========== Последнее хельхеймское ==========
— Это было последнее хельхеймское предупреждение, Локи! — бросив в мою сторону шутливо-строгий взгляд, заявила Фригга.
Я виновато улыбнулся и поставил свою чёрную ладью на две клетки назад — туда, где она и должна была стоять.
Мы играли эту партию уже третий час, и положение складывалось явно не в мою пользу. Белых фигур на доске было значительно больше, чем чёрных.
Это была уже третья партия за день. Предыдущие два раза я проиграл. Мама, конечно, не издевалась надо мной, как сделали бы друзья Тора, хотя куда им обыграть меня в шахматы. Нет, Фригга после каждой партии начинала разъяснять мне мои ошибки и в конце обязательно убеждала, что ещё немного тренировок, и я смогу обыграть даже её.
Я упорно тренировался, но безуспешно. Поражение следовало за поражением. Наконец я не выдержал и стал незаметно переставлять фигуры, пока Фригга не глядела на доску. Настолько мне хотелось победы, и неважно было, каким образом я её одержу.
Первые два раза мама не заметила. Или сделала вид, что не заметила. На третий она ловко поймала меня за руку и велела поставить фигуру на место. Следующие две попытки сжульничать тоже с треском провалились.
«Ты в шахматы играешь, а не в подкидного дурака!» — Говорила Фригга всякий раз, поймав меня с поличным.
И вот, настало, по словам матери, последнее хельхеймское предупреждение. В наше время данное словосочетание давно стало фразеологизмом и утратило свой истинный смысл. В давние времена после такого предупреждения, если человек и дальше продолжал нарушать законы, его попросту убивали, то есть отправляли в Хельхейм прямым рейсом. За это оно и получило своё название. Но это было давно.
В устах же матери последнее хельхеймское предупреждение означало лишь, что далее последует наказание. Мы не первый день играли в шахматы, и я представлял примерно, что произойдет, если Фригга поймает меня ещё раз. Варианта могло быть два. Она могла слегка ударить меня по руке током при помощи магии и сделать так, что меня будет так бить всякий раз, едва я только подумаю о том, чтобы сжульничать. Это совсем не больно, скорее неприятно. Второй вариант нравился мне куда меньше. В этом случае мать просто забирала шахматную доску и молча уходила. В такие минуты я чувствовал себя виноватым, хоть и старался не подавать виду. Но сегодня у мамы хорошее настроение, вряд ли она поступит со мной так жестоко, и, вернее всего, будет ток. Что ж, можно рискнуть.
В тот момент, когда Фригга отвернулась, чтобы взять бокал с вином, я быстро переставил слона на одну клетку.
Внезапно мать резко обернулась и пристально посмотрела на меня. Лицо её изменилось до неузнаваемости.
«Заметила» — Понял я. — «Хотя странная, конечно, реакция. Слишком резкая. Наверное, всё-таки уйдет и не будет говорить со мной какое-то время».
Но в этот раз наказание превзошло все мои ожидания. Фригга встала и начала отрывисто читать сложное, незнакомое мне заклинание. Её лицо было серьёзным и собранным, вся мягкость и доброта во взгляде бесследно исчезли, словно бы их и не было. Я испугался. И не напрасно.
В какой-то миг я почувствовал, что моё сердце словно бы превратилось в неподвижный кусок льда, и кровь тоже заледенела. Конечности парализовало, я не мог шевельнуть даже пальцем. Я упал на пол. Дышать не получалось, я не мог вдохнуть воздух ни ртом, ни носом. Я попробовал закричать, но крик застрял в горле. Боль была дикой и стремительно распространялась по всему телу. Я понял: всё, конец, смерть. Неужели мама убьёт меня за жульничество? Поверить было трудно, почти невозможно, но факт оставался фактом. Я лежал на полу, умирая в страшных мучениях, а Фригга, закончив читать заклинание, воскликнула:
— Трус! Подлый, жалкий, ничтожный трус! — каждое её слово сочилось презрением и вместе с тем ужасной болью.
«Что же я такого натворил?» — Лихорадочно пытался сообразить я. — «Из-за чего она так сильно разозлилась?».
Это было моей последней мыслью. Дальше — чернота, пустота, бездна.
***
Очнувшись, я понял, что лежу на чём-то мягком. Голова кружилась, тошнило, всё тело нестерпимо болело. Я попробовал согнуть руку, и у меня это получилось, несмотря на боль.
На лбу у меня покоилась чья-то ладонь. Тёплая, согревающая. Я открыл глаза и увидел перед собой Фриггу. Она внимательно смотрела на меня, и мне даже показалось, что её губы тронула едва заметная улыбка. Но какая-то печальная, неуверенная. Однако в тот момент я не думал об этом. Я вообще не успел ни о чём подумать: меня захлестнули обида и боль предательства.
— Убери руку. — С трудом, но жёстко произнёс я. — Ты мне больше не мать. Как, скажи, я могу называть матерью человека, по вине которого едва не погиб? Я никогда не прощу тебе этого.
Фригга горько вздохнула, однако руку не убрала, а вместо этого изумленно спросила:
— Неужели тебе всё известно? Нет, невозможно, ты не мог узнать.
— Не мог узнать, что я чуть не умер? — колко и язвительно спросил я, однако в сердце шевельнулось сомнение. Слишком странная интонация была в голосе матери. Казалось, она вот-вот расплачется. — Не держи меня за дурака, не путай с Тором! Я из-за тебя погибнуть мог, и из-за чего, главное?! Из-за какого-то слона! — с обидой выкрикнул я.
— Ты бредишь, Локи. — Тихо, но уверенно сказала Фригга. — Какой ещё слон?
— Какой-какой, шахматный! — процедил я сквозь зубы.
Фригга смотрела на меня непонимающим взглядом секунд десять, потом вдруг вспомнила:
— А, ты про шахматы. А причём тут шахматы?
Я начал понимать, что чего-то не понимаю. Но чего я не понимаю, я ещё не понимал и потому ответил, стараясь говорить уверенно:
— Мы играли в шахматы. Ты сделала мне последнее хельхеймское предупреждение, но я всё равно передвинул слона, когда ты отвернулась. Я думал, ты не заметишь. Но ты обернулась и очень странно на меня посмотрела. Мне одного такого взгляда было с лихвой достаточно, но ты встала и начала читать заклинание, после которого всё моё тело парализовало, я потерял способность дышать и упал. Тебе этого мало было, и ты меня ещё каким-то трусом назвала. Больше я ничего не помню.
Я убрал руки за голову и демонстративно уставился в потолок. Реакция матери меня, мягко говоря, шокировала. Она внезапно рассмеялась.
— А я и не знала, что со стороны всё выглядело именно так. Глупый, как ты мог подумать, что я, твоя мама, могу поставить под угрозу твою жизнь и здоровье? На деле всё наоборот. Я спасала тебя, Локи. Рассказать, как всё было?
Я едва заметно кивнул.
— Когда я отвернулась, чтобы взять бокал, моё сердце внезапно кольнула тревога. Тревога за тебя. Я резко обернулась и увидела нечто ужасное: в твоих глазах отразилась Чёрная Молния.
— Что, прости? — Непонимающе нахмурился я.
— Тебя прокляли самым страшным из всех проклятий. Смертельным. Более того, оно уже начало действовать, но ты этого пока не замечал. Проклятие Чёрной Молнии действует постепенно, но сам человек, против которого оно обращено, узнаёт об этом в последнюю секунду, когда сделать что-либо практически невозможно. Хотя симптомы есть. Легкое, почти незаметное покалывание в области лба, но люди редко придают этому значение. Если конечно, не ждут, что на них с минуты на минуту обрушится проклятие.
— Да, покалывание было. — Вспомнил я. — Но такое слабое, что я даже не подумал о нём. Но если проклятие смертельное, почему же я не погиб?
— Тебе несказанно повезло, Локи: ты находился рядом со мной. Не будь меня рядом, у тебя не было бы ни единого шанса. Чёрная Молния всегда разит метко. Ты первый, кто выжил после этого проклятия. Оно практически не подаётся отводу. Во всём Асгарде одна я могла что-либо предпринять, и то, если вовремя заметить проклятие. Спохватись я пятью секундами позже, и тебя бы уже ничего не спасло. То заклинание, что я произнесла, относится к высшей целительной магии, и оно ослабило действие проклятия. Ослабило, но не отвело его. Я сделала всё, что было в моих силах, поверь. Некоторое время я не могла подойти к тебе, иначе Чёрная Молния поразила бы и меня. Когда это время истекло, я присела возле тебя и попыталась нащупать пульс. Твоё сердце не билось. Но мне удалось запустить его вновь. В Мидгарде сказали бы, что ты пережил клиническую смерть.
Я взглянул на маму. Судя по всему, сейчас ей было не многим лучше, чем мне. Лицо её жутко побледнело, под глазами виднелись синяки, она еле-еле держалась, чтобы не потерять сознание. Я представил себе, сколько сил ей пришлось отдать, чтобы спасти меня от проклятия. И внезапно мне стало больно, стыдно и совестно. Она отдала всё, чтобы вернуть меня к жизни, а я заявил, что она мне не мать. И почему я всегда злюсь и лишь потом думаю? Надо было с самого начала сообразить, что Фригга не могла сделать мне больно, а я…
— Прости меня, мама. — Чуть слышно прошептал я. — Прости за мои слова. Прости, я просто идиот.
— Нет. — Внезапно отозвалась Фригга. — Это ты меня прости. Ты составил абсолютно неверную логическую цепочку, но суть, как ни странно, уловил правильно. Ты едва не погиб из-за меня.
========== Черная Молния ==========
Когда мама произнесла эту фразу, я несказанно удивился:
— Постой, я что-то совсем запутался. Ты же, напротив, спасла меня. Или я опять чего-то не понял?
— А ты не задумывался, кто наслал на тебя проклятие Чёрной Молнии? И, главное, зачем? — Слегка нахмурившись, поинтересовалась Фригга.
Я понял, что действительно упустил из виду этот важный вопрос.
— Но кто мог меня проклясть? В покоях кроме нас никого не было… — Задумчиво проговорил я, ровным счетом ничего не понимая.
Фригга в ответ горько усмехнулась:
— Это только тебе надо обязательно видеть человека, на котором испытываешь заклинание. А ещё лучше — иметь с ним тактильный контакт. И то, максимум, что ты можешь сделать, это подпалить ему волосы огнём, который легко тушится водой или иными средствами. А если маг способен насылать проклятие Чёрной Молнии, то само собой разумеется, что расстояние для него — не преграда. Правда, на этот раз оно было очень большим, и проклятие несколько ослабло, что также спасло тебе жизнь. Если бы этот маг находился с нами в покоях, да что там, просто в Асгарде, у меня не было бы шансов спасти тебя, ибо его силы в разы превосходят мои собственные.
— Ты знаешь, кто он? — С тревогой в голосе спросил я: опасно иметь такого сильного врага.
— Знаю. — Печально ответила Фригга. — Но тебе это ничего не даст. Ты с ним незнаком.
— Тогда зачем же он проклял меня Чёрной Молнией?! — Не мог понять я. — За что он меня ненавидит?! Я же не сделал ему ничего плохого. Или он методично борется со всеми моральными уродами? Но я далеко не самый плохой человек в галактике. Этому борцу со злом надо сначала выкосить весь Свартальфхейм, большую часть Йотунхейма, и уж только потом тянуться ко мне! Начинать благородную миссию с меня просто нелогично! Значит, он все-таки ненавидит именно меня.
— Ненавидит? — С усмешкой переспросила Фригга. — Да кто ты такой, чтобы он тебя ненавидел? Ты ему безразличен. А если бы он вдруг решил бороться со злом, то начинать пришлось бы не со Свартальфхейма и Йотунхейма, а с самого себя. Борьбу со злом всегда стоит начинать с себя, даже если ты далеко не самый плохой человек в галактике. Но в его случае ему пришлось бы просто с собой покончить. В нём, по-моему, уже нет ничего, кроме зла. Хоть я и не сторонник таких критичных суждений, но он меня вынуждает.
— Но если я ему безразличен, зачем он пытался меня убить? — Упорно допытывался я. — Ради забавы?
— Проклятие Чёрной Молнии — это сложнейший магический ритуал, требующий долгой подготовки и неимоверных усилий. Его никогда не используют ради забавы. Нет, у него была вполне определённая цель.
— Но какая?
— Этот маг — мой враг. Дело в том, что мне было поручено охранять сильнейший магический артефакт, о котором я не имею права говорить с тобой, равно как и с остальными асами, включая Одина. Тебе я скажу лишь, что этот маг решил во что бы то ни стало завладеть артефактом. Он пытался навязать мне свои правила борьбы, но я поняла, что для меня это верная гибель, и плясать под чужую дудку отказалась. Я затаилась в Асгарде, надёжно укрыв артефакт. Я догадывалась, что мой противник этого так не оставит и что-нибудь придумает, но мне и в голову не могло прийти, что можно поступить так…подло.
— Но причём тут я?
— А ты до сих пор не понял?
— Нет.
— Ты дорог мне, Локи. Очень дорог. Мой противник надеялся, что если он убьет тебя, меня захлестнёт гнев, ненависть, отчаянье. Я потеряю рассудок и захочу во что бы то ни стало убить его, отомстить за твою смерть. И прямиком брошусь в его ловушку, ослеплённая яростью. План неплохой, но он просчитался. Его поступок не вызвал во мне ничего, кроме презрения. Даже если бы ты погиб, я сумела бы сохранить присутствие духа и вести сражение с умом.
— Послушай, ты сказала, что он в разы сильнее тебя. Зачем же он тогда таится? И почему не наслал это проклятие на тебя?
— Проклятие я бы заметила, едва он начал бы ритуал, и отразила его, пока оно ещё в зачатке. А таится он… — Фригга сделала паузу и начала совсем другой рассказ:
— Недавно я была в Мидгарде: оказывала помощь землянам, которые пострадали от тебя, от читаури и… от не в меру деятельных Мстителей. Это было после того, как тебя заточили в темницу. Людям было тяжело, очень. Многие ранены, другие остались без жилья и имущества.
Я невольно улыбнулся, но не потому, что радовался горю и беде других. Просто вспомнил, что мама ненавидит слово «смертные» и не когда не употребляет его, называя их людьми или землянами.
— Будешь рассказывать о том, что я тогда поступил глупо и бездумно, и вёл себя как…
— Нет. — Оборвала меня Фригга. — Об этом мы уже говорили, зачем повторять неприятный разговор? Я сейчас о другом. Иду я по улице и вижу: двое детей лет восемнадцати…
Я хмыкнул.
— Ну ладно, юношей. В общем, они колотили десятилетнего мальчика, требуя у него деньги и телефон. Били жестоко, он был на грани потери сознания. Я, разумеется, не могла не вмешаться.
— Ты прогнала их магией? — Догадался я.
Фригга усмехнулась.
— А вот тут ты ошибаешься. Этого даже не потребовалось. Я просто направилась к ним. С их точки зрения, я — самая обычная земная женщина лет сорока. С такой они бы легко расправились, приложив немного усилий. А они, что ты думаешь, кинули ребёнка и убежали, испугавшись обычной взрослой женщины! Это очень трусливые люди. Едва они понимают, что могут получить малейший отпор, они тут же ретируются. Зато отважно нападают на самых слабых, которые даже пискнуть не могут. Как это противно. Так ты понимаешь, зачем я тебе всё рассказала? Про историю с хулиганами?
— Нет.
— С тем магом то же самое. Он сильнее меня, но он трус и предпочитает абсолютную безопасность. Он знает, что и я могу нанести ему определённый урон, и потому разит издалека. Причём даже не меня, а тех, кто не может сопротивляться. Одно слово — трус!
— Так это ты про него тогда говорила? — Запоздало сообразил я.
— Ну конечно. Разве не подлость — нападать на слабых? На юных, неопытных асов, вчерашних детей? С его-то силами…
— Я не слабый! — Выпалил я, почувствовав себя оскорбленным. — Я…я…я просто не был готов! Я могу хоть сейчас к нему отправиться и убить его!
— Это будет весьма проблематично. — Усмехнулась мама. — Даже если ты позовёшь Тора, остальных асов, соберёшь целую армию из лучших бойцов, запасёшься новейшим оружием и так далее, максимум, что ты сможешь сделать, да и то при определенной доле везения, уничтожить его тело. Но он вселится в другое, и всё придётся начинать заново.
— Вселится в другое тело?! — Не поверил я. — Он что, демон?
— Не совсем. Их раса — промежуточная между нами и демонами. И живут они не в другом измерении, не в параллельном мире, а в нашей галактике. Далековато, правда, но всё же в нашей. Держатся особняком, и по сей день о них практически никто не знает. И жить без телесной оболочки, как демоны, они не могут. От нас их отличает то, что они могут поменять себе тело, как мы меняем жилье.
— То есть, совсем убить их нельзя? — Разочарованно спросил я.
— Я этого не говорила. — Заметила Фригга и резко сменила тему: — План моего врага сработал не так, как тот желал, но всё-таки сработал. Мне придётся принять бой на его условиях.