– Ну как, ничего? – поинтересовался Ортус.
– Неожиданно.
– А уж я-то как удивился, когда меня Лин сюда впервые притащила. Моя знакомая. – быстро добавил Ортус, глядя на вскинутые брови Тома. – Нам в самый конец, там как раз не занято.
Любимое местечко Ортуса и впрямь оказалось весьма неплохим: в дальнем углу, где всякие звуки и разговоры посетителей превращались в мягкий, приятный для слуха галдёж. Зачарованный огненным шариком над столом, не спуская с него глаз, Том выдвинул стул и сел спиной к залу. Он только начал ёрзать на месте, усаживаясь поудобнее, как вдруг услышал громкий, рыхлый и какой-то, булькающий голос за спиной:
– Ады идеть юых а-аследиков!
Том, приготовившись улыбнуться, обернулся, но вместо того чтобы растянуться, его рот широко раскрылся от ужаса: прямо за его спиной, раскачиваясь взад-вперёд, стояло существо размером со здоровый шкаф. Цвет пупырчатой толстой кожи напоминал тёмно-коричневую древесину, голова была величиной с ведро, а лицо походило на морду какого-то животного: выступающий нос, широкая челюсть с торчащими по бокам жёлтыми клыками, и два жёлтых глаза с блестящими зрачками. Всякая растительность на голове полностью отсутствовала; вместо волос голова в избытке была покрыта бородавками. Глядя на всё это, Том хотел бы вскрикнуть, да не мог– уж больно он испугался.
– Нам по порции летнего пюре, два стейка под соусом остроглиста и… – Ортус вдруг немного выдвинул челюсть, приподнял брови и закончил с деловитым выражением лица, – две порции дымки чёрной.
– А мамачка зает, гдэ ие сыок ошивается? Э тумау что ан-на нэ бутет в-а-а-осторге, если узает, что ие отп-п-прыск п-у-ускает тым, – прогромыхало существо.
Вибрацию его голоса Том чувствовал своими внутренностями.
– Мой друг, Томас Нобл, – с небольшим нахальством начал Ортус, – знаком с самим Председателем. И я думаю, он не будет в восторге, если вдруг узнает, что в его городе, нелегально работает Фулиш! Что-то раньше я тебя не видел. Ты, видать, здесь недавно, да? И уж точно ненадолго!
На это заявление Фулиш раздул свои ноздри, фыркнул и, на удивление, тихо удалился.
– Это что такое было? – еле выдавил из себя Том.
– Фулиш. Самое глупое создание на свете. Вообще-то им запрещено находиться среди наследников, но в таких местах, как это, они не редкость, – объяснил Ортус.
Вдруг он поник, щеки его самую малость порозовели.
– Ты, кстати, извини, что я твоё имя использовал. Просто иначе он бы нам дымки не принёс, – покорно закончил Ортус.
Но тут же его лицо приняло прежний нахальный вид. Тогда Том понял, что Фулиш снова к ним приближается, и на этот раз решил не оборачиваться. Опустив начищенный до блеска поднос, Фулиш принялся поочерёдно выставлять на стол две тарелки, соусник, солонку, столовые приборы, завёрнутые в кипельно белую матерчатую салфетку и наконец снял с подноса и поставил перед Томом и Ортусом по одной кружке.
Крупные четырёхпалые руки были мокрыми, и Тому даже показалось, что от них пахнет какими-то цветами. Любопытство взяло вверх, и тогда Том мельком глянул на морду Фулиша. Тот ему в ответ улыбнулся, если, конечно, оскал и суженные до предела глаза можно так назвать.
– Приа-атного ап-п-петита, – буркнул Фулиш и развернулся.
– Бошоэ спатыбо! – передразнил Ортус. – А! Крепенькое!
Из-под снятой им крышки повалил густой чёрный дым, но он пить не стал, отодвинул кружку в сторону и взялся за пюре. Принесённая еда имела вполне съедобный вид и весьма аппетитный запах, поэтому за какие-то пару секунд Том вспомнил, что он всё ещё жутко голоден. Взял вилку, набрал немного пюре, понюхал, а затем осторожно сунул в рот и с ещё большей осторожностью сомкнул губы. По вкусу пюре оказалось чем-то средним между детскими мясными консервами и запечённым яблоком одновременно. Дальше дело коснулось стейка под соусом остроглиста – бурого цвета густой пасты, немного горьковатой, но довольно вкусной.
Пока они ели, никто не заговаривал. Лишь когда тарелка Ортуса опустела, он откинулся на спинку стула и сказал:
– Неплохо да? Не шик, конечно.
– Не то слово, – согласился Том, – по-домашнему.
В эту секунду он решал: найдётся ли в его желудке местечко для оставшегося кусочка мяса.
– Когда решишься, вдыхай понемногу. Если окосеешь, мать мне голову отвернёт, – предупредил Ортус, приподнимая свою дымящуюся кружку.
С превеликим любопытством Том отодвинул тарелку и потянулся к своей. Снял крышку и стал наблюдать за густым, расползающимся по столу дымом.
– И как это пить?
– Погоди немного, пока не успокоится, – сказал Ортус и вдохнул небольшую порцию дыма.
Спустя несколько секунд он расплылся в глупой улыбке, а из его ноздрей повалил серый дымок. Глядя на него, Тому захотелось попробовать столь странный напиток. Он сильно дунул в кружку и, не обращая внимания на облако дыма, поднёс её край к губам и попытался сделать глоток.
До самого последнего момента Том был уверен, что дымка – это жидкость. Но на самом же деле это было не так, вернее, не совсем так: в рот ему попал чуть тёплый и очень сладкий воздух, который, ко всему прочему, мгновенно обернулся небольшой порцией жидкости. Том постарался проглотить напиток но тут же закашлялся. Ортус захохотал и поспешил объяснить:
– Просто набери немного в рот, выжди секунду и потом только глотай. И главное не вздумай дышать при этом.
Следуя рекомендациям, Том с третьей своей попытки добился успеха. И следующие пять минут они только и делали, что пускали дым. Голова при этом приятно кружилась, а по всему телу растеклись тепло и лёгкость.
– Ты знаешь, только не говори Артуру ничего об этом. Нам ведь ещё нельзя.
– Ага, не буду, – промямлил Том.
При упоминании Артура он вновь стал думать о нём. Стал думать, насколько он сейчас далеко. И это обернулось новым вопросом, на который Ортус ответил не сразу:
– Не знаю. Никто точно не знает. Есть мнение, что Старый мир и тот, где был ты, на самом деле, одно и то же место. Но как бы в разное время. Этим всем меки занимаются, так что лучше бы тебе спросить у них.
– А кто они такие, меки?
– Они как люди, только маленького размера, это если совсем просто, конечно, – ответил Ортус, и Том сразу же вспомнил Вэнса, после чего понятливо кивнул.
– Чем ты занимался, до того, как вернулся?
– Много чем…
Этот, казалось бы, такой простой вопрос застал Тома врасплох. В первую очередь, потому, что никто ещё не спрашивал его об этом. Ни разу в жизни. Да и некому было, он ведь почти ни с кем не общался, кроме своего дедушки и Матильды. А они и так всё о нём знали: работал в аптеке, разносил по адресам лекарства. Ещё собирал разные приборы или в колбах всякую дрянь варил. По выходным я с приятелями ездил на метро в пригород. Там мы либо на пруд ходили, либо на кладбище забегали. С последним, правда, проблемы, его вроде бы перенести хотят, и сейчас там всё бульдозерами загорожено. Вот как-то так…
– Ничего не понял, если честно, но звучит любопытно, – растерянно высказался Ортус.
– Ну, а ты чем занимаешься? – задал такой же вопрос Том и, судя по реакции Ортуса (тот заёрзал на стуле), он для него также оказался неожиданным.
– Ну… так… матери иногда помогаю, она в Портал-центре работает и часто посылает меня к абонентам, если что объяснить нужно. Иногда Лин к нам прибывает. А так, в основном, шатаюсь по нашей деревне от нечего делать. Знакомых у меня, если честно, не очень много. Да и те, что есть, – придурки.
– Да уж, невесело, – отозвался Том, и оба они заулыбались, словно бы почувствовали, что между ними есть что-то общее.
– Значит, ты не из Прайма?
– Прайм? Н-е-е-т. Мы с матерью живём в Венланде, в маленькой деревне. Здесь моя дражайшая тётушка живёт.
– А что, кстати, с ней?
– Отсутствие мозга, присутствие наглости, вот что, – грубо сказал Ортус. – Больная она. С ногами и ещё там с чем-то проблемы.
– А отца у тебя нет? – осторожно спросил Том.
– Нет. И не было никогда. Мать говорит, он бросил её, когда я ещё не родился. И всё, больше она его не видела. Я тоже никогда его не видел.
– Ум… Мне очень жаль.
– А, не бери в голову. Мать даже рада, что всё так вышло. Она его никогда не любила и считает, что лучше прожить всю жизнь в полном одиночестве, чем с нелюбимым человеком. Сама она, кстати, здесь, в Прайме, раньше жила. Когда я родился, она переехала в деревню, как тогда считалось, на время, пока школу не окончу. А дом в Прайме тётка заняла, и вот до сих пор никак не съедет. Говорит, что ей нужен постоянный уход, а в деревне слишком мало свободных хилферов.
– Кто это такие?
Том уже понемногу стал ощущать себя неуютно от того, что многого не знает. Но с другой стороны, Ортусу, как ему показалось, нравилось объяснять, что к чему. Вот и сейчас в глазах его что-то слабо вспыхнуло, и он с упоением стал рассказывать:
– Гляди, существует три вида связи: связь умственного контроля, связь физического контроля и жизненная связь. Каждому классу наследников доступен только один вид связи. Хилферы обладают жизненной, тренверы – физической. Я, кстати, тельсион и обладаю связью умственного контроля. Точнее, скоро буду обладать.
– Ты только не смейся, – сам, чуть не смеясь, начал Том, – мы так быстро собрались, и дедушка мне вообще ничего толком не успел рассказать, так что… А я-то кто?
– Твой дедушка – тренвер, значит, и ты тоже.
– Хм… А если ребёнок, скажем, от тренвера и хилфера, тогда как? Он и тем, и тем обладать будет?
Услышав это, Ортус почему-то поник. И голос его уже не излучал прежнего оптимизма:
– Нет, Том, так не бывает. То есть я хочу сказать, наследники разных классов не могут быть вместе. Ну, ты понимаешь, о чём я. Всё, как в лавке: топси – в морском отделе, остроглист – на грядках.
– А что будет, если…
– Нет, Том. если быть не может. Это закон.
– Глупость какая-то.
– Да, я тоже так думаю, но это закон первой категории, за его нарушение тебя неминуемо ждёт ссылка в нейтральную территорию. И, поверь мне на слово, Томас, лучше здесь ты будешь один, чем там с остальными.
Последние слова Ортус произнёс как-то неестественно, словно это была цитата, с которой он не согласен.
– Можит, ищо порциу? – неожиданно громыхнул Фулиш где-то совсем близко от их с Ортусом столика.
Том невольно обернулся и обратил внимание не на здоровое создание, а на старую женщину в рваном бархатном платье. Её седые волосы торчали в разные стороны и выглядели так же нелепо, как и множество перстней, в которых не осталось ни единого камня. В руках женщина крутила пустую кофейную чашечку. Фулишу она ничего не ответила. Она вообще, кажется, никого и ничего не замечала.
Том поспешил отвернуться, но спустя пару мгновений что-то заставило вновь посмотреть на неё. А когда он обернулся снова, женщина уже не играла с чашкой, она смотрела прямо на него. Её безумный, но в то же время тёплый взгляд Тому показался знаком. Она медленно протянула руку, уголки её рта приподнялись:
– Сынок, ты вернулся, – прохрипела она.
Том всё смотрел и смотрел в её глаза и никак не мог оторваться. Он сидел полубоком, почти не шевелясь.
– Я знала! Знала, ты меня найдёшь! – поднимаясь на ноги, уже довольно громко сказала старуха.
Фулиш хотел было усадить её на место, но, как только коснулся её плеча, раздался крик:
– Руки прочь! Не сметь ко мне прикасаться!
Этот её очередной крик пришёлся на сидящих за стойкой. Затем она вновь повернулась лицом к Тому и даже шагнула вперёд, после чего Ортус встал из-за стола:
– Том, пойдём-ка отсюда, сказал он и кинул на стол несколько монет.
– Ну же, малыш, иди ко мне, не бойся, – ласковым голосом позвала женщина и протянула к Тому руки.
Все, кто сейчас был в заведении, безмолвно наблюдали за этой сценой. Но вот что странно, Том вовсе не боялся этой женщины, более того, его к ней тянуло. Её голос был ему так же знаком, как и взгляд зелёных глаз. Он не сопротивлялся Ортусу, который стал проталкивать его к выходу. Оказавшись на улице, он немедля остановился и рывком обернулся к двери; вот-вот связь их взглядов оборвётся сужающейся щелью скрипящей двери. Женщина, вскрикнув, бросилась к выходу, но наткнулась сразу на несколько рук. Том, не сознавая, что он делает, тоже шагнул вперёд, но Ортус остановил его:
– Э-э-э! Ты чего? – недоумевая, протянул он, и в тот же миг дверь захлопнулась, отрезав истошный крик женщины и обрывая незримую связь с Томом.
Том обернулся, шагнул к ближайшему дереву и прислонил к нему голову. В сознании ещё витали остатки этого странного чувства близости, но они быстро покидали его. Ортус стоял в двух шагах позади, но ничего не говорил. Так продолжалось, наверное, минуту. А после Том круто развернулся и сказал, не глядя на Ортуса:
– Пошли отсюда, мне что-то не по себе.
Они не заговаривали друг с другом до тех пор, пока не оказались на центральной улице. Там Ортус наконец сказал:
– Ты на неё внимания не обращай. Эта полоумная ко всем цепляется. Так что не бери в голову. Ты как вообще, нормально?
Том только кивнул. Дойдя до площади, они решили ещё немного погулять на свежем воздухе и свернули в парк, где пробыли до самого вечера. А после разошлись, договорившись о встрече на следующий день. Придя в номер, Том ощутил усталость. Не физическую, но моральную. Эта женщина, кем бы она ни была, странно на него повлияла. И сейчас, лёжа на диване, Том не мог понять, хорошо ему от этого или плохо. С этими размышлениями он провалился в глубокий сон и пребывал в нём до самого утра.
Глава 6
С пробуждением пришло и осознание того, что сегодня Том, наконец, увидится с Артуром. Он протёр глаза и только сейчас обратил внимание на то, что в номере его произошли кое-какие изменения: письменный стол был буквально завален коробками. Среди них две большие плоские и ещё две, чуть поменьше и повыше. Коробки эти были отделаны черным бархатом, а в центре каждой из них был тиснённый золотом рисунок, изображавший катушку ниток и иглу. Вокруг рисунка шла надпись: «Домаш и Кара. Изготовление одежды и обуви на заказ». Была на столе и ещё одна коробочка, много меньшего размера, узкая и довольно длинная. На ней имелась записка, оставленная не кем иным, как Артуром Ноблом:
«Доброе утро, мой дорогой Томас!
Я с нетерпением жду нашей встречи. А пока этого не произошло, я бы хотел, чтобы ты хорошенько подготовил себя к предстоящему дню. Я не сомневаюсь, что прошлые два оказались весьма насыщенными, но, смею заверить, что впереди тебя ждёт ещё масса интересного. Тебе стоит набраться сил и терпения
P.S. Всё, что ты видишь, – для тебя. Начни с малого. Твой Любящий дедушка Артур Н.»
С улыбкой на лице Том принялся вертеть в руках узкую коробку. Разорвал сбоку упаковку, которой коробочка была обклеена, снял крышку, откинул в сторону белую пергаментную бумагу и…
– Лента! – на выдохе сказал он.
В коробочке действительно лежала почтовая лента. Цвета кофе с молоком, атласная, с золотым отливом. Сбоку и по всей длине ленты протянулся тёмно-коричневого цвета орнамент. В узкий кармашек уже было вставлено металлическое перо, а на самом конце ленты покачивался миниатюрный свиток. Ещё в коробочке лежала брошюра и плотная, сложенная в несколько раз, инструкция по применению. Однако разглядывать картинки Том не стал – ему ведь предстояло сунуть нос ещё в четыре коробки. В тех, что были большими и узкими, лежали мудрёно сложенный чёрный пиджак, того же цвета брюки и белая сорочка. А в коробках поменьше – манжеты, воротник и пара чёрных, покрытых лаком туфель. Том глянул на свои уже далеко не новые кроссовки и сказал:
– Уж лучше вы, чем зеркальца на ногах, – и поспешил спрятать обувь обратно в коробку.
После дождевой Том сразу же принялся примерять новую одежду. Пиджак, сорочка и брюки сидели на нём идеально, и, глянув на себя в зеркало, Том даже застыл на несколько секунд. Чёрная, чуть грубая ткань делала его старше, слегка приталенный пиджак придавал солидной элегантности. В целом, Том чувствовал себя вполне уютно в новом костюме, за тем небольшим исключением, что непривычно высокий воротник не позволял слишком низко склонить голову.