Удивили такие помощники не только кухарку. Когда, смеясь над незатейливой шуткой светловолосого Эрвина, я показывала ему, где поставить большую супницу с рагу из баранины, в зал вместе с несколькими дружинниками вошёл Эйомер. Устремив на нас недовольный взгляд, Сенешаль так грозно свёл брови, что, тут же подавив очередной смешок и желание спрятаться под стол, я чинно вытянулась по струнке и сжала губы в тонкую полоску. Заметив перемену в моём лице, Эрвин оглянулся и, кивнув своему Маршалу, приосанился.
— Умеет наш главнокомандующий дисциплину поддержать, даже на девушек действует, — тихо подколол он, направляясь вслед за мной на кухню, в то время как Кайл, также заметив Эйомера, предпочёл подсесть за стол к нескольким стражникам.
— Ну, а как же иначе? Кто воинскую дисциплину нарушает, тот копает траншею от забора до обеда, — хмыкнула я, вспомнив отчего-то одного ролевика из нашего клуба, который вечно любил не к месту пошутить и речь толкнуть такую, что и Феанор обзавидовался бы.
— Зачем? — удивился молодой рохиррим, что такое траншея он, похоже, знал.
— Чтоб врагов там закапывать после битвы.
— Лучше сжечь, а то ведь эти чмыри мордорские жрут всё подряд, и тухлятину раскопать не побрезгуют.
— Тоже верно, — мне с трудом удалось подавить тошноту от вставшей перед глазами жуткой картины. — Пусть с голоду мрут.
Вскоре столы были накрыты и, отведав немного наваристого, щедро сдобренного специями рагу, заручившись позволением Эйовин, я отправилась в свою комнату.
Полутьма в коридорах, как и шаги воинов и прислуги, стала привычной. Ещё несколько дней назад жизнь не представлялась без электричества, интернета и мобильника, а теперь славно, если факел не до конца прогорел, и огонь в камине не потух. Как быстро ко всему привыкаешь, как банально хочется выжить не смотря ни на что. Вчерашняя школьница, собиравшаяся поступать в выбранный отцом колледж экономики, предпринимательства и права, кто я теперь? И что ждёт меня впереди? Возможно погибну в одном из ближайших сражений, что наиболее вероятно, но возможно всё же нет. И что тогда? Так хочется жить. Тед говорил, я маленькая и глупая, что ж, я впервые с ним согласна, раньше никогда не соглашалась, но теперь так противно ощущать свою беспомощность в сложившихся обстоятельствах. Но будь я даже старше и мудрее, что смогла бы предпринять?
— Решила мальчишек соблазнять? — вздрогнув, я едва не закричала, когда Сенешаль, толкнув к стене, зажал мне рот ладонью. Как же я его не заметила? Он шёл следом или поджидал за лестницей? Стало панически страшно, когда он вдавил меня в холодные камни и зло заглянул в глаза. — Надеешься устроиться получше? Мужа решила подыскать, чтобы защитник был? Так зачем тебе эти зелёные оболтусы? Ищи постарше, что бы уж и кров дал! Уверен, с такой смазливой мордашкой у тебя это в два счёта получится!
— Ты безумен! — выпалила я, когда племянник Тэйодена наконец сдвинул руку и смачно сплюнул на застеленный тростником пол. — Что я сделала?
— Где это видано, чтобы воины с кастрюлями носились, стараясь девчонке угодить? — рыкнул он, спуская ладонь на мою шею. — Ты заставила их делать женскую работу!
— Если ты не заметил, то в Медусельде женщин не хватает! Они всего лишь помогли мне, совсем немного! И я никого не заставляла! — всё это вырвалось на одном дыхании, но он лишь сильнее сдавил горло, и пришлось сдаться, — больше никогда их не о чём не попрошу.
— Я наблюдаю за тобой, лучше не забывай об этом.
Эйомер, наконец, ослабил хватку и, сумев вырваться, я со всех ног бросилась в конец коридора к дверям своей маленькой комнатки.
— Сенешаль, — голос дрожал, но лишь в первую секунду: обида и желание отыграться стремительно брали верх над разумом. Взявшись за дверную ручку, я оглянулась, чтобы убедиться, что Эйомер всё ещё здесь и смотрит на меня, — сколько тебе лет?
— Тридцать, — ответил он, удивлённо приподняв бровь.
— Это достаточно много для рохиррима?
— Пожалуй.
— Мне нравятся букеты из незабудок, — выпалила я и, влетев в комнату, захлопнула дверь, запирая её на засов.
Глухие удары обрушились на неё уже через несколько секунд, но лишь нарочито громко рассмеявшись над бранью Эйомера, я принялась расстилать постель. Не станет же этот надменный грубиян ломать дверь комнаты, в которую поселила меня Эйовин? Ведь как потом с сестрой объясняться?
Когда шаги воина затихли в коридоре, я сняла платье и, аккуратно положив его на сундук, забралась под одеяло. Что ж, теперь у меня на одну проблему больше, и уже завтра эта упрямая проблема наверняка захочет отыграться. Вот только я не та, кого легко запугать, зря он надеется.
Комментарий к глава 6. Букет из незабудок
https://vk.com/club118071311?w=wall-118071311_170%2Fall
========== глава 7. Покушение в Медусельде ==========
Конечно, постоять за себя я умею, да и запугать меня — задача не из лёгких, но тем не менее, на следующее утро вниз я спускалась на ватных ногах. Сердце предательски колотилось, и хотелось трусливо вернуться в свою комнату, чтобы запереться там как минимум на неделю. Но ведь это высшая степень страха? А я не боюсь Эйомера. Совсем. Я боюсь его гнева и вспыльчивого характера. А так больше ничего. Сенешаль как Сенешаль, пусть и красивый, мне-то что? Пускай на него другие любуются и вздыхают: «О Боже, какой мужчина!», а мне он уже столько раз угрожал, что даже Гнилоуст милее. Вру, конечно. Вот уж кого я безудержно боюсь и терпеть не могу, так это Гриму, и что-то мне подсказывает, что он чувствует это интуитивно.
Когда я, опасливо оглядываясь по сторонам, вошла в зал, то обнаружила, что он почти пуст. В нём не было никого кроме тех двоих, кого я так боялась там встретить. У пустого трона Государя стояли Эйомер и Грима; один был высок, горделив и полон кипучей энергии, второй взбешен, бледен и облачён в тёмные одежды, словно хищная птица. Юркнув за колонну, жалея, что вообще пришла сюда, а не отправилась на кухни или в ткацкую, я испуганно вслушалась в их спор.
— Ты не посмеешь нарушить приказ Конунга! Все воины Рохана, свободные от пограничного дозора, должны находиться в Эдорасе и охранять город от Врага, — шипел, почти выплёвывал слова Гнилоуст, старательно распрямляя плечи в жалкой попытке хоть немного сравняться с рослым, широкоплечим Сенешалем. — Ты должен оставаться здесь, в Медусельде! Такова воля твоего Короля!
— И кто меня здесь удержит? Ты что ли? — издевательски усмехнулся Эйомер, сверху вниз, словно на муравья, глядя на Советника. — Думаешь, я позволю сжигать сёла и поля Марки, мародерствовать на моей земле, а сам засяду, как девица, в четырёх стенах?! Может, ещё крестиком вышивать прикажешь?! Единственное, что я с удовольствием вышью, так это кайму на твоём саване! Во дворце достаточно стражи, чтобы мой дядя был в полной безопасности, а я сейчас же отправлюсь в рейд и уничтожу разбойников, отнявших жизнь у Тэйодреда и его дружины! Недолго им осталась осквернять своим смрадом степи Рохана! Я жестоко отомщу этим тварям за каждого погибшего воина!
— Ты никуда не поедешь, Сенешаль! — скрипя от ненависти зубами, выпалил Гнилоуст. — Ты не в праве нарушить приказ!
— Попробуй остановить меня!
С этими словами Эйомер размашистым шагам направился к дверям. Сделав лишь одно движение вперёд, я медлила, не зная, опасно попадаться ему на глаза или нет.
— Тоже хочешь остановить меня? — зло рявкнул неуловимым образом заметивший меня в тени колонны витязь. — Ну давай, покажи свою ядовитую суть!
— Ты должен ехать, — шепнула я одними губами, надеясь, что Эйомер всё же расслышит меня, и кивнула в сторону его заклятого врага. — Но он сделает всё, чтобы уничтожить тебя за это.
— Боишься за меня или за себя? — на миг черты его лица смягчились лишь для того, чтобы посуроветь ещё сильнее. — Хама присмотрит за Эйовин и тобой, вам нечего бояться.
— Вернись живым, — эти слова вырвались из самого сердце, не знаю, откуда взялись они и этот страх, но, похоже, Эйомер был удивлён не меньше моего.
— Не сомневайся, — кивнув, он покинул зал, а я… Я осталась, объятая холодом и паникой, как никогда прежде.
— Он не вернётся, смертники не возвращаются! — зашипел у меня за спиной Гнилоуст. Прежде чем я успела отскочить, он больно вцепился в моё запястье и рывком развернул лицом к себе. — А если и вернётся, сгниёт в темницах, и плоть с его костей обглодают крысы. Теперь ты осталась без своего покровителя, маленькая целительница, возможно, тебе нужен новый?!
— Сенешаль мне не покровитель, — я попыталась вырваться, но он оказался неожиданно силён и лишь ближе притянул меня к себе.
— Я видел, как он смотрит на тебя, — его зловонное дыхание ударило в лицо, вызывая тошноту и головокружение. — Не пытайся это отрицать!
— Он ненавидит меня!
— Ненависть похоти не преграда, но этот цветок ему не достанется, — шёпот Советника превратился в свист, вторая рука скользнула в мои распущенные волосы. — Этот цветок будет моим…
Задыхаясь от паники, я уже собралась врезать хуком снизу по его физиономии, но тут от дверей раздался громкий женский окрик.
— Грима! Отпусти девушку, иначе я позову стражу!
Руки мужчины разжались, стремительно отбежав от него, я оказалась в объятиях Эйовин и, с облегчением выдохнув, прижалась лбом к её плечу.
— Целительнице стало плохо, я лишь хотел усадить её на скамью и открыть окно, — поднимая ладони вверх, Грима улыбнулся, отступая от нас. — Душно здесь с утра.
— Должно быть, — окатив его ледяным взглядом, рохирримка спешно повела меня к выходу. — Что ему нужно от тебя?
— То же, что и от всех: запугать, чтобы самоутвердиться за счёт вызванного страха.
— Держись от него подальше, Грима — гнилой человек.
Не в первый раз слышу этот совет и непременно буду ему следовать.
Мы вышли на мраморную площадку перед дворцом и не спеша начали спускаться вниз. Стражники кивали нам и, приветствуя, желали доброго дня. Узнав в одном из них Эрвина, я украдкой улыбнулась юноше, в ответ он задорно подмигнул: похоже, в отличие от своего Маршала он не видел ничего дурного в том, чтобы помочь девушке. Небо, наконец, расчистилось от свинцовых туч, и теперь по его белёсо-голубой глади скользил бледный диск солнца. Его лучи совсем не грели, но всё же радовали, успокаивали растревоженную душу.
— Эйомер решил покинуть Медусельд, — нарушила я молчание, когда мы дошли до небольшой коптильни.
— Знаю, мы простились с ним ещё рано утром, — кивнула Эйовин, ведя меня за одну из казарм. — Брат хочет расквитаться с убийцами Тэйодреда, это его право.
— Но Грима говорит, Конунг запретил ему с дружиной покидать Эдорас, — выходя вслед за ней к краю широкой площадки, я увидела воинский эоред: облачённые в стальные латы, приторочив щиты и копья к сёдлам могучих скакунов, витязи в молчании выезжали в распахнутые ворота. На начищенных до блеска доспехах играли солнечные блики, ветер развивал конские гривы, изредка издаваемое жеребцами ржание напоминало о том, что я смотрю не замедленные кадры фильма, а это действительно происходит. Эйомер скакал впереди, лишь на миг он обернулся, чтобы на прощание кивнуть сестре. Я почти спряталась за неё, понимая, что, как не страшилась тяжелого характера Сенешаля, оставаться в покинутом им Медусельде боюсь. — Он грозился запереть Эйомера в темнице.
— Не слушай его абсурдные речи, — промолвила рохирримка, провожая брата взглядом. — Дядя никогда не допустит этого.
В том, как она ошибается, Эйовин убедилась уже вечером, когда Конунг в конце ужина, перед тем как удалиться в свои покои, объявил, что его племянник, сын его сестры Тэйодвин, обвиняется в нарушении королевского приказа и сговоре с целью захвата престола Рохана, а посему отстраняется от командования войсками и будет взят под стражу, для чего на его поимку и доставку в Медусельд отправлено несколько десятков дружинников. Поддерживаемый под руку Гримой он удалился, а в зале повисла тишина, которую некоторое время нарушали лишь возня собак да потрескивание огня в очаге.
— Как он мог? — вопросила рохирримка, когда немного оправилась от первого потрясения. — Почему?
— Это решение Гнилоуста, а не Короля, — тихо ответила я, наблюдая за встающими из-за столов переговаривающимися воинами. Для меня привычнее было бы услышать сейчас ожесточённые дебаты после такого заявление, но, похоже, здесь не было принято публично высказывать своё мнение, или же мужчины понимали, что Тэйоден не в себе, и не хотели напрасными спорами наживать неприятности. — Не знаю как, но Советник полностью завладел доверием вашего правителя. Он имеет на него влияние и вкладывает в его голову свои мысли.
— Грима давно втёрся в доверие дяди, но раньше так далеко не заходил.
— Раньше Эйомер не грозился лично вышить каёмку на его саване, — мне тут же пришлось опустить глаза под её испуганным взглядом. — Они повздорили утром, я случайно услышала.
— Мой брат бывает вспыльчив и скор в суждениях, уверена, он совсем не это имел в виду.
— А я вот с ним согласна, и даже вышивать помогу.
Поднявшись из-за стола, я начала собирать опустевшие подносы из-под хлеба, чтобы отнести их на кухни. Как мне кажется, не только Эоймер в королевском семействе отличался вспыльчивым нравом: выходя из зала с очередной стопкой подносов, я заметила Эйовин, которая что-то увлечённо доказывала уже вернувшемуся из покоев Конунга Советнику. Она была так погружена в свои эмоции и переживания, что, казалось, не замечала ни плотоядной улыбки Гнилоуста, ни того, что, наступая, он загоняет её в угол под лестницей.
Стоило подойти немного ближе, чтобы его елейное шипение заставило скрипнуть зубами.
— Волнуетесь за брата, дорогая? — ворковал Грима, приближаясь к девушке и, протянув руку, касаясь её бледной щеки. — Вам стоит проявить ко мне лишь каплю благосклонности, и клянусь, сделаю всё, чтобы наш мудрый Король изменил своё решение. Лишь крупица вашей ласки — приказ на заточение под стражу будет отменён…
Ласки, значит, мерзавцу захотелось? Подкравшись сзади, я что есть силы огрела его подносами по затылку. Пошатнувшись, Советник плавно осел к ногам взволнованной, изумлённо уставившейся на меня Эйовин.
— Это получилось нечаянно, — попыталась я оправдаться, отводя глаза и рассматривая серебристую гладь подноса.
— Нужно уходить, — сумев очень быстро вернуть свою обычную невозмутимость, она обошла распростершегося под ногами Советника и потянула меня к кухням. — Спасибо за храбрость, но будет лучше, если нас здесь никто не увидит.
Гордясь своим поступком, который, по здравому размышлению, ничем иным кроме ребячества назвать было нельзя, я поторопилась вслед за ней. Быть застигнутой на месте расправы вовсе не хотелось, можно ведь было ограничиться и парой слов, чтобы отвлечь Гнилоуста от его жертвы, но ведь приложить наглеца по голове гораздо интереснее.
Как оказалось, мы поспешили уйти из злополучного коридора совсем не зря: уже на следующее утро каждому в Медусельде было известно о том, что прошлым вечером на Советника Конунга было совершено покушение. И хотя похвастаться пострадавший мог лишь шишкой, вспухшей под сальными волосами, Хаме было приказано в самые кратчайшие сроки найти организовавшего нападение преступника.
========== глава 8. В поисках неприятностей ==========
— Даже не думай об этом, это было решение Эрвина взять на себя твою вину, он уже взрослый и отдаёт отчёт своим поступкам, — строго произнесла Эйовин, когда мы шли к конюшням. Она пообещала, что я смогу проехаться на любом из находящихся там сейчас скакунов, и час назад принесла в мою комнату рубаху, брюки и сапоги, которые, хоть и были велики, оказались вполне удобными. — Он защитил тебя, ты унизишь его, если хоть слово скажешь, к тому же это сейчас просто опасно.
— Но что если Грима потребует, чтобы его казнили? Как я смогу жить с этим?
— Вот тогда и решим, что делать, — отрезала рохирримка, когда мы вошли в деревянное строение с высокими балками и утеплёнными загонами для лошадей. — Хотя я не думаю, что до этого дойдёт.