— Эй, мальчик! — окликнула она конюха. — Вода где есть?
Мальчишка показал ей пальцем на небольшой питьевой фонтанчик-чашу рядом со входом в здание. Рин поднялась и пошла к нему. Проходя мимо открытых дверей, она услышала разговор начальника с кем-то:
— …асти, поди-ка к Массаму и скажи, что к нам заявились законники. Чего? Да пес ее знает, кто такая, но значок не игрушечный был.
Рин навострила ушки. Она умывалась нарочито медленно, вслушиваясь в каждое слово. Жаль, что слышно было только начальника.
— А? Я почем знаю, знает он ее или нет? Она сказала, что знать не знает, кто такой Закари. Значит не из его шайки-лейки. Как описать? Ну… хорошенькая такая блондиночка, белокожая северянка. Оружием увешана с головы до ног. Да хватит вопросы задавать! Мне проблем с законом не надо, пусть Закари сам с ней разбирается. Гони давай к нему.
«Ах, вот как?.. Ну, что ж, это мы запомним», — подумала Рин. Она почувствовала на своей спине взгляд, повернулась и сдержанно улыбнулась начальнику станции. Тот рассматривал ее, прищурившись, потом медленно кивнул в сторону. Рин повернула голову и увидела выезжающий к ней экипаж. Рин дала начальнику станции задаток, села в карету и приказала трогать.
Когда она вернулась, ее друзья и Кастедар все еще были на кухне, сидели все вместе за столом и мирно пили чай с пирожными с кофейным ликером.
— Тебя за смертью посылать, — проворчал Анхельм. Рин, не зная смеяться ей или злиться, посмотрела сначала на Анхельма, потом на Кастедара. Губы демона чуть дрогнули в едва заметной улыбке, но тут же его лицо застыло привычной восковой маской. Анхельм собирал какие-то бумаги в свой дипломат, с которым не захотел расставаться по прибытии.
— Ой, Рин, дорогуша, сегодня определенно не самый плохой день в году! — обрадовано начала Альберта, наливая ей чай. — Его светлость предложил мне…
— Госпожа Вонн, — прервал ее Анхельм, — мы же договорились. Полная конфиденциальность.
— Ах, да-да… Прошу прощения, я забылась.
— То есть, им можно знать, а мне нет, да? — уточнила Рин. Герцог кивнул в ответ. Рин прищурилась и задумалась. Анхельм выглядел очень отстраненным, в его взгляде совсем не было той теплоты, с какой он всегда смотрел на нее. Рин прокрутила в голове все, что говорила ему и поняла: Анхельм пытался показать, кто хозяин положения, и выказывал обиду за то, что она довольно грубо осадила его при посторонних, высказав свое мнение о его доверчивости. Ну что ж, справедливо, действительно грубовато получилось. Интересно, как долго он продержится?
— Экипаж ожидает у входа, ваша светлость. Разрешите, я понесу ваш багаж.
Не дожидаясь ответа, она взяла со стола его дипломат и понесла к карете. Анхельм поспешно встал и пошел вслед за ней, чуть не стукнулся лбом о низкую балку дверного проема и успел поймать ее за руку до того, как она вышла.
— В чем дело? — спросил он. Рин удивленно взглянула на него.
— Этот же вопрос я могу задать вам, ваша светлость.
— Прекрати эти глупые шутки, это вовсе не смешно.
— Какие шутки? Если бы я хотела пошутить, я бы надела шутовской колпак, ваша светлость.
— Ты нарочно! — Анхельм отнял у нее дипломат и тихо сказал. — Прошу тебя, любовь моя, не называй меня никогда по титулу.
Рин вздохнула и закрыла рукой лицо: минуты не продержался!
— Ну что ж ты такой мягкий, а… Ничего не поделаешь. Анхельм, прости меня за то, что я так резко высказалась о твоей доверчивости при посторонних.
Взгляд Анхельма потеплел.
— Но, пожалуйста, не будь со мной таким… такой… — Рин тщетно силилась отыскать более мягкое слово, заменяющее «тряпка» и «подкаблучник». — Будь со мной строже, а? Иначе я тебя перестану слушаться.
— Когда я вижу тебя, моя голова отказывается мне подчиняться. Я очень сильно люблю тебя. Я не хочу тебе приказывать, знаю, что ты не терпишь приказов.
Рин помрачнела.
— Послушай. Наши отношения — это отношения лошади и наездника, где лошадь — я, а ты — наездник. Понимаешь? В нужный момент ты должен осадить меня, пришпорить, хлыстом ударить, и в нужный момент — похвалить и дать лакомство. Иначе я удила закушу, а тебя сброшу. И еще копытом под зад дам.
Анхельм взял ее за плечо, нагнулся и, очень серьезно посмотрев в глаза, тихо сказал:
— Я предлагаю тебе новый вариант отношений, где никто ни на ком не ездит. Осмысли.
Анхельм вышел и пошел в карету, а Рин со вздохом направилась обратно, чтобы забрать матросов. Альберта прибирала чашки, а Ладдар вышел к карете.
— Развести такой балаган при посторонних людях, — шепнул ей Фрис, помогая вытащить бессознательное тело из подсобки. — Вы с мальчишкой совсем с ума сошли от любви?
— Не твое дело, — огрызнулась Рин. — Как ты представился Альберте?
— А это твое дело? — развеселился келпи. Рин сдула упавшие на лоб волосы и встала в позу сахарницы.
— Мы можем говорить правду на свой лад, но врать мы должны одинаково.
— Я не представлялся ей, глупая. И нечего срывать на мне настроение, я тебе не мальчик для битья.
Рин сникла.
— Прости. Ты и вправду тут ни при чем.
— Умница. И впредь запомни простое правило: никогда не пытайся как-либо принизить авторитет мужчины при посторонних людях, даже если ты во сто крат умнее и права. Тем более, если ты права. Это залог долгих и счастливых отношений.
— Ну почему Анхельм не может быть таким, как ты?
— Потому что он не я. Наговорилась? Может, пойдем?
Рин вздохнула, взяла матросов за ноги и потащила к выходу. Вместе с Фрисом они погрузили их в карету.
— Девчонка, — позвал келпи, — у меня нет ни малейшего желания ехать к этому вашему губернатору, я прогуляюсь до ближайшей реки. Я голоден и сильно устал. Давиться человеческой едой больше не могу. Пока не отдохну, толка от меня не будет.
— Конечно, Фрис. Встретимся завтра в десять утра там, куда причалил корабль, хорошо?
— И как я узнаю время?
Рин сняла с руки часы и застегнула на запястье Фриса.
— Пройдет ночь. Утром, когда стрелки остановятся вот здесь, ты должен быть в условленном месте.
— Хорошо.
Она улыбнулась ему, и Фрис зашагал по улице в сторону порта.
— Гхм, — напомнил о себе Кастедар, мрачно глядя на Рин.
— Вы что-то хотели, господин Эфиниас?
— К чему это? Ты знаешь мое имя, и мы давно на «ты». Я не поеду с вами. Мне это не интересно. Буду ждать вас в пассажирской конторе. Смею надеяться, что вы не станете ввязываться в неприятности и расследовать это дело прямо сейчас. Наш корабль отплывает завтра, у нас нет времени.
Рин кивнула ему, и демон ушел прочь быстрой и легкой походкой. Альберта вышла из кондитерской.
— Ну что же ты, даже до свидания не скажешь?
— Я вернусь вечером, — пообещала Рин, но чуть подумав, поправила себя: — Возможно. Если не вечером, то рано утром загляну. До встречи.
Рин пожала ей руку, села в карету и приказала трогать к дому губернатора. Сама она села рядом с Анхельмом, а моряков посадила напротив. Колеса застучали по мостовой, Рин принялась рассматривать город, который изменился до неузнаваемости за то время, что она не приезжала сюда. Если можно было так выразиться, город посветлел. Деревянных домов почти не осталось, едва они выехали из района порта и въехали в жилые кварталы, их стали сменять аккуратные, изящные двух и трехэтажные виллы с белыми стенами и рыжими черепичными крышами. Большинство дворов имели богато украшенные сады и внушительной высоты ограды. Низенькие и тонкие деревца свидетельствовали о том, что дома отстроили совсем недавно.
— Богато… — проговорила Рин. — Не так давно здесь были пустыри…
— Теперь твои слова не дают мне покоя, — признался Анхельм. — Помнишь, я мучился с налоговыми отчетностями? Я-то надеялся, что невязка в налоговых декларациях — ошибка казначея, но теперь вижу, что нет, это казначей получал неверные цифры. Что если здесь и вправду работорговля? Закон Соринтии на эту тему выражается предельно ясно: смертная казнь. Если все действительно так, я вынужден буду действовать без промедления. Но — боги свидетели — у меня нет на это времени!
Рин бросила на него осторожный взгляд: герцог был напряжен и мрачен, голубые глаза смотрели подозрительно, а губы сузились в ниточку. Он нервно крутил перстень-печать на пальце и разглядывал виллы.
— Губернатор знает о моем приезде, я отправлял почтового голубя еще из Гор-ан-Маре, — добавил он, и Рин сердито фыркнула.
— Зачем? Неожиданный визит был бы куда эффективнее!
— Этикет требует предупреждать высокопоставленных персон о своем визите. Он не обычный горожанин, — объяснил герцог. — К тому же, у меня есть дела к нему, мне нужно было, чтобы он подготовился. Естественно, я не рассчитывал, что встряну в историю в первый же час после прибытия.
— Анхельм, — позвала Рин, и он перевел взгляд на нее. — Что будем делать?
Герцог задумчиво пожал плечами.
— Что делать с этими двумя? — уточнила Рин. — С порога бросить ему их под ноги — не лучшая тактика.
— И не думал об этом. Сначала я расспрошу его о делах, а ты слушай и сопоставляй с тем, что тебе известно. Конечно, ты тоже будешь вовлечена в беседу, поэтому старайся как можно меньше отвечать на его вопросы. Покажи всем своим видом, что ты стесняешься его, разыграй, что слишком сильно устала с дороги и хочешь отдохнуть. Что угодно!
— Притворюсь, что у меня болит горло и пропал голос. Скажешь, что меня продуло на корабле.
— Хорошо, подойдет. Моя задача — вынуть из него максимум информации, а затем сопоставить его рассказы с реальностью и тем, что ты знаешь.
— Если я захочу что-то сказать, буду писать тебе записки.
— Да. Твоя одежда… точнее, твое оружие тебя может выдать.
— Боюсь, что мы уже уехали слишком далеко от торговых кварталов… — покачала головой Рин. — При мне Соколиная песня, револьвер и кинжал. Попробуй-ка спрятать Песню в дипломат, под бумаги?
Рин отстегнула ножны и протянула Анхельму. Тот раскрыл дипломат и попробовал уложить, как она сказала. Крышка закрылась с трудом.
— Ну, никто не увидит, если будешь аккуратен, — понадеялась Рин. — Револьвер останется со мной, ты все равно не умеешь стрелять.
Рин отстегнула с бедра кинжал и взвесила в руке.
— Давать его тебе бесполезно, а на мне он будет выглядеть подозрительно.
Анхельм взял у нее оружие, отвернул полу пиджака и спрятал в потайной карман. Ткань заметно вытянулась вниз.
— Видно, что у тебя в кармане что-то есть.
— Ну и что? Может, я там кулек монет по три рема несу. Я герцог, он не посмеет задавать вопросы. Кстати, вспомнил: я все время забывал показать тебе, где держу деньги.
— Это еще зачем? — удивилась Рин. Анхельм усмехнулся и снова раскрыл дипломат.
— Ты как маленькая. Мы очень далеко от дома, мало ли что случится. Смотри внимательно. На мелкие расходы деньги лежат в дипломате, вот в этом кармане. С крупными счетами другая история. У тебя с собой записная книжка?
Рин кивнула и достала из бокового кармашка на бедре свою записную книжку и карандаш. Анхельм взял и стал листать, ища пустую страницу. Рин перевернула сама и ткнула пальцем в список адресов в самом конце книжки.
— Ты пишешь не на соринтийском? — спросил Анхельм, записывая номер счета.
— Нет, это аириго. Я пишу на нем, чтобы не забывать родную речь, и чтобы никто не смог прочитать мои дневники.
— Понятно. Так, вот мой счет. Запомни его на всякий случай. Основной банк, который обслуживает меня, находится в Кандарине, мои дела ведет… дай допишу… Горан Малкович. Если расходы крупные, я предъявляю паспорт, ставлю печать моим перстнем и называю банковский счет, на который потом приходит чек.
— Представляю, какие чеки тебе придут, когда мы вернемся домой, — пробормотала Рин, вспомнив обо всех украшениях и платьях, которые лежали в ее чемоданах. Герцог рассмеялся.
— Не волнуйся, это из разряда мелких расходов. Крупные расходы — это покупка домов, предприятий, ювелирных изделий и так далее. Вернемся к нашим баранам. Свою легенду помнишь?
— Да ни к чему здесь легенда, — поморщилась Рин. — Называй меня по фамилии, а ему не представляй.
— Хорошо. Я все же надеюсь, что здесь все гладко, а недоразумение с этими двумя — действительно недоразумение.
— Вероятность этого стремится к нулю.
Анхельм на это ничего не ответил, и они надолго замолчали. Рин распустила волосы, заплела косу и снова заколола стилетом в пучок, чтобы не мешались. Солнышко ощутимо припекало даже в карете, невыносимо хотелось пить и нырнуть в сугроб. От жары раскалывалась голова. Рин нервно дернула щекой и прикрыла глаза рукой.
— Кстати, не объяснишь мне одну вещь? — спросил вдруг Анхельм, копаясь в дипломате.
— М-м?
Вместо ответа он протянул ей газету. Рин рассеянно просмотрела большие статьи и недоуменно посмотрела на него.
— Некролог, — пояснил он.
Рин нашла заметку и прочитала:
«25.01.4010 года после продолжительной болезни в возрасте 45 лет трагически ушла из жизни Элеонора Кревилль, жена покойного Гюнтера Кревилля, начальника Службы охраны Императора, убитого в конце ноября террористами на приеме в честь посла Маринея. Элеонора Кревилль при жизни была покровителем эрисдрейского пансиона сирот, меценатом галереи изобразительных искусств, прекрасной матерью и просто хорошим человеком. Спи спокойно, милая подруга. Мир не забудет твоей доброты. Твои друзья».
Рин подняла взгляд на Анхельма.
— Жена Кревилля умерла, — сказала она. Герцог смотрел на нее внимательно, ожидая, что еще она скажет. Рин молчала.
— А Кревилль убит, — продолжил мысль Анхельм. — И это сделал не Арман, Рин. У него не было такого приказа. А сейчас я вспомнил, как дядя при первой встрече сказал тебе «спасибо за Кревилля». Ты ничего не хочешь мне рассказать, Рин?
Анхельм был очень серьезен и смотрел на нее так, словно бы он уже все знал, только ждал от нее ответа. Правдивого ответа. Рин вздохнула и собралась с мыслями. Но едва она открыла рот, карета остановилась, и кучер крикнул: «Приехали!» Рин поблагодарила небеса за возможность отмолчаться.
— Долго рассказывать. Потом поговорим об этом, — сказала она. Анхельм поджал губы и с досадой посмотрел на нее. Рин лишь развела руками и кивнула в окошко кареты. Анхельм вышел и подал ей руку.
— Давай будем решать проблемы по мере их поступления? — предложила Рин, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он только кивнул в ответ и отвел взгляд. Рин тяжело, но тихо вздохнула, предчувствуя бурю.
Глава 2.1
Вилла губернатора Южных островов превосходила размерами родовое имение Римеров раза в три. Это было двухэтажное здание с розовато-бежевыми стенами, внушительными колоннами из розового мрамора и множеством широких арочных окон. Второй этаж его украшал застекленный балкон-галерея с арочными переходами. К парадному входу вела дорога, выложенная плиткой из кремового песчаника. В громадной ротонде перед входом был фонтан со статуями играющих водой русалок, вокруг которых были высажены причудливые водные клумбы-аквариумы с вечнозелеными растениями и цветами.
— Боги, как красиво! — пролепетала Рин, оглядываясь вокруг. На мгновение ей показалось, что она попала в какое-то сказочное место. Вокруг здания разрослись невиданные сады, казалось, здесь собраны все самые прекрасные цветы Южных островов. По дорожкам между клумбами гуляли павлины, при виде гостей один из них распустил пышный хвост-веер и настороженно пригляделся. В центре сада в небольшом пруду, окаймленном каменной дорожкой, среди цветущих лотосов плавали черные и белые лебеди. Откуда-то из здания доносилась музыка, дуэт фортепиано и скрипки.
— Да, — процедил Анхельм. — Красиво.
Рин взглянула на него, пытаясь понять, о чем он думает, но не успела: герцог быстро зашагал ко входу, и ей пришлось поспешить, чтобы догнать.
Когда дверь открылась, Рин шокированно замерла, изо всех сил стараясь не таращиться. На пороге стояла очень красивая женщина лет пятидесяти, одетая в темно-зеленое платье длиной до пола, с закрытыми рукавами и высоким воротником. Ее светло-синие волосы были собраны в аккуратную прическу, светло-желтые глаза смотрели на гостей снисходительно. Но примечательным было не то, что перед ними была волшебница, а то, что у волшебницы была кожа теплого сиреневого цвета.