- Не скажи, не каждая девушка так вкусно приготовит, - улыбнулся Златан.
- То маменька моя так вкусно печёт. Её впору благодарить. Не меня. А я учусь у неё пока.
- Значит, есть у кого обучаться. Я думаю, что и ты мастерица на все руки. Вон какая лента мудрёная в косу твою вплетена. Да и ремешки у братьев да отца твоего узором радуют. Али то не ты сделала?
- Это моя сестра красоту такую делает. Она и плетёт, и вяжет, и вышивает лучше всех в округе, - гордо сказал Любояр.
- А мне сплетёшь ли поясок? - спросил Златан, всё ещё глядя на Светозару.
- Много чести незнакомому человеку пояса плести, - хмыкнула Светозара, холодно посмотрев ему в глаза.
- Так время ещё познакомиться будет, дом чай не один день ставить будем. Али я тебе чем-то не приглянулся? Али обидел чем? - спросил Златан.
- На обиженных воду возят. Да и я себя в обиду не дам. Рука у меня крепка, любому обидчику зубы пересчитаю, - показала кулачок Светозара.
- Надеюсь, что мне их пересчитывать не придётся. Я ведь сюда не на войну пришёл, а с помыслами светлыми и чистыми. Молодым дом ставим. А там, глядишь, и другой ставить начнём.
- Хочешь - начинай другой, хочешь - не начинай, то́ дело твоё, - всё больше почему-то ярилась Светозара.
- То́ дело не одного касается, а двоих. Почто незамужнему человеку дом, ежели в нём жены не будет? Бобылём и под отцовской крышей жить можно, - сказал Златан.
- Мне что до того, где ты жить собрался. Мне и под отцовской крышей хорошо, - сказала Светозара, насупившись.
- Не пойму я тебя, Светозара. Вроде и слова плохого я тебе не сказал, и не обидел чем. А ты меня словно во враги записала, - удивлённо застыл Златан.
Светозара гордо посмотрела ему в лицо. Он увидел, как в её глазах слёзы стали наворачиваться, губа нижняя затряслась. Златан хотел прикоснуться к её голове, чтобы успокоить, но она от него, как от огня в сторону шарахнулась, развернулась спиной и припустила со всех ног домой, позабыв и про отца, и про обед, и про всё на свете.
- Что это с ней, Любояр? - спросил Златан, непонимающе переведя взгляд на её брата.
- В войну к нам в деревню с двух сторон лихие люди нагрянули. Матери наши в поле были. Пока старшие мужчины с ними бились, двое пробрались к нам во двор. Может за курицами, может ещё зачем. Один в хлев сразу пошёл, а мы там за сеном прятались. У сестры моей в руках нож был отцовский, да рядом вилы с топором лежали. Тать [4] нас усмотрел и бросился к сестре. Я ему наперерез побежал, да кулаком в лицо получил так, что сознание потерял. Младший брат за ногу его ухватил. Тот его отшвырнул к стене, да так, что потом три месяца выхаживали. Думали, что и не встанет. А после нас тать на сестру набросился. Так она его ножом порезала, а потом сверху вилами к земле пригвоздила. Когда я очнулся, то на сестре было всё платье порвано. А рядом с первым и второй тать лежал. Она ему на ноге сухожилье перерезала, а когда тот упал, то ему на голову топор и опустила. Не дала моя сестра над собой надругаться да нас убить. Но с тех пор ни о каком замужестве и слышать не хочет. Не ты в том виноват. В том война виновата да я, что не сам защитил сестру и брата. Мал ещё был, силёнок не хватило.
- То не ты виноват был, Любояр. Не ты, - Златан прижал к себе мальчишку и вздохнул, глядя вслед убежавшей Светозаре. - То́ время такое было. Та́ беда никого стороной не обошла.
***
Недели летели. Лето хорошее пришло. Благодатное. То дождиком грибным радовало, то солнечным днём. В полях рожь да пшеница подрастала. В лесах ягоды своей поры дожидались. Жизнь была мирная да спокойная. Ребятня на озеро бегала рыбачить. Хозяюшки по хозяйству суетились. Мужья в поле ходили да на стройке трудились. Старшие на завалинке предстоящую свадьбу обсуждали да строителей хороших. Уже первый этаж достраивали. Жить новой семье в доме добротном, доме надёжном. Всё селение на ту стройку уже переходило да с людьми из соседнего селения раззнакомилось. Девушки всё жалели, что парни недалече жили и на ночь часто верхом на лошадях домой возвращались. Но бывали дни, когда дотемна работали, тогда вечерами ужин устраивали в общинном доме, да там и ночевать оставались. Были среди соседских парней хорошие да пригожие. Работящие, что любо дорого было посмотреть. Все девушки сами обеды на стройку отцам носили. Про парней щебетали. Одна Светозара от стройки шарахалась, как от чумы. Обеды отцу отказывалась носить. Всё больше в доме да за хозяйством была. Матери помогала. Та её пару раз силком обед нести заставила, так она ни в какую. Хоть ты кол ей на голове чеши.
- Доченька, негоже так от людей шарахаться да по углам прятаться. Никто тебя там ни в обиду не даст, ни злого чего не замыслит. Пора к жизни возрождаться. Если память твоя только плохое будет держать то, что хорошего в ней будет? - ласково как-то сказала Лада.
- Я понимаю всё, матушка. Да только не мил мне там из парней никто. А их шутки я слушать не хочу. Не радуют они меня, - вздыхала Светозара.
- Так тебя же никто не сватает, никто не принуждает к чему. Ты посмотри, как там молодёжь вся днями пропадает. С подружками своими постой. Шутки прибаутки никому навредить не смогут. Авось и ты улыбнёшься чему. Сходи, отцу обед занеси, - протягивая узелок, сказала Лада.
- Хорошо, матушка. Схожу. Но ежели что не понравится мне, то ноги моей там не будет, - сказала Светозара, схватила узелок, положила к остальной снеди в корзину и вышла из дому.
Мать только тихо в спину ей головой покачала да слезу с глаз вытерла. Не скоро её дочке забыть тот день. Не скоро её сердце сжиматься от боли перестанет. Не скоро она людям душу свою откроет. Но и ежели дома седеть-то, как узнаешь, кому сердце отзовётся, кому радоваться будет.
Светозара шла по знакомой улочке одна. Вся ребятня вообще со стройки не вылезала. Подружки её около парней околачивались, шутками их подбадривая. Те им спуску не давали. Шум, гомон, смех был на стройке. Дело спорилось.
Светозара впервые за три недели на стройку ступила, даже на секунду замер гомон, так ей удивились все. Подружки первыми опомнились, подбежали да обнимать начали. Отец улыбнулся, дочери радуясь. Лишь Златан застыл, думая как подойти к ней, чтобы не обидеть чем. Ни словом, ни движением.
Ведагор с Горыней привычно уселись возле покрывала, на которое Светозара еду расставляла. Златан тихо присел рядом с отцом, поблагодарил за еду да молчу начал кушать. Отцы друг с другом переговаривались. Младшие братья подбегали к скатёрке, хватая пирожки, и опять убегали к друзьям. Дел у мальчишек было невпроворот. Мастерам помогали и своим, и соседним. Всё им знать хотелось. Всё изучить.
- А почто в твоём селе нет кузнеца, Ведагор? То́ не дело, - заговорил первым Горыня.
- Так он бобылём перед самой войной умер да сына после себя не оставил. Мой старший сын у него в подмастерьях был. Так ему тогда 8 лет было. А его двенадцатилетие мы только в середине зимы отпразднуем. Так что мастера старого мы схоронили, а нового не вырастили, - вздохнул Ведагор. - Вот и приходится к вам частенько наведываться. Ваш мастер всем мастерам мастер.
- Так то́ дело поправимое, Ведагор. Нужно вам нового мастера найти. После войны многие домов лишились. Многие деревни дотла были сожжены. Ты о том не помышлял ли? - сказал Горыня.
- От чего же не помышлял. Да только мало ли какой человек к нам придёт. Кто он, да и откуда будет? Почём нам знать, что добрый человек? После войны всяко люду ходит. Кто-то из татей может себя за хорошего человека выдать, а внутри злым и остаться.
Светозару передёрнуло от слов отца. Златан несмело посмотрел на неё, перестав кушать. Ведагор за плечи дочь обнял да к себе крепко прижал. Светозара несмело посмотрела на Златана.
- Вкусная еда сегодня, Светозара. Руки золотые у тебя и твоей матери, - сказал Златан и опять принялся за еду, не смея что-то ещё произнести.
- То я пекла. Ты же сам сказал, надобно учиться. Вот и учусь, - Светозара несмело посмотрела на него в ответ, и её щёки покрылись румянцем.
- Хорошая из тебя хозяюшка, Светозара, матери на радость да отцу на загляденье, - Златан улыбнулся и продолжил кушать.
Светозара продолжала сидеть возле отца и смотреть на мужчин. Златан периодически поднимал на неё несмело глаза и улыбался ласковой улыбкой, словно сестре своей.
- У моих дальних родичей на постое кузнец сейчас живёт. Да у них в селе и свой имеется, так он всё без дела ходит-мается. Что поможет в кузне иной раз. А так всё больше кому чем по хозяйству помогает. Тамошнему мастеру и без надобности ещё один помощник. У него и так двое сыновей в кузне трудятся. Может, к себе его возьмёшь? - спросил Горыня.
- А что за человек? Откуда пришёл? Почему один живёт? - серьёзно спросил Ведагор.
- Он родич моих родичей. С войны пришёл, да вот возвращаться ему уже некуда было. Всех родных его убили, деревню сожгли. Ни матери, ни отца, ни дома не оставили. В той стороне шайка татей по лесам ещё шастала. Так он малую дружину сколотил из воинов соседних деревень. И они безобразие то́ в лесах тамошних пресекли. А потом так у родичей в деревне и остался. Уже полгода без дела мается. По хозяйству помогает. Да что толку с человека, если любимое дело делать не может. Жалко парня. Хороший человек пропадает.
- Юн?
- Ему только двадцать пятое лето минуло. Но парень толковый. Ты подумай над этим, Ведагор. Неволить никто тебя не будет. В этой деревне ты - Голова. Тебе за всех и отвечать.
- Я поразмыслю над твоими словами, Горыня. А теперь пора и за труд приниматься. Благодарю, дочка за обед. Порадовала ты меня с гостями. Порадовала, - Ведагор поцеловал дочку в макушку и пошёл с Горыней к стройке.
- Ты прости меня, ежели что не так сказал тебе в прошлый раз, Светозара. Ничем тебя обидеть не хотел. Ни взглядом, ни словом, ни смехом, - тихо сказал Златан, поднимаясь с земли.
- Это ты меня прости, ежели что не так. Не твоя в том вина, - улыбнулась Светозара ему в ответ. - Ты не хотел меня обидеть.
- Ничем не хотел. Я ведь в глаза твои загляделся. Свет в них увидать хотел. Пытался разговорить, а всё вишь, как вышло. Не со зла то́, - Златан посмотрел в глаза Светозаре.
- Я знаю, Златан. Но сердце моё на тебя молчит, не отзывается. Я боюсь, что ни на кого не отзовётся. Там страшная боль поселилась. Видно мне с ней и не справиться. Мне когда про сватов да свадьбу разговоры заводят, так я тех татей перед глазами видеть начинаю. Как они платье на мне рвали. Глаза их бешеные вспоминаю. Как вилы одному в грудь вонзила, как второму топор на голову опустила. Кровь их в каждой красной тряпке вижу, - сказала Светозара дрожащим голосом, теребя кончик косы.
Златан подошёл к ней и обнял.
- Не хочешь меня суженым назвать, позволь братом стать. Не обижу тебя ничем, слово плохого не скажу. Не только отец с братьями на защиту твою встанут, но и я своей грудью тебя защищать буду. Хочу, чтобы не пугалась меня никогда. Я понимаю, что нельзя сердце девичье неволить. Никого неволить нельзя. И я тебе неволить не хочу.
- Но ежели тебя братом своим назову, то и свататься ко мне ты уже никогда не сможешь, - посмотрела на него Светозара.
- Не смогу. Но зато я смогу видеть в твоих глазах радость. Разве то́ не счастье? А сердце твоё растает однажды. Вот увидишь. Не может не растаять. Я сам много смертей видел. И друзей своих, и врагов. И брата моего у меня на глазах убили, а я его защитить не смог. Не уберёг. Многих эта война не пощадила. Многих. Но я жить продолжаю, суженую свою ищу. И однажды для своей семьи дом поставлю. Жену свою туда введу. И ты должна начать жить. Понимаешь? Так ты готова назвать меня своим братом, Светозара? - Златан посмотрел внимательно в её глаза
- Я готова назвать тебя своим братом, Златан, - улыбнулась она ему в ответ.
- Так тому и быть, сестрёнка.
Златан прижал её к себе и поцеловал в макушку. Светозара прижалась к нему и вздохнула. На поляне в один миг тихо стало да так, что крик стрижей с высоты неба громом казались.
- Пора к трудам приступать, - отстранился Златан и пошёл к отцу.
- Я тебе пояс сотку, самый красивый, братец, - громко крикнула ему Светозара вослед.