– Конечно спасла, – успокаивающе проговорил ворг. – И если беда случится снова, тебя первую позовем. Честное воргское.
Селина подозрительно прищурилась, глаза превратились в красные щели.
– Правда?
– Обещаю, – клятвенно заверил полузверь, гладя на изумрудное платье Селины.
В груди заворочалось, он попытался сосредоточиться на мысли, которая постоянно ускользает, но красная завеса в голове сгустилась так плотно, что теперь напоминает стену. Он не знал, почему это платье вызвало копошение в памяти, но ощущение не самое приятное.
Лотер вздохнул, а Селина, заметив набежавшую на лицо полузверя тень, спросила торопливо:
– Лотер, ты какой-то очень мрачный. Уверен, что не могу помочь? Я, хоть и не сухопутная, но могу сварить похлебку из водорослей. Они тонус поднимают. Сразу настроение улучшится. А? Будешь похлебку? Правда, я давно не варила. Но постараюсь ничего не напутать.
Ворг покачал головой, представляя, как будет давиться варевом из морской травы, и сказал:
– Спасибо за заботу, Селина. В другой раз, обязательно. Сейчас дел много. Ты пока лучше накорми Керкегора своей похлебкой. А то он такой угрюмый, такой угрюмый.
Лицо Селины стало встревоженным, глаза с рубиновой радужкой округлились, она спросила:
– Серьезно?
– Да вот только расстались с ним, – ответил Лотер честно. – Обиделся, что не хочу отдавать ему северные Изумрудные леса. Знаешь, как расстроился?
Ихтионка вздохнула.
– Керкегор мне, конечно, не очень нравится, – произнесла она. – Но если он в печали, то суп из водорослей ему нужен, как рыбе вода. Пойду варить.
Селина скрылась в куполе, который похож на тот, что венчает верхушку Зала Советов, а ворг мрачно ухмыльнулся и двинулся к резиденции Гнура, которая раскинулась, как настоящая гоблинская деревня.
По мере приближения Лотер стал различать звуки музыки, смех, топот ног. Когда подошел к первому дому, перед которым раскинулся огород с тыквами, из двери вышла северная гоблинша с кувшином.
Она окинула ворга недовольным взглядом и спросила:
– Чего пожаловал? На праздник? Мы всяких полузверей не пускаем.
– Я не всякий, – отозвался Лотер и сунул пальцы в карман.
Когда из него показался блестящий край осколка, лицо гоблинши переменилось, взгляд стал тревожным.
– Беда что ли какая? – спросила она, подтягивая кувшин к груди.
– Мне нужен Гнур, – отозвался Лотер, игнорируя вопрос зеленомордой. – Отведешь?
Гоблинша помялась немного, словно решает, стоит пускать ворга на веселье гоблинов и что скажет гоблинский Хранитель. Потом потрогала короткие, но острые бивни над нижней губой и сказала:
– Идем. Только если с дурными новостями…
– Я по делу, – сказал ворг.
Гоблинша облегченно вздохнула, и они двинулись в центр резиденции гоблинов. Пока шли, Лотер глазел на добротные домики, ухоженные огороды и загоны для скота, построенные с такой дотошностью, что птеринг обзавидовался бы.
Впереди перед трехъярусным домом Гнура полыхает костер. Языки пламени взлетают в небо на три ворговских роста, вокруг пляшут северные и южные гоблинши в нарядах из шкур. Все босые, с короткими цветными гребнями на головах. Гоблины в стороне тоже что-то пританцовывают, но неохотно, будто для вида. Зато к столам, которые выставлены по обеим сторонам от костра, бегают часто. Те выставлены до самых огородов, не обойти, только напрямик пробираться.
Чуть дальше за костром и толпой пляшущих деревянное возвышение с широким стулом, на котором гордо восседает Гнур. Рядом на таких же стульях какие-то другие гоблины и гоблинши, которых Лотер прежде не видел. Все довольные, смеются, выпячивают бивни и время от времени выкрикивают что-то одобрительное танцующим.
Полузверь покосился вверх. Солнце, сползло к морю, небо приобрело лиловые краски, а отблески огня на лицах гоблинов придают зловещий вид.
Гоблинша, что привела ворга, указала вперед.
– Вот, иди, – сказала она. – Только не говори, что я привела. А то вдруг чего дурного расскажешь, а меня обвинят.
Лотер кивнул.
– Оставлю в тайне, – сказал он и двинулся к Гнуру сквозь извивающиеся в танце тела.
Гоблинские женщины танцевали так увлеченно, что несколько раз чуть не вспороли бивнями грудь Лотера. Приходилось уворачиваться, как во время битвы, отпрыгивать и втягивать живот.
Кое-как полузверь выбрался из толпы веселящихся гоблинов, а выйдя на свободный пяточек, отряхнулся и проверил карманы. Убедившись, что осколок на месте, в глубокой потайной складке, куда даже ловкие пальцы воришек не пролезут, полузверь облегченно выдохнул.
– Лотер! – донесся скрипучий голос со стороны возвышения.
Ворг оглянулся.
Гнур замахал ему, не вставая со стула. Полузверь направился к нему, спеша убраться подальше от размахивающих бивнями зеленомордых красавиц.
– Чего у тебя тут за пир? – спросил ворг подойдя и усевшись на стул, который быстро освободила миниатюрная гоблинша по приказу Гнура.
– Праздник урожая, – ответил гоблин. – Каждый год надо справлять, чтоб все хорошо росло, плодилось и размножалось.
– Гоблинши вокруг костра для этого танцуют? – спросил Лотер.
– Конечно! – выдохнул Гнур. – Чем лучше пляшут, тем лучше задобрятся боги. А, значит, урожай будет хорошим. Тыквы, знаешь ли, на новой земле должны прижиться. А они, как известно, любят тепло. Стало быть, нужно задабривать духа огня.
Музыка стала ритмичнее. Лотер скользнул взглядом по крепким фигурам гоблинш в коротких юбках, с обнаженными животами, что стали извиваться перед костром еще иступленней, и хмыкнул.
– Ну конечно, – сказал он, ухмыляясь. – Духа огня. Как же. Скажи лучше, что поглазеть на клыкастых девиц восхотел.
Глаза Гнура округлились, бивни выпятились вперед, он проговорил возмущенно:
– Да что ты вообще знаешь о празднике урожая? Сидите у себя в лесу, кости грызете. А ферма и скотина особого подхода требует. Она как, крашар, любит заботу.
Он любовно погладил кривой ятаган на поясе, с которым не расстается даже во сне, и добавил:
– Ты чего пришел? Тоже поглазеть… В смысле, духов огня задобрить?
Полузверь снова покосился на танцовщиц и проговорил, прочистив горло:
– Не совсем. Тут вот какое дело…
– Ох, не нравится мне такое начало, – перебил его гоблин.
– Да погоди ты, – отозвался ворг, хмурясь. – Помощь нужна.
Гнур прищурился и внимательно посмотрел на полузверя, словно пытается разглядеть подвох. Потом отхлебнул из кружки, которую поднесла все та же миниатюрная гоблинша, которая освободила место Лотеру, и сказал:
– Ладно. По старой памяти готов выслушать. Мы с тобой дрались бок обок. Хотя резиденцию строили мне ого-го, как долго. Но зато теперь погляди.
Он демонстративно провел дланью, показывая, какой размах у его резиденции, сколько гоблинов, огородов и домов с легендарными печками.
Лотер скользнул взглядом по постройкам, которых стало немного больше, чем, когда только возвели Гнуру дом. Потом сказал:
– Нужна корова.
Надбровные дуги гоблина поднялись, глаза округлились, а рот раскрылся, еще больше оголяя и без того опасные бивни.
– Корова? – не понял он.
– Да, – нехотя повторил ворг. – Корова. Обычная, которая молоко дает.
Гнур пару секунд непонимающе смотрел на полузверя, потом отдал кружку гоблинше и спросил:
– А тебе зачем корова? Сожрать? На сожрать не дам. У нас каждая голова ценится. Потому, как выращивается из теленка с особой тщательностью. Нечего всяким воргам их есть.
Лотер замотал головой.
– Да не собираюсь ее есть, – сказал он. – Мне своей дичи хватает.
– Ну раз, не собираешься есть, – ответил Гнур с облегчением, – тогда куда ни шло. Разводить будешь? Не ужели полузвери решили заняться полезным? Хвалю. Ели будете продолжать в таком духе, когда-нибудь станете такими же мудрыми и умелыми, как гоблины.
Ворг поскреб подбородок и сказал:
– Это не для меня.
Гнур встрепенулся.
– А для кого? – спросил он. – В подарок женщине? Ты лучше крашар тогда подари. Крашар лучший подарок. Это я тебе со знанием дела говорю. Ни одна женщина не устоит, если ей преподнести новенький ятаган с зеркальным лезвием, да удобной ручкой.
– Да причем тут женщины? – огрызнулся ворг. – Это фермеру одному. Пообещал.
Гоблин даже отпрянул.
– Погоди, – сказал он. – Это для человека что ли?
– Ну да.
Руки Гнура сложились на груди, он сдвинул надбровные дуги и покачал головой.
– Э, нет, – сказал гоблин. – Тебе еще бы выдал корову. Хоть плохенькую, но выдал бы. А за людей даже не проси. Меня мои собратья не поймут, если начну раздавать коров после того, как они сожгли дом нашему сородичу.
– Если не забыл, вы убили поджигателя, – напомнил Лотер.
– А кто видел? – спросил Гнур. – Кто докажет? Никого мы не убивали. Мы безвинно пострадавшая сторона в этом деле. В общем, без обид, Лотер, но человеку корову не дам. Сходи к Брестиде. Может она что дельного скажет.
Лотер недовольно вздохнул. Поднявшись хрустнул шеей так, что сидящая радом гоблинша подпрыгнула и выронила кружку из рук. Та с грохотом упала, а на деревянном помосте растеклась небольшая лужа.
Гнур раздраженно покосился на нее, мол, что ты за гоблинша, если от каждого шороха вздрагиваешь, а зеленомордая девица быстро подобрала кружку и спрыгнув с помоста, затерялась среди танцующих.
– У Брестиды, вроде, кони только, – сказал ворг.
Гнур развел руками.
– Ничем не могу помочь, – сообщил он. – Может, твоему человеку конячье молоко подойдет? В жарких странах, говорят, пьют молоко двугорбых лошадей. И вообще, ты чего за людей просишь? Человеком стать решил?
Лотер посмотрел на гоблина, словно тот вылил ему на ноги ведро помоев.
– Я тебя разве обижал? – спросил он. – Пришел, нормально спросил. Нет, так нет. Зачем обзываться сразу?
– Какой обидчивый, – буркнул Гнур.
– Задумчивый, – поправил его ворг. – И не ел давно.
С этими словами полузверь развернулся и двинулся сквозь толпу танцующих гоблинш в сторону востока, уворачиваясь от острых, как крашары, бивней.
Глава 4
Голодный и недовольный разговором с Гнуром, разладом в стае и озадаченный словами Керкегора о преемниках, Лотер дошел до гномьей таверны.
Протиснувшись между стульев, едва не цепляясь макушкой за потолок, он опустился за стол в углу. Когда мимо пробегала гоблинша в белом переднике, ворг помахал.
– Квас и гуся, – попросил он.
– А пирог с малиной? – спросила гоблинша.
Лотер покачал головой.
– Сегодня без пирога, – сообщил он.
Зеленомордая ускакала, а ворг стал наблюдать за таверной.
К вечеру в "Лихом молоте" собралось столько народу, что стало трудно дышать. Из шахты Тарната повылезали гномы и орут, как прокаженные. Гремят кружки, отовсюду гогот и бранные шуточки.
Кроме гномов, за двумя столами северные гоблины, те хоть и не любят рубак, но в таверну захаживают. За барной стойкой три человека, сразу видно, воины. Доспехи скромные, но сделаны добротно, такие носят лишь те, кто пользуется ими в бою, а не на праздники надевает. За плечами мечи, у одного на поясе кинжал, лица суровые, обветренные в долгих странствиях. Этих Теонард принял сразу, сообщив, что прибыли из его земель, и передал на попечение Страгу. Драки и убийства запретил, пригрозив моментальной расправой всем, кто хоть боком будет причастен. Народ поворчал, но смирился, хотя оружие все равно носят при себе.
За ближним столом с бесстрастным лицом сидит эльф с кружкой ледяного молока. Волосы непривычно короткие, темные. Лотер потянул воздух, но в таком обилии запахов даже его дед ничего не разобрал бы. После того, как солнечные эльфы признали Каонэль своим Хранителем, в Цитадель приехало два эльфа-странника. Серая едва чувств не лишилась, когда к ее Дереву привели двух закованных в кожаные доспехи остроухих. Спустя час уговоров согласилась поселить у себя на нижнем ярусе в одних покоях. Измотанные дорогами странники были счастливы, рассказали, что Сильвирел, величественный город лесных эльфов восстановлен, а его правитель призывает всех вернуться.
Когда эльф заметил, что его разглядывают, коротко кивнул и поднял кружку с таким лицом, мол, обстоятельства вынуждают, а сам бы я ни в жизни не стал с тобой здороваться.
Лотер поднял кружку с квасом в ответ.
– А что, – спросил он, перекрикивая шум таверны, – в Дереве Каонэль не кормят?
Эльф покривился.
– Кормят, – ответил он, – и получше, чем в этом злачном месте.
– Так чего пришел? – удивился ворг. – Сиди на ветке, ешь свою пыльцу.
– Там слишком народа много, – сообщил эльф чуть улыбнувшись. – Я лесной, люблю, чтобы личное пространство было. А в Дереве не только эльфы, но и эльфийки. Делаешь шаг, а тебе кричат, это не трогай, сюда не клади, там вытри.
Брови Лотера приподнялись, он хмыкнул.
– Ты вроде не похож на высокомерного, – сказал он. – Болеешь?
Лесной снова улыбнулся, как мог бы улыбаться меч, и произнес:
– Странники не похожи на солнечных. Жизнь в дороге, когда твой дом превратили в рассадник чудовищ, меняет характер. Но это не значит, что не порублю на кусочки, ели что-то пойдет не так.
Эльф похлопал себя по бедру, где висит длинный меч в кожаных ножных. Лотер одобрительно кивнул.
– Ты, видать, хороший охотник. Может в ворги пойдешь?
– Мне и эльфом хорошо, – отозвался лесной, делая глоток из кружки.
Гоблинша, наконец, принесла поднос. Перед Лотером на стол опустилась большая кружка пенного кваса и блюдо с дымящимся гусем. Поджаристая корочка потрескалась, и ароматный сок стекает на блюдо.
Ворг голодно сглотнул и потянул носом.
– Благодарствую, – сказал он и положил на столешницу серебряную монету.
Гоблинша расплылась в улыбке, пальцы цапнули серебро, через секунду оно оказалось в нагрудном кармане, а разносчица умчалась в кухню.
С гусем ворг справился быстро, оставив на блюде лишь костяной остов. Вытерев пальцы о бедра, принялся за квас.
За соседним столом громко загоготала компания гномов, один грохнул кружкой по столу, пена расплескалась и заляпала пол. Пробегавшая мимо гоблинша возмущенно затараторила, размахивая подносом, пригрозила больше не подносить кружки, а сочного гуся, которого просили час назад, вообще выбросить свиньям. Гном заворчал и размазал лужу носком сапога. Гоблинша покачала головой и удалилась, громко вздыхая и ругая нескладных подземников.
Эльф покосился на рубак, во взгляде мелькнула брезгливость, но быстро скрылась за привычным бесстрастием.
– Гномы… – проворчал он.
Лотер переложил ногу на ногу и ухмыльнулся.
– Гномов не любишь?
– А за что их любить? Ходят шахты везде свои копают. Природу портят.
– Это ты Тарнату расскажи, – предложил полузверь. – Он тебе мигом пояснит, кто гном, а кто, так себе.
Лесной эльф покачал головой.
– С гномами указаний разговаривать не было.
– А с кем было? – поинтересовался ворг больше для виду, потому что на площадке, где играли трубадуры, началось движение, менестрели стали отходить к стенкам, оттаскивая инструменты.
Лесной ответил, покосившись на него пронзительными зелеными глазами:
– Это не твое дело, Хранитель. Наш рыжий король не очень жалует воргов, если честно. Мне с тобой даже говорить не положено.
– Так чего говоришь? – спросил Лотер.
Эльф пожал плечами.
– Так ведь здесь короля нет, – сказал он.
На освобожденном месте рядом с барабанщиком и дударем появилась девушка. Черные волосы до пояса, грудь и бедра прикрыты шкурами, зато живот оголен, видно, как перекатываются мышцы. Плечи узкие, но тоже натренированные, лицо тронуто солнцем, что значит, много времени провела в пути. Можно было бы принять за амазонку, если бы не глаза. Девушка смотрит, чуть прищурившись, как лиса.
Губы Лотера поползли в стороны, он глубоко втянул воздух, забыв, что в таверне перемешались все ароматы, и сказал:
– Хороша.
Эльф оглянулся.
– Эта что ли? – спросил он. – А как же принцесса?
Ворг чуть нахмурился.
– Какая принцесса?
– Что значит, какая? – проговорил эльф, чуть подняв бровь, что означает крайнее удивление. – В Цитадели легенды ходят, как у ворговского Хранителя украли невесту. Или как-то так, точно не знаю. Но слышал. Некоторые даже спорят, ставки делаю. Одни не верят в принцессу, другие верят, но думаю, что не найдешь.