— Какой ты хороший есть, что дождаться нас решил, — «порадовал» громким голосом Иоганн, заставив вздрогнуть.
Близнецы подъехали на удивление тихо; один восседал на черном коне, второй — на белом.
— Это подарок бабушки Гретхен, — похвастался словоохотливый Иоганн. — Я есть черный всадник, а Норберт — белый.
— Арамона перевел все часы в доме на сорок минут вперед, — поделился Норберт. — Он это делал для тебя, скорее всего.
Конечно для нее. Рейчел и не надеялась, что после своего обиднейшего поражения капитан спустит все с рук унару Ричарду и перестанет ему докучать. Найти удобный повод для дальнейшей травли, как оказалось, не так уж и сложно. Хорошо, что до дня святого Фабиана остался всего месяц, нужно об этом чаще вспоминать. Девушка слегка улыбнулась, представляя грядущую свободу от угроз и воплей толстяка-самодура.
— Если надо рано вернуться, надо рано ехать, — сказал Иоганн. — Рихард, ты с нами?
— С вами, — кивнула Рейчел.
И вот, наконец, они за оградой «загона», на черной мокрой земле, но ей отчего-то показалось, что свежее воздух и легче дышится. Захотелось улыбнуться и звонко рассмеяться, как иногда в Надоре, но пришлось держаться с должным спокойствием, сдержанно приподняв уголки губ. Северяне всегда строги и смиренны, нужно помнить это.
— Ричард! — позвал ее кто-то.
Да не кто-то, а РеджинальдЛарак. Полноватый молодой человек на упитанной лошади смотрел на нее и приветливо улыбался. Хорошо, что за полгода до ее отъезда он был в надорскомзамке и они успели увидеться — из памяти девушки не изгладились черты лица кузена. За это время Наль еще больше растолстел.
— Ричард, представь мне своих друзей.
— Братья Катершванц. Норберт и Иоганн. Они из Горной марки
— Вы назвались друг другу родовыми именами?! — ужаснулся сын Эйвона. — Но это же нельзя…
— Ничего, все живы, — с улыбкой отмахнулась Рейчел. — Куда поедем? Давайте все вместе покатаемся по городу?
Наль посмотрел на нее виновато и промолчал, а близнецы с радостью поддержали эту идею.
Пышными лиловыми и белыми шапками цвела душистая сирень, заливая солнечные улицы тонким сладким ароматом. Красная черепица крыш сверкала на солнце, мостовая постепенно нагревалась от щедрых лучей солнца. Из пекарни струился запах свежего хлеба, смешиваясь в воздухе с тонким ароматом цветения. Весна в Олларии была прекрасна.
Они немного проехались по городским улицам и Рейчел делала все, чтобы поддержать разговор, однако Реджинальд сидел на лошади с таким напряженным и подавленным видом, словно к нему пришел Леворукий и предложил продать душу. Долго, конечно же, это продолжаться не могло.
— Мы должны очень извиняться, — догадливый Норберт быстро сообразил, как быть, но мы имеем дело очень большое и важное. Мы имеем откланиваться и желать вам все самое лучшее.
И они уехали. Очень жаль, Рейчел была не прочь вернуться вместе с ними в Лаик, чтобы не нарваться на гнев капитана Арамоны, наверняка задумавшего козырные каверзы. Впрочем, кто его знает? На девушку внезапно накатила смертельная тоска, связанная с воспоминаниями о Надоре — никогда прежде ей не доводилось испытывать такого безнадежного чувства, что вся ее судьба решена и ничего исправить невозможно.
— Ты дружишь с такими медведями? — вопрос Реджинальда вывел ее из глубокого омута мыслей.
— Катершванц — благородная фамилия, потому что они в родстве с фок Варзовом… — обронила Рейчел и тут же осеклась. Кто знает, какого мнения об Окделлах этот самый фок Варзов, когда даже мальчишка с Марикьяре не видит ничего дурного в том, чтобы поливать грязью Людей Чести.
— Ты догадываешься, кто нас ждет? — тяжело дыша, улыбнулся раскрасневшийся кузен.
Рейчел поняла, что кромеэра Августа ждать их особо некому, и эта новость немного порадовала ее. Все-таки, после четырех месяцев испытаний в Лаик ей хотелось с кем-то поделиться пережитыми впечатлениями. Но внешний вид кансилльера вызвал у нее растерянность — судя по всему, бледный, с отечным лицом старик страдал бессонницей или работал по ночам.
Эр Август предложил ей сесть и поговорить, и Рейчел с некоторой настороженностью согласилась. Про Сузу-Музу пришлось долго объяснять, да еще и упомянуть призраков, чего ей вообще не хотелось делать. Во всяком случае, про то, что видела саму себя, призрачную и с кровавой раной на груди, пришлось промолчать. Но вот про отца Германа и Паоло она рассказала с готовностью, опять же, без разоблачающих подробностей, потому что надеялась услышать его версию. Вдруг, он знает правду?
— О монахах Лаик я знаю, — обнадежил кансилльер, подумав. — О них все знают, но видел их мало кто, это тебе не Валтазар из Нохи, который показывается каждую ночь. Я не слышал, чтоб призраки являлись сразу шестерым, и с ними никогда не было никаких рыцарей. У меня только одно объяснение: танкредианцев как-то разбудили, причем намеренно, но кто и зачем — не представляю. Всегда по двое. Рыцарь и унар. Две тени. Первая — юноша, пришедший в Лаик, вторая — он же, но в миг смерти. Но почему вы все видели разное, не знаю…
— Может, дело в древней…
— Древняя магия это ересь и выдумка абвениантов, Дикон, не забивай этим голову, — старик свел брови с озабоченным видом. — Что касается олларианца и унара, похоже, их нет в живых.
— Убить?!
— А ты вспомни, при каких обстоятельствах погиб Паоло. Взял бутылку, которую передали лично тебе…
Точно! Рейчел прикусила губу, стараясь держать себя в руках, но противоречивые чувства разрывали ее душу на полотна. Суза-Муза хотел от нее избавиться или стащил бутылку от Арамоны, от которого хотели избавиться? Все очень трудно и невыносимо сложно, но нужно решить, кому она доверяет, а кому нет. И последние события сложились так по-дурацки, что Рейчел пока никому не могла верить. Если Альберто ругает всех подряд Людей Чести, а Штанцлер — Лучших Людей, без разбора, то как ей сделать верный выбор? Хотя, чаша весов явно склонялась в сторону Людей Чести.
— Я займусь этим делом, — пообещал кансилльер, — но после выпуска тебе следует быть гораздо осторожнее. Кстати, насчет выпуска. Фабианов день уже скоро, ты решил, как поступишь дальше?
— Если бы это зависело от меня, — пожала плечами Рейчел, подавив горький вздох, — то решила бы.
Она не стала признаваться, что очень хочет вернуться домой, потому что здесь окружает страшная серая и мутная неизвестность. Там же, хоть и полный контроль матери, но Рейчел знала, Мирабелла понимает, как лучше поступить, потому что знает ее тайну. Но сказать эру Августу, что хочет домой, девушка не решилась. По его словам, Ричарда Окделлаготовы выбрать оруженосцем Людвиг Килеан-ур-Ломбах и Ги Ариго. Цивильный комендант и брат королевы…
— Какой цвет тебе ближе, аквамариновый или алый?
— Мне все равно, — вздохнула Рейчел.
— Тебе не должно быть все равно, с этого начинаются все поражения.
— Тогда алый, — безучастно отозвалась она.
Штанцлер улыбнулся и заговорил что-то о цвете королевы и рыцарском веке, который прошел, но Рейчел чувствовала себя настолько подавленно, что не слушала. Какое ей дело до Талигойской Розы, которой во времена Эрнани Девятого поклонялись рыцари? Надо продолжать дело отца, но не участвовать в мятежах, а приводить в порядок замок и выдавать замуж сестер. Становление же оруженосцем грозило ей немедленным разоблачением и Рейчел боялась даже думать об этом.
— Дикон! Ты меня слышишь?
— А?
— Когда у тебя выпускной бой?
— Через две недели…
— На какое место ты рассчитываешь? Кто из унаров сильнее?
— Эстебан и Альберто, потом Катершванцы и, наверное, Арно. С Эдвардом и Валентином мы на равных.
— Значит, шестой или седьмой. Не так уж и плохо. Но лучшим бойцом быть опасно. Оружие развращает и людям нравится побеждать. Победитель входит во вкус. Его боятся, а он смеется… Так произошло с Вороном. Ты понимаешь меня?
— Да, эр Август.
Ворон… Еще одна проблема: от нее захотят мести за отца, а рисковать собой и Надором Рейчел Окделл просто не имеет права. И как хорошо, что старик, порассуждав еще немного о чести, догадался предложить ей пообедать и рассказать о повседневной жизни в Лаик, ведь так хочется с кем-нибудь поделиться пережитым…
========== Глава 12. Хвостатый недруг ==========
Следующий отпуск для Рейчел Окделл не был таким счастливым, хотя она так долго ждала его с замиранием сердца и горячо желая вновь прогуляться по улицам Олларии. Девушка чуть не запрыгала от радости, когда увидела кузена.
Однако Реджинальд, ожидая у моста, с унылым видом наматывал на ладонь поводья, вздыхал и горестно смотрел на яркое небо. Но едва подошла Рейчел, он поспешил сбивчиво поздороваться и натянуто улыбнуться.
Почему же виконт Лар так странно себя ведет? Рейчел догадывалась, что, скорее всего, если начать его расспрашивать, толстяк смутится, замешкается и ничего толкового не ответит. Если кричать на него — тем более. Ясно одно: случилось что-то плохое. То ли Наль получил дурные вести из Надора, то ли еще что-нибудь стряслось. Однако, судя по тому, как бодро и весело кузен рассказывал об успехах в вышивании маленькой Эдит и о чудесном избавлении от надорской лихорадки старенькой Нэн, которую отчаялись вылечить северные лекари, тревожиться стоило вовсе из-за домашних неурядиц.
— А потом герцоиня Мирабелла сказала, — тараторил радостно раскрасневшийся Наль, — что над ней смилостивился Создатель и что Нэн должна забыть абвениантскую ересь. А еще наши гончие замечательно проявили себя…
— Наль, — Рейчел натянула поводья, останавливая Баловника, — что происходит?
— Что происходит? — захлопал он растерянно круглыми глазами.
— Ты слишком разговочив, — еще сильнее настрожилась девушка. — Что ты скрываешь?
— Ничего…
— Не ври, пожалуйста.
Кузен смутился, засопел, отвел взгляд — значит, действительно у него нечиста совесть или что-то скрывает, и весьма паршиво. Впрочем, одно другому не мешает.
— Я просто видел вчера эра Штанцлера, он вызвал меня по важному делу, — полные щеки кузена стали пунцовыми от волнения. — Давай зайдем куда-нибудь.
— Давай, — выдохнула Рейчел с сердитым нетерпением, прожигающим ее насквозь.
Реджинальду приглянулась харчевня «Право господина», на вывеске которой застыли три деревенские скромницы, блондинка, брюнетка и рыжая, в подвенечных платьях, а их с интересом разглядывал усатый дворянин в плаще. Рейчел стало немного мерзко при виде этой картины, потому что мужчины всегда делают неверный выбор, а потом еще и винят в этом женщин. И каким хозяйским взглядом он смотрит на этих красавиц…
— Похожи на Джулию, Лиззи и Анну из деревни? — попытался разрядить обстановку Наль.
— Нет, потому что Джулия не рыжая. Ее волосы отливают золотом на солнце, и только, — неохотно ответила Рейчел, спрыгнув с коня, и передала поводья слуге. — Что ты хотел мне рассказать?
— Сейчас закажу ужин и расскажу, не волнуйся.
Подали запеченное с сыром мясо и хлеб, но от беспокойства кусок не лез в горло. Кромсая ножом еду, Рейчел мрачно смотрела на него и ждала рассказа.
— Я надеюсь, эта новость тебя порадует, Дикон, — даже здесь Наль предусмотрительно не называл ее настоящим именем. — Скоро ты вернешься в Окделл. Арамона донес кардиналу, что ты ненадежен.
— Странно, — Рейчел захлестнули одновременно облегчение и удивление. — Эр Август сказал, что Ариго и Килеан-ур-Ломбах согласны меня избрать.
— Да, но на Высоком Совете Квентин Дорак дал понять, что ты не нужен в Олларии. Людей Чести и так подозревают, и потом, отец сказал, так будет лучше для всех. В том числе и для тебя. Герцог Окделл вернется домой и женится, а через несколько лет, когда родится наследник, мы попробуем. Ты ведь тоже не можешь рисковать всем, Рей…
— Тихо!
Кузен вздрогнул и глупо захлопал глазами, но их никто не слушал и с ними рядом никто не сидел. Рейчел же лихорадочно размышляла над ситуацией и была склонна мыслить, что ничего по-настоящему дурного не происходит. С другой стороны, вполне может быть и так, что сначала Арамоне, а потом и Дораку стало известно о том, что герцог Окделл — девица. Если это так, жди бед и неприятностей. Но, может, Дорак и не знает, так что лучше всего будет это выяснить. Только как узнать и не попасться? Если же дело в обычной предосторожности, то Рэйчел изначально не рвалась в оруженосцы.
— Надо ждать, — промямлил раздавленный Наль. — Прости.
— Я понимаю, — выдохнула девушка.
— Эр Штанцлер просил сохранять спокойствие и не делать глупостей. Сейчас ты бессиль… бессилен. Надо ждать! Мы справимся, Дик!
Надо ждать! Это прекрасно звучало из уст человека, который не прожил во лжи ни единого дня, которому не придется выходить замуж за нелюбимого человека, имитировать затяжную болезнь, чтобы выносить и родить наследника. Если подумать, это было прекрасной альтернативой разоблачению и позору, но Рейчел только сейчас поняла, что все эти действия спасут лишь замок, сестер и род Окделлов, но не ее.
— Дик…
— Я пойду, — Рейчел встала из-за стола. — Надо подумать.
Думать некогда, Фабианов день уже завтра, но разве ей что-то мешает задержаться в столице на несколько дней? Впрочем, кузен знал больше, чем Рейчел, и тут же огорошил известием, что сразу после Фабианова дня герцог Окделл будет выпровожен из Олларии. Значит, не удастся наладить дружескую связь с Валентином и проникнуть к кардиналу Сильвестру, но тем лучше. Меньше подозрений она вызовет своими действиями. Но, узнав от расстроенного Реджинальда, что отправят ее только послезавтра, Рейчел решила воспользоваться этой прекрасной выпавшей возможностью.
В Лаик она вернулась настолько подавленная и задумчивая, что даже придирчивый Арамона не стал ничего говорить. Самым лучшим девушке казалось пробраться в кабинет интригана Дорака, перед этим как-нибудь выманив его, и просмотреть бумаги на предмет доносов от Арамоны. Если же ее схватят, можно придумать любую незамысловатую чушь, но в таком случае риск разоблачения возрастет в разы. И тем не менее, стоило попробовать…
Об этом Рейчел стала думать в своей комнате, поглядывая с легкой тревогой на маленькое рыжее пламя свечи. Если же ей суждено попасться Дораку в руки, придется сказать, что ему следует пореже верить кляузам. Это будет дерзко и нагло, однако Рейчел считала, что кардинал должен это услышать именно от нее. А потом она добавит, что короны достоин только человек из дома Раканов и что Франциск Первый — самодур. Можно как следует пройтись и по его потомку, который прославится в будущем разве что своими бесполезностью и бездельем, но больше них всех Рейчел ненавидела Первого маршала Талига. Если бы не он, Эгмонт Окделл был бы жив, а ей не пришлось бы боязливо прятаться под ветхой личиной несуществующего герцога.
В углу завозилась неведомо откуда и каким образом явившаяся крыса, которую до этого Рейчел видела лишь в первый вечер пребывания здесь. Серо-бурый зверек с длинным голым хвостиком и черными, блестящими, словно бусинки глазами, застыл, с каким-то жестким любопытством взирал на привставшую Рейчел.
Желая забыть о своих многочисленных тягостных мыслях, перспективах, волнениях, девушка осторожно шагнула в угол комнаты, медленно присела на корточки и коснулась кончиками пальцев короткой, чуть колючей крысиной шерсти.
Но зверек резко повернул голову и острые мелкие зубы на несколько мгновений сомкнулись на руке Рейчел. С ее уст сорвался короткий болезненный вскрик, но был он не звонким и не визгливым. Повезло… Бросившись обратно, словно кем-то подтолкнутая, Рейчел схватила здоровой рукой толстый том Книги Ожидания и обернулась, чтобы швырнуть им в обидчицу. Однако ее ждало разочарование: комната была пуста, а пол чист. Даже не единого клочка крысиной шерсти не валялось в углу.
Словно напавшей на нее крысы и не было вовсе.
========== Глава 13. Фабианов день ==========
Утро не принесло ничего хорошего, кроме тупой, тягучей боли в руке и лихорадочных мыслей о том, что теперь делать. Рейчел пыталась прижечь рану, но, судя по тому, как кисть распухла, это не принесло особых результатов, а скорее усугубило ее положение. Морщась от боли, девушка кое-как надела куртку и плащ, потому что почти не раздевалась, и открыла уже незапертую дверь тому, кто уже минуту настойчиво стучался.