- Надел парадную форму, ё-мое! – яростно прошептал Парк, отряхивая липкую жидкость.
К третьему действию Восса Парка все-таки сморил сон, и он, опершись на плечо гранд-адмирала, протяжно по-армейски захрапел, приоткрыв немного рот.
У исаламири после поедания целой пачки сухариков образовалась икота, и появилась нездоровая активность. Она небрежно спрыгнула с колен своего раба и, громко похрюкивая, отправилась на поиски приключений. Поползав немного в партере и пожевав подолы платьев зрительниц, она решила, что на сцене с такими огромными декорациями будет намного интереснее.
В то время, как Чуня осуществляла свой бессовестный план, в действии оперы разыгрывалась драматическая театральная битва Императора Вишэйта и Ревана, а Митра Сурик пела свою предсмертную арию. Предатель Скордж занес над ней бутафорский световой меч и вместо красивого переливающегося баритона выдал такой визжащий контр-тенор, что публика схватилась за уши. Обученная Трауном исаламири, увидев в руках у актера палку, немедленно ринулась к нему и мертвой хваткой вцепилась в запястье, намереваясь наказать хулиганьё.
- Аааай! – кричал Скродж, а несчастная Митра Сурик в ужасе хлопала накладными ресницами и не знала, умирать ей сейчас или еще подождать. Зал начал громко хохотать, видя, как актер пытается сбросить с себя агрессивное существо, размахивая рукой.
Гранд-адмирал Траун не растерялся и быстро вскочил с сидения, уронив на пол спящего Парка. Он грациозно скользнул на сцену, включая всю свою театральность и обаяние. Чуня вмиг разжала зубы, почувствовав прикосновение рук своего раба, и тут же скользнула ему на плечо. Почувствовав себя в центре внимания, Траун приободрился, схватив бутафорский меч актера. Элегантно взмахнув клинком, он по-джентельменски заслонил прекрасную Сурик и, сделав выпад, импровизированно проткнул предателя, как опытный джедай-фехтовальщик.
Зал тут же встал, обливая нестандартную концовку спектакля бурными овациями. Актеры и синекожий чисс вышли на поклоны.
- Что я пропустил? – удивленно спросил проснувшийся Парк, глядя, как к ногам шефа, возвышавшегося на сцене вместе с лучшими оперными певцами Галактики, летят белые розы.
Траун сорвал не только громкие аплодисменты, кучу цветов и любовь публики. После того, как опустился занавес, к нему подскочил директор театра и подарил годовой абонемент на посещение всех оперных спектаклей. Когда они с Парком покинули театр, у входа их взяли в кольцо новоприобретенные поклонники, выражая свою любовь. Высокопоставленный имперский офицер впервые в своей жизни ставил автографы не только на бумаге, но на разных частях тела фанатов. А Чуня оставляла следы от зубов на всём, что оказывалось близко к ее рылу.
- От оно как! Мой самый непьющий гранд-адмирал – еще и хороший актер, – раздался вдруг властный насмешливый голос.
Толпа вмиг стушевалась и отступила. Перед ними в окружении алой стражи стоял сам Император Пал Палыч, протягивая черный маркер и блокнот:
- Автограф Его Темнейшеству не дадите?
Траун расписался, и по команде “хватай” Чуня тоже оставила следы своих зубов.
- И сэлфи! – скомандовал Палыч, в то время как чисс едва успел отодвинуть Чуню, которая собралась разодрать к хаттовой матери балахон плаща Императора.
За почетным эскортом показался знакомый пафосный белый плащ.
- А, Орсон? – равнодушно бросил Траун, расписываясь снова и вырывая листочек из блокнота. Он демонстративно протянул его своему оппоненту, элегантно вытягивая руку. Кренник тут же впился взглядом в ехидную надпись: Один-один, Драгоценнейший! С любовью, Mitth’raw’nuruodo.
- Эге-гей! – раздались откуда-то вдруг пьяные голоса. – Смотрите-ка, сам Император Палыч!
Из-за угла показался веселый дуэт Косой-Каллас. С ними, чеканя шаг берцами со здоровенными протекторами, шел некто третий, оказавшийся клоном Вульфом, одетым в черную косуху и бандану с маской Нихилуса.
- Да, мне сегодня везёт! – обрадовался Палыч, показывая металлюгскую козу и подскакивая с блокнотом к лидеру “Пауэрвульф”. – Можно автограф?
Из служебки, нежно цокая 15-сантиметровыми каблучками, выбежала прекрасная Плава Лагуна и тут же схватила капитана Парка под руку, строя ему глазки. Несчастный имперец смотрел на нее снизу вверх, очень сильно жалея, что у него нет собственной исаламири, как у Трауна, чтобы отгонять таких эффектных дам.
- А давайте за встречу? – раздался голос нетрезвого Косого.
- Не вопрос, – отозвался Пал Палыч.
- Ну, мы еще посмотрим кто кого, – пробурчал себе под нос Орсон Кренник, заворачиваясь в плащ и наблюдая, как гомонящая орава с Палычем во главе суетливо усаживалась на байкерские гравициклы.
Комментарий к Ёперный театр Текст написан под впечатлением от посещения прямой трансляции оперы Р. Вагнера “Тристан и Изольда” (постановка театра Метрополитен опера, Нью-Йорк).
Powerwolf – немецкая пауэр-хэви-метал-группа. Очень советую любителям эпичной музыки.
====== День Косого ======
Комментарий к День Косого По заявке из комментариев к предыдущей главе. Постаралась учесть всё.
За идею спасибо Selewk
ИЗР «Мстюн»
После очередного совещания, где гранд-адмирал Траун долго мариновал весь офицерский состав, зачитывая написанную им давеча поэму, агент Каллас и капитан Парк желали поскорее схорониться в каком-нибудь тихом местечке и распить на двоих бутылочку татуинской чачи.
— А вас, агент Каллас, я попрошу остаться, — глядя на собирающегося слинять подчиненного, строго произнес Траун, — и вас, капитан Парк.
Они воровато переглянулись и, ожидая сильной взбучки, посмотрели на шефа. Неужели Траун прознал, что именно эти двое вчера накормили Чуню просроченными пельменями?
— Каллас, вы ничего не хотите мне сказать? — сурово спросил Траун.
— Шеф, это был не я! — стал тут же оправдываться агент. — Ну или я, но меня подставили…
— Да я не про пельмени, — отмахнулся Траун. — Вы знаете, какой завтра день?
— Тяпница! — обрадованно выкрикнул Парк, предвкушая веселый пятничный вечер.
— А вы, капитан Парк, зачем вы дали штурмовику Т-1000 две недели отпуска? — начал прессовать офицера чисс.
— Ээээ… нууу… как бы, — впал в ступор Парк.
— Разочаровываете вы меня, — жаловался шеф. — Косой — ваш лучший друг, не так ли, разведчик? А вы, капитан, могли бы хоть иногда в личные дела подчиненных заглядывать.
— А что? — в один голос спросили люди.
— У Косого завтра день рождения! — гордо произнес Траун, глядя в напоминалку на экране ЧиссФона.
— Точно, днюха! День Косого! Я думаю, что это у меня нос чешется? — хлопнул себя по лбу Каллас.
— Так он же дома, на Рилоте, — с ужасом в глазах промолвил Парк, — а там имперцев не жалуют. Местные моджахеды — такие отморозки! Спаси нас, Палыч!
— Вот поэтому я и спрашиваю, какого этого самого ты отправил Т-1000 в отпуск? — с растущим раздражением спросил Траун.
— О, пресвятой Нихилус! Это же из-за этих самых моджахедов лихой имперский парень Славик заикой стал! — со страхом прошептал Каллас.
— Ну, допустим не из-за них, а из-за меня! — с удовлетворением в голосе промолвил Траун, показывая острые клыки вместо улыбки, — но легче от этого не становится. Как поздравлять-то будем?
— Косой нам никогда не простит, если мы его днюху задинамим, — констатировал Парк. — А..?
— А денег на подарок нет! — жестко ответил чисс, как всегда, читая мысли своего капитана. — Я вашей зарплатой в этом месяце уже часть ипотеки за крепость Руки покрыл.
— Есть идея! — выдал агент ИББ. — Мы загримируемся под твиʼлеков, надев бутафорские лекку, и перекрасим лица в разные цвета. Шефу просто темные очки наденем, чтобы скрыть светящиеся глаза. Парку сделаем красное лицо, а мне — зеленое.
— Каллас — ты гений! — тут же вскочил капитан, но увидев сверлящий красный взгляд шефа, быстро поправился. — Гранд-адмирал — гений! А ты, Каллас, просто молодец!
— Ведь можете, когда захотите! — обрадовался Траун.
— А Чуня? — спросил агент.
— Чуня поедет с нами! — тоном, не терпящим возражений, ответил чисс. — Только надо ей побольше активированного угля дать.
Рилот, Внешнее кольцо
Косой сидел на выжженной солнцем земле родной планеты, скрестив ноги. В руке он держал бутылочку светлого «Подзаборного», а рядом валялся пакетик с соленым сушеным мясом мон каламари.
«Дома хорошо, а на работе лучше… — с горечью подумал розовый твиʼлек, вспоминая веселые задания с его лучшим другом агентом Калласом, ныкание запрещенной спайсухи в каюте капитана Парка, тыкву на голове у любимого шефа и царапины на руках от когтей исаламири. — Как днюху-то без них праздновать?»
Его друганы-моджахеды Чам, Гоби и Нума обещали подогнать имперца Славика в качестве мальчика для битья. Чисто, чтоб не скучно было. Но Косому было как-то по барабану. Он очень скучал по коллегам и жалел, что не может показать им настоящее рилотское гостеприимство. Моджахеды-твиʼлеки жили под бессмертным девизом: “Мама — анархия! Папа — стакан самогона!”, поэтому сунуться к ним на планету мог только сумасшедший.
— Псссс, — раздался приглушенный звук сзади.
Косой мигом вскинул бластерную винтовку, приготовившийся, как всегда, выпустить всю обойму и ни в кого не попасть.
— Слышь, Косой, это мы! Не стреляй! — раздался таинственный шепот. Из колючих кустов с кактусами, на самых интересных частях тела, вылезли три твиʼлека бомжеватого вида. Один был синим, в запыленных солнечных очках, второй красным, с нереально большими, заплетенными в чалму на голове лекку, третий был зеленым, с бооольшим фингалом под глазом.
По древнему рилотскому обычаю Косой протянул им недопитое пиво со словами:
— Алкоголь нужно принимать таким, какой он есть.
Тот, что в очках, тут же ответил согласно ритуалу, делая глоток:
— Дайте мне точку опоры, и я произнесу тост.
Остальные двое тупо пялились и не понимали, что вообще происходит. Косому в голову пришла одна мысль, голова потяжелела и перевесила. Вдруг из-под одежды синего вылез какой-то зверек и с жадностью стал облизывать горлышко бутылки.
— Чуня!.. — крикнул Косой, и тут до него дошло. — Шеф, Парк, Каллас! Вы меня не бросили!
— Косой, прежде, чем уходить в отпуск, ты хотя бы предупреждай, что у тебя днюха, — прорычал агент ИББ.
— Камрады! Да мы с вами так отметим, что у Рилота ось сместится на 360 градусов!
— А что, и такой спирт бывает? — наивно спросил Парк.
Отмечать день Косого было решено на даче у Чама Синдуллы, лидера Движения Вечно Пьющего Рилота. Такая честь была обоснована тем, что Косой оказался единственным твиʼлеком, когда-либо работавшим на Империю. Ну, то есть в принципе когда-либо работавшим... И еще потому, что Чам приходился ему сводным братом, что на языке тви’леков обозначало “собутыльник”.
Среди приглашенных оказалось более ста персон, ибо на Рилоте, если у кого-то днюха, то гуляют все. Пришли Гоби и Нума, подарив штурмовику новый автоматический прицел на винтовку (лазерный фонарик, помещенный в алюминиевое сито), чтобы он наконец перестал мазать во время пальбы. Завалилась также орава уже знакомых нам повстанцев во главе с Герой, которые презентовали ему несколько разноцветных шлемов штурмовиков, переделанных для игры в футбол. Чам, как и обещал, приволок сопротивляющегося Славика в качестве груши для битья. Наши доблестные имперцы же подарили Косому вязаный свитер (как выяснил Траун, Каллас закончил когда-то курсы кройки и шитья) с надписью «Дикий, дерзкий — штурмовик имперский». Даже от самого Дарта Вейдера пришла телеграмма: «Поздравляю с днюхой, Косодурище! Крепко Силой обнимаю! Да пребудет с тобой ПИВО >8 -)»
Выкрашенные во все цвета радуги лекку Косого по рилотской традиции в день рождения каждому гостю нужно было дергать по количеству годиков. Через полтора часа после такой жестокой процедуры, эта часть тела стала не просто красной, а серо-буро-малиновой со следами отпечатков пальцев всех причастившихся. Процедура была веселая, но изматывающая.
— Больше никогда не буду праздновать днюху со своими соотечественниками, — жалобно пропищал Косой, обращаясь к коллегам, протянувшим ему кружку с ёршем.
Ряженых имперцев вмиг приняли за своих, а Гера с Нумой даже начали строить Трауну и Парком глазки. Зеб же загробастал переодетого Калласа со словами:
— Пойдем угощу тебя, Зеленый, ласатской брагой, от крепости которой даже челюсти сводит.
«Только бы не спалиться», — думал имперский агент, выпивая огненную жидкость на брудершафт с ласатом.
На здоровенный длинный стол, заваленный чарками, вдруг с одной стороны вскочил Эзра, держа красненькую призмочку в руках, а с другой Кейнан, сжимая в ладони голубенький куб.
— Смеррртельный номер! — прыгнула между ними Сабин. — Сейчас наши джедаи вызовут дух Джинна! Квай-Гона Джинна! Духа закусона и опохмелона!
Эзра и Кейнан театрально поклонились друг другу, осушая до дна по стакану перцовки, и, не закусив, начали представление.
— Вингардиум Левиоса! — закричали падаван и мастер, подбрасывая призму и куб в воздух. Предметы зависли друг напротив друга, медленно покачиваясь.
«Хогвартс окончили», — тут же понял Траун.
Эзра и Кейнан кивнули друг другу и одновременно закричали:
— Авада Кедавра!
Заморгал свет. Затряслась земля. Голокроны слились в одно целое, испуская яркое голубое пламя, из которого проявился неясный силуэт высокого человека.
— О, Дух закусона и опохмелона! Пивом проставь, да прокляни сушняк, ибо у раба твоего, розового твиʼлека Косого, сегодня день рождения! — упал перед ним на колени Кейнан.
Пол под ногами заходил ходуном. Пламя стало ярче. Из него раздался протяжный, пробирающий до костей вздох.
— Кто посмел тревожить меня? Ааа, смертные… Клянусь великим Реваном, доблестным Бейном и мудрым Плэгасом! Твиʼлеки?.. Что вам нужно от лорда ситов? Молний полный живот?
— Лорда ситов? — не понял Эзра. — Нет, мы призывали Квай-Гона Джинна, Духа закусона и опохмелона.
— Это имя вызывает у меня изжогу, — пожаловался голос.
— Кто же ты? — спросил Косой.
Дрожь усилилась. Люстры закачались. Пустые бутылки попадали со столов.
— Я великий и ужасный, страшный и противный, приносящий головную боль в похмелье и трезвость всем алкоголикам Лорд ситов! Мое имя…
Тут у фигуры из света обозначились более четкие черты. Лицо старика, длинная белая борода, серая роба, свисающая до пола, а в ладони он держал рукоять изогнутого светового меча.
— …Граф Дукуууу...
Кейнан тут же упал в обморок, а Эзра активировал свой клинок и с криком «скажем “нет” трезвости» кинулся на злобного духа. Дуку легко поднял мальчишку Силой и швырнул в Парка, снеся ему накладные лекку. Бесстрашный Каллас тут же рванул к призраку, доставая бластер, но был схвачен за шиворот Зебом, намеревавшимся самому набить морду нежити. Лекку, удерживаемый второй рукой, неожиданно оторвался от макушки.
— Ты… не твиʼлек? — удивленно произнес ласат, разглядывая оторванный элемент костюма. — Ты — имперец! Да, я тебя…
Косой тут же начал палить из винтовки в Дуку, отчаянно мажа. Даже новый прицел не помогал.
— Ах-ха-ха-ха! — смеялась тень Графа Дуку. — Я вас всех здесь закодирую!
С потолка посыпалась штукатурка. Пол задергался так, что невозможно было стоять. Тарелки падали на пол. Началась паника. Гости в ужасе прятались под столы и барную стойку, опасаясь слов Дуку. Трезвыми никому не хотелось существовать.
Тут из-за стола поднялся Траун. Он эффектно сдернул с себя ненастоящие лекку и снял очки, сверкая красными глазами. Твиʼлеки, испугавшиеся Дуку, стали теперь шарахаться еще и от чисса, не понимая, откуда здесь взялся красноглазый оборотень.
— Любезнейший, можно вас на секундочку? — вежливо обратился Траун к лорду ситов.
— Чем могу быть полезен? — тут же отозвался Граф Дуку, отвесив старомодный поклон.
— Империо! — крикнул Траун, касаясь призрака выставленной вперед Чуней, у которой в зубах застрял соленый огурец.