра – это не ведьма. Просто особенная баба.
– Особенная? – не понял Дойтен.
– Как твоя подруга, на которой ты с головы съехал, – с какой-то тоской прошептал Клокс. – Только твоя горожанка особенная для тебя одного, а майстра для любого. Но не в том смысле, что под любого ложится, нет. Тем более здешняя, которая жена бургомистра. Нет, она с ума любого сводит. Не магией, а одним взглядом. Кстати, здешняя-то сюда как раз и приехала когда-то, чтобы клеймо ведьмы стряхнуть. Мол, нет колдовства в Дрохайте, и я не колдунья.
– Бывает же такое, – покачал головой Дойтен. – То есть, любой колдун здесь пустое место?
– Ну, пустое – не пустое, а ремесло менять придется, – пожал плечами Мадр.
– Отчего же об этом слухов не ходит? – удивился Дойтен. – И кто же так устроил?
– А никто наверняка знать не может, – крякнул Клокс. – А слухи прочие страхи о здешних местах перебивают. И устроитель этого самого колдовского слепого пятна, кстати, тоже неизвестен. Или возьми, к примеру, те же Стебли, которые этот Краба проклятой крепостью обзывал. Там ведь тоже напасть своя имеется. Наоборот, есть магия, которая действует сама по себе, никого ненужного в крепость не пропускает. Да и из нужных все нутро выволакивает. И устроителя у той магии тоже никакого нет. Или сгинул, если был. А что если Дрохайт и Стебли ушко и острие от одной иголки? Не так уж они и далеки друг от друга. Так что… у Священного Двора к Дрохайту особый интерес. Вот, поэтому мы и спешим. Вдруг какая магия поперек этой силы встала? В городе, кстати, народцу избыток должен быть. Уж точно не меньше, чем в твоем Граброке. Зимняя путина – это и рыбалка, и охота сразу.
– Однако, далековат этот Дрохайт от хоженых дорог, – заметил Дойтен.
– А что дорога? – пожал плечами Мадр. – Есть способы и попроще, чтобы сюда явиться. Река, например. Хотя, все кому надо было, должны были уже прибыть. А как обозы потянутся, и нехоженые тропы под тракты сойдут. Берег, кстати, ближе к острову, чем кажется. Можно добраться, не замочив ног. Плывун имеется. Он с близкого места брошен, не видно пока, но там до гати всего чуть за сотню шагов. Мысок болотистый выдается. Так там и столб мытарский торчит. Граница Сиуина и Тэра.
– Так чей остров-то? – начал что-то понимать Дойтен.
– А ничей, – развел руками Клокс. – Северный берег озера весь сиуинский, конечно, хотя ни одного стражника ты там не встретишь. Этот пополам делится с Тэром. А сама гладь – считай, что общая. И остров тоже. Тут даже стража местная. Рыбаки и охотники отваливают десятину, на том и довольны. Маленькое королевство! Вот только короля никакого нет, а есть совет глав цехов и выборный старшина, который уж что надо кому надо сам отправляет, чтобы иметь благосклонность и Тэра, и Сиуина. Бургомистр, как его здесь кличут. Выборный, но полновластный. Но и сэгат от Священного Двора – на месте.