— Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их не было, — хором прошелестели кэналлиец и марикьяре.
Неудивительно, ведь Паоло — родственник Повелителя Ветра, Ворона… По спине Рейчел пробежал холодок, а сердце сжала костлявыми пальцами некстати пробудившаяся злость. Но старая Нэн говорила, что не должно быть губительных чувств на душе у человека, читающего заговор, иначе ничего не выйдет. Поэтому нужно успокоиться, а о Вороне подумать потом…
— Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было! — пылко выкрикнул Арно, вассал Молний.
— Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько бы их не было, — выдохнула Рейчел, а потом глотнула прохладного и терпкого вина из бутылки. На душе у нее внезапно стало тепло и спокойно, как не было уже очень давно.
========== Глава 10. Тайное и явное ==========
После всего пережитого и увиденного, Рейчел почувствовала себя спокойной только, когда выпила вина и съела кусок окорока с хлебом. Сразу прошла дрожь в руках и спине, утих бешеный стук сердце, а Паоло, заметивший эту перемену в однокорытнике, одобрительно улыбнулся, сверкнув белыми зубами. И все шло прекрасно, вот только винный хмель ударил в голову Рейчел. Сколько она сейчас выпила?
Мирная и тихая беседа постепенно сошла на нет, несмотря на попытки Паоло и Альберто как-то развеселить согревшихся и сонных товарищей. Близнецы же прижались друг к другу и дружно засопели, Арно клевал носом и вскоре закрыл глаза, а кэналлиец, привыкший пить вино, с сожалением посмотрел на пустую бутылку. Ему показалось, что мало?! Какие же люди из Кэналлоа отважные… Но когда Паоло обнял ее за плечи и притянул к себе, девушка от неожиданности испугалась.
— Здесь легко замерзнуть в одиночку, — пояснил он. — Берто, обними Савиньяка.
Растерянно хлопая глазами, Рейчел сочла, что так и впрямь лучше, но ее еще ни разу не обнимал чужой мужчина, поэтому она покраснела еще сильнее. Но для юноши, роль которого она старательно играет, такие объятия нормальны, поэтому не стоит даже подавать виду, что она испугана, дабы не выдать себя неосторожным жестом.
Но пиршество завершилось раньше, чем ожидалось — распахнулась узкая дверь и широким шагом вошел отец Герман — бледный, решительный, одетый в светское платье. Что с ним? Рейчел немного протрезвела, но не решилась приподняться с места, и к тому же Паоло встал первым, закрыв ее собой.
— Что здесь было?! Что вы видели?
— Ничего, совсем, — с легкостью солгал Паоло.
— Здесь есть очень спокойно, — Норберт пихнул локтем в бок пробудившегося братца, которого внезапно охватило желание поболтать, — только достаточно холодно.
— Вам нечего здесь делать. Сейчас вы разойдетесь по своим комнатам, а утром я с вами поговорю, с каждым по отдельности. Пойдемте.
И это все? Конец связанных с Сузой-Музой злоключений подошел к концу? Придерживаясь за стену и чувствуя головокружение, девушка поднялась, Паоло подтолкнул ее вперед, чтобы она шла следом за близнецами, а сам он собирался прикрывать отступление. Благородный и отчаянный человек! Рейчел едва сдержала пьяную улыбку. Жаль, что не все кэналлийцы такие… Краем глаза она заметила, как Паоло запихивает опустевший мешок в камин. А потом — свобода! Она никогда не была так рада видеть стены «загона», как сейчас, поскольку поначалу ей казалось, что Арамона захочет оставить их здесь навечно. Ну, ее и Альберто — точно, остальные слишком благородны. Хотя, не будь Паоло родственником Алвы, мог бы оставить его. Со Свина станется.
— Поспешите, — торопил отец Герман Рейчел и Арно, которые пошатывались от опьянения, но делал вид, что ничего не замечал. — У нас мало времени.
Оказавшись в комнате, девушка услышала, как в замке повернулся ключ, и села на постель. Произошедшее за этот вечер ошеломило ее настолько, что очень хотелось поскорее забыть и орущего, подпрыгивающего Свина, и темную холодную галерею, и призраков. Вино позволило ей ненадолго отказаться от страшных воспоминаний, но теперь они нахлынули с новой силой, и крупная дрожь не желала отпускать. Сняв с себя все вещи, пропитанные сыростью галереи, кроме рубашки, более-менее сухой, девушка быстро залезла под шерстяное одеяло. Понемногу дрожь прошла.
Интересно, сколько сейчас времени? Она бросила рассеянный взгляд на черное беззвездное небо за окном и снова подумала об отце. Почему после смерти он вернулся в стылый мрак Лаик, а не домой? Ведь, судя по рассказам слуг, они где-то видели или слышали призрак Святого Алана, в Надоре. Правда это или ложь, сейчас неизвестно. А кто та, первая девица, переодетая в мужчину? К какому роду она принадлежала? А она сама, Рейчел Окделл с кровавой раной на груди? Получается, ей предстоит умереть в юном возрасте? Но как мог появиться в галерее призрак из будущего, ведь это бред…
По слова близнецов они видели последним рыцаря в лиловом плате герцогов Ноймаринен, а Арно — кого-то в красном. Альберто и Паоло если и принадлежали к старой знати, то очень косвенно, поэтому им привиделись только одни монахи… И как хорошо и в то же время горько, что Эгмонт Окделл услышал свою дочь и оглянулся! Еще бы понять, что все это значило. В Надоре старенькая Нэн иногда рассказывала о Четверых и о древней магии, после того, как погиб Эгмонт. Она словно бы знала больше других и хитро щурилась всякий раз, когда Рейчел напоминала няне, что ей неподвластны Скалы.
— Ох, тан Ричард, не зарекайтесь, — качала седой головой старая мудрая женщина. — Скалы умны и отче Литт был умнее.
На четырнадцатилетие Нэн пыталась подарить девушке книгу о древней магии, каким-то чудом сохраненную в ее комнатушке, во время обыска замка. Наверное, олларовцы сочли ниже своей чести осматривать жилище старой женщины. Но вот беда — попытка провалилась под зорким оком Мирабеллы. Вырвав из рук дочери книгу, разгневанная герцогиня велела слуге сжечь старый древний том, а дочери — молиться, прося прощение у Создателя за ересь. Нэн же удостоилась лишь строгого взгляда, потому что на слабую старушку бы даже у Мирабеллы не поднялась рука.
Воспоминания об отце, няне, Айрис, и всем прочем хорошем, что Рейчел оставила дома, вызвали щемящую боль. Уткнувшись лицом в подушку, она тихо заплакала. Сегодня можно дать волю слезам, если этого никто не услышит.
— Ричард, ты спишь?
— Паоло?!
Сердце сжали лапы ледяного ужаса, но Рейчел мгновенно вспомнила, что лежит под одеялом, а под рубашкой намотаны надежно скрывающие грудь бинты. Повернувшись на спину, она недоуменно посмотрела на замершего возле двери кэналлийца — тот смотрел на нее прямо и строго. Никакого былого озорного веселья в темных глазах.
— Хоть ты и не Ричард. Но, видимо, достойная женщина, раз из-за тебя… Неважно. Ты не против?
Рейчел показалось, что ее сердце сейчас выскочит из груди, но она все же сумела молча кивнуть и указать на стул. Святой Алан, как он узнал?! Приподнявшись на локтях, она смотрела с ужасом на Паоло, не зная, что сказать. Впрочем, вряд ли он пришел сюда, чтобы сказать, что знает про ее тайну, если упомянул об этом вскользь. Тогда зачем и какая беда из-за нее случилось?
— Мне нужно срочно ехать, но я должен тебе кое-что сказать. Это очень старое. Ты избрана Повелительницей, как старшая в роду и по крови. Оно принадлежит тебе.
— Я… — путано бормотала Рейчел, стараясь сдержать новые слезы, — я нет… На самом деле…
Повелительница Скал не стала бы так глупо мямлить оправдания, если бы ее не раскрыли. Сейчас она имела на это полное право, но уважала бы себя гораздо больше, если бы смогла выпрямиться, расправить плечи и ответить Паоло что-нибудь достойное. Но… А почему ему нужно уезжать? Куда?
— Запомни, — кэналлиец был краток, — «Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат».
— Зверя? — мысли лихорадочно забегали, но ответа на вопрос не нашлось. В отобранной Мирабеллой книге, наверное, хранились древние знания, но матушка отрицала все, что связано с абвенианством, называя это ересью.
— Зверя, — подтвердил Паоло. — И не бойся. Я тебя не выдам, да и некому выдавать…
— Как это некому? — поразилась Рейчел. — А как же…
Множество унаров и слуг, Арамона, кардинал! Менторы и священник… Но внезапно возникший за спиной Паоло отец Герман, похоже, не особо интересовался чужими секретами. Он смотрел пристально и спокойно, словно ему уже ничего не было нужно. Странно все это.
— Не нужно ничего объяснять, рэй Кальявэра, — как он странно назвал Паоло. — Пора. Идемте.
Кэналлиец успел лишь коротко поклониться и быстро выйти за дверь, а отец Герман оглянулся на нее и прожег пронзительным взглядом. Сразу захотелось обхватить себя руками и отвернуться, но Рейчел оставалось храбро смотреть в ответ. Окделлы не отводят очей перед лицом опасности, поэтому и ей нельзя, даже если она женщина. Что это меняет?
— Ложитесь спать, танита Окделл, и лучше, если вы все забудете, — прошелестел священник. — Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете. И будьте осторожны, во имя Четверых. Прощайте. Постарайтесь понять, что нет ничего тише крика и туманней очевидности. Если вы это уразумеете, возможно, вам удастся спасти хоть что-то. Или спастись самой.
А потом со стуком закрылась дверь и девушка осталась одна в темной глухой тишине, слушая скрипы, шуршание, шорох веток за окном. Страха не было, но это казалось непривычным, однако она все-таки легла. Усталость сковала все тело, и, если этих двоих не смутило то, что Ричард Окделл на самом деле девица, надо полагать, что все в порядке. Она долго смотрела в сторону окна, после того, как погасла свеча, но потом начали слипаться глаза и девушка успела увидеть золотисто-алые блики за окном, прежде чем уснула. Откуда они взялись? Неизвестно и неважно, к тому же так хочется спать…
Утром пришли слуги, подали очередной отвратительный завтрак, которого был достоин лишь узник Багерлее, и то не имеющий дворянства, но еще ее мучило похмелье. Болела голова, пересохло во рту и больше всего хотелось пить, но воды принести не соизволили. Даже для умывания. А дверь, как назло, заперли, и теперь ей предстояло мучиться до обеда, но, чтобы отвлечься, следовало подумать о том, что уже случилось. Она уже ничего не понимала. Связаны ли как-нибудь эти «тан» и «рэй» с Четверыми? А ее назвали «танита». Значит, сила Скал уже переходила к старшим в роду девицам, если не было наследника? Надо будет расспросить отца Германа, когда он вернется.
Как Рейчел и предполагала, выпустили ее только к обеду, как и других унаров, а до этого ей пришлось ждать Арамону с беспокойством и напряжением. Все унары, собравшиеся за столом, тоже пережили похмелье или бессонницу, а растрепанный Арно и то и другое, судя по синякам под его глазами.
Но хуже всего пришлось Свину, который конечно же вчера напился и теперь щеголял бледной и опухшей физиономией. Рейчел проводила его долгим взглядом, пока он медленно следовал к своему креслу, затем посмотрела на пустые тарелки. Они ждали его час. А толстяк тем временем снова встал. Что-то должно случиться…
— Господа унары, — в ее сторону Арамона старательно не смотрел, хотя раньше так и прожигал злым взглядом при любом удобном случае. — Отец Герман вчера ночью уехал по важным делам, поэтому общего молебна сегодня не будет. Перед трапезой все про читают молитву про себя, как положено в походе. Теперь я должен сообщить вам три новости. Во-первых, история с так называемым графом из Путеллы благополучно разрешилась, во-вторых, через три недели вы получите отпуск и право выхода за пределы Лаик, в-третьих, унар Паоло был вынужден нас покинуть. Сегодня занятий не будет, но завтра в Лаик все пойдет как положено. А теперь молиться и обедать! Джок, подавайте!
Да, кэналлийца за столом не было, это Рейчел заметила сразу, но расстроилась только после слов капитана. Почему-то он не объяснил причины ухода Паоло. А откуда Свин знает об исчезновении Сузы-Музы? Почему-то ей казалось, что его не поймали, а своей интуиции Рейчел привыкла доверять. Уплетая вареный горох с мясом, девушка снова размышляла об отце Германе. Скорее бы он вернулся.
После гороха принесли пироги с изюмом. С чего Арамона так расщедрился? Арно спросил капитана, когда вернется отец Герман, похоже, у него тоже были вопросы к нему, но тот неуверенно ответил, что наверное ближе к вечеру. Унары ели и переглядывались, не решаясь под носом у начальства обсуждать произошедшее.
Но Арамона соврал. Через неделю приехал другой священник, отец Ионас, но он хотя бы так не пугал, как отец Герман. Все пошло так, словно ничего не происходило, но только Паоло с ними не было. Помня, что он теперь знает о ней все, девушка поначалу не знала, сожалеет ли об этом. Тем не менее, Паоло был хорошим другом и вряд ли выдал бы ее Свину. Но самое главное — присмиревший Арамона перестал придираться как к ней с Эдвардом, так и к кому-либо еще. Эстебан тоже притих и не мешал ей жить, поэтому впереди у Рейчел было достаточно спокойных и свободных от страха и гнева дней.
========== Глава 11. Дуновение свободы ==========
«День освобождения», как мысленно назвала первый выходной Рейчел, выдался по-весеннему теплым и ясным, в Надоре редко наступала такая замечательная весна. И пусть до настоящего освобождения оставалось еще довольно много времени, ее хорошее настроение, казалось, ничто не омрачит. Поэтому, счастливо улыбнувшись, девушка погладила Баловника по шее, а тот радостно заржал и топнул копытом. Жеребец узнал хозяйку. И если бы Эстебан не топтался за спиной, громко переговариваясь со своими подпевалами, все было бы просто прекрасно. Когда они задевали ее, Рейчел старалась молчать, боясь сорваться на девичий визг.
Тем временем Эстебан ловко вскочил в седло рыжего линарца и заговорил с Альберто. Точнее тот заговорил с ним, изящно указав на то, что приличные лошади не танцуют под своими хозяевами. Колиньяр, конечно же, отшутился. Услышав, что рыжего коня зовут Гоган, Рейчел усмехнулась, из-за чего Эстебан недовольно на нее покосился. Если сравнивать рыжего линарца и вороного мориска, на котором ехал Альберто, то последний явно выигрывал. И девушка старалась не думать, что ее невзрачный жеребец проигрывает на любом фоне.
— Привет, — жизнерадостно улыбнулся Салина Рейчел, когда наглые «навозники» умчались прочь. — Тебя встречают? Если нет, то можем посмотреть Олларию вместе. Конечно, жаль, что он построен вдали от моря, но что уж сделаешь.
— Ты с Марикьяры? — Рейчел удивилась. — Я думал, из Кэналлоа.
— Нет, кэналлийцем был Паоло… — вздохнул однокорытник. — Но не стоит судить о людях по их родословным.
— Альберто… Не все Люди Чести плохие.
В конце концовАльдоРакан — Человек Чести, однажды, вероятнее всего, ей придется связать с ним свою судьбу, и Рейчел не хотела думать, что станет женой мерзавца. Хотя она и понимала, что совсем не знает изгнанного короля, но ей всегда хотелось видеть в людях в первую очередь только хорошее.
— Благородство предков не извиняет подлости потомков, — жестко сказал Альберто.
— Но ведь я тоже Человек Чести! Почему ты так судишь о тех, кого не знаешь?! — почувствовав гнев, Рейчел сжала поводья. — Ты не общался с ним, почти не знаешь меня, но считаешь себя вправе критиковать… Валентин ничего плохого не сделал!
— Только потому, что он не на месте Эстебана. Будь он не в опале, как прочие Придды, вел себя точно так же.
— Я рад, что ты мой друг, но не надо отзываться так об одном из тех, кому я доверяю…
— Не доверяешь, герцог, — хмыкнул Альберто, — это видно по тебе. Тебя приучили держаться Людей Чести, но не стоит на них особо рассчитывать. Ладно, я поехал. Удачно погулять.
И, не сказав больше ни слова, он легко потянул за поводья, после чего мориск великолепным прыжком перелетел через огромную лужу, не задев даже поверхность мутной воды, а затем поскакал галопом. Рейчел смотрела ему вслед и хмурилась, чувствуя, как ее радость и облегчение понемногу рассеиваются. Как Альберто может говорить о других людях то, чего не знает? Хотя и она не знает, если подумать. Эр Август ошибался, утверждая, что в Лаик почти все враги, ведь за нее заступились пятеро, а Валентин просто молча ушел. Может, в таком случае, Салина прав?