– Разумеется. Он обнесён кирпичной стеной в десять футов высотой. За стеной дежурит несколько наших ребят. Чёрт меня возьми, да у нас тут собралась добрая половина Империал-Ярда…
– Не богохульствуй, ты же святой отец, – хмыкнул в накладную бороду инспектор.
Флеминг беспомощно улыбался. Морган был хорошим полицейским и уже четыре года выполнял обязанности первого помощника. Как раз с тех самых пор, как Джейсона повысили до старшего инспектора по расследованию убийств. Ещё никому в его возрасте не удавалось удостоиться этой сомнительной чести. Флеминг был всего на два года старше Джейсона и до прихода в полицию служил на флоте, пока его не комиссовали из-за ослабшего зрения. В полицию же ему помогли устроиться давние знакомые. И Морган никогда не давал повода кому-либо краснеть за него.
– Сегодня пятница, внутри может быть много людей, – Флеминг до побеления костяшек сжал чётки.
– А ты не задавал себе вопрос, как он может находиться в набитом народом помещении абсолютно незамеченным? Ведь никто же до сих пор не поднял ни малейшей тревоги.
– Джейсон, ты совсем не слушаешь меня! – такой же липовый, как и старик, священник чуть повысил голос. – Ты уверен, что он не возьмёт кого-нибудь в заложники?
Джентри крепче прижал газетный свёрток к боку и вполоборота повернулся к внушительной громаде угольной конторы.
– Абсолютно.
– Ради Христа, ты можешь объяснить – почему? – глаза Флеминга за стёклами очков выглядели озадаченными.
– Он маньяк, но не террорист.
– Господи, Джентри, да у тебя логика умалишённого, – пробормотал Флеминг, пряча чётки в карман. Он снял очки и протёр линзы отворотом сутаны.
– Ты слишком сильно входишь в роль, Морган, – Джентри продолжал искоса разглядывать большущие арочные окна, пытаясь уловить за стеклом малейшее движение. Но тщетно, никто не подходил к онам, ни одна из задёрнутых штор не шевелилась. Что, впрочем, не означало, что за ними не наблюдают, точно так же, как они за зданием. Хотя старший инспектор считал это предположение маловероятным. – У меня нюх на жаренное, ты же знаешь. Я чую, что он не станет никем прикрываться. Он способен проложить себе путь к отступлению по трупам, но не станет никого хватать и использовать в качестве щита. Я так думаю.
Флеминг вновь растянул губы в натужной улыбке.
– Не понимаю, чем одно отличается от другого…
– Благословите, святой отец, – к ним подошла средних лет дама в строгом платье с высоким воротником, с убранными под шляпку золотистыми волосами. Над её головой держал зонтик затянутый в сюртук пожилой мужчина с шикарными бакенбардами и пресным выражением на физиономии.
Джентри вежливо кивнул, приложив два пальца к полям котелка.
– Доброе утро, мадам.
– И вам того же, сэр, – у дамы было осунувшееся и бледное лицо. Джентри отметил, что ей не больше сорока и что она очень недурна собой. Судя по неброской, но дорогой одежде и сопровождающему лакею, не из бедных.
– Пусть Господь озарит твой путь на земле, дитя моё, – внушительно сказал Флеминг, мгновенно принимая возвышенный вид. Он уверенно перекрестил склонившую голову женщину и забубнил под нос молитву.
Джентри ощутил неподдельную гордость. Что ни говори, а в его отделе работали сплошь профессионалы.
Он отошёл в сторону. На улице становилось слишком много посторонних. Необходимо было решаться. Или входить в здание, или проявить больше терпения и осторожности и ждать дальше. Но чего ждать? Джентри бросил из-под полей котелка оценивающий взгляд на расположенные на высоте двенадцати футов окна второго этажа. Всё, что было ниже, его не волновало. На первом этаже стёкла были забранными прочной решёткой. Из окон верхних этажей вполне можно было сигануть вниз. Если не бояться сломать себе ногу или шею, конечно. Самое худшее заключалось в том, что тот, на кого вот уже третий год охотился весь Имперский Двор, был вполне способен на подобный акробатический трюк.
Это существо появилось на ночных улицах Столицы около трёх лет назад. И почти сразу поставило на уши всю полицию. Его выходки поначалу носили чисто шаловливый, клоунский характер. Его посчитали безвредным полоумным шутником. Но размах деятельности этого фигляра просто поражал! Он мог за одну ночь нашкодить сразу в нескольких районах города, словно умел летать. В Ярде поначалу даже сочли, что действует целая группа клоунов-единомышленников. Правда вскоре стало понятным, как он умудряется за столь короткое время покрывать столь значительные расстояния.
Собака была зарыта в этих чёртовых научных достижениях! Скорее всего, этот неуловимый ловкач пользовался какими-то скрытыми механизмами, увеличивающими его силу, скорость и позволяющих совершать ну просто немыслимые прыжки. Ему ничего не стоило перемахнуть десятифутовую стену, с лёгкостью опытного эквилибриста пробежать по коньку церковного собора Святого Августина или обогнать запряжённую повозку. Вот вам и технически прогресс. Кто знает, какой такой паровой двигатель умудрился засунуть себе в задницу этот горе-атлет… Надо заметить, что объяснения недюжинных сверхчеловеческих способностей мерзавца одними лишь техническими новшествами не исчерпывались.
Некоторые ярые сторонники теологии приписывали ему силу, дарованную чуть ли не самим Дьяволом. Дескать, это и не человек вовсе, а сам бес, демон во плоти, пришедший на землю и изводящий добропорядочных верующих. Джентри едва не плевался желчью, стоило ему только услышать о неземном происхождении этого чудика. Он искренне считал, что самым страшным существом на свете был, есть и остаётся человек. Что только человеческий ум настолько, хм, дьявольски умён, чтобы почти три года скрываться от полиции, пакостить, мучить людей, совершать дерзкие преступления и до сих пор не понести никакого наказания.
Попервах новоявленный преступник вёл себя как разнузданный хулиган, и кроме возмущённо-испуганных воплей не вызвал никаких сильных эмоций. Заглядывал в окна, пугал прохожих в тёмных переулках, угонял лошадей из конюшен, чтобы потом несчастных коняг нашли через пару кварталов, привязанных к дверным ручкам. Воровал продукты из лавок, подвешивал кошек за хвосты перед домами зажиточных горожан… Задирал подолы молоденьким девицам, побрасывал к дверям кучи собачьего дерьма. В общем, развлекался, как мог. И как ему позволяли. Поскольку буквально заваленная сотнями жалоб полиция не знала, с чего ей, собственно, и начать!
Потом стало хуже. Много хуже. Словно разгулявшийся шутник в силу безнаказанности со стороны закона вошёл во вкус. И шутки его стали куда как более жестокими.
Он начал нападать на людей. Преимущественно женщин. Отнимал сумочки, срывал одежду, царапался и даже кусался, как дикий зверь! Сначала этот паразит орудовал исключительно ночью, потом его стали всё чаще встречать и днём. Он совершенно перестал бояться. Так, постепенно с женщин он переключился на детей. Изредка нападал и на мужчин. В основном его интересовали одинокие прохожие. Поток жалоб и разгневанных писем завалил Империал-Ярд по самую крышу. Сам мэр лично навестил Департамент и намекнул, что пора бы уже и завязывать с этим балаганом. Неужели вся городская полиция не в состоянии изловить одного сумасшедшего?
Газеты с радостью набросились на свежую сенсацию, словно свора гончих на загнанного оленя. Ежедневно заголовки газет пестрили новыми сводками о нападениях маньяка. Прессу не надо было хлебом кормить, ей хватало свидетельств очевидцев и утечек из Двора. Ну а буйная журналистская фантазия довершала общую картину творящегося в городе беспорядка.
Спустя какое-то время ОН обнаглел настолько, что стал вламываться в дома, расположенные в глухих, окраинных районах города, в лачуги бедняков и домишки мастеровых. Подонок не брезговал и особняками аристократов, иногда совершая свои дерзкие рейды и в престижные кварталы столицы. Он ни для кого не делал никаких различий. А ещё через несколько месяцев он убил первого человека. Сбросил беднягу с крыши городского суда прямо на мощённую брусчаткой площадь, с высоты семидесяти футов. Днём, на глазах у десятков людей. После чего резво запрыгал по черепице, перемахнул на крышу соседнего здания и был таков.
С тех пор, за два с половиной года по официальным данным полиции он убил девяносто восемь человек. Счёт напуганным, ограбленным и избитым шёл на сотни. Разумеется, не обходилось и без подражателей. Многие бандиты под шумок проворачивали свои делишки, прикрываясь личиной неуловимого преступника. Но с этими двойниками обозлённая до предела полиция разбиралась быстро и жёстко. Вскоре количество подражателей здорово сократилось.
Старший инспектор по расследованию убийств Джейсон Джентри ровно два года назад получил персональное задание всеми силами изловить маньяка и заключить под стражу. Прошло два года, но Джентри продвинулся в расследовании не больше, чем в самом начале пути. Прыгучий негодяй не оставлял никаких следов и отпечатков. Ровным счётом ничего, за что можно было бы уцепиться. За два года ни одной явной улики. Что, впрочем, не означало, что у Джейсона не было никаких версий. Джентри считал, что кем бы ни был этот человек, в средствах он явно не стеснён. Джентри упорно настаивал, что имеет дело с обычным человеком. Пусть сумасшедшим, безумным, но отнюдь не дураком. Это должен быть своего рода гений криминала. И богатый гений. Поскольку его выкрутасы, невероятные трюки и мастерское умение заметать следы говорило о применении сложнейших технических средств. Технология и механика, алхимия и математика. Этот человек обязан был прекрасно разбираться в любой из данных областей.
Когда Джентри намекали, что он копает в неправильном направлении, советуя больше уделять внимания ну, как бы так мягче сказать, сверхъестественному происхождению маньяка, старший инспектор впадал в животную ярость. Проще всего списать ум и находчивость преступника на проявление паранормальных сил, чем признать собственное бессилие. Но Джейсон не зря слыл упрямцем. Он твёрдо верил, что ему противостоит человек. Не совсем обычный, но и не колдун какой-нибудь. И уж тем более не демон. Это бредни пусть остаются для охочих на сенсации репортёров.
Джентри прозвал своего противника Джеком-Попрыгунчиком. Это имя тут же попало во все газеты. Так маньяк обрёл имя. Джек-Попрыгунчик. Попрыгунчик не сходил с первых полос всех популярных газет почти год. Затем он стал обыденностью, частью устоявшегося мира. Неотъемлемым городским атрибутом. Газетчикам стало скучно. Из сенсации Джек постепенно превратился в рядовую заурядность. Все уже давно привыкли к тому, что примерно раз в неделю Джек с собой изощрённостью убивает кого-нибудь, а полиция всё так же бессильно разводит руками. Ну и где здесь сенсация? Горячие новости? Так заголовки о нападениях Попрыгунчика уверенно перекочевали на последние страницы в затёртую колонку криминальной сводки. На первых страницах продолжили печатать статьи о Дюбуа, Формаксе, Вурцеле, Грее…
Самое забавное было то, что Джек нисколько не скрывал своего внешнего вида. Его лицезрели тысячи людей. И практически во всех случаях показания очевидцев сходились. Люди описывали Попрыгунчика как очень высокого худощавого человека в длиннополом кожаном пальто и шляпе-цилиндре. Заострённые уши, узкое вытянутое лицо с резкими чертами, безумные выпученные глаза, налитые кровью. Многие добавляли такие животрепещущие подробности, как дым из раздутых ноздрей, раздвоенный змеиный язык, когтистые лапы, шерсть, некоторые даже видели хвост! И вроде бы имелись у этого мерзавца копыта… Но не больше двух! Разговаривал Джек на андерском, но иногда переходил на непонятную тарабарщину, не иначе как сатанинское наречие. Вот…
Джентри, читая подобные «достоверные» протоколы, покатывался со смеху. Из всей этой чуши добрую половину можно было отметать не глядя. И что в итоге оставалось? Высокий рост, худощавое телосложение, впалые щёки, взгляд безумца и страсть к кожаным плащам. Негусто. Полицейский штатный художник Джеймс Кейн не раз и не два пытался делать наброски Джека, но всегда в итоге выходило нечто среднее между цирковым уродцем и сильно похудевшим и выжатым как лимон начальником полицейского департамента Вустером. Когда Вустер в одном из рисунков признал себя, то устроил Кейну форменной разнос, под страхом расстрела запретив брать в руки карандаш, если тот не хочет лишиться своих «корявых обезьяньих клешней».
Джек всегда ухитрялся ускользать из расставленных ловушек. Какую бы сеть не забрасывал Джентри, Попрыгунчик постоянно вёртким ужом проскакивал в самую маленькую ячейку. Он совершенно никого не боялся. Джейсон подозревал, что для этого психа объявленная полицией война всё равно, что игра в кошки-мышки. И что Джеку невероятно нравится эта игра. Вот только Джентри до сих пор не мог понять, какие им уготовлены роли в происходящем безумии.
Когда получившее святейшее благословление печальная дама удалилась, Джентри снова оказался рядом с Флемингом. Борода и усы нещадно чесались. Проклятые туфли жали пальцы, настроение Джейсона портилось чуть ли не быстрее погоды. На душе у него было так же пасмурно и уныло.
– Морган, если я не выйду через пятнадцать минут, ты лично запустишь план «Б» и возглавишь операцию. Постарайтесь не оплошать.
– Ты говоришь, как приговорённый к смерти, – Флеминг посмотрел на Джейсона поверх очков. – Ты думаешь, что он всё время был у нас под носом? Что Джек работает в этой конторе? Он один из сотрудников?
– Не исключено.
– Как же ты тогда его узнаешь?
– Я его учую, – слабо улыбнулся Джентри. – Достаточно того, что он внутри, Морган. Остальное… Рано или поздно это должно было закончиться. Или он или я.
Священник размашисто перекрестил склонившего перед ним седую голову старика, благословляя. И тем самым давая сигнал к началу операции, которая повлечёт за собой очень интересные и неожиданные последствия.
____________________________________________________________
Уже на подходе к зданию в голову Джентри закралась шальная мыслишка – а ну, как и вправду Джеком окажется один из сотрудников конторы? Да нет, ерунда… Вопреки собственным словам он не верил в подобную вероятность. Инспектор полагал, что после ночной вылазки Попрыгунчик просто-напросто выбрал наиболее удобное на данный момент местечко, чтобы залечь на дно. Угольная контора случайно подвернулась. С одинаковым успехом на её месте могло оказаться любое другое общественное здание или заброшенный дом. Джеку нужно было время, чтобы переждать день, а затем ночью по-тихому улизнуть в свою тайную берлогу.
Но как тогда, дьявол его забери, он вошёл внутрь? Люди Джентри следили за Попрыгунчиком от самого Баргбургского моста, где этой ночью он напал на двух ночных бабочек. Как обычно, Джек легко оторвался от погони неуклюжих констеблей и затерялся в районе Ремесленников, не подозревая, что погоня отстала намеренно, а лучшие из лучших сыскарей Ярда продолжали следовать за ним. Провожая Прыгуна до улицы Берг, переодетые агенты держались на достаточном расстоянии, чтобы он не заметил слежки. Последним в цепи был изображающий провонявшего дешёвым виски забулдыгу Моррис. Он и сказал, что Джек вошёл в Большой Тупик и направился к зданию Угольной конторы. Это произошло ровно в шесть утра, когда в бывшем жилом доме окромя сторожей никого не было.
Как Джек смог проникнуть через запертые изнутри двери, впрочем, было не суть важным. Он выкидывал и более невероятные фортеля. Факт в том, что с обратной стороны он не вышел. Все дополнительные задействованные силы отделения по расследованию убийств сосредоточились за огораживающей контору с заднего двора высокой стеной. Центральный подход к кирпичной громаде по улице так же контролировался вооружёнными переодетыми агентами. У Джека практически не было шансов удрать.
Джентри толкнул тяжёлую, оббитую железом деревянную дверь и оказался в ярко освещённом по случаю хмурого утра газовыми рожками вестибюле. Обширное, высокое, окружённое по верху протянувшейся с трёх сторон галереей помещение было пустым, не считая сонного клерка за стойкой регистратуры. На второй этаж, в разные крылья здания вели широкие, плавно изгибающиеся лестницы. Изначальный проект здания был неузнаваемо изменен, многое перестроили, подгоняя под специфические нужды муниципального учреждения. Под ногами скрипел затёртый рассохшийся паркет, в воздухе витал запах пыли.