Кроме разбитого лица остальное тело не сильно пострадало. Так, ноют некоторые места сзади.
Осмотрев Колькино тело, подумал, что хорошо, что мне уже немало лет. Будь мне лет двадцать, я бы вздрогнул в ужасе: «Что?! Опять?!». Опять становление личности, утверждение себя в ребячьей среде, и, что самое неприятное: половое созревание.
Мальчишки не склонны делиться с друзьями проблемами такого вида, поэтому я не знаю, как это перенесли мои сверстники. Мне было нелегко, честно скажу. И физически, и эмоционально.
Если бы до случившегося мне было бы лет тридцать, или сорок, я бы попытался найти себе девочку…
Сейчас же я мало отличался от подростка двенадцати лет: тот же латентный период, только не от незнания жизни, а, скорее, от пресыщения, когда уже ничего не хочется.
Я даже за границу не езжу, а то товарищи, вернувшиеся «оттуда», говорят, что им тяжело свыкнуться с нашей нынешней действительностью. А я что? Пока что и здесь неплохо кормят.
Один вопрос: а что я здесь делаю?! Я же не умер, в конце - концов! Ерунда какая-то. Нет, я не против пожить в юном теле, немного походить в школу, порадоваться маме, но перед этим хотелось бы завершить свою жизнь «там»!
Осмотревшись вокруг, решил помочь Кольке хотя бы в учёбе. Почитаю учебники, и надо укладываться спать. То, что Колька спит, ничего не значит: телу тоже нужен отдых.
Какое непривычное тело! Я хихикнул, увидев через узкое плечо тонкую руку. Ничего! Всё у нас впереди! А что у нас впереди?..
Сбегав в туалет, машинально, даже не задумываясь о том, что где находится, я засел за учебники.
В одиннадцать часов, раздевшись, забрался в мягкую постель, радуясь приятному приключению, и заснул, мельком подумав, что отдуваться за двоих придётся Кольке, а я буду воспринимать эту новую жизнь, как приключение.
***
Меня разбудило проводное радио, оно висело в прихожей.
«Рассвет над Москвой – рекой» из оперы «Хованщина». Красивая музыка, вот только с утра слушать её не очень приятно.
Я открыл глаза, с удивлением обнаружив себя раздетым, и в постели. Не помню, как здесь оказался.
Надо же, сказал я сам себе, садясь на кровати, надо сбавить обороты с этой учёбой, а то скоро глюки появятся! Ещё бы! Мне опять показалось, что внутри меня кто-то поселился!
Сегодня я не побежал спозаранку на улицу, воспользовался тёплым туалетом и ванной.
Освежившись, вернулся в свою комнату, и услышал:
- Доброе утро, товарищи! Начинаем утреннюю зарядку!
«Почему бы нет?» - подумал я, стягивая майку.
Оказывается, есть в этом даже какая-то прелесть! – думал я, снова направляясь в ванную, потому что диктор предложил заняться водными процедурами.
Сначала я не мог понять, почему мне с утра так радостно, не могу усидеть на месте, почему так тянет в школу. Потом понял, и радость охватила меня: Оля! Я скоро встречусь с ней!
Снова облачившись в майку, побежал на летнюю кухню, где мама готовила нам завтрак.
- Какой ты сияющий! – засмеялась мама, увидев меня. – Не только фонарём освещаешь помещение!
Я скромно промолчал, не стал ввязываться в полемику, а то начнёт шутить и подначивать.
Я сунул лицо в тарелку с гречкой, запивал её горячим молоком и молчал, якобы был очень занят.
- Что, не хочешь с мамой поговорить? – спросила меня мама.
- Ну, ма-а-ам… - взмолился я.
- Ладно, не буду. Только будь осторожен, сын, - почему-то вздохнула мама. Я быстро глянул на неё, но не стал спрашивать, к чему это она сказала. Предупреждение было двусмысленным. Может, мама подумала, что я подрался вчера из-за девочки?
Быстро съев завтрак и выпив чай, я поцеловал маму и побежал собираться.
Учебники лежали на столе, дневник, тоже. Не помню, чтобы я его вынимал, мы ведь ещё у Оли дома выполнили домашнюю работу. Пожав плечами, сложил всё в сумку, начал было одеваться, потом, взглянув на будильник, решил, что времени ещё мало, и можно погладить одежду.
Где утюг и гладильная доска, я знал, приходилось гладить брюки. Всё это было в комнате родителей.
Собрав все свои вещички, потащил их в мамину комнату. Когда проходил через обширную прихожую, вошла мама.
- Ты что это делаешь? – удивилась она.
- Хочу погладить… - покраснел я.
- Ох ты! – покачала головой мама. – Давай сюда, сама поглажу.
- Да я умею!
- Я умею лучше. Думаю, тебе надо тоже купить утюг. Сейчас продаются лёгкие утюги, сами отключаются. Пожар не устроишь.
- Мама… - всё-таки покраснел я, отдавая одежду. Конечно, иногда я забывал выключить утюг, или плитку, нечего возмущаться.
Долго ждать не пришлось, и я, с удовольствием одевшись в ещё тёплую форму, попросил маму научить меня правильно завязывать галстук.
- Ах ты, маленький сердцеед! – смеялась мама, а у меня сладко ныло сердечко.
3. Любовь и коварство.
До школы я добрался быстро. Поздоровавшись с ребятами на крыльце и отмахнувшись от расспросов, побежал в кабинет математики. Вообще-то это был наш кабинет, потому что Антонина Павловна была нашей классной руководительницей, и мы проводили здесь классные часы, и мыли пол после уроков, следуя графику дежурств.
Открыв дверь, я вошёл в кабинет, и остолбенел. Оля сидела рядом с Борькой, и они что-то обсуждали! Оля! С этим негодяем Борькой!
Я, молча, прошёл к своему столу и бросил сумку на стул, где сидел мой друг Толька. Мелькнула мысль, что так и не сходил к нему вчера. Из-за Борьки и Ольки.
Взглянув в их сторону, встретился с победным взглядом пацана. И тут понял, что сделал неправильно. Сегодня я не стукнул Борьку!
А Оля? Она не смотрела на меня, уставившись в столешницу.
Надо исправлять положение, а то Борька уже думает, что я испугался. Встав, я подошёл к Борькиной парте и остановился, глядя ему в глаза. На губах Борьки заиграла усмешка.
- Подлая, оказывается, у тебя душонка, - сказал я. – И не только у тебя. Вся ваша семья такая. Нападаете сзади!
- Да Сеня тебя и в открытую неплохо приложил! – воскликнул Борька, вставая.
Ребята и девчата в классе перестали возиться и шушукаться, обратив на нас внимание.
- Об этом я и говорю! – усмехнулся я. – Взрослый мужик избил пацана, и гордится этим. А ты радуешься, как последняя мразь! – скривился я.
- А ты! – взвизгнул Борька. – Постоянно бьёшь меня по голове! За что?
- За твою подлость! Ты же постоянно докладываешь о нас завучу?
- Я не докладываю, - ответил Борька, опуская глаза. – она меня спрашивает, а врать я не умею. И тебе я не могу ответить…
- Посмотри мне в глаза! – сказал я. – Я тебя бил вот так, когда–нибудь? – Борька посмотрел и снова отвёл взгляд в сторону.
- Ты говоришь, не можешь со мной справиться, - медленно, будто раздумывая. сказал я. – А я не могу справиться с твоим взрослым братом. Ты поступил подло, попросив его избить меня. А я сделаю не меньшую подлость, заявив на него в милицию. Как ты думаешь, что с ним сделают, узнав, что он избил пацана? Нанёс ему повреждения средней и тяжёлой степени? Сотрясение мозга, смещение шейных позвонков… - пока я говорил такие, странные даже для меня, вещи, Борька бледнел. Думал, что всё это игрушки? Конечно, если бы Оля не оказалась предательницей, плевал бы я на этого Борьку с его дурацким братом!
- Впрочем, у тебя есть выход, - сказал я. – Снимай очки.
И Борька, взглянув на меня, снял очки и закрыл глаза. Я размахнулся, думая расплатиться за всё унижение, что пришлось вынести из-за Борьки, его брата и Ольки…
- Ты не сделаешь этого! – воскликнула Оля, вскакивая.
- Что не сделаю? – удивился я, останавливаясь.
- Не ударишь Борю.
- Лучше заявить в милицию? – Оля отрицательно покачала головой.
- Почему я не сделаю это? – Оля молчала.
- Потому что я хороший мальчик? – Оля опустила глаза и кивнула.
- Ладно, живи пока, - сказал я Борьке и пошёл на своё место. Достал из сумки учебник, тетрадь, положил на парту.
- Не злись на Борьку, - услышал я возле себя. – Это я во всём виновата.
- Тоже решила говорить только правду? – спросил я, не глядя на девочку, и не думая, о какой вине она говорит.
- Можно, я с тобой сяду? – спросила Оля.
Ещё каких-то пятнадцать минут назад я растаял бы от этого вопроса. Теперь же только ухмыльнулся, глядя на девочку и сказал с сарказмом:
- Ты ведь свободный человек, где хочешь, там и сидишь! Место свободно!
Через секунду я пожалел об этом, но было уже поздно: Оля вспыхнула, и ушла на своё место, к Вите, тому самому, похожему на первоклассника мальчишке. У него такая стрижка детская была. Наверное, Оля скопировала стиль Вити для меня.
Удивлённо проводив её взглядом, почувствовал, как рвутся между нами тонкие нити завязавшейся было, дружбы.
Пока я переживал крах своей первой влюблённости, ко мне подсела Валя Фалеева, соседка Борьки:
- Коль, я посижу с тобой, пока Толя болеет?
Всё, как говорится, мосты сожжены. А Валя посмотрела на меня, и застенчиво улыбнулась.
Я ответил ей лёгкой улыбкой. Не показывать же всем, что моё сердце разбито.
О, женщины! Коварство ваше имя! Это не мои мысли, это моё вредное «второе Я».
Антонина Павловна не стала расспрашивать, где я получил украшение на лицо. Всё равно адреса салона красоты я назвать не мог.
Немного повспоминав, я вынужден был признать, что синяки украшали моё лицо не так уж и редко. Но раньше мня не лупили, всё происходило на честных поединках.
На уроке опрашивали по пройденному материалу, вызывали к доске, ребята мучили примеры и уравнения, а меня не вызывали. Тогда я открыл учебник и стал продолжать повторение пройденного. Вернее, кто-то это прошёл, а для меня всё было в новинку.
-…Машуков! – наконец донеслось до меня.
- А? – открыл я рот.
- Чем увлёкся? – подошла ко мне учительница и взяла у меня из рук учебник. – А! Похвально! Неужели так интересно, что не слышал ничего?
- Увлёкся… - покраснел я нормальной частью лица.
- Хотела я тебя вызвать к доске, но, думаю, поступлю иначе. Сейчас напишу уравнение, а кто его решит, поставлю «отлично».
- А кто не решит? – спросил Мишка Матвеев, самый высокий парень в классе.
- Тому ничего не будет! – под смех класса ответила Антонина Павловна, начиная записывать уравнение из какой-то книжки, совсем не из учебника.
Уравнение оказалось довольно громоздким, а решение должно быть лёгким и изящным.
Внимательно рассмотрев запись на доске, понял, что уравнение не выбивается из курса изученных программ, начал сокращать выражения, приводя к упрощённому виду. Главное здесь знать, с чего начинать, а то сократишь что-нибудь раньше времени, и уже ничего не получится, придётся снова разворачивать.
Прикинув несколько способов решений, я понял, что надо делать, и выписал три ответа. Выбрал среди них самое красивое решение, но не стал тянуть руку, а снова принялся за чтение.
- Коль! – услышал я еле слышный шёпот. Повернувшись к Вале, увидел её огромные умоляющие глаза и подвинул ближе черновик. Сам опять стал читать.
- Коля! – позвала меня учительница.
- Да? – отозвался я с места.
- Что, не получается? Вижу, учебник опять изучаешь.
- Нет, Антонина Павловна, - пришлось встать. – Уравнение я решил, это чтобы время не терять…
- Решил? – удивилась учительница. – Каким способом?
- Тремя…
- Принеси тетрадь!
- Можно, я набело перепишу? – попросил я, увидев, что, Валя ещё не успела переписать решение.
- Лучше напиши на доске. А Фалеева всё равно пятёрку не получит.
- Тогда не пойду решать у доски, - сел я на место.
- Что?! – поразилась Антонина Павловна. – Неслыханная дерзость! Что случилось, Коля? – я видел взгляд, брошенный в сторону Оли. Я промолчал, отвернувшись к окну.
- Хорошо, - сдалась учительница, - если Валя потом расскажет, каким образом решается уравнение, поставлю ей оценку, которую она заслуживает.
Пришлось выйти и решать уравнение. Тремя способами. Всю доску исписал, и места не хватило, потому что Антонина Павловна попросила с подробностями разложения и сокращения групп.
Честно говоря, сам был в шоке. Никогда раньше в моей голове не задерживалось столько информации!
Получив заслуженную оценку, я отправился на место. Фалеевой поставили «четыре», чтобы не отвлекаться на её путанные объяснения.
Когда зазвенел звонок, Валя спросила у меня, смущаясь и краснея:
- Коль… Ты ещё не был у Толика?
- Нет, - вздохнул я. – Собирался вчера, и вот, - показал я на глаз.
- Хочешь узнать, как тебя поймали? – вдруг спросила Валя, шёпотом.
- Нет, - отказался я. Потому что боялся правды.
- Ну и правильно! – облегчённо вздохнула девочка. – Давай, сходим к Толику? Я вчера была у него…
- Ты? – поразился я. – У Тольки?!
- А что такого? – опять покраснела Валя.
- Да ничего, - признался я. – Просто я не замечал, чтобы ты дружила с Толькой.
- Если друзья не ходят к больному, надо же кому-то его проведать, - ответила девочка, и мне стало немного стыдно. Лучший друг, называется!
- Сходим, Валя, - сказал я. – ещё Витю позовём, мы часто вместе играем.
- Витю малыши себе заберут! – засмеялась Валя.
- Может, сегодня не заберут?
- Посмотрим! – посмотрела на меня Валя, и я впервые увидел, что Фалеева симпатичная девочка. И вообще, у нас в классе много симпатичных девочек, не одна Оля. Но всё равно на треснувшем сердце было неспокойно.
На переменах мы с Олей старались не замечать друг друга, а Борьку я в упор не видел. Мы с Валей позвали Витю с собой, и он согласился.
Хороший мальчик Витя. Маленький и щуплый, он вызывал чувство умиления. Никто из мальчишек ни разу не задирался с ним, наоборот, всегда бы защитили. Никто не смеялся, когда он возился с малышами. Удивительное дело, все малыши липли к нему. Хоть начальные классы находились в отдельном строении, ребята всегда бежали в среднюю школу и поджидали Витю.
Мне кажется, я бы так не смог. С ровесниками можно и покричать, поспорить, подраться. А с малышами? Чем Витя их развлекает? У него в друзьях и мальчики, и девочки.
Может быть права мама, когда подшучивала надо мной: «твоя невеста в люльке качается»?
Ничего особенно интересного на уроках больше не произошло. Физик немного позанимался со мной лично, пока остальные решали задачи, посоветовал прийти к нему, на факультатив. Завтра, кстати, четверг. Я обещал подумать, потому что по вечерам я сначала гоняю с ребятами мяч, а потом сижу за учебниками.
- Один раз в неделю можешь посвятить вечер физике? – с улыбкой спросил Анатолий Фёдорович.
- Хорошо, Анатолий Фёдорович, - ответил я. - Если ничего не случится, приду.
- Можешь опять подраться? – усмехнулся физик. Я дёрнул плечом: мало ли! Вот встретит опять меня брат Сёма, и буду отдыхать на койке. За что? За дерзость, наверно. Что я, молчать буду?
После уроков я подошёл к Вите и предложил сходить к Тольке. Оля сидела рядом, и не смотрела на нас, делая вид, что не замечает меня. Это она на меня обиделась? За собственное предательство?
Вредное моё второе «я» выдало: «если виновата женщина, попроси у неё прощения». Я на миг застыл. Что? Вот уж фиг!
Когда уже пытались выйти из школы, в круговороте учеников, я подумал, что это не такой уж глупый вариант, но тут мы выбрались на школьный двор, и Витю взяли в плен. Витя отчаянными глазами посмотрел на нас, потому что в него вцепились сразу четыре девочки.
Мы с Валей засмеялись и простили мальчика.
Весело шли мы к другу, с нами по пути шли несколько ребят, среди них была и Оля. Валя, оглянувшись, фыркнула и сунула мне в руку свою ладошку. Сладкое чувство мести поселилось у меня в груди, я осторожно сжал маленькую ладошку, и мы пошли дальше. Если бы я нёс Валькин портфель, для некоторых это было бы не так обидно.
Толька встретил нас радостно. Весь так и лучился от счастья. Видно, как надоело ему болеть. Валя принесла ему домашние задания, он уже всё перерешал и выучил, и снова ждал гостей.