Внезапно сверху вниз опустилась толстая полоса перекрытия, отсекающая яркий свет мерцающей люстры и всё разнообразие звуков просторного фойе. Лифт, наконец, остановился. Раздался мягкий звук колокольчика, и Вэнс, сойдя с пластины, возвестил, что они достигли самого верхнего этажа. Он немедленно направился по одному из немногочисленных коридоров. Том едва поспевал за Вэнсом, отвлекаясь на интерьер и убранство.
Коридор, по которому они сейчас шли, имел овальную форму. Украшала его необычного вида лепнина: множество тончайших линий, огибающих стены, а в местах их пересечения будто бы возникали взрывы, порождая некие частицы, которые, в свою очередь, испускали свет и таким образом освещали всё вокруг.
Наконец Вэнс остановился у последней двери, вставил ключ в нижний замок и отворил дверь. Внутрь заходить не стал, вместо этого он сперва протянул Тому ключ, а затем беззвучный свисток. Свисток Том взял с недоумением.
– Если вам что-то понадобится, вы можете вызывать меня в любое удобное для вас время. Желаю приятного отдыха, наследник Нобл.
Вэнс сделал поклон, но выпрямиться так и не успел по той причине, что прямо на глазах взорвался бледной вспышкой, после которой, вопреки ожиданиям, в воздухе не осталось ни облака тумана, ни искрящегося шара.
– Ну да, спасибо, буркнул Том и неуверенно прошёл в номер.
Стены гостиной, выкрашенные в бежевый цвет, у самого пола были густо украшены сложным узором, а вверху узор той же природной тематики был объёмным и переходил прямо на потолок, в центре которого свисал белыми, изящно исполненными цветами. В углах за шёлковыми портьерами были спрятаны высокие окна; двустворчатая стеклянная дверь посередине вела на балкон. На стёклах этих дверей и в обивке мебели угадывался один и тот же рисунок.
Том никак не мог решить, что ему делать дальше, но вскоре всё же шагнул вперёд, распахнул дверцы и вышел на свежий воздух.
С балкона открывался удивительный вид. С высоты площадь не выглядела такой уж большой, но вот парк оказался гораздо больших размеров, чем ранее предполагал Том. Он простирался не только вдаль, но и зеленел далеко по краям. Многочисленные беседки казались белыми пятнышками, а мощёные дорожки – красными ниточками, разрезающими парк вдоль и поперёк.
За последний час Томас Нобл испытал столько эмоций, сколько не доводилось испытывать никогда прежде; казалось, он буквально несколько минут назад принимал завтрак в кухне ничем не примечательного дома, на окраине Лондона. А сейчас он созерцает потрясающий вид на зелёные холмы, дышит сладким от доселе неизвестных ароматов воздухом. И сам он, и всё, что его окружало, – всё это было в совершенно другом мире. Том даже усмехнулся, когда подумал, что в этот самый момент мистер Хоупс теряется в догадках о том, куда он, собственно, запропастился с его лекарствами. Мысль эта довольно скоро стала казаться чем-то нереальным. Всё прежнее Том начал воспринимать иначе, как если бы всё то было сном, и только сейчас он наконец проснулся. И не то чтобы новость о его происхождении отошла на второй план и померкла, но здесь, в этом странном, невообразимом мире, который на самом деле всегда был для него истинным домом, Том успел забыть обо всём на свете.
Он присел прямо на пол и облокотился на стену балкона. Мысли его густели с каждой новой минутой; понемногу сознание затуманилось настолько, что Том почувствовал головокружение. Посчитав, что это вина высоты, он распластался на полу и закрыл глаза, стараясь хоть какое-то время ни о чём не думать. Но листья шелестели; тёплый ветер сдувал капельки воды со струй фонтана, а солнце неимоверно пекло затылок, так что в какой-то момент Том резко вскочил на ноги. Ещё немного полюбовался видом с балкона и вернулся в комнату.
Глава 4
В номере, помимо входной, были ещё три двери, и Том с превеликим любопытством направился к той, что была ближе к окну. Заглянул – это оказалась спальня. Большая кровать, две прикроватные тумбочки, шкаф… Том был настолько взволнован, что, поняв предназначение комнаты, не стал разглядывать её в деталях и почти сразу же метнулся к следующей двери. За ней оказалась ванная комната, и кое-что заставило Тома зайти внутрь и остаться там подольше. Этим чем-то было отсутствие в ванной комнате самой ванны. Не было ни раковины, ни даже душевой кабины. И только унитаз стоял на месте. Стены и пол были облицованы голубой плиткой с рисунком на морскую тему, а на потолке красовалась декоративная розетка, из центра которой непонятно для чего свисала цепочка с фарфоровой ручкой на конце.
Сидя на диванчике с резными позолоченными ножками и составляя в своём сознании заметку о том, что проблему с ванной он решит позже, Томас проверил наличие беззвучного свистка в своём кармане. На письменном столе его внимание привлёк канцелярский стаканчик с какими-то металлическими палочками. Он взял одну из них и провёл острым концом по чистому листку с золотой эмблемой отеля. Потом ещё раз, и ещё. Это было странно – писать железным прутиком без всякого намёка на наличие чернил, но оставляющим след на бумаге, как обыкновенная ручка. Затем Том снова вышел на балкон.
Олден был прав: сидеть на месте ему не стоит, потому что в такую погоду человек, обладающий ясным рассудком, обязательно выйдет на улицу. Том покинул номер и бодрым шагом направился тем же путём, каким от лифта провёл его Вэнс. Встал на медную пластину в полу и нажал на самую нижнюю кнопку приборной панели. Как и в прошлый раз, пластина дрогнула и стала опускаться.
Все время, пока Том спускался по лестнице, он разыгрывал в своём воображении разного рода ситуации: что, если вдруг к нему подойдёт незнакомец и начнёт расспрашивать о чём-либо; или вот, например, как именно в Старом мире совершаются покупки в магазинах? Что, если он заблудится и не сможет объясниться с местными жителями? В конце Тому чудилось самое плохое: незнакомец обязательно заподозрит в нём странную, сомнительную личность и сообщит о нём, куда следует; в магазине, его, разумеется, обманут и дадут меньшую сдачу, если вообще дадут; ко всему прочему, есть вероятность нарваться на местную шайку, которая под предлогом сопровождения к отелю, заведёт его в тёмное местечко из которого вернутся все, кроме него самого. Таким образом, достигнув конца лестницы, Том совершенно ясно решил, что до тех пор, пока здесь он один, то не станет ни с кем заговаривать. Будет держаться вблизи отеля, а если захочется чего-то купить, то постарается сделать это в автомате, если, конечно, таковые здесь вообще имеются.
Ещё только войдя в аллею, Том подумал о том, что ему стоило бы прихватить хоть одну футболку, потому что на улице было, по меньшей мере, градусов двадцать пять, а на нём зимний свитер. В конце аллеи Том остановился, разглядывая местность. Он решил занять самую неприметную лавочку в максимально тенистом месте, где меньше всего людей. К счастью, совсем скоро он отыскал идеальный, по его мнению, вариант: на краешке поляны, под старым деревом скромно желтела видавшая виды, чуть перекошенная беседка, к ней – то он и направился.
За каждый новый шаг Том расплачивался очередной капелькой пота на своём лице. Ему всё отчётливее казалось, что без холодной воды долго он здесь не протянет, поэтому, набравшись решимости, он свернул к первой попавшейся торговой лавке. Впрочем, глядя на витрину, уже засомневался, что здесь продают что-то пригодное к употреблению: на единственной полочке лежали аккуратные бумажные свёртки, покрытые чем-то чёрным, маслянистым, очень похожим на мазут. Ещё там стояли баночки, где в густой зеленоватой жиже застыло нечто сферическое, похожее на глаз. А в остальных и вовсе плавала какая-то живность.
– Чего пожелаете? – бодро спросил мужчина за прилавком.
– Мне бы воды, бутылочку, – еле сдерживаясь от того, чтобы не сморщиться, сказал Том.
– Ну, разумеется! Какой желаете? «Дымку» белую? Серую? Есть «Огненка» красная, чёрная? – начал перечислять продавец.
Но Том не мог и представить, как можно утолить жажду напитком под названием «Огненка», да ещё к тому же красная?
– Ммм… а есть просто вода? Мне бы простую воду, можно даже не холодную.
Лицо продавца быстро переменилось с добродушного на явно разочарованное:
– Ледяная с горы Рок, – бесцветным голосом сказал он и поставил перед собой бутылочку с чистой прозрачной водой.
Том протянул было руку, но мужчина вдруг придвинул бутылку к себе:
– Одна тридцатая олдсилва.!
Том, быстро сообразив, что это, должно быть, цена за воду, достал мешочек и высыпал его содержимое. На ладонь упали несколько серебряных и золотых монет. Он взял одну из них и с любопытством стал разглядывать. На одной стороне монеты был изображён треугольник, на каждом углу которого были буквы: «Т», «Х», «Т». А на другой стороне был изображён не кто иной, как сам Председатель Олден. Завидев такое состояние, продавец сделался даже ещё добродушнее, чем прежде, и стал предлагать сперва сладкое, затем солёное, потом копчёное… Но Том лишь мягко улыбался и на всякое предложение отрицательно мотал головой, а, получив сдачу в виде целой горсти маленьких серебряных монет, взял бутылку и поспешил к намеченной ранее цели.
Он успел отойти лишь на пару футов, как его внимание привлёк неожиданно громкий женский голос:
– Если ты будешь клянчить еду, проходя мимо каждой лавки, то домой мы будем добираться пешком, понял!!!
Обернувшись, Том увидел женщину и молодого человека, лица обоих были крайне недовольны. Том отвернулся и зашагал было дальше, но то, что снова прокричала женщина, его заинтересовало много больше, чем одинокая беседка.
– Лучше доедай своё мороженое, потому что это не то мороженое, которое не тает, такое может делать только Артур Нобл. Ох, Артур, – вздохнула она, – поскорее бы ты вернулся.
Женщина и молодой человек прошли мимо Тома и не сразу обернулись, когда он их окликнул:
– Извините! Простите, пожалуйста, вы сказали… Артур Нобл!?
Светловолосый юноша с удивлением уставился на Тома. А его мать, пухленькая дама лет пятидесяти улыбнулась и сказала:
– Да, именно так. А почему вы спрашиваете?
– Извините, но мне показалось, вы с ним знакомы?
Женщина кокетливо взбила свои каштановые кудри и подтвердила:
– Да молодой человек, вам правильно показалось. Я лично знакома с Артуром Ноблом.
– О! Это же просто здорово! – обрадовался Том.
– Да-да, я знаю, но… – женщина сложила руки под грудью и секунду-другую скептически всматривалась в лицо Тома.
Тот поспешил объясниться:
– Я… Видите ли, Артур Нобл – мой дедушка.
– П-ф-ф… – сквозь губы выдул светловолосый юноша и переглянулся с матерью.
– Вы, молодой человек, верно, что-то путаете!? Артур Нобл, которого я имею в виду, сейчас очень далеко отсюда, – она неожиданно смолкла, повнимательнее разглядев одежду Тома. Потом резко вскинула голову и глянула ему прямо в глаза.
– Не может быть… Ты же не… Ты же Томас!
– Нобл? Да, это я, – прервал Том и сам удивился тому, что его имя здесь кому-то известно.
– А! – вскрикнула женщина и тут же прижала ладонь к губам. – Быть того не может! Невероятно! Томас, какой же ты большой! Какой же ты…
Она прикоснулась к нему обеими руками и стала ощупывать плечи и вдруг буквально подпрыгнула на месте:
– Это надо отметить! Как вы? Когда вы?
Не на шутку взволнованная, не выпуская плечо Тома из рук, дамочка стала озираться, затем сказала:
– Ортус, вон лавочка, идите туда! Возьму нам что-нибудь и тут же вернусь!
Сказав это, она вовсе не спешила отходить, а так и стояла какое-то время, разглядывая Тома с головы до ног, то прижимая его голову к своей груди, то целуя в лоб. Но затем всё-таки побежала к торговой лавке.
Том и Ортус переглянулись, синхронно поджали губы в знак негласного обращения друг к другу и зашагали к лавочке.
– Я Ортус Дево, – сказал Ортус, – А эта женщина – моя мать Кэти. А ты, значит, всё-таки существуешь!
– То есть? – удивился Том.
– Ну, не многие верят, что у Артура есть внук.
– С чего это? – недоумевая, спросил Том.
– Не знаю, просто так говорят, вот и всё…
Голос его был не то чтобы холодным, скорее смущённым. Сейчас Том смог повнимательнее разглядеть своего нового приятеля: светлые, почти белые волосы, лицо узковатое, с заметными скулами, прямые чёрные брови служили мощной защитой для весьма трогательных глаз Ортуса – голубых, всё время слегка прикрытых и немного печальных.
– Рассказывай! Миленький, не томи! – ещё только подбегая к лавочке, нетерпеливо кричала Кэти. Она без всяких церемоний сдвинула сына в сторону и села, развернувшись к Тому лицом.
Том не знал, с чего именно начать, поэтому, улыбаясь, продолжил молчать, надеясь услышать конкретный вопрос.
– Давно вы вернулись? И где сам Артур?
– Вообще-то я пока один здесь. Дедушка с Матильдой будут через два дня.
– А! Матильда! А я и забыла про неё. Ну, она-то как?
– Хм, а что ей сделается, – пожал плечами Том, на что Кэти тут же рассмеялась.
– А прибыл ты с кем?
– С Олденом, – скромно ответил Том.
– В смысле, с председателем Олденом? – уточнила Кэти, а когда Том кивнул головой, то брови Ортуса резко взмыли вверх, и он сразу спросил:
– Ты что, с председателем знаком?
– Уймись ты, председатель и Артур – старые друзья, – бросила через плечо Кэти, а, уже повернувшись обратно к Тому, снова засветилась улыбкой. – Не могу поверить… нет, ну я просто не могу поверить! Артур скоро будет здесь, с нами!
Кэти приложила ладони к румяным щекам и спохватилась:
– Ох, что же это я! Нужно отметить!
Кэти протянула Тому бутылочку с жидкостью грязно-серого цвета, но тот не рискнул пробовать её содержимое:
– Большое спасибо, но у меня уже есть. Я просто воды выпью, – Том быстренько откупорил крышку и дождался, пока то же самое сделают Ортус и Кэти. Из горлышек их бутылок повалил густой серый дым. Кэти немного развела его рукой и наклонила бутылочку к Тому:
– Давай, мой хороший, за твоё возвращение домой!
Раздался звон стекла, и Том сразу же сделал большой глоток. А когда отнял бутылку ото рта, то увидел, что мать и сын уставились на него с превеликим изумлением.
– Эх, зря ты так, – протянул Ортус.
На этих его словах Том стал ощущать нарастающий холодок во рту, стремительно ползущий к горлу. В желудке возникла тяжесть, а из носа повалил густой пар. Всего за несколько мгновений тело Тома сковало холодом. Его кожа покрылась инеем, губы посинели и задрожали.
– С-с-т-о… т-т-а-хое, – просипел Том. Он уже перестал чувствовать собственный язык.
– Это же ледяная с горы Рок, – жалостливо протянула Кэти, – её пьют маленькими глоточками.
Непослушными пальцами Том с трудом повернул бутылку и уставился на этикетку с обратной стороны:
«ВНИМАНИЕ! ВО ИЗБЕЖАНИЕ ОБМОРОЖЕНИЯ ВНУТРЕННИХ ОРГАНОВ УПОТРЕБЛЯТЬ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В НЕБОЛЬШОМ КОЛИЧЕСТВЕ».
– Н-н-и-чего с-е-б-е водиська, – стуча зубами, проговорил Том.
– О, бедненький, теперь уж потерпеть придётся, пока не оттаешь, – с величайшей горечью сказала Кэти, – я не хилфер, помочь не смогу.
Оттаивать Том начал довольно скоро. Иней на коже сменился тонкими ручейками, стекающими на землю, где под ногами уже образовалось небольшая лужица. Внезапно раздался переливистый звук колокольчика, и в тот же миг Кэти встрепенулась и сунула руку куда-то за бок.
– Я же совсем забыла! – с досадой сказала она, извлекая непонятно откуда длинную алую ленту.
На конце ленты висел перевязанный маленький свиток. Кэти нетерпеливо развязала узелок и принялась разворачивать узкую полоску пергамента (один из концов ленты оказался вделан прямо в толщу бумаги).
– Томас, миленький, я срочно должна бежать. Это моя сестра, она не совсем здорова. Ты не обидишься, что я тебя бросаю в таком состоянии?
Том постарался мотнуть головой, но это у него не совсем получилось. К тому же, от всякого движения его начинало подташнивать.
– Ортус, ты проводишь Томаса. Том, ты ведь в гостинице остановился?