На диван рядом со мной плюхнулся Сэм и быстро плеснул себе вина: его партнерша по танцам ушла, чтобы принести ещё фруктов.
Сэм толкнул меня локтём в бок и зашептал:
— Чего сидишь, как изваяние, Айсберг? Иди, пригласи её! Я же вижу, между вами что-то есть…
Я отвесил Сэму довольно чувствительный подзатыльник.
— Не твоё это дело, — зло прошипел я. — Ты не знаешь, что между нами.
Я, если честно, и сам этого не знал. Последнее время со мной постоянно происходили невероятные события, у меня и в мыслях не было думать о чём-то подобном. Ну вот, Дану я не пригласил, а народ всё равно что-то придумывает… Интересно, а сама Дана хочет, чтобы я пригласил её, или нет? Как всё-таки жалко, что я не умею проникать в чужое сознание и вынужден сидеть здесь в полном неведении.
— Давай, брат, не стесняйся, — прошептал мне Тор, когда Лаувея ушла поправить причёску. — Вот, выпей вина для храбрости. — Он протянул мне бокал.
Я молча вылил вино ему на голову и, убедившись, что Тор на меня не смотрит, взглянул на Дану. Та сказала что-то резкое Кайсе и отошла на несколько шагов. Я не сомневался, что знаю, о чём у них шел разговор. Я испытывал нечто среднее между неловкостью и злостью. Ненавижу попадать в дурацкие положения! И что они, интересно, себе возомнили?! Мы с Даной просто друзья, и не более того. Если ещё раз ко мне подойдет кто-нибудь с советом пригласить её на танец, я просто поднимусь и уйду!
Но вскоре всем танцевать надоело, и мы стали с завязанными глазами рисовать на бумаге Нику и Рэя, а потом дружно смеялись над своими творениями. А талантливая Лаувея сочинила гимн для Звездного Патруля на древнем асгардийском языке, и мы принялись разучивать его. Кроме Лаувеи древнего асгардийского никто не знал, и потому слова ужасно коверкали, а девушка возмущалась такому пренебрежительному отношению к легендарному языку.
Мы веселились до позднего вечера и, когда Кайса, зевая, в десятый раз предложила пойти спать, её послушались.
— Спокойной ночи Тор, Сэм, Кайса, Лаувея, Да… — Едва я начал произносить её имя, девушка пулей вылетела из помещения, так и не попрощавшись со всеми.
Тор и Сэм понимающе переглянулись, и мне снова захотелось ударить их. Но я сдержался, вежливо попрощался с друзьями и неспешно направился в свои покои, очень надеясь на то, что Звездный Патруль сейчас не обсуждает мои отношения с Даной. Несуществующие отношения, конечно же, — быстро поправился я, открывая дверь в свои покои. Интересно, кому первому в голову пришла подобная глупость?
========== Ночной разговор ==========
Но едва я потушил свет и лёг на кровать, мысли о Дане и нашей вечеринке тут же вылетели у меня из головы. Тишина и отсутствие людей оживили во мне все старые переживания, о которых я временно забыл. Меня вновь мучила тревога, и я не мог заснуть, несмотря на то, что моё горло уже не сдавливал обруч из Хельхейма.
Я подошел к окну и увидел, что в ночное время дворец освещается разноцветными прожекторами. Затем я походил немного по комнате и снова лёг, но всё это нисколько не помогло мне расслабиться.
Внезапно на моё лицо упал свет: кто-то открыл дверь, выходящую в ярко освещенный коридор.
— Ты не спишь ещё, Локи? — услышал я голос матери.
— Нет, не могу заснуть, — ответил я.
Фригга прикрыла за собой дверь, включила настольную лампу и присела на край кровати. После всего случившегося мне было крайне непривычно видеть маму не в боевых доспехах и с оружием в руках, а в простом бежевом платье и с распущенными волосами. Её теперешний облик никак не вязался с тем, что я видел на Альфе.
— Я хотела поговорить с тобой. Но прежде, может, ты хочешь мне что-нибудь рассказать, спросить о чём-то?
— Почему ты любишь меня?! — неожиданно для самого себя выпалил я.
Фригга выглядела несколько озадаченной.
— Что, прости? — переспросила она.
— Я имел в виду, почему я так важен для тебя? Я и все остальные: Кайса, Тор, Сэм, Дана… Почему?
— Ну, видишь ли, вы новое поколение. Именно от вас зависит судьба нашей галактики в будущем. Я считаю, что подготовить достойную смену — это одна из важнейших задач каждого человека.
— Но ты не простой человек!
— Ошибаешься, — улыбнулась Фригга. — Я такой же человек, как и все остальные.
— Слушай, притворство и лицемерие это, вроде как, по моей части! — разозлился я. — Не надо мне лгать! Я видел, как ты сражалась с Никой! Тебе подвластны силы, о которых все остальные и мечтать не могут! Ты больше, чем человек! Кто мы все по сравнению с тобой? Пыль! Стоит тебе лишь пожелать, и от всех нас ни единого атома не останется! Но ты почему-то в повседневной жизни притворяешься обычным человеком и делаешь вид, будто бы тебе интересны наши проблемы и переживания.
— Я не притворяюсь, Локи. Я и есть обычный человек.
— Я знаю, тебя Осколок Радуги заставляет, да? — внезапно сообразил я.
Но Фригге, однако, моё предположение показалось забавным.
— Ты думаешь, что я стала бы подчиняться какому-либо артефакту? Думаешь, я позволила бы предмету, наделённому магическими свойствами, диктовать свои условия?
— Стой, но ведь ты говорила, что… — Я был совершенно сбит с толку.
— Ты должен понимать разницу между подчинением и внутренним согласием с какими-то правилами. Когда ты подчиняешься, ты делаешь что-то не по своей воле, тебя заставляют. Тебе неприятно это, но ты делаешь, потому что такова воля сильного. Я стараюсь никогда и никому не подчиняться. Я контролирую свои действия самостоятельно, Локи. Получилось так, что мои убеждения совпадают с теми требованиями, которые предъявляются владельцу Осколка Радуги, вот и всё. Поверь, даже не обладая артефактом, я вела бы себя точно также.
— Но почему тогда тебе не плевать на всех нас? Будь у меня такие силы, я бы относился к окружающим, как к микробам.
— Поэтому давать тебе в руки такие силы и нельзя. Люди, мыслящие как ты, привыкли либо подчиняться, либо подчинять. Такая система чересчур примитивна и совершенно непригодна для современного мира. А для будущего тем более. Неважно, какими силами ты обладаешь, главное всегда оставаться человеком. А для любого человека очень важно помогать своим близким и заботиться о них.
— Выходит, я не человек, — печально вздохнул я, в который раз ощущая острый укол совести. — Когда я улетал с базы, я очень сильно нагрубил Дане, сказал ей, что… нет, не могу! — я сделал глубокий вдох и скороговоркой выпалил: — Я сказал, что надеюсь, что в скором времени она и все остальные умрут. Вернее, тогда я сказал… сдохнут, — помолчав полминуты, добавил я. — А потом, когда я на Альфе был, мне Сэм позвонил, и я тогда тоже повел себя не лучшим образом.
— Это эмоции, Локи, — мягко ответила Фригга. — Ты просто очень сильно перенервничал тогда. Многие люди теряют голову, когда находятся под страхом гибели. Но ведь теперь, когда ты пришел в себя, ты осознаешь, что поступил неправильно, и это самое главное. Я не знаю точно, как повели бы себя твои друзья, оказавшись на твоём месте, но сильно сомневаюсь, что они вели бы себя разумно, хладнокровно и не потеряли бы способность мыслить трезво и объективно.
— Ты бы уж точно не потеряла, — вздохнул я.
После слов матери на душе у меня стало легче.
— Это просто контроль эмоций. Ему нужно учиться. Очень долго и упорно. Если подумать, то все свои ошибки ты совершаешь из-за неумения держать себя в руках и холодно оценивать обстановку, когда тебе больно или страшно. Ты научишься этому со временем, я уверена. Ты уже сейчас делаешь успехи. Ведь даже когда над тобой висел призрак неминуемой гибели, ты нашел в себе силы, чтобы сострадать и помогать другим людям. И именно это помогло тебе выжить. Ты доказал, что ты сильный человек, однако тебе нужно продолжать над собой работать в том же направлении.
Фраза о том, что я помогал другим людям, навела меня на мысль о Лаувее.
— Ты знаешь, что Лаувея… — начал было я, но Фригга не дала мне закончить.
— Да, знаю. Я поняла это еще очень давно, едва ты только немного подрос. Я ведь отлично знала Лаувею, и ты был уменьшенной её копией, причём не только во внешности. То же стремление к знаниям и учёбе, то же неукротимое желание проявить себя, самоутвердиться, показать, что ты лучший. Однако у Лаувеи никогда не было резких перепадов настроения. Она более спокойная, хладнокровная и организованная. Бедная девочка… То, что пришлось пережить ей, воистину ужасно. Боюсь, долгие годы мучительного плена отпечатаются у неё в душе на всю оставшуюся жизнь.
— Только я не знаю, как мне относиться к ней. Она ведь, как бы, моя настоящая мама.
— Ты путаешь понятия «настоящая» и «биологическая». Можешь считать, что твоей настоящей матерью являюсь я. Ведь именно я воспитала тебя и вырастила. А Лаувея сама ещё почти ребёнок, она не готова к такому. Думаю, милосерднее будет не говорить ей об этом, она и так прошла через многое.
— Вот и я так думаю, — с облегчением согласился я. — Я воспринимаю её, как старшую сестру. Ты ведь тоже, считай, заменила ей маму. Она рассказывала мне про то, как ты учила её всему, и что она очень тебе благодарна. А своих родителей она ненавидит.
— Это вполне очевидно для девушки её лет, но всё-таки неправильно. Её родители очень любили её и беспокоились о ней. Просто они не могли предвидеть последствий своей чрезмерной заботы, но душа у них была чистой. Думаю, теперь Лаувея и сама осознала это. Ты не представляешь, Локи, как я счастлива, что она осталась жива. Ведь все эти годы я полагала, что её убили йотуны. Если бы я знала, что она попала в руки «Чёрного Квадрата», я могла бы предусмотреть то, что и врагу станет известно, какие мощные силы скрыты в тебе.
— Не напоминай мне о них! — попросил я маму. — Я хочу забыть о том, что испытывал тогда… Я хотел рассказать тебе ещё кое-что…
Фригга внимательно, не отрываясь, смотрела на меня, и я продолжил:
— В гуще сражения на Альфе кто-то метнул в меня смертельным заклятием, а Ди создал вокруг меня магический щит и из-за этого не успел отразить атаку, направленную на него самого. Он спас меня, а сам погиб…
— Да, я предполагала нечто подобное. — В голосе матери звучала глубокая печаль, но в нём не было ни капли осуждения. — Знаешь, когда мы готовились к сражению и обнаружили, что на нашем главном корабле незаконно летят твои друзья, все, ясное дело, переволновались: битва слишком опасная, молодёжь легко могла погибнуть. Мы предлагали им остаться на корабле, но они в один голос твердили, что это означало бы предать своего лидера. «Локи ведь там, и совсем один!» — говорили они. — «Мы нужны ему».
Услышав это, я вновь ощутил прилив благодарности к Звездному Патрулю, а Фригга между тем продолжала:
— Когда мы поняли, что на корабле их не удержать, Ди сказал: «Я буду страховать молодежь. Следить, чтобы с ними ничего не случилось. Не сумел спасти своих детей, постараюсь спасти чужих!» И с этими словами он первым вышел из корабля. Он не мог простить себе смерти своих родных и считал, что подобным образом сможет хоть отчасти искупить свою вину. Он ушел из жизни так, как хотел уйти. Мы все скорбим о нём. О нём и о каждом погибшем в том ужасном сражении. Смерть забирает лучших из нас.
— Тогда я ничуть не удивлен, что до сих пор жив, — попытался разрядить обстановку я. — Но мне всё равно неловко, что Ди погиб, защищая не кого-то, а именно меня.
— Ты не виноват в его смерти, Локи, — просто ответила Фригга. — Ты не мог ничего сделать, от тебя ничего не зависело, все решила случайность. Больше ты ничего не хочешь рассказать мне?
— Пожалуй, что нет, — произнёс я. — Разве что спросить кое о чём хочу.
— Ну так спрашивай.
— Я хотел спросить про Нику. Она выглядит довольно молодой, но её магический уровень говорит о том, что у неё богатейший жизненный опыт. Сколько же ей всё-таки лет?
— Точно не знаю, но приблизительно четыре с половиной тысячи.
— Что?!
— Ты не ослышался. Она самая старшая из лидеров «Чёрного Квадрата». Ника стара даже для меня.
— Но почему же тогда…
— Она подвергла себя огромному количеству магических превращений. Без вмешательства разного рода техники тоже не обошлось. Думаю, в нашей галактике не найдется более изуродованного человека, чем она.
— Изуродованного? Она выглядит весьма привлекательно.
— Но это не её красота, Локи. В ней присутствует столько чужеродных биологических, технических и магических объектов, что её с большой натяжкой можно назвать человеком. Она буквально перестроила свой организм, сделав его неуязвимым для оружия, всех видов базовой магии и старения. И она по сей день продолжает этот процесс, потому что слабые места у неё все же имеются. Но, улучшая физические качества тела, она лишила себя очень важной вещи: испытывать эмоции. Ведь переживания способствуют разрушению клеток и, соответственно, старению. Утратив эмоции, она утратила последнюю человечность. Да, физически она бессмертна, но нравственно мертва уже давно, и ей уже ничем не помочь. Нику не спасти. — И вновь в голосе матери звучала печаль.
Я удивился: неужели ей жаль даже Нику?!
— А что ты хотела рассказать мне? — спросил я у матери.
— Во-первых, я хотела сообщить, что мы посовещались и решили признать организацию «Звездный Патруль» законной, официальной и независимой. Вы помогли нам очень во многом, и мы крайне заинтересованы в налаживании связей и сотрудничества со Звездным Патрулём.
Я ощутил прилив гордости и радости.
— Что ж, я тоже готов сотрудничать. — Я старался, чтобы мой голос звучал торжественно.
— Я очень рада, Локи. Это действительно необычайно важно для меня: знать, что новое поколение волнуют те же проблемы, что и нас. Если быть откровенной, то я очень обрадовалась, узнав, что ты создал такую организацию. Многие из нас боялись, что вы взялись за слишком сложную задачу и не справитесь, но вы смогли доказать, что вы уже достаточно взрослые и ответственные для этого. А во-вторых, я хотела рассказать тебе, почему мы здесь оказались.
Я затаил дыхание. Именно этот вопрос тревожил меня больше всего, но Фригга ясно дала мне понять, что спрашивать бесполезно: придет время, и она сама расскажет. И вот, это время пришло.
— Понимаешь, «Чёрный Квадрат» наводит ужас на всё население галактики, и ко мне обратились за помощью. В общем, завтра утром меня должны короновать. Я стану правительницей галактики. — Фригга говорила на удивление спокойно, без какого-либо торжества в голосе.
— Здорово, мам, поздравляю! — я и впрямь очень обрадовался, услышав это.
— Я рада, что ты так отреагировал на это, — улыбнулась Фригга.
— Ну, если бы короновали Тора, я бы этого не вынес, — признался я. — Потому что я куда лучше, чем он. А ты…ты достойна этого, как никто другой! По-иному просто и быть не могло.
— Послушай, Локи, то, что я становлюсь королевой галактики, в сущности, ничего не меняет. Ты по-прежнему мой сын, и ты важен для меня, но…может так получиться, что я не смогу уделять тебе столько же времени, сколько и раньше. Обещаю, я буду находить время, чтобы общаться с тобой, но его будет немного. Я очень надеюсь, что ты поймешь меня. Знаешь, за последнее время ты очень сильно повзрослел, и я уверена, что со многими своими проблемами ты уже в силах справиться сам, без меня. Ты уже не раз доказывал это. Только не думай, что мне больше нет дела до тебя. Помни, что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.
— Я знаю, — тихо произнёс я.
— Кстати, я хотела тебе поручить обеспечение безопасности на коронации. Я положила на твой стол металлоискатель, будешь проверять прибывших на наличие подозрительных предметов. Идет?
— Конечно! — я очень обрадовался, что мне поручили ответственную работу.
— Слушай, а ты к Тору заходила?
— Спит твой брат, десятый сон видит, — улыбнувшись, ответила Фригга. — Я не стала будить его. Всё равно от разговора было бы мало толку: он, судя по всему, немного перебрал спиртного на вашей вечеринке.
«Тор неудачник», — весело подумал я, — «узнает обо всём в последний момент и, к тому же, ему ничего не поручили!»
— Ты тоже спи, Локи. Спокойной ночи. — Мама уже собралась уходить.
— Постой! — внезапно остановил её я. — Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь стать… настоящим правителем?
— Полагаю, что да, — ответила Фригга. — Тору трон даром не нужен, его мечты о другом, он с радостью уступит тебе возможность править Асгардом. Но тебе придется много над собой трудиться, чтобы выработать необходимые для правителя качества. Работай над собой, Локи, и ты станешь хорошим царём.