========== Глава 21, в которой герои отказываются от транспортного средства в пользу собственных ног. ==========
Третий день нашего путешествия прошёл куда спокойнее предыдущих. Виль, осознав свои возросшие способности, обеспечила нам два почти часовых перелёта, а Кэт разгрузила “Стрекозу” настолько, что мы уверенно держали скорость под полтораста километров в час - несмотря на заметный вес дополнительных припасов - и пролетели едва ли не больше, чем за оба предыдущих дня вместе взятых. Четвёртый день стал для “Стрекозы” последним: первый перелёт получился всего около сорока минут, а после обеда и отдыха мотор просто не завёлся. Десять минут бесплодных попыток его раскрутить “с помощью лома и какой-то матери” вполне предсказуемо завершились неприятным хрустом внутри агрегата и погнутым пропеллером.
Сказать, что я был расстроен - это сильно преуменьшить. С другой стороны, “Стрекоза” послужила нам выше всяких похвал, вдвое перевыполнив мой прогноз про “три перелёта максимум”. По нашим оценкам, от домика Виль нас отделяло около полутысячи километров, и можно было не бояться никакой погони, в которую я, честно говоря, не очень-то и верил. До побережья моря, куда я всё ещё очень хотел добраться, оставалось примерно столько же, и лес уже заметно отличался от того, к которому я успел привыкнуть за этот год - более зелёный и живой, почти тропический, каким я его представлял по рекламным плакатам турагентств.
Увидев моё искреннее расстройство, женщины сначала опешили, а потом явно собрались меня утешать, но я только отмахнулся.
- Не обращайте внимания, я просто с детства мечтал полетать, а получилось только теперь, да и то недолго и слишком целенаправленно. Но это ерунда, было бы куда хуже, если бы мотор отказал в воздухе. Так что она у нас умница, даже сломалась вовремя! - И я ласково похлопал “Стрекозу” по крылу. - Теперь мы её разберём, сделаем тачку и дальше пойдём пешком. Я хочу выйти к побережью - море я тоже люблю, да и климат там должен быть лучше, чем прямо в лесу. Тропические леса - штука специфическая и опасная, а я про них мало что знаю. Кэт, ты как насчёт тропического леса?
- Море - это правильно. - Голос Кэт был ровным и уверенным. - Лес - это хорошо, но это не то место, которое мы ищем. Нужно идти дальше.
Виль только передёрнула плечами: она абсолютно не понимала, как может нравиться такое количество воды сразу - за время нашего путешествия я уже успел все уши ей прожужжать, как на море хорошо и здорово… Только не для другр, да… Думаю, Ку-тян её горячо поддержит, хотя пока молчит, явно думая о чём-то своём.
На разбор “Стрекозы” ушло неожиданно много времени - Кэт категорически настояла не выкидывать лишние детали и вообще не делать с аппаратом ничего необратимого. Сколько в этом было предвидения, а сколько - банального желания сохранить хотя бы призрачный шанс полетать ещё - я разбираться не стал, мне и самому было жалко ломать птичку. Тем более, что если снять телегу и сделать нормальную подвесную, можно будет летать и без мотора, в одиночном варианте, хотя для меня, например, крыло будет порядком велико и управиться с ним смогу только в спокойную погоду… Ладно, если доживём - разберёмся, сейчас о другом думать надо.
Снять и свернуть крыло по уже проверенной схеме оказалось мало: почти восьмиметровой длины тюк в лесу был практически нетранспортабелен, но цельная труба консоли просто не разбиралась… По крайней мере, так думал я. Виль же просто закатала купол, как рукав, и обе балки вдруг разделились пополам идеально ровным разрезом - хоть смотрись, как в зеркало.
- А потом сварим их обратно и уберём дефекты, это несложно. - Пояснила она в ответ на мой очень удивлённый взгляд. - Что? Все другр умеют работать с металлом, просто надо много сил, поэтому обычно используют или накопители, или нормальную кузницу.
- А ты теперь и без накопителя можешь справиться…
- С трудом. Соединить с трудом, а вот разделить - легко. Но если я стану сильнее ещё хотя бы вдвое - то и соединить смогу без проблем.
Кэт на наш разговор не обратила особого внимания, опять приняв тот бесстрастный и отрешённый вид, какой у неё бывал во время видений. Мы же методично разобрали телегу практически до состояния “болты и трубы”, а потом из этого конструктора собрали что-то вроде узкой, меньше метра шириной, двуколки с одноколёсным прицепом - пригодился карданный подвес крыла. Я подумал, что такая “змея” легче пройдёт по лесу, а кардан не даст прицепу опрокинуться.
Все оставшиеся детали и припасы переложили внутрь, почти вдвое укоротившийся тюк с крылом - на прицеп, и решительно потопали дальше на запад.
Катить нашу импровизированную повозку оказалось занятием нудным, утомительным и требующим внимания: многочисленные кочки и корни, вступив в сговор с не дающими двигаться хоть сколько-то прямолинейно деревьями, так и норовили опрокинуть наш вынужденно высокий и потому неустойчивый транспорт, весящий к тому же далеко за два центнера - почти центнер самой “Стрекозы” и полтора центнера припасов и имущества, которое не разобрали по рюкзакам. Я был уверен, что “всё своё ношу с собой” - это только мой хомяк, но и Кэт, и Куросакура, и даже Виль нашли немало вещей, которые “удобнее иметь всегда под рукой”. Кто бы спорил - роль тягловой силы досталась мне и Виль, как самому бесполезному и самой сильной соответственно.
***
Вообще, несмотря на жуткую физкультурную запущенность, я и до попадания был неплохим ходоком - маленький приз за большой вес - теперь же, после года довольно активной жизни без всяких лифтов, зато с многочисленными лестницами и регулярными серьёзными тренировками, я вполне уверенно тянул свою половину оба дневных перехода, а после них активно помогал ставить лагерь, пока шедшие до того налегке Кэт и Ку-тян бегали (реально бегом, блин!) на охоту.
Несмотря на все старания, в первый день мы прошли не больше двадцати километров, а с поправкой на постоянные обходы, думаю, по прямой набралось бы едва десять. Но постепенно мы освоились с неуклюжей тележкой, привыкли высматривать более-менее ровный путь на пару десятков шагов вперёд, и каждый день приближал нас к цели на добрых двадцать - двадцать пять вёрст.
Наша диета претерпела разительные изменения по сравнению с жизнью в лесном домике: всякие корнеплоды, овощи, каши, крупы и прочие фрукты исчезли из рациона почти полностью, даже в роли приправ использовались дикорастущие травы, сорванные на ходу - их место уверенно заняли мясо, птица и, по утрам, если рядом была речка и мой “телевизор” не оказывался пустым - рыба. Кэтлин с Куросакурой этой перемене откровенно и не скрываясь радовались, я, по вполне понятным причинам, к ним присоединился, но ведь и Виль тоже с удовольствием перешла на мясо. На мой вопрос она объяснила, что долго питаться одним мясом, конечно, вредно, но всё равно вкусно, просто растительную пищу в нужных клану количествах производить проще, чем животную, особенно при наличии грибных ферм, эффективно перерабатывающих “лишнюю” биомассу в необходимые белки.
С охотой и рыбалкой нам чаще везло, чем нет, так что иногда мы даже пополняли несомый с собой “совсем резервный” запас, а в особо “урожайных” местах ставили лагерь на два дня. В первую же такую стоянку Виль беспощадно выгнала Кэтлин и Куросакуру строить шалаш. Видимо, влияние Кэт и в этом пошло на пользу Виль, во всяком случае, она не боялась, не зажималась, и ей не было больно - даже наоборот! Я, конечно, далеко не Казанова, но настолько в женщинах разобраться успел.
========== Глава 22, полная сюрпризов, открытий и превозмогания. ==========
Всё шло слишком гладко - мелкие неприятности, вроде опрокинувшейся или застрявшей тачки не в счёт - и я постоянно ждал подвоха, следуя завету капитана Зелёного. Однако день сменялся ночью, ночь - снова днём, а проблем всё не было. Я с подозрением косился на Кэт, но, вопреки моим опасениям, с каждым днём так и сквозившие во всех её словах и движениях иезуитская изворотливость и своекорыстие отходили на второй план, сменяясь пусть и по-прежнему эгоцентричной, но открытой, можно сказать “честной”, прямолинейностью.
И всё-таки я дождался своего сюрприза, правда, как и положено сюрпризу, с другой стороны. На пятнадцатый день нашего путешествия, спустя двенадцать дней после того, как “Стрекоза” отказалась взлетать, вечером ко мне подошла необычно серьёзная Куросакура.
- Учитель, прими меня в свою гвардию. - На самом деле, слово было немного другое, что-то вроде “малая дружина” - личный отряд вождя племени, редко более десятка бойцов, но зато самых-самых и абсолютно преданных командиру.
- Но… Разве ты не собираешься вернуться к своему народу, когда закончишь обучение? Если, конечно, мне ещё осталось чему тебя учить. - Невесело хмыкнул я.
- Потом, когда состарюсь - может быть, и вернусь. Возьму пару деток потолковее, и тоже их чему-нибудь научу. А до тех пор - нет, не собираюсь. - Ответ Куросакуры был быстрым и уверенным, она явно успела обдумать этот вопрос со многих сторон. - А учиться всегда есть чему. Ничему не учатся только дураки и покойники… Впрочем, обычно первые очень быстро становятся вторыми. - Я в ответ только хмыкнул, а Куросакура опустилась на одно колено и твёрдо произнесла: - Я клянусь в верности вашему учению!
- Хорошо! - Произнёс я, ощутив, как меня окутала волна тепла, уже привычно покалывающая магией, и на правой руке зашевелилась Печать Разума. Буквально тут же к нам прибежали Виль - очень-очень решительная - и Кэт - несколько удивлённая.
- Совершенно не о чем беспокоиться! - Немедленно заверил их я. - Куросакура просто решила вступить в мою личную гвардию, чтобы продолжить обучение уже в этом качестве. Ничего более! - Виль заметно расслабилась, а Кэт удовлетворённо кивнула.
- И второй вопрос, командир. - Снова заговорила Куросакура. - Разреши мне взять Кэтлин в жёны.
Я поперхнулся. Остальные, по-моему, тоже.
- А-а-а… Ы? - Я попытался компенсировать некоторую нечёткость формулировок жестами, но, по-моему, получилось не лучше. Но меня все поняли правильно.
- Мы… Очень много времени провели вместе… когда охотились… и когда спали в шалаше рядом… Это… Часто вызывает изменение… - Куросакуре явно с трудом давались даже настолько обтекаемые формулировки, но я всё равно понял.
- То есть, ты теперь не Ку-тян, а Куро-кун(*)? - В лоб спросил я, пребывая уже где-то за гранью не только простого удивления, но и полного офигения, не сказать ещё хуже. Но, похоже, слова оказались как нельзя более удачными, ибо Куросакура просветлела… просветлел, блин! - теперь заново привыкать! - и решительно закивал головой.
* - Вообще-то, “куро” по-японски значит “чёрный”, и имя правильно сократить до “Ку-кун” (как было с “Ку-тян”), но по-русски это звучит как-то не очень.
- Да, командир, именно так! - С явным облегчением, что всё сформулировал “старший по званию”, да ещё и во вполне приличных выражениях. - Куро-кун!
Небольшой паузы мне хватило, чтобы собрать в кучку разбежавшиеся было мысли.
- Ладно, понятно. Возвращаясь к вопросу женитьбы. Вы оба, хоть и служите теперь мне - свободные люди, я вам командир и начальник, тебе поменьше, Кэт - побольше, но не более того, и в вашу личную жизнь лезть не намерен - у меня своя жена есть. - Я демонстративно обнял Виль за талию, в ответ она прижалась ко мне. - Так что договаривайтесь сами, я заранее одобряю любое ваше решение. Кэтлин?
- Как скажет мастер, мне всё равно. - Голос Кэт остался спокойным и равнодушным… Вообще, последнее время она всё меньше напоминала себя прежнюю, какой она была в первый день нашего знакомства - хитрой, изворотливой и целеустремлённой, вместо этого став бесстрастной до равнодушия и какой-то безынициативной, пока не поступало конкретное указание что-то сделать…
- Кэт, но ведь это же твоя личная жизнь, неужели тебе действительно всё равно? - Удивлённо переспросил я, но ответила мне… ответил, блин! Куросакура.
- Печать Разума. Когда она давала тебе клятву верности - она перестаралась, и вот результат: печать почти полностью подавила её собственную волю. А скоро подавит совсем. А в обмен она получила то, чего желала больше всего - личное могущество… распорядиться которым самостоятельно теперь не сможет.
- Это из-за того, что… я так поздно согласилась? - Как-то неуверенно и виновато спросила Виль.
- И что, с этим ничего нельзя сделать? - Практически одновременно с Виль спросил я.
- Нет. Что-то подобное произошло бы в любом случае. - По-прежнему равнодушно ответила Кэт. - Печать служения всегда берёт свою цену, но редко кто способен угадать её заранее. Но печать можно изменить: если мастер изменит печать - изменится и договор… И тоже непредсказуемо.
- Как можно изменить печать? - Спросил я, по истории Кэт уже догадываясь об ответе… и он мне заранее не нравился.
- Огнём. Самый простой и самый надёжный способ. - Кэт пожала плечами с видом “искренне ваш, К.О.” - всё-таки, какие-то эмоции у неё ещё остались. По моему тяжёлому вздоху Виль догадалась, что я собрался сделать и уже приготовилась возмущаться, но я только погладил её по руке.
- А куда деваться, Виль? Неси анестетик и что там у нас есть от ожогов. Ку… росаскура, ты поможешь? - Повернулся я к новоиспечённому жениху. Тот в ответ только решительно кивнул.
Через пару минут мы уже внимательно рассматривали трёхцветную - теперь - печать на моей правой руке, едва проглядывающую сквозь толстый слой обезболивающей мази, щедро наложенной женой. По сравнению с прошлым изменением печать увеличилась незначительно, и теперь напоминала квадрат со слегка срезанными углами… Кроме одного, срезанного гораздо сильнее остальных трёх - как раз напротив красного. Красный угол расположился, ожидаемо, между чёрным и зелёным, больше всего напоминая красного осьминога, прижавшегося головой к центральному чёрно-зелёному ядру и запустившего туда несколько щупальцев, остальные сложным открытым узором плотно уложив в своём углу. “Только синего не хватает” - хмыкнул я про себя и вернулся к предстоящему делу.
- Смотри, Куро-кун: вот эти две петли - самые большие и толстые. Если их аккуратно разрезать вот так и вот так - получится четыре почти разомкнутых хвоста. Ещё бы хорошо вот эту петлю, она тоже толстая, но внутри другой и в стороне от этих двух, а мне что-то не очень хочется усложнять… - Я опять тяжело вздохнул. Ну вот не люблю я всяческий героизм, а куда деваться? Воистину, “если не я - то кто?”, да и Кэт, при всех своих недостатках, нам всё же скорее помогла, чем нет… А долг - он платежом красен, да… - Ну что, сможешь, или есть идеи получше? Тогда приступай! Джинн - это хорошо, но живой человек - лучше! - И я покрепче ухватил правую руку левой.
Куросакура аккуратно зажёг небольшой красный огонёк на кончике когтя и медленно сжал его до ярко-белой точки не больше толщины волоса, а потом очень осторожно опустил к началу намеченной линии.
Собственно, ожидаемой боли я почти и не почувствовал - лекарства другр действовали на меня хорошо, и были весьма эффективными… да и с дозировкой Виль не пожадничала. Что я почувствовал - это рывки и пульсацию магии, которая, оказывается, успела во мне укорениться, а теперь мучительно корчилась в безжалостном огне… Впрочем, судя по тому, как Кэт вцепилась в свою руку - ей досталось как бы не больше моего, да и Виль свою ладонь тоже поглаживала не просто так. Судя по стиснутым челюстям и злому прищуру - досталось и Куросакуре, но он решительно вёл линию дальше, не останавливаясь и не отвлекаясь, формируя на моей коже аккуратный шрам ожога, буквально в миллиметр-полтора шириной.
- Всё! - Выдохнул он, закончив линию.
- Не всё. Теперь вторая линия. Соберись, я знаю, что ты сможешь, а ты знаешь, ради чего это делаешь. Начатое дело наполовину испорчено - так что вперёд! Проверим наше кондзё(*)!
* - Дословный смысл - воля, характер. Обычно используется в контексте “а вот давайте мы превозмогём себя и ещё раз сделаем то, на что и так не осталось никаких сил”, например, отожмёмся в сто первый раз, хотя силы кончились ещё на пятидесятом. В общем, развод “на слабо”.