– Ну и что?
– Давай уйдем отсюда!
Аманда удалилась в раздевалку, громко хлопнув дверью.
MEMENTO MORI
Вечером Аманда с Виктором прогуливались по заснеженным улочкам Банско среди праздной публики. Аманда уже успокоилась и была в романтическом настроении. Странный инцидент в бассейне был, кажется, забыт.
Они ходили по магазинчикам, разглядывали сувениры, снеговиков, нюхали розовое масло, слушали грустную музыку, которую играл на гадулке старый дед.
На деревянных воротах и дверях Аманда заметила наклеенные распечатки с фотографиями людей.
– А что это за портреты? – поинтересовалась она.
– Это так местные жители чтут память своих умерших родственников, – ответил Виктор.
– Это так трогательно, – грустно вздохнула Аманда, и подумала: – «Какой веселый курорт, а чуть ли не на каждом доме напоминание о смерти», – Я видела тут где-то церковь. Давай зайдем?
– Давай, – согласился Виктор.
По семейной традиции и как итальянка по крови Аманда была католичкой. Но она никогда не придерживалась строгих правил. С одинаковым благоговением входила как в католические, так и в православные храмы, считая всех христиан одной семьей. Посетив множество храмов по всему миру, в том числе в Греции и на Святой Земле, Аманда неплохо разбиралась в их внешнем и внутреннем убранстве, в сути обрядов.
В храме святой Троицы в центре Банско заканчивалась вечерняя служба. Аманда поставила одну свечку «за здраве», вспоминая своего мужа, желая ему душевного здоровья и вразумления. Другую свечу поставила «за упокой», вспоминая маму, бабушку и дедушку.
КЛАН
Когда она была совсем маленькой, бабушка Росальба водила ее по воскресеньям в собор святого Патрика напротив Рокфеллер Центра. Дедушка Бернардо редко занимался внучкой, она помнила только, что под Рождество они вместе ходили по магазинам, выбирали игрушки, и весь город сверкал необыкновенными огоньками.
Франческа, мама Аманды, не ценила традиций, она была бунтаркой и противницей буржуазного образа жизни. Она терпеть не могла носить бриллианты, одевалась как хиппи, пропадала на богемных тусовках, курила травку, нюхала кокаин, пробовала ЛСД и разные транквилизаторы, интересовалась восточными практиками расширения сознания. Увлекалась современным искусством, но не как коллекционер, хоть и была такая возможность купить, например, по дешевке произведения Энди Уорхола и Йоко Оно, а как участник творческого процесса. Она размазывала краски по холстам, фотографировала туалетные кабинки по всему миру, играла на непальской чаше-колоколе в группе этнических панков, вдохновляла бездомных на создание уличного театра и постоянно генерировала безумные идеи. Воспитанием маленькой Аманды практически не занималась, оставив ее на попечение бабушки, нянек и учителей.
Бесшабашная мамочка много лет пропадала то где-то в Индии, то в Юго-Восточной Азии или Южной Америке, а когда объявлялась в Нью-Йорке, водила дочь по разным сумасшедшим выставкам, где нередко сама участвовала, если не в самих перформансах, то в каком-нибудь скандале.
Однажды, они зашли в псевдоготический собор Иоанна Богослова на собачью мессу. Это было особое богослужение для домашних животных, в котором, чинно тявкая и мяукая, «участвовали» питомцы прихожан – собачки, кошки, попугаи, разные обезьянки и прочая живность. Обычное дело для Нью-Йорка. Но и здесь неугомонная мамочка отличилась. Посреди «молебна» она вдруг жутко взвыла подобно оборотню, обращая к небесам жалобы на свои жизненные неудачи.
Чуть позже, в том же апокалипсическом соборе, познакомившись с диаконисой, мама участвовала в изготовлении костюмов на Хеллоуин и сама взялась изображать вампиршу. Это были странные представления. Маленькая Аманда реагировала на это, как правило, испугом и горестным рёвом.
Аманда так и не узнала, кто был ее отец. По словам матери, она встретила свою любовь на выступлении группы Битлз на «Шей Стадиум». Тот симпатичный парень оказался нищим свободным художником, и они гуляли пару месяцев, пока не разбежались. Аманда могла только догадываться о причинах разрыва. Возможно, этому способствовал необузданный характер обоих, творческие неудачи и тяга к саморазрушению.
Унаследовав от матери красоту, артистизм, дух свободы, страсть к путешествиям и стремление к духовным поискам, Аманда изо всех сил старалась избежать ее ошибок – не позволяла себе экспериментировать с наркотиками, сектами и влюбляться в пустозвонов. Да и дедушка старался как мог оградить ее от соблазнов молодости – приставил к ней охрану и отправил в частный пансион.
Когда она была совсем маленькой, поведение матери шокировало и отталкивало ее. Юная Аманда, глядя на этот совсем не позитивный пример, старалась стать в противоположность матери правильной, образованной умницей и отличницей. Когда ее мама все еще танцевала рок-н-ролл – Аманда засела за книги и не вылезала из библиотек. Несмотря на презрительное отношение матери к кинематографу, Аманда любила кино и всегда мечтала сняться в серьезном фильме.
В какой-то момент Аманде казалось, что мама могла бы ей гордиться. Она вышла замуж за крепкого и уверенного в себе бизнесмена, бросила всякие экзотические духовные эксперименты и обратилась к традиционному христианству. Но пожертвовав творческой карьерой ради семьи, Аманда так и не стала счастливой женой. Господь не дал ей детей, а ее муж Роберто погряз в таких делах и пороках, о которых Аманда даже слышать не хотела.
И теперь, с возрастом и грузом жизненного опыта, Аманда стала лучше понимать свою маму. Легкоранимая Франческа не могла жить в этом лживом и продажном мире – она всем своим поведением приближала собственный апокалипсис. И теперь, ставя свечку за упокой, Аманда со слезами вспоминала свою несчастную маму. А может, не такую уж и несчастную, может даже в чем-то счастливую и блаженную.
Она надеялась, что Господь простил ей грехи и принял в Свое Небесное Царство.
ЧИСТЫЙ ЛИСТ
Вслед за Амандой, Виктор воткнул свечки в ящик с песком. Но совсем не думал о смысле обряда, его больше беспокоило, нет ли тут случайно Дионова.
Виктор стал разглядывать убранство храма. Пол был из грубых досок, по центру лежала красная ковровая дорожка. Позолоченный резной алтарь, на стенах росписи. Шесть пар колонн упирались в потолок. Одни были раскрашены разноцветными линиями по спирали. Другие имели растительный орнамент. На тех, что ближе к алтарю, листочки обвивающие колонну тянулись вверх, из них прорастали цветочки. На двух последних колоннах, дальних от алтаря не было цветочков и листья тянулись вниз, видимо символизируя падшую природу и увядание. Деревянный потолок был расписан разноцветными ромбами. Внимание Виктора привлекла мигающая лампочка на люстре. В храме было три люстры: большая по центру и две поменьше. Светильники на них располагались кругами – ниже больше лампочек, выше меньше. Возможно, лампочки символизировали народ божий или ангелов. В таком случае один из ангелов подмигивал и это было похоже на сигналы азбуки Морзе. Этот ангел что-то хотел сказать Виктору. А может просто лампочка выгорела и ее пора заменить. Только Виктор так подумал, как она перестала моргать.
Народу в храме было немного. Священник начал проповедь:
– Первых людей Бог создал по образу и подобию своему. Они пребывали с Богом в раю, и не было у них болезней, старости и смерти, ибо все, что создал Бог – это хорошо и не может быть плохо. Из праха создал Бог человека, и неужели только для того, чтобы снова обратить его в прах? Но, падший ангел, отец лжи и зла, предложил людям познать свой мир, мир зла, и стать как боги. И люди, подобно падшим ангелам, сделали свой выбор, несмотря на предупреждение Бога. Так люди потеряли рай. Проклята стала земля, в страдании и борьбе живем дни свои, смертные и немощные, грешим и каемся…
Рядом с Виктором о чем-то шептались старушки. Ему показалось, что они знают все его помыслы и осуждают. А священник продолжал:
– Но душа человеческая осталась вечной, ибо она не телесна, а принадлежит Царствию Небесному. Пока она в теле земном и смертном, у нее есть выбор: вернуться к Богу или последовать во тьму ада. Жизнь наша коротка, она дана нам, чтобы мы могли сделать этот выбор и познать оба мира: добра и зла…
Выйдя из храма, Аманда спросила Виктора, на какую тему была проповедь.
– Я плохо понял, кажется, он говорил о том, что люди раньше не старели, не умирали, потом потеряли рай, стали смертны. Что-то про тьму ада.
Аманде не понравился небрежный и даже какой-то циничный тон Виктора. Кажется, он не разделяет с ней чувства причастности к тайнам Небесного мира. Она спросила, верит ли он в Бога.
– Я не знаю, – пожал плечами Виктор, – скорее я – это, как его, – агностик.
– Странно, в твои сто с лишним, ты должен бы больше меня знать о вечных истинах. Неужели не задумывался о смысле жизни и смерти, о своей духовной сущности?
– Я, конечно же, думал над этим. Страх смерти достаточно рано заставил меня принять меры. Мне повезло встретиться с доктором Дионовым. Я продлил свою молодость и… в общем, не успел ощутить страдания старости, все эти мысли о загробном мире… они отпали, ибо я теперь не собираюсь умирать. Я просто получаю удовольствие от жизни.
– Хм, ты хочешь сказать, что тебе еще не надоели плотские утехи?
– Нет, конечно!
Аманда как-то загадочно на него посмотрела:
– Как я устала! Может, поужинаем?
УЖИН
Далеко ходить не пришлось, рядом с храмом на старинной улочке Пирин их внимание привлекла большая винная бочка и расписанная узорами деревянная телега. Витиеватая надпись на воротах приглашала посетить эту механу – таверну с традиционной болгарской кухней.
Во дворе их встретил добродушный хозяин заведения:
– Добре дошли! Имаме прясно агнешко от печката! Пилешко, супи, шопска салата, гювеч, риба какво искате? Домашно вино! Много добро!
Они сели за грубо сколоченный деревянный стол, накрытый расшитой скатертью. В печке трещали дрова, веяло теплом. На потолке и стенах развешены пучки чеснока, веники из разнотравья. На грубых полках – ряды бутылок и расписные керамические горшки.
Официант принес графин с домашним вином. Оторвав взор от камина, Аманда задумчиво посмотрела на Виктора.
– Скажи, после этих… процедур, – она даже не знала, как это назвать, – я смогу иметь детей?
– Да, конечно, – уверенно закивал головой Виктор, – Дионов как врач, собственно, и начинал как специалист по лечению бесплодия…
Сделав вескую паузу и разлив вино по бокалам, он продолжил: – Именно отсюда и возникла идея омоложения…
Его прервал официант, который принес заказанную форель.
– Вот ведь вопрос о смысле жизни! – воскликнул Виктор, взмахнув ножиком, – Круговорот родители-дети-родители должен вести человечество к развитию и общему благу, но благо почему-то не наступает. Проблемы только увеличиваются. Экология, болезни… Человек умрет, потом его дети умрут, дети детей умрут… Дети часто становятся не лучше родителей… В чем же эволюция?
«Похоже, Виктор настроен серьезно заморочить мне голову и отговорить от идеи иметь детей», – несколько разочарованно подумала Аманда.
– Для самостоятельной личности это кажется бессмысленным, – продолжил Виктор, – Так почему же, имея способность давать толчок новой жизни, мы должны состариться и умереть? А почему бы не дать новый импульс своей собственной жизни? Почему не преобразовать свои возможности оплодотворения для своего оздоровления?
– Непонятно, я что, должна сама себя родить?
– Не родить, а возродить. Ты, наверное, слышала про клонирование?
– Ага, вы хотите сделать мою копию, только молодую? Так?
– Не совсем, копия отдельна от человека, она не наследует его сознание. Это все равно получится другой человек, а как переносить сознание в другое тело – пока не придумали. Пересадка мозга теоретически возможна, но практически сшить все нервы не научились, да и сосуды старые, в холестериновых бляшках, – неодобрительно покачал головой Виктор, – Короче, омолаживание будет происходить в самом организме…
«Ну, понятно, – подумала Аманда, – Начал издалека, со смысла жизни, а пришел опять к рекламе услуг».
– Я слышала о пересадке стволовых клеток. Некоторые мои подруги это делали…
– Это очень грубая технология, – авторитетно заявил Виктор, – Есть и другие, например, использовать зародыши и абортивный материал. Но доктор Дионов не предлагает ничего такого ужасного… Пожирать всякие там пептиды и яйца павианов не придется…
У Аманды от таких слов пропал аппетит. Виктор же с удовольствием поглощал салаты, рыбу, и запивал все это вином.
– Короче говоря, – выдержав значительную паузу, продолжил Виктор, – всеми этими варварскими методами никто серьезно не омолодился. А то, что предлагает доктор Дионов, действует скорее на энергетическом уровне…
Принесли второй графин.
– Да! Перепрограммирование, понимаешь ли… – не унимался Виктор, с аппетитом жуя лепешку с чесноком: – Конечно же, технологию он держит в секрете, поэтому толком объяснить, как это работает, при всем своем желании, не смогу…
Аманда надеялась, что теоретическая часть, как и рыба, закончилась. Пора переходить к практической части.
– Мне хочется тебе верить, – сказала она, пристально посмотрев в глаза Виктора, – но это все-таки большие деньги.
– Не нужно платить все сразу, – успокоил ее Виктор, развеивая, как ему казалось, все сомнения, – Это не одна процедура. Сначала подготовительный этап, потом на реабилитацию уйдет несколько месяцев…
И Виктора снова потянуло на рассуждения:
– Старость – это болезнь, а не нормальное состояние человека. Может показаться, что природа специально создала нас, чтобы издеваться таким образом…
– Ты хочешь сказать, что Бог создал нас для того, чтобы издеваться?
– Я ничего не знаю о Боге. Просто эволюция тела не успевает за эволюцией сознания. Ни у кого из животных нет такого количества болезней, как у человека. Только человек осознает бесконечность возможностей, но должен скоро умереть и сгнить. Разве это все не повод для страданий?
– Наша душа вечна. После смерти тела душа живет в духовном мире. Зачем же ей страдать по тому, что составляет только временную часть ее бытия?
– Вообще-то, я задумывался, конечно, об идее загробного мира, – признался Виктор, задумчиво покачав головой: – и пока не нахожу научных обоснований верности этой гипотезы. Мы сами строим свой мир, а у природы нет к нам никаких чувств. Не знаю, что там будет… Вот ты говоришь «душа вечна», а откуда ты знаешь? Как можно верить чему-то, чего нельзя проверить?
Аманда улыбнулась, как улыбаются несмышленому ребенку, задающему важные вопросы.
– Так посмотри вокруг! Разве не очевидно, что вся эта вселенная, вся красота вокруг нас не могла возникнуть без замысла, без любви? И единственное, чем мы можем заплатить за дарованную нам жизнь – это проявить ответную любовь. Так неужели, Бог даст умереть своим детям? – высказалась Аманда, посмотрев на Виктора серьезным взглядом, и добавила, поясняя, – Наши души, полные любви к Творцу, разве могут умереть?
– Возможно, не знаю, – несколько замялся Виктор от такого поворота, но тут же задал встречный вопрос: – Но есть ли у тебя сожаление о том, что не все сможешь успеть в этой жизни? Сейчас?
Аманда честно ответила, что бывает такое чувство.
– Вот видишь, – сказал Виктор, – значит, чувствуешь неудовлетворенность? Так почему бы не исправить это недоразумение? Благо природа сама подсказывает…
Он погрузился в размышления и вдруг, после значительной паузы, задал насущный вопрос:
– А не заказать ли нам кофе? Я возьму, пожалуй, эспрессо-доппио, а ты?
– Да, – согласилась Аманда, – мне тоже, – но подобный уход от разговора ей не понравился, она была недовольна таким легкомысленным отношением к ее словам.
– А на десерт? – заботливо спросил Виктор.