========== Глава первая ==========
День накануне Летнего Солнцестояния выдался пасмурным. С самого утра над Краем Цветущих Мхов нависли тучи, готовые вот-вот пролиться дождем.
“Непогода в Долгий День - дурное предзнаменование!” - говорили, поглядывая на небо, старики. Но лесная молодежь этим старым приметам не верила и беспокоилась лишь о том, чтобы проливной дождь или град не испортили завтрашний Праздник Победы и Турнир в Рэдволле.
И, разумеется, никакие громы и молнии не отвратили бы юного Питера Долгохвоста от честолюбивых планов на завтрашний день.
В яблоневом саду перед отцовской норой Питер соорудил что-то вроде полосы препятствий. Белая тряпочка на ветке боярышника отмечала старт. Дальше, поперек расчищенной дорожки высились один за другим несколько барьеров, сооруженные из ящиков, сломанных скамеек и всякой рухляди, попавшейся под руку. Каждый из них был выше предыдущего. Следом шла узкая жердочка, укрепленная на осиновых колышках примерно в футе от земли. По этой-то жердочке и пробирался сейчас Пит, словно канатоходец на канате, высунув от напряжения кончик языка и балансируя хвостом.
Добравшись до конца жердочки, он присел, на мгновение замер, измеряя взглядом расстояние до старой яблони, с ветки которой свисал истрепанный канат. Затем прыгнул, повис на канате и с необыкновенной быстротой полез вверх.
По другую сторону от ряда яблонь, возле второй ленточки, обозначающей финиш, сидела на траве хорошенькая юная крыска. Она с волнением следила за братом, то и дело переводя взгляд на стоящие рядом песочные часы. Часы эти, старинные, штучной работы (“Настоящий антиквариат!” - говорил о них господин Долгохвост, и всегда добавлял, что нечего таскать их из норы, тем более, ради всяких глупостей), изображали дерево, корни которого подтачивали две мыши, черная и белая - древний символ Времени. В полом стеклянном стволе “дерева” бодро струился белый речной песок - и, между прочим, оставалось его уже меньше половины.
“Быстрее, Пит!” - хотела крикнуть крыска, но промолчала, понимая, что не стоит его отвлекать.
Питу предстояла самая сложная задача: перебраться с одной яблони на другую по свободно болтающейся веревке, закрепленной высоко на ветвях. О том, чтобы идти на двух ногах, здесь и думать не приходилось: юный крыс лег на веревку животом, обхватил ее лапами и пополз, цепляясь за веревку и с усилием подтягивая себя вперед. Крыска следила за ним, затаив дыхание.
Он достиг уже середины пути, когда порыв холодного северного ветра зашумел в яблоневых ветвях, наклонил ветку, к которой крепилась веревка, и едва не сбросил Пита вниз. Лапы акробата соскользнули, и он повис вниз головой, лишь каким-то чудом в последний миг успев уцепиться за веревку хвостом!
Крыска ахнула и закрыла мордочку лапками.
Но страшного глухого удара оземь она так и не услышала. А несколько секунд спустя, боязливо поглядев сквозь щелочку в растопыренных пальцах, увидела, что Пит висит на хвосте, подтягивается, хватает веревку лапами и осторожно продвигается дальше. Вот он уже у цели… вот, как-то невероятно извернувшись, взлетает в воздух и словно прилипает к стволу второй яблони, впившись в него когтями… вот, сбежав по кривым сучьям, как по лестнице, прыгает на землю и со всех ног несется к сестре.
Он достиг финиша, когда из часов еще не высыпались последние песчинки.
- Есть! - в восторге завопил Пит. - Рози, ты видела? Я прошел! Прошел за три минуты! Все, считай, первый приз завтра мой! Эй, Рози… ты чего такая бледная?
- Ты чуть не сорвался! - прошептала крыска, не сводя с него огромных испуганных глаз. - Пит, ты же мог умереть!
- Глупости! Не сорвался же, верно? Да и не так уж там высоко. Вечно ты трусишь, - снисходительно добавил он.
Между тем круглая дверь крысиной норы растворилась, и послышался голос матери:
- Питер! Роза-Лилия! Обед на столе!
И тут же, словно по сигналу, упали на землю первые тяжелые капли дождя.
За обедом, между морковным супом и тушеными грибами в сметане господин Долгохвост отложил ложку, облизал усы и сказал строго:
- Питер! Я хочу с тобой серьезно поговорить.
Пит возвел глаза к потолку. Роза-Лилия с другой стороны стола послала ему сочувственный взгляд.
- Что ты вообще себе думаешь, хотел бы я знать? - экспрессивно, но несколько туманно начал Долгохвост-старший.
Питер, впрочем, прекрасно его понял.
Он бросил отчаянный взгляд на мать. Но госпожа Долгохвост, повернувшись к нему спиной, вынимала из печи горшок с грибами - и, кажется, даже изгиб ее хвоста подтверждал, что она мужа полностью поддерживает.
- Во что ты превратил наш сад? Что это за баррикады? К старой яблоне не подойдешь! Ты у нас скачешь кузнечиком– так, думаешь, и мы с твоей матерью должны скакать, в наши-то сезоны?
- Папа, это только на время тренировок, - тихо сказал Пит. - Я завтра все уберу.
- Сегодня же! Сейчас же, как только кончится дождь, вы, молодой крыс, пойдете и уберете все это безобразие!
Словно вторя его голосу, за круглым окном прогремел раскат грома, и дождь еще сильнее забарабанил по стеклу.
- Я думал, - с трагическими обертонами в голосе продолжал Долгохвост-старший, - что единственный сын продолжит мое дело и успокоит мою старость. А сын вместо этого чем занимается? Посмотри на свою сестру! Почему она не прыгает, как белка, по деревьям, рискуя сломать себе шею, не ищет на свою шкуру неприятностей, а ходит ногами по земле, тихо, чинно, как подобает крысе из хорошей семьи?
На этот раз глаза к потолку возвела Роза-Лилия, а Пит скорчил сестре сочувственную гримасу.
Несколько сезонов назад, увлекшись акробатикой, он попытался приохотить к своему увлечению и сестренку. Однако, впервые взобравшись на дерево, Роза-Лилия обнаружила в себе неодолимый страх высоты. Кое-как она дотащила себя до первой ветки, вцепилась в нее всеми четырьмя, зажмурилась и сообщила замирающим от ужаса голосом, что не двинется отсюда ни назад, ни вперед.
Битый час Пит ее упрашивал, ободрял, стыдил, объяснял, что здесь совсем невысоко. Попробовал даже стряхнуть - но Рози лишь пронзительно завопила и вцепилась в ветку еще крепче. Пришлось звать на помощь родителей. Они стояли под яблоней, растянув одеяло, и убеждали, что здесь совсем невысоко, уже втроем… потом папа пошел за садовой лестницей… а потом мама отпаивала Рози ромашковым чаем и называла бедной девочкой, а Питу еще пару дней было больно сидеть. Мда. Несправедливо - струсила-то Рози, а досталось ему!
С тех пор Питер тренировался в одиночку, а Роза-Лилия стала его зрительницей и верной болельщицей.
- Благодарение небесам, - продолжал отец семейства, - хоть мы и крысы, но в нашем роду никогда не было ни разбойников, ни наемников, ни бродячих скоморохов и прочих сомнительных личностей! И отец мой, и дед, и прадед…
С каждой секундой Долгохвост-старший все больше распалялся от собственного красноречия - и, несомненно, скоро вспомнил бы и прапрадедушку Беренгария; но в этот миг Пита вызволил громкий стук в дверь.
- Кого принесло в такую непогоду? – проворчал отец семейства. Хоть времена разбойников и прошли, но до сих пор в Краю Цветущих Мхов к незваным гостям относились настороженно.
Стук повторился. Госпожа Долгохвост переглянулась с мужем.
- Может, кто из соседей? – нерешительно проговорила она. – Случилось что?
Питер выглянул в залитое дождем круглое окошко. Сквозь пелену ливня на крыльце смутно виднелась высокая темная фигура, ни на кого из соседей не похожая.
- Кто там? – подойдя к двери, крикнул господин Долгохвост.
- Странник, - донеслось из-за двери. – Иду из Елового Бора на праздник в Рэдволл. Позвольте укрыться у вас от дождя!
- Шляются тут всякие… - пробормотал себе под нос Долгохвост, а вслух сказал: - Добрый зверь, у нас тут не гостиница. Аббатство Рэдволл отсюда недалеко, какие-нибудь три тысячи шагов – и там всех принимают с радостью. Идешь, значит, прямо до канавы, через канаву переберешься – и направо, пока не увидишь сухую березу, а там…
Но речь его была неожиданно прервана. Роза-Лилия, всегда тихая и послушная папина дочка, встала из-за стола, подбежала к двери и, отодвинув тяжелый засов, распахнула ее настежь.
- Входи, странник, - сказала она, - раздели с нами стол и кров. На улице настоящая буря, а монахи Рэдволла учат нас никому не отказывать в помощи.
Отец и дочь встретились взглядами. Щеки Рози под светлой шерсткой заалели, но она смотрела на отца, не опуская глаз – и господин Долгохвост сдался. Пожав плечами, он сделал неопределенный пригласительный жест.
Незнакомец вошел, пригнувшись под низкой притолокой – и вместе с ним в уютную нору ворвался холодный ветер и запах дождя. Раскатисто прогремело над потолком, и за спиной странника разорвала небо пополам зубчатая молния.
- Благодарю вас, леди, - низким хриплым голосом ответил незнакомец.
Хозяин дома молча указал ему хвостом на место у камина, а госпожа Долгохвост, вздохнув, полезла в буфет за еще одной тарелкой.
Заметно припадая на правую ногу, незнакомец вошел в залу. Он опирался на посох и нес на плече большой дорожный мешок. Черный плащ с низко надвинутым капюшоном скрывал морду и не позволял даже понять, что это за зверь – но, судя по размерам, странник был, по крайней мере, лаской. Роза-Лилия поежилась: рядом с этой темной фигурой родная нора вдруг показалась ей очень тесной и какой-то игрушечной.
Не говоря больше ни слова, гость сел у огня; в мешке, брошенном на пол, что-то глухо звякнуло. Из-под полы плаща показался хвост – голый, с редкими жесткими шерстинками, похожий на змею.
«Все-таки крыс, - подумала Роза-Лилия. – Но какой огромный!»
- Дом Долгохвостов для гостей всегда открыт! – торжественно объявил хозяин. Дети его переглянулись; Пит беззвучно хихикнул, Роза-Лилия покраснела. – Так, значит, на турнир посмотреть идешь, почтеннейший… не знаю, как тебя звать-величать…?
И сделал выразительную паузу.
- Я дал обет, - медленно ответил незнакомец. – Поклялся никому в Цветущих Мхах не называть своего имени и не показывать лица, пока не исполню свое заветное желание. – И добавил, с явным усилием над собой: - Прошу извинить мою неучтивость.
Долгохвост пожал плечами, но настаивать не стал: обеты, даже самые странные, в его глазах заслуживали уважения – как любая старинная традиция.
- Мы тоже завтра будем на Празднике Победы, - сообщил он. - Весь Край Цветущих Мхов там соберется! Надобно тебе знать, почтеннейший – ты ведь пришел издалека и, должно быть, ничего этого не ведаешь, - продолжал он, с нескрываемым удовольствием от того, что может кого-то просветить и похвалиться красноречием, – надобно тебе знать, что праздники эти проводятся уже седьмой год, в честь победы над Клуни Хлыстом и его шайкой. Все действо происходит на лугу перед аббатством.С утра за ворота выносят Меч Мартина, и всякий желающий может поклониться этой священной реликвии. Потом начинаются состязания. Главное из них – поединок бойцов на шестах или деревянных мечах: победитель получает награду из лап самого Маттиаса, Защитника Рэдволла, и право назвать самую красивую девушку из числа зрительниц Королевой Красоты…
- И, если только у победителя глаза будут не на затылке, уж я-то знаю, кого он выберет! – вставила госпожа Долгохвост, одарив дочь нежной улыбкой во все шестнадцать желтых и острых зубов.
- Мама! – страшным шепотом проговорила Роза-Лилия.
Девушка сидела, как на иголках. В странном незнакомце с закрытым лицом, в его неподвижной позе и медленном хриплом голосе она ясно ощущала то, чего не замечали ее родители – подавленную, глухо клокочущую ярость. Неужели напыщенная болтовня отца и тщеславие матери так его раздражают?
- А еще там будут состязания по бегу с препятствиями, - не удержавшись, вставил Питер. – И в этом году, вот увидите, я непременно приду первым!
- Питер, ты меня с ума сведешь! – всплеснул лапами господин Долгохвост. – Хоть при чужом звере постыдился бы! Отроду среди Долгохвостов не было бегунов, прыгунов и прочих подобных… фигляров! Что сказал бы о тебе Беренгарий Долгохвост, основатель нашего рода?
И величественным жестом указал на старинный портрет над камином, откуда сурово взирал на потомков престарелый крыс в латах и с пышными усами.
- Твой прапрадедушка, в одиночку одолевший кота-крысоеда – а сезонов ему, между прочим, было тогда не больше, чем тебе…
- Фиг бы он победил кота, если бы не тренировался на турнирах! – проворчал Питер, красный, как рак. В кругу семьи он бы, может, и пропустил очередную выволочку мимо ушей – но не мог стерпеть, что его распекают на глазах у посторонних.
- Питер, негодник, ты как разговариваешь с отцом?! – Однако, покосившись на молчаливого гостя, Долгохвост-старший почему-то ощутил желание сбавить тон. –Гм… разумеется, прадед Беренгарий был искусным воином, в этом сомневаться не приходится. Но, во-первых, вспомни, какое было время тогда – и какое сейчас. И во-вторых, это же совсем другое дело! Разумеется, война – страшное зло, а всяких там разбойников и наемников мы, законопослушные крысы, решительно осуждаем. И все же воинское искусство – занятие достойное, хотя и заслуживает всяческого порицания, однако для мужчины… - Тут господин Долгохвост почувствовал, что зарапортовался, и поскорее выбрался на твердую почву: - В конце концов, это для нас традиционно! И если бы ты учился драться – я бы тоже тебя осуждал, но осуждал бы с пониманием. А ты чему учишься? Удирать и прятаться?
Питер вскочил.
- Папа! – ломким от обиды голосом воскликнул он. – Это называется «аджилити», и это вовсе не…
- На войне, - проговорил вдруг незнакомец, - быстрота и ловкость порой побеждают там, где проигрывает сила.
Говорил он негромко, словно про себя, не отрывая взгляда от пляшущего в камине пламени; и все же отец и сын разом умолкли, глядя друг на друга один – смущенно, другой – с торжеством. Спокойный и веский тон незнакомца, властные ноты в его голосе обоим подсказали: он знает, о чем говорит.
Отец семейства невольно поджал хвост – и тут же, надеясь, что никто не заметит этого постыдного жеста, снова заговорил:
- Да в конце концов, о чем мы спорим? Право, можно подумать, кто-то здесь собрался воевать! Все эти турниры, состязания и прочее – просто развлечение, забава для молодежи. Страна Цветущих Мхов – мирный край. Хвала небесам, со времен Клуни Хлыста нет у нас никаких войн – и, смею надеяться, и дальше не будет!
- А вдруг Клуни вернется? – бросил Питер (он был зол на отца и хотел его поддразнить).
- Что ты болтаешь? Из Темного Леса никто еще не возвращался! После того, как Маттиас сразил этого негодяя Мечом Мартина…
- Разве так было дело? – вмешалась вдруг госпожа Долгохвост. – Ведь кума Барсучиха рассказывала: Маттиас обрубил своим чудесным мечом веревку Большого Джозефа, колокол рухнул прямо на Клуни и раздробил ему все кости!
«Какая ужасная смерть! – вздрогнув, подумала Роза-Лилия. – Хоть Клуни и был злодеем, но… как мама может так спокойно говорить об этом?»
- Вот видите, мы даже не знаем толком, как погиб Клуни! – фыркнул Питер. – А что стало с его телом? Где он похоронен?
- Какая разница? Должно быть, разбойники – те, кому удалось остаться в живых и сбежать – унесли тело с собой и зарыли где-нибудь в лесу. Разумеется, без погребения, без могильного камня: не ждать же от этих отбросов общества уважения к традициям! Одним словом, негодяй Клуни убит, его шайка рассеялась, и для Края Цветущих Мхов настали счастливые, мирные времена.
- А если явится новый разбойник? Какой-нибудь лис, или горностай, или дикий кот…
- Или Серые Псы, - вырвалось вдруг у Розы-Лилии. Почему-то ей пришла на ум страшная сказка о чудовищах, пожирающих все на своем пути, которыми матери пугают непослушных зверят.
Незнакомец – он все сидел, неотрывно глядя в огонь и почти не прикасаясь к ужину – вдруг поднял голову. Лицо его по-прежнему скрывал капюшон, но Роза-Лилия поежилась, чувствуя, что он смотрит прямо на нее.
- Этого еще не хватало! – всплеснул лапами отец. – В доме Долгохвостов – и такие ребяческие суеверия! Нет никаких Серых Псов, деточка, это миф! Во времена прапрадедушки Беренгария еще можно было верить в такие глупости, но сейчас…