Юпитер медленно опускался к горизонту и через три месяца исчез полностью. Теперь он был виден только из Западного полушария. Свидание началось.
Известие о том, что Юпитер снова можно будет наблюдать из Восточного полушария, стало почти сюрпризом. Толпы любопытствующих двинулись на поверхность, чтобы собственными глазами увидеть грандиозный восход Юпитера. Миновав ворота подземного города и выйдя наружу, я увидел, что геодвигатели, приводившие нашу планету в движение пятнадцать долгих лет, потухли.
И снова мы могли видеть небо, усеянное звездами. Наша последняя встреча с Юпитером была в полном разгаре.
Все нервно смотрели на запад, когда за горизонтом стало разгораться тусклое красное свечение. Оно медленно росло, распространяясь на всю ширь горизонта. Только тут я заметил, что между тусклым красным светом и звездным небом образовалась четкая граница. Она изгибалась огромной дугой, протянувшейся от одного конца горизонта до другого. Медленно, очень медленно, дуга поднималась, и все, что находилось ниже нее, окрасилось в темно-багровый цвет. Казалось, будто занавес размером с ночное небо поднимается, чтобы отгородить Землю от остальной части вселенной. Я невольно ахнул, сообразив, что этот темно-красный занавес — Юпитер! Конечно, я знал, что Юпитер в 1 300 раз больше Земли, но только увидев гиганта во всем его царственном величии, я по-настоящему осознал его невероятные размеры. Почти невозможно выразить словами страшное чувство подавленности, которое порождал этот космический монстр, всходивший по всей ширине горизонта.
Один репортер позже написал: «Я все время задавался вопросом, а не попал ли я в собственный кошмар наяву? Или, может, вся вселенная — всего лишь кошмар в гигантском разуме этого божества?»
Юпитер продолжал свой жутковатый восход и постепенно занял половину неба. Вот теперь мы ясно различали ураганы, бушующие в его облачных слоях; хаотически завихряющиеся очертания этих бурь ошеломили всех, кто видел их сводящий с ума танец. Я представлял себе кипящие океаны жидких водорода и гелия, скрытые под густым слоем облаков.
А затем над горизонтом всплыло знаменитое Большое Красное Пятно — циклопический вихрь, который бушует уже сотни тысяч лет. Он был столь громаден, что мог бы поглотить три таких малозаметных планеты, как наша Земля.
Юпитер теперь занимал собой все небо. Земля была как воздушный шарик, бултыхающийся в бурном океане юпитерианских багровых облаков. Хуже того, Большое Красное Пятно стояло теперь в середине нашего нового небосвода и взирало оттуда на наш мир, словно титанический воспаленный глаз. Вся Земля тонула в призрачном алом сиянии. В тот момент было невозможно поверить, что наша крошечная планета сможет избежать гравитационного притяжения этого невероятного чудовища. Нам и в голову не приходило, что Земля может стать спутником Юпитера; мы были уверены, что провалимся прямиком в ад, скрытый под этим бескрайним океаном облаков!
Но расчеты навигаторов были точными. Ошеломительное темно-красное небо начало медленно двигаться, и через некоторое время на западном горизонте проглянула черная дуга. Она быстро увеличивалась в размерах, и внутри нее замерцали звезды. Земля рвалась прочь из гравитационных тисков Юпитера.
Взревели сирены. Гравитационный прилив, поднятый Юпитером, хлынул обратно на сушу. Позже я узнал, что огромные волны, более 100 метров высотой, снова пронеслись по континентам. Когда вода устремилась к запечатанным воротам подземных городов, я успел бросить последний взгляд на Юпитер, занимавший теперь лишь половину неба. В облачных океанах планеты я четко различил что-то вроде протоков. Впоследствии я понял, что это результат гравитационного притяжения Земли: наша планета тоже вызвала массивные приливы в жидком водородно-гелиевом океане Юпитера.
Затем Земля, ускоренная гравитационными силами планеты-гиганта, была вышвырнута в глубокий космос.
Покидая Юпитер, Земля достигла скорости убегания. Больше не нужно со страхом возвращаться в объятия обреченного Солнца. Планета отправилась в просторы глубокого космоса, чтобы начать свое долгое Странствие.
Глубоко под землей, укрытой темно-красной тенью Юпитера, родился мой сын.
Глава 3
Мятеж
Юпитер остался позади, и тогда более десяти тысяч азиатских геодвигателей снова заработали на полную мощность. Они не остановятся еще пятьсот лет, поскольку их задача — разгонять Землю на пути к месту назначения. За эти пятьсот лет половина гор Азии будет сожжена в ядерных топках геодвигателей.
Человечество освободилось от страха смерти — нашего постоянного спутника на протяжении более четырехсот лет. Последовал всеобщий длинный и глубокий вздох облегчения. Но праздник, которого все ожидали, так и не состоялся. То, что случилось затем, никто не мог предвидеть.
По окончании праздничного митинга я надел свой термокостюм и поднялся на поверхность один. Горы моего детства уже были срыты суперэкскаваторами, на их месте осталась лишь голая скала да замерзшая почва. Тоскливую пустоту расцвечивали белоснежные пятна, которые покрывали землю насколько хватало глаз. Это были солончаки, оставленные великим океаническим приливом. Передо мной возвышались развалины города, в котором выросли мой отец и дед. То, что когда-то было домом для десяти миллионов человек, теперь лежало в руинах. В голубом свечении геодвигателей от обнаженных стальных скелетов городских небоскребов тянулись длинные тени, а сами небоскребы походили на вылезающие из-под земли окаменелые останки доисторических зверей.
Множественные наводнения и удары метеоритов уничтожили практически всё на поверхности Земли. Все, что люди и природа сотворили на протяжении тысячелетий, лежало в руинах. Наш мир превратился в пустыню, подобную марсианской.
Вскоре я заметил, что Каёко стала беспокойной. Она часто оставляла нашего сына и в одиночестве улетала на аэрокаре, а когда возвращалась, говорила только, что была в Западном полушарии. Но однажды она взяла меня с собой.
Полет в аэрокаре на скорости 4 Маха занял два часа, и наконец мы увидели Солнце размером с бейсбольный мяч. Оно освещало замерзший Тихий океан своим слабым холодным светом.
Наша машина зависла на высоте трех миль. Каёко достала с заднего сиденья длинную трубу. Когда она открыла футляр, я увидел, что это телескоп, какими пользуются астрономы-любители. Жена открыла окно и направила телескоп на Солнце. Затем попросила меня посмотреть.
В затемненную линзу телескопа я видел наше светило, увеличенное в сто раз. Я мог даже ясно различить его едва заметное гало и солнечные пятна, медленно дрейфующие по поверхности.
Каёко подсоединила телескоп к компьютеру, который она также взяла с собой, и сделала снимок. Затем она открыла на экране еще одно изображение Солнца и произнесла:
— Это фотография Солнца четырехсотлетней давности.
Пока она говорила, компьютер начал сравнивать два изображения.
— Видишь? — спросила жена, указывая на экран. — Все параметры: яркость, пиксельные массивы, пиксельная вероятность, послойная статистика — всё абсолютно одинаково!
Я покачал головой.
— И что? Игрушечный телескоп, базовая программа обработки изображений и ты, невежественный любитель. — Я помолчал, а затем добавил: — Просто забудь об этом. Не верь слухам!
— Ну ты и идиот! — прошипела она, отобрала телескоп и развернула аэрокар.
Только теперь я заметил в отдалении несколько других летающих машин над нами и внизу. Как и мы, они неподвижно парили в воздухе, и из каждой в сторону Солнца торчала труба телескопа.
Несколько месяцев спустя по всему миру, словно лесной пожар, начала распространяться ужасная теория. Все больше и больше народу изучало Солнце с помощью более крупных и точных приборов. Одна неправительственная организация даже запустила к светилу группу зондов. Через три месяца зонды прибыли на место. Данные, которые они передали, наконец подтвердили факт: за последние четыреста лет Солнце не изменилось, — не изменилось вообще!
Во всех концах света подземные города превратились в бурлящие вулканы, грозящие вот-вот взорваться. В этой атмосфере мы с Каёко, согласно законам правительства Единства, поместили нашего сына в воспитательный центр. На пути домой мы оба осознали одну неопровержимую истину: единственной ниточки, удерживавшей нас вместе, больше нет. Проходя по центральной площади, мы попали на митинг. Некоторые из зачинщиков раздавали присутствующим оружие.
— Граждане! Землю предали! Человечество предали! — вещал оратор. — Цивилизацию предали! Мы все жертвы колоссального обмана! Обмана такого невероятного и ужасного, что даже боги содрогнулись! Солнце — все то же старое доброе Солнце, оно и не собирается взрываться! Оно наше прошлое, настоящее и будущее, — сам символ вечности! А вот что действительно несет нам гибель, так это дикие и коварные амбиции правительства Единства! Они сфабриковали все это, чтобы создать свою диктаторскую империю! Они разрушили Землю! Они уничтожили человеческую цивилизацию! Граждане, сознательные граждане, берите в руки оружие! — кричал оратор массам. — Спасите планету! Спасите цивилизацию! Мы свергнем правительство Единства! Мы возьмем под контроль геодвигатели! Мы поведем Землю из холодных глубин космоса обратно, домой, на ее законную орбиту! Мы вернемся в теплые объятия нашего Солнца!
Каёко спокойно шагнула вперед и приняла штурмовую винтовку от одного из мужчин, раздающих оружие. Не сказав ни слова, она присоединилась к колонне вооруженных граждан. Уходя, она даже не оглянулась — просто исчезла в глубинах города вместе с огромным отрядом единомышленников. Как громом пораженный, я сжал в кармане лежащую там звезду — медаль, которую мой отец получил в обмен на жизнь и преданность.
Ее острые лучи впились в мою ладонь до крови.
Три дня спустя во всем мире одновременно вспыхнул огонь восстания. Куда бы ни направлялись повстанцы, люди поднимались навстречу их призыву. В то время людей, по-прежнему сомневавшихся, что их обманули, оставалось совсем немного. Тем не менее я вступил в армию правительства Единства. Не сказал бы, что я доверял правительству, но моя семья служила в армии в течение трех поколений, и семена лояльности пустили глубокие корни в моей душе. Для меня восстание против правительства было вещью немыслимой, как бы ни складывались обстоятельства.
Одна за другой Америка, Африка, Океания и Антарктида попали в руки повстанцев, в то время как правительство Единства возвело линии обороны вокруг геодвигателей в Восточной и Центральной Азии. Оно было готово защищать их до конца. Повстанцы быстро окружили эти линии. Их силы значительно превосходили правительственные войска. Единственной причиной, по которой их наступление остановилось, были геодвигатели. Повстанцы не хотели повредить их, и поэтому не стали задействовать тяжелые вооружения на этом обширном театре военных действий. Таким образом, правительственные силы продолжали удерживать позиции, несмотря на то, что их положение с каждым днем ухудшалось.
Три месяца стороны оставались в патовой позиции. Но когда в разгар критических столкновений двенадцать правительственных полевых армий дезертировали, оборонительные линии в Восточной и Центральной Азии рухнули. Еще через два месяца правительство Единства, чье положение стало совершенно безнадежным, было загнано повстанцами в Центр управления геодвигателями и окружено. За его спиной был лишь замерзший океан. От правительственных войск осталось менее ста тысяч солдат. Я был майором в этой разгромленной армии.
Центр управления представлял собой с город, построенный вокруг Планетарного Командного Мостика. Я попал в полевой госпиталь с сильно обгоревшей от лазерного огня рукой. Именно там я узнал, что Каёко погибла в бою в Австралии. Как и все остальные в этом госпитале, я практически каждый день напивался вдрызг. Мы потеряли всякое представление о бушующей снаружи войне, и нам было плевать.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышал, как кто-то кричит во всю глотку:
— Знаете, как все дошло до этого? Вините только самих себя! В этой войне вы выступили против человечества. И я тоже.
Повернув голову, я увидел на плече говорившего блестящую генеральскую звезду. А он тем временем продолжал:
— Как бы то ни было, у нас есть еще один шанс спастись. Командный Мостик находится всего в трех кварталах отсюда. Мы можем взять его и передать здравомыслящему человечеству на той стороне. Мы отдали все силы, исполняя свой долг перед правительством Единства. Теперь мы должны сделать то же самое из долга перед человечеством!
Схватив пистолет, я вместе со всей внезапно взбесившейся толпой раненых и здоровых устремился по стальным переходам к Планетарному Командному Мостику. К своему удивлению, на пути мы почти не встретили сопротивления. Наоборот, все больше и больше народу выскакивало из переплетения металлических коридоров и присоединялось к нашему маршу. В конце концов мы уперлись в исполинские металлические ворота, возвышающиеся над головой, насколько хватало глаз. С громким грохотом створки раскрылись, и мы ринулись на Мостик.
Несмотря на то, что мы видели Планетарный Командный Мостик по телевизору бессчетное количество раз, мы все же были потрясены его колоссальными размерами. Величину помещения было трудно оценить на глаз, поскольку бóльшую его часть занимала гигантская, доминирующая над всем залом голографическая модель Солнечной системы. Почти вся она представляла собой необъятное, раскинувшееся во всех направлениях черное пространство.
Когда мы взошли на Мостик, нам стало казаться, будто мы плывем посреди этой черноты. Поскольку модель была разработана для максимально точного отображения фактических пропорций, Солнце и планеты были маленькими — такими крошечными, что походили на светлячков, тлеющих где-то очень далеко. Тем не менее, они оставались четко различимы. Привлекала внимание алая спираль, начинающаяся от далекой центральной точки света — Солнца. Спираль походила на красные круги, расходящиеся по воде черного океана. Это была траектория Земли. В точке на спирали, отстоящей далеко от центральной звезды, линия меняла цвет с красного на ярко-зеленый, обозначая маршрут, по которому Земле еще предстоит пройти.
Зеленая линия тянулась над нашими головами, и, проследив за ней взглядом, мы увидели сверкающее море звезд. Линия исчезала в глубине этого моря, ее конец уходил за пределы поля зрения. В середине грандиозной черной голограммы плавало также множество светящихся пылинок. Когда некоторые из этих пятнышек подлетели ближе, я понял, что это виртуальные экраны, по которым непрерывно бежали сложные числа и извивались синусоиды.
И тут я увидел Навигационную Платформу — зеницу ока всего человечества. Она походила на серебряный астероид, плавающий в темноте. Размеры ее были невероятны: Навигационная Платформа представляла собой огромный форум, на котором в настоящий момент собралось более пяти тысяч человек. Среди них были лидеры правительства Единства и большая часть Межзвездного Миграционного комитета, ответственного за планирование странствия, а также последние оставшиеся сторонники. Голос высшего исполнительного директора эхом отзывался в окружающем мраке:
— Конечно, мы могли бы держаться до конца, но это грозит потерей контроля над геодвигателями. Если это произойдет, избыток расщепляющегося материала может прожечь планету насквозь или испарить все ее океаны. Поэтому мы решили сдаться. Мы понимаем этих людей. Они терпели достаточно — сорок поколений прошло в трудностях и борьбе, и им не хочется страдать еще сто поколений. Было бы нереально ожидать, что они останутся адекватными в течение такого долгого срока. Но мы просим этих людей помнить, что мы, все пять тысяч присутствующих здесь, от высшего исполнительного директора до рядового, твердо и до конца придерживаемся своих убеждений. Мы знаем, что не увидим дня, который докажет нашу правоту, но если человечеству еще суждена долгая жизнь, в конечном итоге все придут на наши могилы и оплачут нас. Нашим вечным памятником станет сам шар по имени Земля!