– Теперь ты обвинишь нас в междоусобице? Не для того ли, чтобы отвести вину от своей… подгруппы, ты так, кажется, сказал?
– Я никого ни в чём не виню, но с тех пор, как Сорокам вновь после долгого перерыва было позволено навещать людской мир, именно вы придумали разделение…
– А Стрёкоты, получается, с белыми крыльями? – кажется, я злюсь.
– Ты злишься? – вскидывает бровь Игорь. – Ничто человеческое тебе не чуждо, железная принцесса?
– Ошибаешься, драгоценный, – я даже позволяю себе усмехнуться. – Я не злюсь. Я посмотрела на ситуацию твоим нелепым зрением. Зрением Стрёкота, – добавляю я. А в это время в моей голове вертится только одна фраза «Сава идёт к Обособленным». Какого шэкка… Быть этого не может. Живой лес не пропустит Сороку без Стражника.
– Мы сейчас будем выяснять на чьей стороне правда? Или всё же составим план действий? – спокойно, будто даже лениво, спрашивает меня Игорь.
Я не удостаиваю его ответом. План действий? Найти его братца и отдать его на растерзание Стражникам. Пусть делают с ним, что хотят, лишь бы Царство моё не трогали.
Не дождавшись от меня ответных слов, Игорь продолжает:
– Я хочу заключить мир. Или мы договариваемся, и я иду искать Саву или ссоримся дальше и попутно ждём, когда Стражники применят наказание. Твоей сестре скоро пятнадцать. А нам случайно повезло, что мы уже миновали этот критический возраст.
– Не смей упоминать мою сестру! И не смей упоминать Пикал! Вам, Стрёкотам, всегда было наплевать на нас. А отец только и искал вам оправдания перед лицом Стражников. Вы виноваты во всём. Из-за вас он лежит в больнице в таком состоянии. Вы практически уничтожили Сорочье Царство своим непомерным любопытством. Если вам мало нашего Царства, убирались бы в людской мир. Так нет. Вам нужно всё. Это вас надо наказывать. Вы должны исчезнуть с лица Земли. Вы, а не Пикалы. Мы тут ни при чём.
– Марина, сейчас не время выяснять, кто и в чём виноват, – Игорь вздыхает, неужели я сумела внушить ему чувство вины?..– Через несколько дней я собираюсь идти к пещере, через лес, искать своего брата. Со мной идёт Марк Степанов. Мы вернём Саву и выясним, где он спрятал ребёнка, и зачем он вообще его украл.
Никто из Сорочьего Царства не сможет пройти сквозь пещеру, если у него нет специального ключа, открывающего проход. С чего он взял, что его братец у Обособленных? Да что там пещера? Лес его не пропустит. Какая ерунда! И Стражники в это поверили?
– Почему ты решил, что твой брат идёт туда? Разве у него есть ключ? Он облапошил кого-то из Стражников? Или они проявили чудеса милосердия и отдали ему ключ добровольно? Я уж умалчиваю о том, ни одна Сорока не может гулять по лесу без сопровождения Стражника. Как, впрочем, никогда ни один Стражник не сможет пересечь лес без сопровождения Сороки. Это установлено издревле Старой Сорокой.
– Сава всегда был отчаянным. Его с детства манили истории о мире Обособленных. И однажды он смог пересечь лес и дойти до пещеры. Да ты знаешь эту историю, он рассказывал. Но ему тогда никто не поверил.
Действительно, где-то полгода назад брат Игоря ушёл в лес и пропал дней на десять. Естественно, без Стражников мы далеко в лес сунуться не могли. А рассказывать им о произошедшем не хотел Игорь. Когда Савелий вернулся он просто сказал, что прошёл тропой Обособленных до самой пещеры. Но ему не поверили, естественно. Во-первых, у него с детства непомерно развитая фантазия. Во-вторых, вышеуказанный закон никто не отменял.
– Это просто россказни твоего полубезумного брата. Он не особенный, ничем не выдающийся Стрёкот. Почему лес должен был позволить ему пройти?
– А почему бы и нет? У каждого правила…Может быть, он был вознаграждён за свою отчаянность? За то, что верил до конца и не прекращал попыток перейти лес? За то, что не хотел оставлять всё, как есть? За то, что он хотел дать Обособленным и второй шанс, а не смирился с настоящим положением дел, как все мы? – мне кажется, или я в самом деле слышу обвиняющие нотки в его голосе. Да как он смеет!
– Тогда почему бы ему просто не спрятаться в лесу, раз уж тот ему так благоволит? Зачем ему идти к Обособленным?
– Ну нельзя же вечно прятаться, – снисходительно отвечает Игорь. – Один в лесу. Всю жизнь? Нет. Я знаю своего брата. Он пошёл к людям, ему нужна помощь. И он надеется получить её у Обособленных, раз уж Сороки не помощники ему. Помимо основного входа в пещеру, ключи от которого хранятся у Стражников, существует и другой проход. Значит, это не миф…
– Другого прохода не существует. Это такой же бред…
– Как возможность превращения людьми в сорок, – заканчивает за меня Стрёкот.
– Твой брат – преступник. Он преступил самый главный закон – похитил человеческого ребёнка. Так или иначе, ему грозит заключение, – эти слова я произношу со злорадством, признаю.
– Мы не знаем, что произошло там на самом деле. Для этого мы и пойдём искать Саву в мир Обособленных. Где же ещё ему искать убежища, как не у тех, о ком он так радел? – Игорь молчит некоторое время. А потом добавляет тихо-тихо, так что я еле слышу его вопрос:
– Ты ведь тоже задаёшься вопросом, как там они, Обособленные, живут за лесом, за горами?
– Как и другие жители Сорочьего Царства. Время от времени. – отвечаю я, надеясь, что голос мой не дрожит.
Да. Никто не мог пересечь лес без сопровождения Стражников. Стоит только зайти чуть глубже и кажется, что сами деревья противятся твоему проходу. Только тебе почудилось, что ты нашёл удобную тропинку, ты начинаешь идти по ней, а деревья уже цепляют тебя за лицо, царапают кожу, рвут одежду, и норовят ударить по глазам. Если ты пытаешься пройти в образе сороки, то за лапки тебя цепляют травы, и путают, путают, путают. Я никогда не могла зайти далеко вглубь леса. А вот Сава пересёк его. По его словам.
Любой житель Сорочьего Царства хоть раз в жизни задавался хотя бы мысленно вопросом, что там, по ту сторону леса и по ту сторону гор. Людской мир Стрёкоты пролетели вдоль и поперёк. К тому же, газеты, журналы, видео из мира людей было доступно и нам, Пикалам, жителям Сорочьего Царства, добровольно отказавшимся от посещений мира людей.
Таким образом, мы всё знали о человеческом мире, ставшим нам почти чуждым после длительного запрета Стражников на его посещение. Но мы ничего не знали о том, мире, отделённом от нас горами, упирающимися в само небо. То был мир Обособленных… И там уже четыре года живёт наша с Викторией мать…
– Ну, хорошо. Предположим, твоя версия верна и Сава, действительно, идёт к Обособленным. Он знает некий таинственный проход сквозь горы. Опять же, допустим. Хотя и маловероятно. Где в таком случае ребёнок? Дитя человеческое не может проникнуть в Сорочье Царство, – задаю я резонный вопрос.
– На этот вопрос у меня нет ответа. Скорее всего ребёнок спрятан где-то в мире людей. Перед тем, как отправится к Обособленным, Сава спрятал ребёнка. Но Саву в Сорочьем Царстве мне будет проще найти, чем человеческого ребёнка в людском мире. Тем более даже Стражникам не удалось его там отыскать.
– Тебе? Ты вместе со своим дружком пойдёшь искать своего брата? И, нашедши его, если, конечно это вообще возможно, запросто отдашь его Стражникам для справедливого наказания? Да ты запрячешь его и плевать тебе на Сорочье Царство! Стрёкоты никогда не думают о последствиях своих поступков. И не потому, что вы отчаянные, какими себя самонадеянно считаете. Вы глупы. Просто глупы, – я стараюсь не отводить своего взгляда от Игоря, вкладывая в него всё свое презрение к Стрёкотам.
– Я хочу выяснить, что произошло в ту ночь в людском мире. Мне нужна правда. Надеюсь, как и тебе. Если ты будешь продолжать сыпать оскорблениями в сторону моих сородичей вряд ли мы чего-то добьёмся, – не опускает глаз Игорь.
– Мне нужен покой для моих сородичей. Я хочу сохранить жизнь наших детей. Я хочу, чтобы Сорочье Царство существовало.
– Я тоже этого хочу. Это и мой дом тоже. Я не желаю гибели наших друзей, поверь мне.
– Я не могу верить ни единому слову Стрёкота. Я…тоже пойду искать твоего брата, чтобы предать его суду Стражников и сохранить Сорочье Царство.
– Что? Ты пойдёшь? Это невозможно! – глаза Игоря округляются.
– Отчего же? Пока отец находится в больнице, я – глава Пикал. И это моё решение. Если ты добровольно не берёшь меня в этот… поход, я обращусь к Стражникам и тебя принудят взять меня с собой.
– Ты будешь жаловаться Стражникам на жителя своего же Царства? – спрашивает Стрёкот у меня удивлённым тоном. Хотя, чему тут удивляться? Да, буду.
– Я давно не считаю Стрёкотов жителями своего Царства. Вы сами по себе, мы сами по себе. Только отвечать за ваши проступки мы почему-то должны вместе.
– Марина, послушай…
– Не хочу ничего слушать, – перебиваю я.
– Твой отец в больнице. Народ скоро начнётся волноваться. Слухи уже просачиваются… Ты должна остаться.
– Мне есть кого оставить с моим народом. Близкие Советники отца сумеют объяснить Пикалам ситуацию, чтобы не напугать их. Юрий Петрович гораздо лучше меня справится с этой задачей. Я иду спасать Сорочье Царство, а не на увеселительную прогулку. Папа бы меня поддержал.
Игорь молчит. Вероятно, обдумывает мои слова. Потом задаёт вопрос, на который я не могу дать ему ответа:
– Ты даже ни разу не навестила своего отца в больнице. Почему?
Я молчу. Не его это дело. Не его.
Итак, через два дня мы выступаем в поход. Через два дня начинает течь срок, отведённый Стражниками на поиски Савелия. Какие–то несчастные двадцать дней. Через двадцать дней возле входа в пещеру нас будет ждать Стражник в сопровождении одного из Советников моего отца. Самый главный из Стражников. Тот, которому Царство позволяет находиться на своей территории целых две недели. Мы должны выйти из пещеры под руку с Савелием, в противном случае Стражники применят Наказание Вымиранием, право на использование которого им предоставлено Старой Сорокой: каждый сорочий ребёнок будет умирать в день своего пятнадцатилетия. Я иду для того, чтобы найти этого безумца Саву и спасти своё Царство. Игорь идёт для того, чтобы спасти своего брата. Чтобы он ни говорил, я не верю ни единому его слову. С нами пойдёт один из Стражников, потому что без них нам лес не пересечь. Кого они пошлют? Кого мы найдём в нём, врага или помощника? Друзья… Остались ли такие среди Стражников?
Я не могу думать связно. Мысли наталкиваются одна на другую, разбиваются вдребезги и никак не хотят склеиваться обратно. Послезавтра мы отправляемся в поход. Я пройду тропой Обособленных, как и моя мать. Я пересеку лес и пещеру. И, наконец, выясню, что ждёт тех, кто отрёкся от Сорочьего Царства.
А сейчас… Я скидываю с себя одежду. Привычное голубое свечение охватывает тело. Кожа покрывается мурашками в предчувствии перерождения. Я сорока. Нет, не так. Я – Сорока. Перерождение привычное, лёгкое, безболезненное, приятное.
– Чьюк, чьюк, чьюк…
Ничто в мире не способно заменить для меня радость полёта. Я чувствую себя живой, настоящей, цельной. Я смотрю на Сорочье Царство сверху. Ходят люди, прыгают сороки. Маленькие аккуратные домики, припорошенные первым снегом. Идеальный мир, в котором всё идёт своим чередом, весна и лето наступают в положенные им сроки, осень не дождливая и мрачная, а золотая и ярко-багряная, словно мечта поэта, а зима пушистая, белая и сказочная. Этот мир не должен исчезнуть, даже ценой моей жизни. Даже ценой жизни Игоря. Хотя его жизнью я пожертвовала бы гораздо охотнее, чем своей, да простит меня за откровенность Старая Сорока.
Игорь
– Вот ведь ворона пустоголовая! Куда собралась? – Марк кипятится. – И ты ей позволишь? Мы сидим на крыльце моего деревянного – сам строил вместе с отцом и горжусь этим – дома.
Марк – мой лучший друг. Мы были, по меткому людскому выражению, не разлей вода с пяти лет. Пока не появилась в моей жизни Марина Иванович. Мне было десять, а ей семь, когда мы познакомились. Она перетянула изрядную долю моего внимания на себя. Марк тогда очень обижался.
– Я не могу ей запретить, – развожу я руки в стороны.
– Никогда она мне не нравилась. «Железная принцесса». По-моему, бесчувственная просто. Жалеть я её не собираюсь. Даже отца в больнице не навестила, – бурчит приятель. Неужели опять в Марке проснулась детская ревность?
– Так или иначе тебе придётся терпеть её присутствие ближайшее время. Или Марина так сильно тебя раздражает, что ты решил остаться? – подначиваю я его.
– Ещё чего! Потерплю эту гордячку. Она идёт, чтобы уличить Савелия, Стражник пойдёт по той же причине. Тебе нужен союзник. Хотя …Может быть, нам повезёт и до начала нашего похода она переломает себе…
Марк замолкает, остановленный моим строгим взглядом. Задумывается с глубокомысленным видом, он это умеет. А потом спрашивает:
– А ты думаешь все эти Савины рассказы о лесе правда?
– Ему же никто никогда не верил, – пожимаю я плечами. – Он отчаянный фантазёр, с самого детства был таким. Я много раз бывал в этом лесу, конечно, не так часто, как мой брат, но далеко зайти не мог и поэтому ничего таинственного там не видел. Ну кроме того, что деревья и травы мне не давали прохода. Но так ведь такое со всеми бывало. Стражники, отводившие Обособленных за горы, никогда ни о каких странностях, не упоминали. В любом случае, нам предстоит пройти через лес.
И мы пошли.
Глава третья
Игорь
Начало нашего похода ознаменовалось двумя событиями. Первое, сопроводителем из числа Стражников оказался Сергей. Невысокий, нескладный подросток, худой, будто недокормленный. Ему всего девятнадцать лет. Стражником он стал совсем недавно, после гибели своего отца в автомобильной катастрофе. Это вызывает удивление не только с нашей стороны, под нами я имею ввиду себя и Марка, но и со стороны Марины. Хотя она, по своей сложившейся привычке, старается не подавать вида. Но я, естественно, замечаю. И удивляюсь ещё больше.
Считается, что мы пошли на поиски государственного преступника, а с нами отправили почти пацанёнка, даже Марина на год старше его. В чём подвох, господа Стражники? – так и хочется спросить. Но, разумеется, спросить не у кого. Сам Сергей вряд ли знает ответ на этот вопрос. И, вообще, мне он кажется каким-то растерянным. Сознаёт ли он, куда идёт и зачем? Второе, Маринин отец пришёл в сознание. В больницу к нему она так и не пошла. Почему?
Марина
В присутствии Стражника любому жителю Сорочьего Царства запрещается оборачиваться сорокой, да он и не сможет, даже если захочет. Этот закон среди прочих установлен Старой Сорокой и первым поколением Стражников. Является непреложным. Таким образом, в нашем путешествии, пока Сергей находится рядом, мы только люди. И это плохо, по крайней мере для меня.
Игорь
Мы забираемся в новенькие крытые сани и двигаемся вперёд. В Сорочьем Царстве нет автомобилей и самолётов. А вот поезда есть, но ими редко, кто пользуется. В основном, жители предпочитают передвигаться естественным путём, то есть лететь, обернувшись сорокой. Или верхом на лошадях, или как мы не верхом, но на лошадях. В общем, экологическая обстановка в нашем Царстве весьма и весьма благоприятная: воздух чист, прозрачен и свеж, он наполняет наши сорочьи лёгкие живительным кислородом. Сороки в большинстве своём умирают от старости, а не от смертельных болезней, (хотя, конечно, ничто человеческое нам не чуждо, и мы порой болеем, как и люди) поэтому-то мы все так перепугались, когда у Виталия Карловича случился инсульт. Но отец Марины, хотя и является Пикалом, всё-таки иногда посещает людской мир, чтобы предстать перед тёмными очами всемогущих Стражников. А ещё в Сорочьем Царстве нет оружия, потому что Сороки друг друга не убивают.
Марина
Как замечательно жить в Сорочьем Царстве! Это самое прекрасное место на Земле! Жаль, что Стрёкоты этого так и не поняли. Жаль, что этого не поняла моя мать. Если бы не тяга этих недостойных называться Сороками ко внешнему миру, ничего бы этого было. Я могла бы также путешествовать этой зимой в санях по Сорочьему Царству самостоятельно, как я делаю каждые каникулы. (Я не сказала вам, что являюсь студенткой второго курса Института Культуры и Изобразительных искусств? Так вот, я ей являюсь.) Просто путешествовать, осматривать окрестности, вдыхать чистый (в отличие от людского мира) морозный бодрящий воздух. Кататься на коньках по замёрзшим речкам (ничуть не хуже, чем в так называемой Голландии, куда каждую зиму стремится Игорь.) А не мчаться, что есть мочи в лес в сомнительной компании Стрёкотов и малолетнего недокормленного Стражника.