— Не хотел причинять тебе боль. Я надеялся, со временем ты забудешь и… успокоишься.
Голос брата стал еще мрачнее. За годы общения с Тором я уяснил, что так отрывисто и жестко он говорит, когда из последних сил сдерживает эмоции. Интересно, что могло настолько затронуть его?
— Я не забыл.
— Ты бы не вспомнил, если бы не эта встреча. Я не хотел привозить Долану сюда, но… у меня не было выбора.
— А почему ты её с Джейн не оставил?
Тор ответил не сразу. А когда он нашел в себе силы, я уже понял.
— Как?
Глаза Тора наполнились слезами, хотя я видел, что он противился эмоциям до последнего.
— Не знаю. Не знаю, Локи. Я ходил с Доланой в музей, а она дома работала над каким-то научным проектом. А когда мы вернулись, Джейн… лежала мертвой.
— И ни следов выстрелов? Ни признаков отравления?
— Ничего. Целое расследование проводили, но никто так и не смог сказать, что случилось. Даже зацепок не нашли.
— Но не могла же она просто взять и умереть. Скорее всего следователи как всегда что-то упустили.
— Вот и я так думаю. Поэтому я и здесь. Мне нужна помощь Агентов и Совета Галактической Безопасности, если получится до них достучаться. А то я еще помню Возрождение.
— Но, брат… — Я на секунду замялся, тщательно подбирая слова. — Даже если они и выяснят, что случилось с твоей возлюбленной, тебе это ничего не даст. Джейн мертва, и ты никак не сможешь…
— Вернуть её, знаю! Но зато это, возможно, спасет других.
— В каком смысле? Неужели ты думаешь…
— Да! Я боюсь, что это аномалия, от которой не застрахован никто! Где гарантия, что завтра я не найду мертвое тело дочери или… или со мной не случится подобного? Надо во что бы то ни стало разобраться с причиной смерти Джейн и этим обезопасить других людей.
— Согласен. Думаю, надо обсудить это с Леонорой.
— Ты читаешь мои мысли, — брат мрачно усмехнулся. — Я направился к ней сразу, как только прилетел.
— И?
— Она не пожелала со мной говорить.
— Но почему?
— Понятия не имею. Она заперлась в своем кабинете и никого не принимает.
— Меня примет. — Я не был в этом уверен, но решил, что попробовать можно. — Пойдем вместе. Все равно мне тоже нужно к Леоноре — получить ключ от бывшего кабинета Фригги.
Рабочий кабинет Леоноры располагался на первом этаже, недалеко от главного входа, и потому мы быстро до него добрались. Я уверенно постучал, но нам не открыли.
— Может, она куда-нибудь ушла? — спросил я, отойдя на пару шагов.
— Нет, ты прислушайся. Слышишь?
Я последовал совету и действительно услышал приглушенный голос Леоноры, хоть и не смог разобрать слов. Вероятнее всего, она говорила с кем-то по коммлинку.
— Когда я пришел сюда в первый раз, она тоже с кем-то говорила, — сказал Тор, нахмурившись. — Сколько можно уже, в самом деле?
— А вдруг случилось что-то серьезное? — Я с тревогой покосился на дверь. — Вдруг произошла катастрофа, и Леонора занята этой проблемой?
— Нам только катастрофы и не хватало для полного счастья, — проворчал брат, помрачнев еще больше.
— По крайней мере, это единственный способ объяснить странное поведение Леоноры.
— А почему мы должны его объяснять?! — Находясь в подавленном состоянии, Тор часто бывал неделикатен. Возможно, я и сам в такие моменты веду себя не лучше. — Леонора не имеет права делать вид, будто нас не существует. Эй! — Тор громко забарабанил по двери костяшками пальцев. — К вам сам правитель пожаловал! Или его вы тоже будете под дверью держать?
— Мальчики, подождите еще чуть-чуть, пожалуйста. Я скоро открою, обещаю вам.
Или мне показалось, или голос из-за двери прозвучал как-то надломлено.
— Мальчики, — повторил я с горькой усмешкой. — Забавно. Я стал галактическим лидером, но для Леоноры, наверное, так навсегда и останусь младшим сыном её наставницы. Возможно, оно и к лучшему. По крайней мере, хоть кто-то не ждет, что я буду хватать звезды с небес.
Но брат мою последнюю фразу прослушал: он переключил внимание на свою дочь, которая пришла в командный цент следом за нами.
— Долана, иди погуляй на улице.
Должно быть, Тор не хотел, чтобы ребенок слушал, как обсуждаются обстоятельства смерти её приемной матери.
Девочка покорно кивнула и выбежала из здания.
— А почему она не разговаривает? — повторил вопрос я, когда дверь за Доланой захлопнулась.
— Я же сказал, она говорила с тобой. Но говорила не так, как мы, поэтому до тебя не дошло. Мы с Джейн тоже не сразу научились понимать, и думали поначалу, что наша дочь не говорит. Она даже плакала молча, совсем как взрослая. Её смеха мы тоже не слышали.
— Может, это вызвано тем, что Долана — полукровка? К тому же, она побывала в мире демонов, и это тоже могло наложить отпечаток.
— Но все это не более чем догадки. А что произошло на самом деле… Об этом мы, боюсь, никогда не узнаем. Думаю, ответить на этот вопрос смогли бы только специалисты из ГалаБеза, но ты же их знаешь… им не до того. Но теперь это не так уж и важно. Главное, мы научились её понимать.
— И как же она… общается?
— Невербально. Просто смотрит на тебя, и ты понимаешь.
— Как Ника?
— Нет, это другое. — Голос брата прозвучал раздраженно, и мне стало неловко. Мало кому понравится, если его дочь сравнят с бесчувственной убийцей. — С Никой все просто: если она захочет что-то передать, она насильно запихнет это в твой мозг. Хочешь, не хочешь — услышишь. С Доланой сложнее. Она передает мысли глазами. Наверное, во всей нашей галактике больше ни у кого нет такого красноречивого взгляда.
— Да уж, я заметил.
Мне сразу вспомнилось, как смотрела на меня девочка при нашей встрече. И ведь действительно, будто хотела что-то передать. Но меня этот взгляд почему-то испугал. Наверное, с непривычки.
— Заметил, но не понял. С нами тоже так было. А потом Джейн догадалась, и мы со временем научились общаться с Доланой.
— А меня научишь?
— Хм… не думаю, что этому можно так легко научить. Это не физика, не математика и даже не теория аномалий. Это что-то более тонкое. И научиться можно, пожалуй, только самостоятельно. Методом проб и ошибок. Просто смотри ей в глаза и пытайся понять. Прикладывай к этому все свои силы. Долана говорит только с теми, кто действительно хочет её слушать.
— Наверное, это сложно — понимать все по взгляду.
— Поначалу, да. Но знаешь, пройдет какое-то время, и ты привыкнешь. Поверь, в этом способе есть преимущества. У Доланы поистине удивительный взгляд. Мы с тобой можем передать глазами лишь общую эмоцию — к примеру, гнев или страх, а моя дочь — все что угодно. Больше того, порой она сообщает такое, что вряд ли можно сказать словами. Её язык более разнообразный и насыщенный чувствами, чем наш.
— Интересно. — После всего, что поведал мне Тор, мне и вправду захотелось «поговорить» с девочкой и узнать, какие-такие мысли нельзя передать словами, но можно — глазами. — Если будет свободное время, я обязательно…
Закончить мысль я не успел. Внезапно дверь отворилась, и из кабинета раздался знакомый голос:
— Заходите.
— Ну наконец-то! — проворчал Тор, первым переступая порог. — Я уж думал, нам до ночи придется в коридоре торчать. С какой вообще радости вы… — брат смущенно осекся, встретившись с Леонорой глазами.
Её было не узнать. Я с самого начала подозревал, что случилось что-то плохое, но чтобы до такой степени…
Мне уже доводилось видеть Леонору в подавленном состоянии, но слезы в её усталых и покрасневших глазах привели меня в замешательство — впервые на моей памяти она открыто плакала, отбросив всякие попытки взять себя в руки и успокоиться. Её волосы, обычно аккуратно убранные, липли к болезненно-бледному, мокрому от слез лицу, что придавало ей неухоженный и неопрятный вид.
Никогда бы не подумал, что в нашем мире существует что-то, способное довести Леонору до такого страшного состояния. Хотя, в День Расплаты моя мама выглядела немногим лучше. Нет, об этом лучше не вспоминать…
— Рассказывайте, что случилось, — кивнула нам Леонора, позабыв поздороваться.
Мы с братом переглянулись: начинать серьезный разговор, в то время как Леонора страдала, было неловко. Спросить, какая беда с ней стряслась, тоже никто из нас не решался.
— Я тут по поводу Джейн, — наконец заговорил брат.
— Да, слушаю. — Было видно, что Леонора пытается переключиться со своей личной проблемы на проблему Тора, но удается ей это с трудом. — Так что там случилось с Джейн?
— Погибла при странных обстоятельствах. Её смерть никто не может объяснить. — Брат говорил отрывисто и кратко. Когда мир рушится перед глазами, становится не до витиеватых речей — слова будто застревают в горле, и их приходится выталкивать силой. — Я полагаю, не обошлось без аномалий.
— Ну… это совсем не обязательно. — Леонора шмыгнула носом, совсем как девочка-первоклассница, впервые в жизни получившая двойку. Возможно, это смотрелось нелепо, но я разбил бы нос любому, кто вздумал бы над этим смеяться. — Далеко не все, что непонятно с первого взгляда, имеет аномальную природу. Возможно, вы упустили из виду что-то важное.
— Да? А как вы тогда объясните вот это?!
Внезапно Тор извлек из своего портфеля листок бумаги, обгоревший практически полностью, но при этом хорошо сохранившийся. Я впервые видел такое: обычно после встречи с огнем бумага рассыпается в прах. А этот лист сделался тонким, ломким и почти прозрачным, но полностью сохранил форму. Я нахмурился: мне брат ничего об этом не говорил. Видно, решил приберечь главный козырь напоследок.
— Это часть её исследования. Когда я нашел её тело, она держала его в руках. Сгоревший.
— А на самом трупе…
— Нет, никаких следов возгорания. И как это, интересно, можно объяснить, отбросив в сторону теорию аномалий?
Но Леонора, кажется, снова ушла в свои тревожные мысли.
— Огненные фигуры, огненные фигуры… — одними губами шептала она, глядя на нас невидящим взором.
— Какие огненные фигуры? — осторожно спросил я, наконец отважившись присесть рядом с ней.
— Да я и сама толком не знаю, — всхлипнула Леонора, небрежно смахнув рукой набежавшую слезу. — Может, их и вовсе не существует… Я их ни разу не видела.
— А кто видел?
Задав вопрос, я сразу в этом раскаялся: Леонора вновь разрыдалась. Через минуту она взяла себя в руки, но мне все равно было очень неловко.
— Моя… дочь, — наконец выдавила она, отрешенно смотря в пустоту. — Она в Долине Жизни, и она… умирает.
— Сьюзен?! Что с ней?
— Не знаю. И никто не знает. В том-то вся и беда. Возможно, это все из-за модификаций, что ей пришлось пережить, хотя медики из Долины это отрицают.
— Отрицают и не предлагают собственной версии?
Я вел диалог будто на автомате, а перед глазами стояло болезненное, как и у матери, лицо черноволосой девушки.
— Именно. Правда, ходят слухи об… аномалии. Но если так, нам только хуже. Никто не знает, как спасти мою дочь, потому что она здорова, но из нее по какой-то причине… уходит жизненная энергия. А как спасать человека, если он здоров, никому не известно.
— Действительно, очень похоже на аномалию. А вдруг загадочная «болезнь» Сьюзен и необъяснимая смерть Джейн имеют общую природу?
— Я тоже об этом подумала, как только Тор показал бумагу. Из-за неё я и вспомнила об огненных фигурах. До этого момента я думала, их не существует, но теперь сомневаюсь.
— Да что за огненные фигуры?! — потерял терпение Тор.
Я бросил на него укоризненный взгляд, и брат смущенно замолк.
— Дана говорила о них, когда я прилетала её навестить. — Видимо, Леоноре было проще звать свою дочь по-старому. — Я сперва думала, она бредит… Она просила меня остаться с ней до утра. Говорила, ночами ей страшно одной, потому что к ней приходят…
— Огненные фигуры?
— Да.
— Как она их описывала?
— Как будто люди, целиком состоящие из огня. Она говорила, иногда может явиться одна, а иногда — несколько. Огненные фигуры стоят возле её кровати и будто бы ждут чего-то. Я не поверила этому, ведь Дана говорила путано и бессвязно: она уже совсем обессилела. Но все-таки я осталась с ней в ту ночь, чтобы она не боялась. Да и мне было в радость побыть немного с ней, прежде чем… — Конец этой горькой фразы потонул в слезах и всхлипываниях. — Будь моя воля, я бы вообще от неё ни на шаг не отходила…
— Вы остались с ней, и… как прошла ночь?
— Я же говорила, что ничего не видела. И Дана в ту ночь тоже. Но в следующий раз она позвонила мне часа в два и сказала, что фигуры вернулись. Я думала, моя дочь понемногу сходит с ума. Видения, галлюцинации, страхи и все такое… Но этот обгоревший листок и мертвая Джейн…
— А вдруг эти огненные фигуры убивают людей? — предположил Тор взволнованно.
— Даже если так, нам это ничего не дает. Мы понятия не имеем, как с ними бороться. Мы даже не понимаем их природу. Кто или что они? Откуда они взялись? Хоть я и скептично отнеслась к страхам дочери, я все-таки попыталась найти в архивах что-то похожее, но ничего не нашла. В любом случае, будем думать над этой загадкой.
— А нельзя мне отправиться к Дане сейчас?
Не знаю уж, почему, но мой вопрос прозвучал робко и нерешительно.
— Не раньше, чем ты разберешься со всем тем, что оставила тебе Фригга, — отрезала Леонора, протянув мне ключ от бывшего кабинета матери. — Ты и так откладывал слишком долго. Нам нужно получить доступ к той информации, которой владела твоя мама — это может оказаться полезным.
— Так почему вы сами не перерыли её кабинет? Из-за дочери?
— Не только. Будь дело только в этом, я заставила бы себя заняться работой, но беда в том, что Фригга… хотела, чтобы доступ получил именно ты.
Я, не зная, как реагировать на подобное откровение, принял ключи, кивнул в знак благодарности и молча вышел из кабинета. Прежде чем закрыть за собой дверь, я последний раз обернулся, и мне померещился огненный сполох за спиной Леоноры. Я моргнул, и видение исчезло. Значит, все-таки показалось.
Я облегченно вздохнул и направился к бывшей комнате Фригги, размышляя о том, что, видно, сильно устал и перенервничал за последнее время.
***
Заброшенный кабинет Агента… Каким он вам представляется? Лично мне воображение рисовало весьма безрадостную картину.
Полумрак, распахнутое окно, холодный ветер яростно листает станицы пожелтевших от времени книг, срывает со стен паутину и уныло завывает в трубах. Возможно, подоконник и пол запорошены первым, по-настоящему белым снегом, еще не успевшим превратиться в лужицы талой воды. В общем, все в лучших традициях остросюжетного романа. Наверное, после потери матери я слишком увлекся литературой, надеясь найти в несуществующих мирах утешение и покой.
Мои ожидания не оправдались. Угадал я, разве что, с полумраком, но настольная электрическая лампа все исправила. Окно было закрыто, и помещение ещё хранило тепло ушедшего лета. Тихо, уютно, спокойно, даже цветы на подоконнике не завяли: видимо, Леонора время от времени приходила и поливала их. Часы на стене монотонно тикали, отсчитывая минуты. Книги и прочие вещи аккуратно лежали на своих местах. И ведь если не знаешь заранее, ни за что не догадаешься, что кабинет уже как несколько месяцев лишился своего обитателя.
Оттого-то мое сердце и затопила мерзкая, прилипающая подобно скотчу, щемящая боль. Уж лучше б все было так, как я представлял: точь-в-точь по книжным канонам. А сейчас я стоял посреди кабинета и не мог отделаться от ощущения, что несчастья не было. Мне казалось, что я вот-вот услышу мягкие, почти бесшумные, но в то же время уверенные шаги, дверь тихо скрипнет, и на пороге появится мама, точь-в-точь такая, как прежде.
«Привет, Локи», — улыбнется она мне. «Привет», — я улыбнусь в ответ. — «Я ждал тебя. Мне… так много надо тебе сказать».
«Нет, не думай об этом, выбрось из головы!» — приказал я себе, зная, что подобные мечты ничем хорошим не заканчиваются. Ричард подобрал им на удивление точное определение — «наркотик». Да, именно наркотик. А после наркотиков всегда бывает ломка.