И вот через неделю после того разговора с тётей Леной я снова вернулась в места, где родилась и когда-то жила. Мне исполнилось девять, и я не была здесь целых пять лет. Но к своему удивлению поехали мы не в город N, где находилась швейная фабрика и общежитие, а отправились дальше на поезде, потом на местном автобусе и вышли в самом прекрасном месте, которое я когда-либо видела. Я очень хорошо помню, как чувство восхищения охватило меня – кругом необъятные зелёные дали, труднопроходимые хвойные леса, а впереди – огромное поле, через которое мы шли пешком, потом дорога повела нас через небольшой лесок, и вдруг деревья расступились, и перед нашими глазами открылась потрясающая картина – яркая поляна и рядом зеркальное озеро, в котором отражается небо и деревня, которой очень много лет. Я сразу влюбилась в это место, для меня оно показалось волшебным. Место, где происходят чудеса, где оживают сказки со счастливым концом.
Мы прошли несколько домов, обнесённых заборами и, открыв одну калитку, ступили во двор, где величественно стоял дом-сруб.
– Это мой дом. Я здесь родилась и выросла, – произнесла тётя Лена.
Распахнулась дверь, и мы обе оказались в объятиях пожилой женщины.
– Дамаск, это моя мама, баба Настя, – представила мне её тётя Лена.
– Ой! Красавицей вырастет! – воскликнула баба Настя. – Ты только посмотри на неё! Даже не пойму, в кого она такая уродилась? На кого похожа? На Верку не похожа. Да и Витька совсем другой, – она покрутила меня, рассматривая. – Вот уж кто ворожеей бы стал, так вот эта девочка. Варвара очень страдала первое время без внучки. Что же там Верка с ней не поделила?.. Не знаю даже, но помню, что в один из дней Верка забрала девочку и укатила в город.
– Я схожу к Варваре. Пусть на внучку посмотрит, – произнесла тётя Лена.
И тогда я поняла, что уже скоро увижу свою настоящую бабушку.
Глава 3
…Помню, в тот день мы встали с тётей Леной рано. Шли мы не очень долго, только прошли всю деревню. Старый дом стоял отдельно на отшибе, примыкая к лесу, а лес наступал, окружая огромными деревьями дом. Казалось, что деревья и сам лес охранял этот дом. Высокие деревья, как богатыри-сторожа, окружили это место. Своим чутьём я понимала всю бесконечность леса. Запросто можно потеряться – это же тайга. Всё место вокруг дома произвело на меня неизгладимое впечатление. Мне казалось, что я попала в страну чудес – дом был странным, очень тёмным, неокрашенным, с каким-то непонятным забором из кольев, так что мне тут же привиделась Баба-Яга из книжек. Я совсем не удивилась, когда именно такого вида старуха открыла нам дверь – на ногах её были обуты войлочные тапки, а на самой надето длинное тёплое платье длиной по щиколотку, да ещё и вязаная жилетка, хотя на дворе стояло лето. Седые волосы старухи, были аккуратно затянуты в тугой пучок, а ещё у неё отсутствовали два нижних зуба, а на верхней губе росли усы, при этом спина у неё была довольно сутулой, как будто она имела горб, только чёрного кота не хватало на плече для полного образа. Тогда я пришла в ужас от того, что эта старуха моя бабушка. Почему-то я сразу представила себя такой же в старости и поняла, что стареть не хочу. Я вообще не хотела расти, меня всё устраивало в этом времени, и казалось, что если я вырасту, то ничего хорошего из этого не получится.
Старуха же пронизала нас стальным взглядом, а я гордо задрала подбородок, показывая, что не боюсь её. Хотя мне было по-настоящему страшно, но я, была бы не я, если бы показала обратное.
– Дамаск и Лена… А моя… значит, не приехала… – старуха пропустила нас внутрь тёмного дома.
Я таких изб ещё никогда не видела, да я вообще такого даже не представляла. Разве может в наше время техники существовать такой дом, где висят травы, какие-то коренья, даже лапы животных! Я аж поёжилась…
Бабка резко нагнулась ко мне.
– Страшно?! – рявкнула она.
Я вздрогнула.
– Нет. Необычно, – громко ответила я.
– Молодец. Смелая. Ну, Леночка, рассказывай, – бабушка, забыв на время обо мне, переключилась на тётю Лену.
Тётя Лена стала рассказывать про то, как мы живём.
– Всё получилось, как вы мне нагадали, – хихикнула тётя Лена.
– Конечно, ведь я же видела будущее. Скажи, зачем ты к себе потащила мою Верку? Я ведь предупреждала тебя! Вот бестолковая! Я же гадала тебе!
– Она моя подруга.
– А вы гадалка? А что вы нагадали? – поинтересовалась я, влезая во взрослый разговор.
– Твою бабушку считают ведьмой, – тихо прошептала тётя Лена. А старуха, которую звали Варварой, от этих слов дико захохотала. У меня от слова «ведьма» и этого хохота волосы зашевелились на голове.
– Правда? – прошептала я. Мне хоть и было страшно, но дикое любопытство уже снедало меня.
– Правда-правда! Только «считается» – не считается. Я ведь есть самая настоящая ведьма! – старуха Варвара изучала меня своими пронзительными водянистыми глазами.
– А мне можно погадать? – спросила вдруг я.
Бабка ещё долго на меня смотрела, а потом утвердительно кивнула, клацнув при этом зубами, и показала на другую дверь.
– Одна пойдёшь.
– Но она маленькая! – стала возражать тётя Лена.
– Мне она интересна. Эта девочка не так проста, как кажется. К тому же ты знаешь законы гадания.
Я уже ничего не слушала, смело спрыгнула со стула и вошла в другую комнату. В этой комнате царил полумрак. Там стояли старая деревянная кровать у стены, древний сервант со стеклянными дверцами, в котором виднелись непонятного назначения горшочки и баночки, а у маленького окна стоял круглый стол, покрытый темной скатертью, и только два стула. На стенах тоже висели какие-то непонятные картинки и схемы. Я толком не поняла, что на них изображено, меня они мало волновали, я хотела узнать о своём будущем.
– Садись на стул, – проскрипела бабуля. Я тут же послушно устроилась на жёстком деревянном стуле.
Моя бабушка подошла к серванту, что-то оттуда вынула и принялась громыхать посудой. Потом повернулась и подошла ко мне.
– На, выпей, – протянула мне кружку с какой-то тёмной жидкостью.
– Это зачем? – я с подозрением посмотрела на ведьму.
Та опять засмеялась.
– Ох, нравишься ты мне, непокорная. Оставила бы себе, но не могу. Не для меня ты. Хотя при рождении две дороги у тебя было, но не хотела принимать тебя судьба в качестве ведьмы.
– А зачем я вам? Вы меня съедите? – ляпнула я, понимая, что мне девять лет и глупо задавать такой идиотский вопрос.
– Нет, – хихикнула Варвара. – Я же сказала, сделала бы из тебя ведьму. Но поздно, маленькой ты должна бы быть… очень маленькой. А Верка сбежала с тобой, когда ты была крохой. Вот время и упущено. Пей.
Я выпила эту жижу. Странно, как вода… никакого вкуса. Ведьма за мной внимательно следила, а потом вдруг оскалилась, показывая дырки от зубов. Я же резко почувствовала в себе перемены. Вроде я сижу тут, а вроде меня где-то носит по воздуху, мотает из стороны в сторону, обратно возвращает, а потом опять кидает, то влево, то вправо. Хотя сама я сижу на стуле и не двигаюсь, но чувствую, как будто душу мою вытащили из меня, и она где-то носится, в догонялки с кем-то играет. Варвара сначала достала и разложила карты, потом кинула на карты камушки, затем сухие палочки и шишки. Я смотрела на всё это со стороны, без удивления, меня всё ещё где-то носило, по каким-то неизвестным тропам. И вдруг всё резко пропало. Я опять была сама собой.
– Что это было? – я приходила в себя, трогала ладошками горящие щеки и хлопала глазами.
– Ты была в своём будущем, а я смотрела на твои дорожки…
– И что там? – я уже была вся во внимании.
– Сколько страсти и любопытства, – ведьма опять дико засмеялась. – Ладно. Скажу. Слушай меня внимательно. Числа… твоё число три. От этого числа будет зависеть вся твоя судьба. Запомни… волшебное число – три. Будет и четыре. Оно написано сразу, и от тебя это не зависит, оно всегда будет с тобой идти по жизни, а вот три… оно всё для тебя, и всё может измениться… чары развеются… колдовство спадёт… или найдёшь… или потеряешь… три… настоящая волшебная тройка, и только тогда освободишься…
– И это – всё? И что я теперь – на тройки и четвёрки буду учиться? – разочарованно произнесла я.
– Скоро тебя ждут потрясения и потери… А дальше… всё зависит от тебя… Ты найдёшь настоящую дружбу, познаешь предательство. Если воля твоя сильна, и ты будешь умна, то познаешь счастье, если слаба и глупа, то тебе счастье судьба даже не предложит, тогда смерть ждёт тебя.
Я была немного разочарована. Кроме чисел «три» и «четыре» зацепиться было не за что. Всегда так говорят – будь умна и будешь счастлива, а будешь глупа – дурой проживёшь. Дуру могила исправит. Поэтому я решила не особенно верить, но про число «три» запомнила. И про число «четыре», которое со мной по жизни пойдёт, тоже.
– Бабушка, а почему меня назвали Дамаском? Ведь это твоя идея! – вспомнила вдруг я.
– Когда-то, давным-давно, жил такой путешественник, доктор Линакр. Посетив город Дамаск в Сирии, он увидел самую красивую и пахучую розу. И тогда он привёз в Европу эту дамасскую розу. Она покорила всех женщин своими ароматом и красотою. Самая красивая и самая колючая роза в мире. Именно в те года в Европе была мода на имя Дамаск. Очень многих девушек называли этим именем. Жаль, что оно теперь утратило своё величие.
Я кивнула и поняла, что гадание подошло к концу. Выйдя из комнаты, я устроилась на лавке, а моё место в соседней комнате заняла тётя Лена. Она очень долго не выходила, а так как мы сегодня встали очень рано, то меня сморил сон…
…Я сидела на скамейке и держала в руке букет из трёх роз, а ведьма в котле варила суп и собиралась туда бросить меня вместе с букетом. «Три, три, три и четыре!» – кричала Варвара.
Я проснулась. Дверь открылась и оттуда вышла тётя Лена. Она была немного странная, мне показалось, что грустная и потерянная. Я резко почувствовала, что с этой минуты в нашей жизни всё изменится…
Как только мы вернулись в Москву, то я сразу заметила перемены в моей маме. Она опять улыбалась, щёчки её горели и выступали кокетливые ямочки. Тётя Лена стала немного задумчивая, а Николас встревожено на неё посматривал…
В один из дней мы с мамой стояли перед домом.
– Почему ты не ездила к бабушке? – спросила я её.
– А зачем? Чтобы она мне опять нагадала пьяного любовника или беременность. Только Ленке она гадает всё хорошее! – глаза мамы горели злобой и завистью.
– Если бы ты была доброй, то и тебе бы гадали хорошее, – я любила тётю Лену и не могла позволить обидеть её. Не могла даже слышать оскорбительные слова в её адрес.
Мать наотмашь ударила меня по щеке.
– Не смей её бить! – вдруг услышала я крик тёти Лены, она выскочила из дома и Николас следом с ней. Я держала ладонь на полыхающей щеке, но не плакала. Я привыкла, что мне дерут волосы, могут дать по голове. Я могла всё это стерпеть. Как оказалось, больнее не физическая боль, больнее душевная, и её я скоро испытала.
– Зачем ты её ударила? – крикнул Николас, а тётя Лена обняла меня и вдруг впервые заплакала.
– Пусть не хамит мне! – с вызовом произнесла мама. Я заметила, что мама перестала выглядеть, как работница, казалось, она теперь тут хозяйка – в ней появилась странная уверенность на вседозволенность.
Николас взял меня за руку и отвёл в свой кабинет.
– Она часто тебя бьёт? – ласково спросил он, но глаза были очень серьёзны. Тётя Лена, вытирая слёзы, стояла тут же. Мне показалось, что она давно хотела плакать, только не могла найти повод, чтобы расплакаться. А вот сейчас, может, и никто не догадается из-за чего же на самом деле она плачет.
Я молчала, теперь-то я знала, кто такие адвокаты. А Николас и тётя Лена были именно ими. Сидя здесь, в этом самом кабинете, я не раз слышала разговоры о том, что матерей и отцов лишают родительских прав за избиение детей. Остаться сиротой я тоже не хотела. Именно поэтому не могла сказать, что моя мама может меня ударить только потому, что у неё плохое настроение.
Не дождавшись ответа, Николас тяжело вздохнул.
– Идите обе сюда! – Николас раскрыл руки для меня и тёти Лены. Мы подошли и сели на его колени. Николас был огромен и даже в его объятиях мы утонули вместе с ней. – Я хочу вам обеим сказать, что я вас очень люблю. Я вас люблю. Никогда не забывайте этого. Это очень важно.
Мне казалось, что глядя на тётю Лену, Николас извиняется, признаваясь ей в любви. А я, увидев их, заплакала в первый раз. Я всегда была сильная, очень сильная, но мне никто никогда не говорил, что любит меня. Наверное, они помирились из-за меня, потому что оба улыбнулись и стали меня успокаивать. В этот день, меня положили спать в большом доме, отведя для меня комнату. Теперь у меня была своя личная комната.
Казалось, жизнь в доме налаживалась. У меня была своя комната, но я по-прежнему проводила много времени в кабинете Николаса. Когда в нём никого не было, я там читала свои любимые книжки. В один из дней меня сморил сон, и я уснула прямо в кресле кабинета, свернувшись калачиком. Из-за стола меня даже не было видно. Когда я проснулась и вышла в коридор, то услышала какие-то странные звуки и, подойдя к приоткрытой двери Антона, распахнула её. То, что я увидела, меня повергло в шок. Антон абсолютно голый лежал на голой девушке. Я видела их тела, я видела его попу. Вскрикнув, я бросилась бежать.
– Вот, дьявол! – последнее, что услышала я. Мне было девять, Антон в последнем классе школы. Что они делали, я не понимала, но мне показалось, что это что-то очень плохое. Ужас сковал меня, мне казалось, что я никогда не смогу произнести ни одного слова. Я выскочила на улицу и побежала. Потом, когда бежать уже не могла, медленно побрела. Я ходила довольно долго и очень боялась вернуться домой. Я ждала вечера, когда появятся Николас и тётя Лена, только тогда я смогла бы вернуться. Когда я вернулась к дому и позвонила, то открыл мне Антон, который поджидал меня. Он схватил меня за пояс и головой вперёд потащил внутрь.
– Только попробуй сказать моим родителям. Убью! – зашипел он.
Дело в том, что во мне жил странный феномен непонятной защиты. Поэтому со мной не могли справиться одноклассники. Меня нельзя заставить что-то делать насильно и меня нельзя хватать насильно, я начинаю защищаться, требуя своей свободы, – это какое-то врождённое состояние и от меня независящее.
Я никогда и никого так не боялась, как Антона в ту минуту. И, конечно же, я дико закричала, стала извиваться и вырываться. Я вцепилась ему в руку зубами и напоследок лягнула между ног. Он выпустил меня, согнувшись пополам.
На мои крики сбежались все. Я с дикими воплями подбежала к тёте Лене и спряталась за её спиной.
– Зачем ты к ней приставал? – почему-то засмеялся Николас.
– Она меня укусила! – крикнул Антон.
– Конечно, если схватить её, она укусит! А ты её, между прочим, испугал! Она тебе по пояс, при твоём-то росте! – не ругался, а разъяснял ему отец.
Антон молча обошёл всех нас и вернулся в дом, хлопнув дверью.
Моя мама ничего не сказав, вернулась к себе, ей явно было всё равно. Мы же трое остались на улице.
– Что случилось? – мягко спросила меня тётя Лена.
Я, раскрыв глаза, замахала руками, открывая и закрывая рот.
– Он… она… они там… голые были… а он… а она… – я больше не могла ничего сказать.
– Так, понятно.
Николас хмыкнул. Кажется, его это всё забавляло, а тётя Лена погрустнела. Она не была мамой Антону и не могла на него повлиять.
– Антониус вырос, они с отцом очень похожи. И мальчик уже стремится к девушкам, которые ему нравятся. Ты должна понять…
– Не хочу! Это… гадко! – я вырвалась и убежала к себе в комнату.
Через день мы столкнулись с Антоном в коридоре.
– Мы викинги, – он перекрыл коридор своей фигурой, расставил ноги и раскрыл руки, как бы пытаясь поймать меня и испугать, – мы получаем, что хотим, – устрашающим голосом заговорил он. Я попятилась. – Мы женились на девочках двенадцати лет и младше.
– Ты сядешь в тюрьму! Или я сяду, убив тебя! – зло выкрикнула я и побежала на него.
Меньше всего Антон ожидал именно этого. Я юркнула между его длинными ногами, побежала дальше и со всей силы натолкнулась на Николаса, который еле сдерживался, чтобы не засмеяться.