Бывшая оборонительная армия, преобразованная в военизированную полицию, по-прежнему славилась самыми передовыми технологиями и самыми талантливыми учеными. В тайных лабораториях занимались всем, включая репродуктивную эмбриомеханику. Помочь супруге аристократа взялся сам Куроцучи Маюри, руководитель Двенадцатого научного подразделения, директор Бюро Технологического Развития, профессор Академии Наук Сейретея, завкафедрой практической евгеники Нихонского университета. Постигшая его неудача буквально сломила Бьякую.
После того, как Хисану отвели в палату госпиталя, он видел ее еще два раза, последний – через оконное стекло, стоя снаружи под серым весенним ливнем и насквозь промокший. Когда он пришел на следующий день, ему сказали, что его супруга не дотянула до результатов диагностики, и экстренная терапия не помогла. Где-то между многословными извинениями бледной медсестры и визгливыми покаянными воплями Куроцучи сердце молодого человека замедлило свой ход, скукожилось, затвердело, его душа перестала существовать, а жизнь утратила смысл.
И в этот роковой момент его подхватил Кёраку. Едва ли не силой заставил проглотить капсулу легкого энтактогена, вкратце рассказал о преимуществах службы в Готей-13, пообещал если не цель в жизни, то хотя бы занятие, которое отвлечет от горя. Бьякуя согласился молча и равнодушно. За прошедшие почти двадцать лет он не разочаровался в своем тогдашнем выборе, но и особой его ценности не ощутил. Помнил только, что почти двадцать – это девятнадцать лет, десять месяцев и четыре дня. Ах нет, взглянув на часы, подумал капитан, уже за полночь, значит – пять дней. Девятнадцать лет, десять месяцев и пять проклятых, одиноких, пустых дней.
Поспать удалось всего пару часов – его срочно вызвали на службу задолго до начала рабочего дня, причем предписали явиться не в родной следственный отдел, а на четвертый поземный уровень Улья, где обычно допрашивали подозреваемых и установленных нарушителей. Бьякуя дернул уголком рта, с мрачной иронией подумав о том, в качестве кого его туда вызывают – как следователя или наоборот? Но быстро собрался и активировал экстренный телепорт.
На четвертом уровне царили хаос и показательное выяснение, кто виноват и что делать. Отловив трясущегося рядового, Кучики выяснил следующее: арестованную вчера террористку Хинамори Момо в целях устрашения и психологического воздействия полночи продержали в зарешеченной камере напротив неудачного образца трансмутации. Все положенные по протоколу шесть часов девчонка безразлично рассматривала беснующееся существо, ни разу не вздрогнув, когда то бросалось на прутья своей клетки. Затем ее отвели в допросную, и вот там все и случилось.
Наручники сняли всего на пару мгновений. Этих полутора секунд террористке хватило, чтобы выпрямиться, раскинув руки, и что-то произнести. После чего ее тело взорвалось.
- Как – взорвалось? – недоуменно моргнул Бьякуя.
Рядовой принялся истерично кланяться и речитативом вопить о том, что он не знает, он не виноват, его вообще там не было. Кучики цыкнул на придурка и отпустил, все равно толку не добьешься. Настроение его, и без того не блещущее яркими красками, стремительно скатывалось в Евразийский желоб. Дело грозило перейти в разряд висяков, а их Бьякуя не любил. Мелкая упрямая девчонка была единственной ниточкой, по которой можно было дотянуться до ее группы – между прочим, все ушли, только она застряла, - а следом уже выйти и на руководство Сопротивления. Хоть на миллиметр приблизиться к нему. Кто бы мог подумать, что у тонкой ниточки окажется своя воля и достаточно решимости, чтобы порваться окончательно и бесповоротно?
- Какого дьявола?! – визг пронзил пространство так резко, что это ощущалось почти физически. Бьякуя поморщился – Куроцучи он тоже не любил, по совершенно личным причинам. А тот продолжал верещать: - Что значит: никаких следов? Как ты это себе представляешь, идиотка? Как от целого человека может не остаться никакого биоматериала?!
Бьякуя все же повернулся. Знаменитый ученый не при параде – к этому еще надо было привыкнуть, однако капитан шестого отряда только бровь слегка приподнял. Одну. Видимо, Куроцучи подняли с постели или оторвали от экспериментов на себе, любимом: синие волосы торчали во все стороны, белая краска на лице как-то сползла на один бок, являя всем желающим вид впалой небритой щеки. Из расхристанного ворота торчала тощенькая, какая-то куриная шейка. Куроцучи размахивал руками перед лицом своей помощницы, нервные пальцы его шевелились, как паучьи лапки.
Помощница взирала на истерику своего начальства равнодушно и молчаливо. Бьякуя помнил ее еще по клинике, в которой не смогли помочь его жене, и тогда Нанагоу Немури выглядела точно так же. Только позднее он понял, что по-другому она не умеет – в нее не заложено. Совершенное создание обратной бионики, квинтэссенция трансгрессивного трансгуманизма, прекрасный киборг, она могла лишь выполнять команды и, по слухам, ублажать своего создателя на ложе. Хотя проверять Бьякуя не стал бы, даже если бы ему за это приплатили.
Куроцучи подошел к Кучики, устало потирая лицо, отчего краска размазалась еще больше, коротко кивнул.
- Коллега, - сдержанно поприветствовал Бьякуя.
- Идиоты, - безнадежно проскрипел Маюри, - вокруг меня одни идиоты! Не примите на свой счет. Невозможно такое – чтобы тело взорвалось изнутри, без внешнего воздействия. Ее или должны были облучить, или в ней самой находилось взрывчатое вещество. При всем неуважении к противнику, даже нам еще до таких технологий ползти и ползти. А мне теперь это разгребать!
- Материалы для анализа?
- Ничего! – Куроцучи всплеснул руками, широкие рукава взметнулись. – Даже пепла не осталось! Ни ДНК, ни отрывочка хромосомки! Вы представляете, коллега?
- Нет, - честно и сухо ответил Бьякуя. – Не представляю.
Сбоку появилась Сой Фон, окинула мужчин мрачным взглядом, резким кивком головы пригласила следовать за ней. Капитаны прошли в небольшое помещение на два уровня выше, в котором их ждал толстый и всегда довольный жизнью лейтенант Второго отдела. Его бритый лоб негигиенично поблескивал по́том в отсветах работающих мониторов.
- Запись происшествия, - отрывисто бросила Сой Фон, кивая на центральный экран. Там, в мертвенно-белом свете допросной, было видно, как лаборанты что-то вкалывают террористке, после чего неторопливо и спокойно снимают с нее наручники. Один отвернулся, потянувшись к ремням фиксатора на допросном кресле, второй поднял руки, чтобы снять с девчонки остатки одежды. В это мгновение она вскинулась, распрямилась, губы шевельнулись. Маленькое тельце словно осветилось изнутри, свет мигнул на долю секунды… Далее запись демонстрировала вывороченное из бетона перевернутое кресло, разнесенный в хлам стеллаж с инструментами, валяющихся под стенами ошарашенных лаборантов. И никакой террористки.
- Ма-а-ать, - придушенно протянул Маюри. Бьякуя скосил на него глаза: ученый таращился в монитор, его желтые глаза светились, как семафорные огни и, кажется, пульсировали, он безотчетно жевал край своего рукава. Кучики ухмыльнулся одной стороной рта – той, что не была видна собеседникам.
- Что это? – сипло проговорил Куроцучи.
- Я у вас хотела узнать, - язвительно парировала Сой Фон.
- Слепки энергии сделали?
- Разумеется! За кого вы нас принимаете?! – глава отдела Воздействия заводилась быстро и, как правило, беспричинно, это все знали. Однако не переставал реагировать только директор исследовательского Бюро, но многие подозревали, что он делает это нарочно, чтобы позлить взрывную Сой Фон.
Бьякуя наблюдал за их перепалкой с минуту, потом едва заметно дернул плечом. Вопли тут же смолкли.
- Звук у этой записи есть? – спросил Кучики. Сой Фон скуксилась, неохотно ответила, что он был, но энергетический выброс при взрыве повредил аудиоканалы. – Ну так прочтите по губам, что она сказала. Это может быть важно.
Чертыхнулся лейтенант Омаэда, увеличил и приблизил изображение лица Хинамори Момо. Им потребовалось четыре минуты, чтобы разобрать два слова: «Хадзикэ, Тобиумэ», и в три раза больше времени, чтобы признаться самим себе, что никто ничего не понял.
- Какой-то код? – выдвинул предположение Куроцучи, теребя себя за кожу на шее. – Активирует взрывчатку?
- Не было на ней никакой взрывчатки! – Сой Фон аж кулаком по панели двинула, отчего по всем приборам пробежала возмущенная искра. Омаэда припал своей тушей к сенсорной панели, закрывая ее от начальственного гнева. – И в ней ничего не было! Мы проводили полное сканирование, она была человеком до мозга костей – в прямом смысле!
- Значит, это пароль! – в тон ей ответил ученый. – И воздействие было, только внешнее. Ее дематериализовали дистанционно.
- Хотите сказать, заговорщики имеют технологии, способные обходить наши защитные системы? – прошипела Сой Фон.
- Не хочу, а говорю!
- Господа, - определенные модуляции голоса Кучики вымораживали не только собеседников, от них иногда и приборы норовили покрыться инеем. На капитанов это обычно не действовало, но в комнате мигом прекратились вопли, на Бьякую уставились две пары глаз. – Я жду от вас рабочие версии, - как ведущий дело следователь, он имел право отдавать распоряжения, - мне же необходимо обновить кое-какие знания.
- Пойдете в Библиотеку Великих? – прищурилась Сой Фон. Она не доверяла никому,Бьякую еще и активно недолюбливала, а потому подозревала всех и во всем.
Кучики только кивнул, не удостоив нервных коллег иным прощанием, и ушел. В Великую Библиотеку действительно надо бы сходить, глянуть, сохранились ли какие-либо сведения в доступных источниках. Но искать подтверждение своим догадкам Бьякуя собирался дома. Архив Кучики содержал не только образчики древней беллетристики, но и научные труды, которые капитан игнорировал в юности, но очень оценил в последние годы как безотказное средство от бессонницы. Оказывается, они могли пригодиться и в работе.
Завершить служебные дела раньше, чем обычно, все-таки не удалось. Бьякуя не относился к тем недобросовестным личностям, которые лишь изображают бурную деятельность, а потому временами засиживался в расположении отряда до глубокой ночи. Сегодня пришлось писать отчет, дожидаться результатов от Куроцучи и Сой Фон, писать дополнительную записку… Ко всем прочим неприятностям, такой промах сулил не то чтобы выговор, но квартальной премии теперь не видать. Да и демоны бы с ней, но Кучики привык, что его подразделение – одно из лучших в Готей-13. Пожалуй, впервые за полгода он задумался о лейтенанте.
Прежний помощник погиб как раз полгода назад. Бьякуя и им-то доволен не был, но лишь потеряв этого шумного, растяпистого, малость безалаберного руконгайца, понял, что за неполный год совместной службы почти привязался к Абараю Ренджи. Вообще, как все уроженцы Сейретея, особенно с древней благородной кровью в жилах, капитан Кучики считал выходцев из Руконгая чем-то второсортным, не в обиду некоторым капитанам. Однако в руководящем составе Готея появлялось все больше простолюдинов, и служили они ничуть не хуже, а временами и лучше всяческих нобилити. Когда в Бьякуе поднимал голову надменный аристократ, он сдерживал себя. Этому акту смирения очень способствовало воспоминание о Хисане – более чем неблагородного происхождения девушке, обладавшей тем не менее настолько чистым сердцем и ясным разумом, что многие принцессы могли бы у нее поучиться. А еще вспоминался Хисаги, заполучивший шрам через все лицо, когда едва вступивший в ряды полиции Бьякуя зазевался во время простой облавы в районе притонов и чуть не лишился головы. Шухей ни разу ничего не сказал молодому Кучики, даже не смотрел на него как-нибудь особо выразительно, но Бьякуя до сих пор чувствовал себя виноватым, несмотря на то, что испытывать вину было уже не перед кем.
Он обнаружил себя в собственном домашнем кабинете. Было темно, за окном шелестел дождь, где-то в глубине дома стрекотал робот-уборщик. Да что происходит-то?! После происшествия с этой девчонкой, Хинамори, капитан все чаще впадал в какое-то непонятное состояние не то депрессии, не то прострации. Не могло же ее самоубийство подействовать на него так странно.
Бьякуя моргнул. Оказалось, что он стоит перед каминной полкой и невидящим взглядом смотрит на фотографию жены. Хисана улыбалась ему с глянцевого пластика нежной, кроткой улыбкой, огромные синие глаза излучали свет, прозрачная кожа казалась мраморной. Бьякуя провел кончиками пальцев по любимому лицу – и ощутил холод, словно прикоснулся к снегу. Сердце пронзила острая короткая боль. Потому что он внезапно понял, что было не так с той девчонкой. Она напоминала Хисану!
Те же голубые венки на висках и веках, тот же оттенок кожи, те же темные пряди, спадающие на глаза. Когда в допросной он предложил ей попить, она посмотрела на него совсем так же, как это сделала в свое время Хисана.
У Бьякуи закружилась голова, он отшатнулся от портрета жены, на нетвердых ногах выбежал из кабинета… Надо в госпиталь, к штатному психологу. А еще лучше – сразу к Куроцучи, пусть вычистит ему память в едреным демонам!.. Опомнился он только в подвале, перед бронированной дверью архива. Ну, или поработать – так даже лучше, не придется подставлять мозги всяким подозрительным личностям. Тем более, он все равно собирался покопаться в старых записях. Да и чип обновить не помешает.
Раздел «духовные технологии» он нашел быстро, ввел запрос, недовольно дернул уголком губ. Переформулировал. Так дело пошло быстрее. Всего через час Кучики знал о духовной энергии человека не меньше, чем ученые-энтузиасты позапрошлого тысячелетия. Одновременно с этим глухое раздражение копилось в районе диафрагмы: нынешняя наука авторитетно отрицала возможности воздействия духовной сферы на материальный мир, и полдня в читальном зале Библиотеки были тому доказательством.
Как же многомудрые и крайне ушлые технологи разных направлений упустили из виду эти знания? Да не просто упустили, а начисто отринули, буквально выкинули на помойку то, что поколения предков развивали, культивировали и успешно использовали? А вот Сопротивление, как выясняется, такой глупости не совершило. И активно практикует забытые техники, да еще и весьма продуктивно.
Полночи Бьякуя бродил по дому, вызывая недоуменный стрекот своих андроидов. Ходил, думал, прикидывал, планировал. Подбирал аргументы «за» и «против». Чтобы идти с таким предложением к Командору, надо быть очень убедительным. Еще лучше в итоге оказаться правым, иначе и без головы можно остаться. Впрочем, жизнью он рисковал часто, лазерным лучам не кланялся, Великие будут милостивы – и в этот раз выживет.
Утром капитан Шестого следственного отдела попросил аудиенции у Командора Готей-13 Хашвальта, пробыл у того необычно долго, после чего не просто ушел, а отбыл домой. К вечеру Командор подписал приказ об отставке на имя Кучики Бьякуи.
========== Часть 2 ==========
Бар был большой, обшарпанный и насквозь провонял курительными смесями. Бьякуя сидел в самом темном углу, за столиком на одного, потягивал синтетический виски и изредка обводил взглядом зал. Он уже четыре месяца шлялся по злачным местам Сейретея, но все еще не перестал удивляться, как много людей проводят свою жизнь в бессмысленной погоне за преждевременной смертью.
Выбор алкоголя был огромен – от дорогущих горючих жидкостей из натурального зерна до химических аналогов, от синтезированных смесей до подозрительного варева из-под полы. И все это живые люди охотно вливали в себя, чтобы прийти в состояние легкой – или тяжелой, кому как нравилось – неадекватности. Добровольно. То же касалось и всяческих составов для курения. Первое время Бьякуя учился отличать приспособления для вдыхания ядовитого дыма от лабораторных девайсов Куроцучи, и не всегда находил разницу. А ведь были еще и разнообразные психогенные препараты, и ими торговали практически в открытую. Это вызывало недоумение и определенную брезгливость.
Из дорогих клубов, куда Кучики принялся наведываться сразу после отставки, он постепенно перебазировался в заведения попроще. Несколько раз нарвавшись на охочих до сомнительных развлечений идиотов, потомственный аристократ перестал носить дизайнерские костюмы и обувь ручной работы, обрезал волосы до плеч и прикупил темные очки, закрывающие пол-лица. В большинстве случаев это срабатывало. Однако на прошлой неделе в одной вонючей забегаловке он встретил Зараки, и тот, безрадостно скалясь, раскритиковал маскировку в пух и прах. Однако падать еще ниже Бьякуя не стал – на его взгляд, было просто некуда.