Через несколько минут я добрался до вершины Мерси-Хилла. Когда автомобиль замедлился на повороте, который проходит мимо серого здания больницы, я мог видеть дорогу и впереди, и позади себя; и я чуть не повернул назад. Дома из красного кирпича выглядели гораздо привлекательнее, чем крутые склоны холмов, между которыми пролегали дороги, окаймлённые лиственными деревьями. Я вспомнил, что говорили жители Мерси-Хилла: кто-то обитал в озере. Но я приехал, чтобы избавить Картрайта от его суеверной болезни, и не мог этого сделать, пока сам страдал суевериями.
Когда я миновал поворот, и телефонная будка оказалась в моём поле зрения, её дверь распахнулась, и Картрайт выбежал на дорогу. Он побежал рядом с машиной, когда я сбросил скорость, и крикнул через открытое окно:
— Открой дверь с этой стороны! Продолжай ехать, я могу запрыгнуть на такой скорости.
Я не хотел, чтобы он пострадал, и остановил машину.
— Может ты перестанешь себя вести как киногерой и всё объяснишь?
— Хорошо, я согласен, — заверил меня Картрайт. — Теперь давай съездим к озеру.
— К озеру? — повторил я удивлённо.
— Ты едешь по дороге, которая ведёт к нему, я подумал… ох, ладно, если ты так торопишься.
Когда я запускал двигатель, я услышал, как Картрайт, сидящий рядом, что-то бормотал. Многое ускользнуло от меня, но я понял следующие фразы: «….пытался позвонить в полицию, но не смог дозвониться… провода, должно быть, оборвались. Наверно, случайность. Это не могло быть их работой… они никогда не могли так далеко уйти под солнцем. Зелёная Гниль… это в „Откровениях“… Они могут?»
Я проигнорировал это, и, не поворачиваясь, спросил:
— Послушай, Томас, мне нужны объяснения. Я думал, ты хочешь сбежать с озера до наступления ночи? Что там произошло, что тебя так внезапно напугало?
Он ответил не сразу и пропустил мой второй вопрос.
— Я определённо должен уйти до наступления ночи, но я хочу забрать с собой «Откровения». Если я оставлю дом без присмотра сегодня вечером и вернусь завтра, они войдут и заберут книгу. Мы можем съездить туда до четырёх часов и захватить книжный шкафчик. Успеем вернуться в Брайчестер до темноты. Древесные существа вдоль дороги могут стать более активными в сумерках, но есть ритуал, который я могу повторить, чтобы подчинить их, если смогу опереться на твою сознательность. Как только мы окажемся в Брайчестере, мы должны выйти из-под их влияния.
— Но раньше ты не был таким. Возможно, ты верил во всё это, но не боялся. Отчего твои чувства переменились?
Картрайт поёрзал немного на кресле и затем сказал:
— Один из них, возможно, был сном, но другой… Что касается существа, которое я увидел во сне, это случилось около часа ночи. Я пребывал в полусонном состоянии… мне снились странные вещи: тот чёрный город посреди водорослей на дне, с какой-то фигурой под хрустальным люком, и дальше к Югготу и Тонду… и это не давало мне уснуть. В тот момент, о котором я говорю, я держал глаза полуоткрытыми; у меня было ощущение, что кто-то наблюдает за мной, но я никогда никого не видел. Затем я начал замечать что-то бледное, что, казалось, плавало на краю моего видения. Я понял, что оно находится возле окна. Я быстро повернулся и увидел лицо, смотревшее в комнату. Это было лицо трупа; и даже хуже того — лицо Джо Балджера.
Мы достигли последнего участка дороги к озеру, прежде чем Картрайт продолжил свой рассказ.
— Он не смотрел на меня; его глаза были устремлены на что-то возле противоположной стены. Всё, что находилось там — книжный шкафчик, содержащий одиннадцать томов «Откровений Глааки». Я вскочил и подбежал к окну, но Балджер уже отходил, двигаясь теми самыми ужасными, медленными шагами. Хотя я увидел достаточно. Его рубашка была разорвана, и на груди у него виднелся ярко-красный след, расходящийся радиальной сетью линий. Затем Балджер затерялся между деревьев.
Я остановил машину в начале тротуара на берегу озера. Когда я подошёл к дому, Картрайт всё еще бормотал позади меня:
— Они взяли его и привели к Глааки, очевидно это он плескался в воде в ту ночь. Но это случилось в одиннадцать часов, а Джо ушёл около четырёх. Боже мой, что они делали с ним последние семь часов?
Я отошёл, чтобы Картрайт смог открыть входную дверь; он даже нашёл где-то дополнительный висячий замок, которым усилил защиту дома. Когда мы вошли в гостиную, я заметил в углу картину, покрытую тряпкой. Я начал поднимать её, но Картрайт остановил меня.
— Пока нет, это часть другой. Я хочу показать тебе кое-что ещё, затем ты увидишь эту картину.
Он подошёл к книжному шкафчику, который стоял на полу напротив окна, и взял крайний том.
— Когда… Джо… ушёл, я наконец-то взглянул на эти книги. Я понял, что он смотрел на этот шкаф неспроста, но решил убедиться сам. Каким-то образом я задел шкафчик ногой, и он опрокинулся. К счастью, он не сломался, но одиннадцатый том упал так, что его обложка оторвалась. Когда я попытался приладить обложку обратно, я заметил, что задняя корка сильно выпирала наружу. Я присмотрелся и нашёл вот что.
Он передал мне том, который выбрал. Открыв его, я увидел, что на внутренней стороне обложки имелось нечто вроде кармана, а в нём я нашёл сложенный кусочек холста и открытку.
— Не смотри пока на них, — приказал Картрайт. — Помнишь, я рисовал Существо в Озере из своего кошмара? Вот оно. Теперь давайте сравним его с этими двумя.
К тому времени, как я развернул холст, он открыл картину. Кусочек холста тоже оказался картиной, а открытка — фотографией. Фон каждой из работ выглядел по-разному; Картрайт изобразил озеро, окружённое чёрным тротуаром посреди пустынной равнины; на картине с подписью «Thos. Lee pinxit», которую я держал в руках, были нарисованы полужидкие демоны и многоногие ужасы, в то время как фотография просто показывала озеро таким, как оно выглядело сейчас. Но фокусом во всех трёх случаях являлась одна и та же совершенно чуждая фигура, и больше всего меня беспокоила фотография.
В центре каждой картины, очевидно, находилось существо, известное как Глааки. Из овального тела торчали бесчисленные тонкие, заострённые шипы из разноцветного металла; на более округлом конце овала круглый, с толстыми губами рот образовывал центр губчатого лица, из которого росли три жёлтых глаза на тонких стеблях. На нижней части тела этого существа имелось множество белых пирамид, предположительно используемых для передвижения. Диаметр тела составлял около трёх метров, по крайней мере, в ширину.
Меня беспокоило не только совпадение фотографий, но и полная ненормальность этого существа. Тем не менее, я попытался сделать вид, что меня это не убеждает, и заметил:
— Послушай, ты сам сказал, что видел его лишь во сне. Что касается остального, в чём смысл всего этого? Несколько кошмаров и документы суеверного культа, чьи верования совпадают с твоими снами. Конечно, фотография очень реалистична, но в наши дни можно состряпать что угодно.
— Ты всё ещё думаешь, что это моё воображение? — спросил Картрайт. — Конечно, ты не сможешь объяснить, зачем кому-то понадобилось подделывать такую фотографию, а потом оставлять её здесь. Кроме того, вспомни, что я нарисовал эту картину из своего сна ещё до того, как увидел эти две. Это Глааки из озера посылал мне свой образ.
Я всё ещё искал, что ответить ему, когда Картрайт посмотрел на часы.
— Боже правый, уже больше четырёх часов! Нам лучше поспешить, если мы хотим убраться отсюда до темноты. Иди заводи машину, я принесу книжный шкаф. Не думаю, что они прикоснутся к моим картинам, кроме последней, её я тоже возьму с собой. Завтра, возможно, мы сможем вернуться из Брайчестера и забрать остальные картины.
Когда я сел в водительское кресло, я увидел, как Картрайт в одной руке несёт шкафчик, схватившись за его верёвочную ручку, а в другой держит картину. Он проскользнул на заднее сиденье, когда я повернул ключ зажигания.
Из двигателя не донеслось ни звука.
Картрайт выпрыгнул из машины и открыл капот. Затем он повернулся, чтобы посмотреть на меня, его лицо побледнело.
— Теперь ты, чёрт возьми, уверуй! — закричал он. — Полагаю, это моё воображение сломало твой двигатель!
Я вышел посмотреть на множество разорванных проводов. Картрайт не заметил, слушаю ли я, и продолжал кричать:
— Они сделали это, но как? Здесь ещё не стемнело, и они не могут перемещаться при свете дня… но они, должно быть, сделали это…
Этот феномен, казалось, беспокоил его даже больше, чем испорченный двигатель. Затем Картрайт в отчаянии сел на край капота.
— Боже мой, конечно, Джо только что присоединился к ним, а Зелёная Гниль не влияет на них в течение шестидесяти лет или около того. Он может выйти на свет… он может следовать за мной… он теперь часть Глааки, так что он не пощадит меня…
— Что нам теперь делать? — перебил я Картрайта. — Ты говорил, что идти куда-то в сумерках — безумие.
— Да, — согласился он. — Мы должны забаррикадироваться. Верхние этажи не так важны, но каждое окно и дверь на первом должны быть заблокированы. Если ты думаешь, что я сумасшедший, смейся сколько хочешь.
Оказавшись внутри, нам удалось закрыть окно в передней комнате, перевернув кровать. Окно задней комнаты мы укрепили шкафом. Когда мы передвигали его, Картрайт на минуту оставил меня, выйдя в другую дверь.
— Тут где-то валялся топор, — объяснил он, — лучше ему находиться при нас — он может быть полезен как оружие, а иначе они завладеют им.
Картрайт принёс топор и поставил его у стола в прихожей.
Он помог мне забаррикадировать заднюю дверь, которая открывалась из кухни; но когда мы подтолкнули к ней кухонный шкаф, он велел мне отдохнуть.
— Ты пока завари кофе, — предложил он. — Что касается меня — осталось несколько минут дневного света, и я хочу взглянуть на озеро, чтобы увидеть, что там внизу. Я возьму топор на всякий случай, если… Джо придёт. Как бы то ни было, они не могут двигаться очень быстро — их конечности вскоре становятся полужесткими.
Я хотел спросить, какие средства защиты есть у меня, но Картрайт уже ушёл.
Он так долго отсутствовал, что я начал волноваться, когда услышал, как он стучится в заднюю дверь. Я крикнул «У тебя короткая память — обойди спереди». Но поскольку ответа не последовало, я начал отодвигать шкаф от двери. В этот момент позади меня раздался крик:
— Что ты делаешь?!
Под рукой у меня находился чайник, я повернулся, приготовившись швырнуть его, но увидел Картрайта. Я сказал так спокойно, как только смог:
— Кто-то стучится в заднюю дверь.
— Это они, — закричал он и толкнул шкаф обратно к двери. — Быстрее, возможно это только один Джо, но если уже достаточно стемнело, придут и другие. В любом случае, нужно заблокировать входную дверь… Что там есть?
В прихожей не имелось никакой мебели, кроме маленького столика.
— Придётся взять шкаф из моей спальни.
Когда мы прибежали в прихожую, то услышали шум. Скользящий звук снаружи дома доносился до нас с нескольких сторон. Также мы слышали приглушённую дисгармоничную пульсацию, плеск воды поблизости, и шаги кого-то медленно приближавшегося к дому. Я подбежал к щели между окном и перевёрнутой кроватью. Уже стемнело, но я смог разглядеть, как тревожно колышется вода у самого берега под окном.
— Помоги мне, ради всего святого! — крикнул Картрайт.
Пока я отворачивался от окна, я увидел, как что-то движется снаружи. Возможно, я только воображал себе ту сверкающую форму, которая вздымалась из воды, с длинными стеблями, извивавшимися над телом; но пульсация определённо стала ближе, и скрипящий, скользящий объект уже двигался по тротуару.
Я поспешил к Картрайту и помог ему подтолкнуть шкаф в сторону двери.
— Там что-то живое снаружи! — ахнул я.
На лице Картрайта отразилось наполовину облегчение, наполовину отвращение.
— Это существо с картины, — сказал он, затаив дыхание. — Я видел его раньше, когда выходил на улицу. Нужно смотреть в озеро под определённым углом, иначе ничего не увидишь. Внизу на дне, среди водорослей — стоячая вода, всё мертвое, кроме… Там внизу город, всё чёрное, спиралевидные шпили и стены с улицами образуют тупые углы. Мёртвые создания, лежащие на улицах… они умерли во время путешествия через космос… они ужасные, твёрдые, блестящие, все красные и покрытые гроздьями трубчатых тварей… А прямо в центре города находится прозрачный люк. Под ним Глааки, пульсируя, смотрел вверх… я видел, как ко мне приближаются стебли с глазами…
Картрайт внезапно замолчал.
Я проследил за его взглядом. Он смотрел на парадную дверь; и я увидел, как она прогибается внутрь от давления снаружи. Шарниры отрывались от дверной коробки. И тот странный пульсирующий крик зазвучал как-то триумфально.
— Быстро, наверх! — выкрикнул Картрайт. — Мы не можем сейчас тащить тот шкаф, беги наверх, я за тобой.
Я находился недалеко от лестницы и метнулся к ней. На полпути я услышал позади себя грохот, и, обернувшись, с ужасом увидел, что Картрайт не последовал за мной. Он стоял у стола в прихожей, сжимая топор.
Через парадную дверь ворвались мёртвые слуги Глааки, их скелетообразные руки вытягивались, чтобы схватить Картрайта. А за ними возвышалась фигура, пульсирующая и дрожащая в оглушительной вибрации. Всего пара метров отделяла мертвецов от Картрайта, когда он бросился им навстречу. Их руки медленно качались в безуспешных попытках остановить его. Картрайт достиг входной двери, но в этот момент один из мертвецов преградил ему путь. Картрайт не остановился; взмахом топора он отбросил врага в сторону.
Теперь он оказался за пределами медленно реагирующих трупов, и бросился на туловище пульсирующего Глааки. Навстречу Картрайту выскочил шип. Остриё пронзило его насквозь, но Картрайт успел отрубить своим топором шип от тела Глааки. Пульсирующий крик превратился в беспорядочный, и овальная форма в агонии свалилась обратно в озеро. Мёртвые создания некоторое время совершали бесцельные движения, а затем направились к деревьям. Картрайт, тем временем, упал на тротуар и больше не двигался. Я не мог устоять на месте и бросился в первую комнату наверху, заперев за собой дверь.
На следующее утро, когда я убедился, что уже светло, я вышел из дома. На улице я поднял тело Картрайта и оставил его на переднем сиденье автомобиля. Я не оглядывался на то, что лежало у входной двери — это был ходячий труп, которого мой друг уничтожил. Мертвец подвергался воздействию дневного света. Меня не тошнило, пока я не добрался до машины. Прошло некоторое время, прежде чем я смог дойти до Брайчестера.
Полиция не поверила ничему из того, что я им рассказал. Книжный шкафчик из багажника машины пропал, и ничего не было видно среди деревьев или в озере, хотя большая глубина не позволяла исследовать его дно. Агент по недвижимости на Болд-стрит ничего не мог сказать полиции о «привидениях» из озера. Однако в машине нашлась картина, которая с тех пор считается самой сильной работой Картрайта, — но это всего лишь продукт воображения художника. Конечно, в его груди нашли металлический шип, но это могло быть хитроумное орудие убийства.
Я попросил профессоров из Брайчестерского Университета исследовать этот шип, однако, результаты получились противоречивые. В газетах этот случай замяли; и пока профессора ещё не получили разрешения на засыпку озера, они согласны со мной в том, что той ночью в долине произошло что-то очень странное. Ибо шип с проходящим сквозь него каналом был сформирован не только из совершенно неизвестного на Земле металла, но и сам этот металл недавно состоял из живых клеток.
Перевод: А. Черепанов
Разрывающий Завесы
Была полночь. Последний автобус до Брайчестера уже ушёл. Дождь лил как из ведра. Кевин Джиллсон с горечью думал, что ему до утра придётся стоять под навесом близлежащего кинотеатра, но сильный ветер сдувал капли дождя в сторону Джиллсона, так что навес не давал ему никакого укрытия. Он поднял воротник своего плаща, когда вода начала течь по его шее, и медленно двинулся вверх по холму прочь от автобусной остановки.