***
Хан в настоящем очередной раз окидывает тюремный блок взглядом, отмечает расслабленную спину своего стража, которому будто абсолютно не интересно разглядывать диктатора, да только разглядывает, ещё как разглядывает – уж очень тут много зеркальных поверхностей. Ловить на себе изучающие взоры не то чтобы приятно, но Хан спокоен, покрыт чешуей – вдох-выдох! - и нечеловечески – выдох-вдох! - безмятежен… Нуньен Сингх прикрывает глаза и опять оказывается в том типовом корпусе №50-302-бис…
***
Когда Маркус отправляет архив чертежей уже практически готового корабля на проверку и экспертизу, Хан осознает: тянуть больше нельзя, что-то не сработало, адмирал заподозрил бывшего диктатора в неповиновении – вот уж удивительно, правда! – и попытке хитрить. А за это, на памяти Хана, всегда только жестоко наказывали.
Возможно он слишком торопит события, и спокойствие перед лицом проверок (о которых он, вообще-то, и подозревать не должен – у пленника нет доступа к информации этого уровня) сыграло бы ему на руку, заставило Маркуса переменить мнение, позабыть подозрения. Однако Хан привык рассчитывать на худшее – сам бы он ни за что не расслабился, единожды заподозрив такого важного исполнителя.
Поэтому и Хан, и Ханна готовятся идти на прорыв. С абсолютным доступом по базе это легко: двери пропустят их, но задержат преследователей, шаттлы вылетят все одновременно – нельзя будет понять, в каком именно скрылись беглецы, да и преследовать их тоже будет не на чем. Автоматическая система обороны запустит автоматическую же - любезно подкорректированную Ханом - проверку на полтора дня, эфир заполонят белый шум и статика, цифровые носители будут перегружены, сеть забита, а за всей этой свистопляской никто не заметит пропажи двух портативных телепортаторов – формула, что не так давно была изобретена неким Монтгомери Скоттом, попалась Хану на глаза очень вовремя.
Побег и впрямь удается на славу, Хана беспокоит только отсутствие новостей по торпедам – что же делается с его командой? - и побег удается на славу ровно до того момента, как по динамикам внутреннего оповещения не разносится голос командира базы:
- Адмирал предупреждал нас о возможности такого исхода, - Хан даже не приостанавливается: надо добраться до шаттлов, встретиться с Ханной и покинуть гостеприимный комплекс. – Поэтому озвучиваю для тебя, старший лаборант Джон Харрисон, - дальше, очевидно, читает по бумаге, и диктатор хвалит себя за своевременный побег – раз готова даже бумага, Маркус определенно готов был обрушиться в любой момент. – Торпеды были сняты с вооружения нового корабля и уже опробованы в реальных условиях, взрываются просто прекрасно!
Хан на бегу рычит, но не останавливается – теперь у него будет ещё много шансов вернуть удар, отплатить, но только тогда, когда они с Ханной, наконец, выберутся отсюда! Влетевший в ангар диктатор замечает у панели небольшую фигуру своей Ханны – она уже отключила связь и фиксацию происходящего тут, умница – потом подлетает к выбранному и подготовленному шаттлу, забрасывает туда немногочисленные вещи, пропускает в шлюз девушку, залезает сам, инициирует плановый вылет – и они, наконец, на свободе!
Вокруг комплекса предсказуемо рыщут ищейки, поднятые по боевой тревоге, но их меньше, гораздо меньше, чем шаттлов. Маркус явно не ожидал, что Хан сможет поднять все машины в воздух, даже очень старые и очень поврежденные – списанные и балластом хранящиеся на складе. Впрочем, враг умен и безжалостен – первые гражданские посудины взрываются в воздухе, а это значит, что отдан приказ на уничтожение: Маркус скорее взорвет все шаттлы и забросает город осколками и обломками, чем позволит им бежать!
Нельзя сказать, что Хан об этом не догадывался. Он отстегивает ремни безопасности, помогает Ханне надеть тяжеловатый рюкзак, выставляет координаты её телепорта и… обнимает. Хоть на секунду прижимает девушку к бешено колотящемуся сердцу – это первая их личная встреча за пять лет! – чувствует, как она гладит его по спине и волосам, слышит:
- Хан, только не теряйся опять, хорошо? – мысленная связь, очень яркая от прикосновений, лучится чистой нежностью, на которую Хан с удовольствием реагирует нежностью ответной.
А потом нажимает кнопку на её телепорте, отходит на шаг и наблюдает под аккомпанемент взрывающихся шаттлов, как она исчезает в золотистом сиянии. Отследить этот телепорт возможно только чисто теоретически – и для этого нужно быть гением механики, равным по уму изобретателю приснопамятной формулы – но Хан все равно, чтобы сбить их со следа, телепортируется почти сразу после Ханны. И совсем в другое место.
***
Хан в камере глубоко вздыхает и задумывается уже о другом: где-то она сейчас? Что с ней? Как она устроилась на новом корабле? И расстались-то недавно, а сердце не на месте…
========== Глава тринадцатая, удачная ==========
Ханна появляется рядом со входом на территорию Академии Звездного Флота – все договоренности уже достигнуты и сегодня ей предстоит забрать диплом, а также – получить распределение. Хотя она упиралась, как могла – и как не могла тоже! – Хан настоял, чтобы она убиралась с Земли со всей быстротой, на которую способна, и не пользовалась экспериментальной моделью портативного телепорта: сигнал всё же можно было отследить, а рисковать на данном этапе её Хан не желал.
Так что теперь ей надо улететь с планеты как можно более незаметно, то есть – официально, в составе команды любого корабля, к которому припишут: детали не так важны, ведь потом за ней вернется Нуньен Сингх на их собственном флагмане.
При мысли о мужчине улыбка сама собой выползает на лицо, и как бы Ханна её не прогоняла, все же таится в уголках губ, слегка прищуренных глазах, да, кажется, во всем её облике – прохожие приветливо кивают и улыбаются в ответ совсем без повода.
В том же приподнятом настроении – они с Ханом свободны! – она заходит в главный корпус, получает свои заслуженные корочки, а вот с кораблем выходит заминка:
- Простите, мисс, в данный момент на приколе только “Энтерпрайз” капитана Кирка, но у них нет нужды в связистах, - Ханна мгновенно мрачнеет, и служащая предлагает альтернативу: - Однако им не помешал бы аналитик или медсестра, скажите, у вас был дополнительный профиль?
Ханна внутренне передернулась при воспоминании о лабораториях и негромко подтвердила:
- Да, я могу быть и аналитиком, и медсестрой, - осознала, что честность сейчас обернется против неё, и торопливо добавила: - Но лучше запишите меня аналитиком!
Девушка за стойкой мягко улыбнулась, реагируя на просьбу, произвела необходимые действия с документами и выдала Ханне небольшой чип:
- Подсоедините его к своему коммуникатору, теперь вы приписаны к “Энтерпрайзу”, поздравляю, энсин Лючия Соло!
***
Ханна много раз читала литературу о межзвездных крейсерах, бороздящих пространство Вселенной, смело несущих свои экипажи туда, куда не ступала ещё нога человека, но видеть такой корабль вживую оказалось невероятно восхитительно! Никакие голографии, голограммы и видеозаписи не могли подготовить к столь масштабному зрелищу: огромный, надежный, обшитый железной шкурой, состоящий из самых передовых изобретений человеческого ума и, как истинное произведение гения, представляющий собой больше, чем просто их сумму – перед ней стоял в доке “Энтерпрайз”.
Дух захватывало и от просторов, размаха этого места – док звездных кораблей с пятью причалами, перевалочный пункт и база, место работы и жизни для сотен сотрудников, краткая остановка на длинном пути для тысяч и миллионов путешественников!
Ханна даже немного робела: затеряться в этом безостановочном водовороте лиц казалось проще простого – поддайся одному из местных течений и плыви в его потоке, покуда хватит сил или желания.
Когда новоиспеченная выпускница Академии Лючия Соло все же решается переступить порог шлюзовой камеры, её встречает дружелюбная девушка-энсин, широко улыбаясь и приветствуя новенькую:
- Здравствуй! Меня зовут Кристина Чепел, добро пожаловать на борт “Энтерпрайза”! – ещё одна улыбка, ещё более радушная. – Нам сообщили, что новый аналитик Соло готова взойти на борт! Идем со мной, я всё тебе покажу!
Ханна даже не успевает вставить и слова, но девушка-энсин ей уже очень нравится.
Внутреннее убранство звездного фрегата тоже поражает Ханну до глубины души: она уже привыкла к некоторой мрачности, связанной с постройками и кораблями Федерации. Теперь Ханна понимает, что встречались ей раньше явно не показательные корабли и постройки. Простор, удобство, дисциплина, порядок, но и уют – ей очень нравится здесь, в сердце фрегата класса «Конституция». Хотя энсин Лючия Соло может вспомнить и воспроизвести по памяти технические и тактические характеристики судна, но теперь она осознает: без людей, без экипажа это просто сухие факты, а с командой эти сухие факты становятся абсолютно ненужными – корабль живет, дышит и способен выкидывать совершенно невероятные трюки, если его хорошо попросить.
Добродушная и дружелюбная Кристина проводит Ханну по коридорам, знакомит с особенностями размещения экипажа – палуба делится на женскую и мужскую половины. Причем расселение происходит и по званиям: на одном «полюсе» тарелки - каюты энсинов того и другого пола, потом по «широтам» – младших, просто и старших лейтенантов, а на другом «полюсе» палубы сходятся каюты мужчин и женщин лейтенантов-коммандеров. Офицеры старшего ранга живут на другой палубе, ближе к мостику. Кристину приятно слушать – она умеет заинтересовать, донести необходимую информацию, но в доступной форме и не заставляя при этом сомневаться в своем уме – Ханна видит в ней достойного собеседника на ближайшее будущее и несмело улыбается девушке, вызывая этим простым действием ответную душевную улыбку.
Кажется, ждать Хана – сердце чуть громче отзывается под ребрами – будет не так утомительно, как она думала.
Каюта, в которую её поселяют, небольшая, но производит на редкость приятное впечатление какой-то неуловимой сопричастностью к большему, общим настроем, который царит повсюду, и Ханна ещё прочнее утверждается в первоначальных своих выводах – “Энтерпрайз” это больше чем просто корабль. Её ближайшими соседками оказываются Кристина Чепел – по специальности она медсестра, и Марла МакГиверс, энсин-историк, скромная, но тоже весьма дружелюбная девушка. Они обе помогают Ханне устроиться, заверяют, что она может обращаться к ним по любому поводу и удаляются, оставляя Ханну, а, вернее, Лючию Соло радостно и изумленно переживать свое – такое удачное! – назначение.
Единственное, что омрачает идиллию – беспокойство за Хана. Он остался один против проклятого Маркуса! Девушка сердито размышляет – и ни помочь, ни потянуться к нему, ни поговорить! Она до сих пор слишком отчетливо помнит то его воспоминание – как мужчина увидел взрыв капсулы номер два. И меньше всего ей хочется снова увидеть Хана настолько неживым. Или совсем неживым. Руки сжимаются в кулаки сами собой, Ханне хочется, очень хочется дотянуться до адмирала!
Первый день на службе проходит ни шатко ни валко, Ханна привыкает буквально ко всему: дружелюбному окружению, отзываться на имя Лючия, выполнять работу по другому, местному образцу, реагировать на шутки и подначки такого количества людей – а их в отделе, страшно сказать, пятнадцать! Некоторые ее замкнутость и отстраненность от всех не сильно бросаются в глаза и вполне сходят за неловкость неопытного на корабле новичка. Впрочем, после обеда, на котором к ней подсели Марла и Кристина, дело идет живее, Ханна чувствует, что вливается. Поэтому не отказывает своим нынешним приятельницам и соглашается на вечерний поход в кают-компанию. Поговаривают, что там будет играть сам мистер Спок на каком-то народном вулканском инструменте! Ханна знать не знает никакого мистера Спока и ей нисколько не интересна народная вулканская музыка, но любопытство и проснувшийся вкус к общению берут верх. В итоге вечер получается очень приятным, его скрашивает всё: компания, уютный зал, непривычно дружеские лица со всех сторон, даже унылый на вид мистер Спок, который, как оказалось, на диво хорошо играет!
Немного слишком веселую Ханну – недозированное общение, как выяснилось, почти пьянит – сразу успокаивает и возвращает в действительность простой и обыденный факт этой самой действительности: торчащий из-под кровати угол объемной сумки. Портативный телепорт. Перед досмотром багажа она скрутила верхние панели, отсоединила несколько схем и ничтоже сумняшеся выдала технику за свой личный проект. Конструкция была ни на что не похожа, выглядела донельзя экспериментальной и авторской – конечно, ей поверили.
Ханна задвигает агрегат чуть дальше под кровать и задумывается опять – как там Хан? Что с ним делается? Само собой в памяти всплывает их объятие – гул его сердца, бьющегося, казалось, уже в её груди, забыть невозможно.
Дни на корабле кажутся ей необыкновенно долгими – только на третьи сутки “Энтерпрайз” отправляется в полет, как всем объявлено – в погоню за террористом и преступником, который взорвал здание архива, совершил налет на Адмиралтейство, тяжело ранил половину личного состава командования Флота и, хотя никого не убил, подлежит аресту и взятию под стражу. Имя этого террориста – кто бы мог подумать? – Джон Харрисон.
Ханна становится чуть более нервной, чем обычно, но успешно скрывает это такими же техниками, что помогали ей в плену: погружаясь в работу, абстрагируясь от внешних раздражителей, тщательно контролируя мимику и жесты. И совершенно не замечая сочувственных взглядов своих приятельниц и сослуживцев – она упустила одну очень важную деталь: именно здесь, на этом корабле, очень заметен настрой.
Поэтому Ханна удивлена, когда к ней, на пятый вечер пребывания в команде звездолета, заваливаются Марла, Кристина и ещё пара девушек из аналитического отдела, с которыми энсин успела сойтись. Они не спрашивают её разрешения и просто делают то, что умеют – оказывают дружескую поддержку. Постепенно Ханна втягивается в разговоры ни о чем и обо всем, а вот тогда обмен мнениями становится воистину интересным!
Девушки обсуждают отношения, дела сердечные, наряды и прически – всё то, что никогда не звучало поблизости от Ханны! Поначалу она только прислушивается к их репликам, скромно улыбаясь, а потом решает высказаться насчет своего отношения к коротким прическам – ну, как так можно! – и плавно вливается в беседу.
Девушки двадцать четвертого века поддерживают взгляды Ханны на длину волос, но не понимают её смущения по поводу настолько короткой формы, негодуют по поводу отказа от косметики на службе, в чем не находят отклика уже у новенькой. Темы свободно сменяют друг друга, реплицированные закуски и припасенные конфеты пользуются успехом, напитки исключительно безалкогольные – сок да молочные коктейли, кажется, её не хотели шокировать – но им и не требуется ничего другого. Эндорфины ведь вырабатываются не только от алкоголя, но и от хорошей еды, вдоволь приправленной - как это ни странно для Ханны - дружеской поддержкой и общением.
Такая плавность длится ровно до тех пор, как к ней обращаются:
- Лючия, а у тебя есть парень? – заинтересованный блеск в глазах, полуулыбка, не понимает, что поставила сейчас Ханну в тупик. Впрочем, кем же ещё ей приходится Хан?..
- Да, есть, - надежда отделаться коротким «да» умирает, не родившись: четыре пары глаз уставились на неё в ожидании. – Он очень высокий, мало кто назовет его красивым, но мне красавца не надо, мне нужен он.
Так. Она только что усугубила ситуацию. Теперь интерес отражается не только в глазах и лицах, но и во всей позе каждой слушательницы!
Вопросы сыплются градом:
- А сколько ему лет?
- А насколько он тебя выше?
- Ты поэтому такая грустная ходила?
- А какого цвета у него глаза?
- Он что, тебя бросил?!
Но эти вопросы останавливает Кристина и задает свой, самый трудный:
- Так у тебя, получается, настоящая любовь? – вот теперь они точно протрут в ней дырку своими взглядами!
Ханна краснеет, опускает взгляд и не знает, что ответить: на описание, которое встречалось ей в книгах, её чувство к Хану не похоже, что имеет в виду конкретно Кристина, тоже не совсем ясно – однако, кажется, ответ уже не требуется. Девушки смотрят теперь с каким-то новым пониманием, нервируя этим Ханну ещё больше. И она выпаливает первое, что приходит ей в голову: