Заговорить про “Макдоналдс” (надо же подсластить пилюлю, чтобы Любаша не переживала сильно, сама потом себе купит все, что угодно), Кирилл не успел.
Хитро взглянув на него, Любаша пробормотала нечто невнятное… и что-то сразу изменилось. Пытаясь понять, что же именно, Кирилл растеряно огляделся.
— Так точно лучше. Ты просто не понимаешь…
-…….! — с трудом сумев воздержаться от озвучивания трехэтажной матерной конструкции, первой пришедшей в голову — при Любаше он старался не выражаться — Кирилл молча разглядывал свою туго обтянутую коротким красным топом на тонких бретельках грудь. И ту самую расклешенную мини-юбочку из бутика, как у анимешных лолек, едва прикрывающую… нет, не ноги, а лишь то, что выше (и на том спасибо).
Да как… как такое вообще возможно?
Он же точно оставил это безобразие в магазине. Хотя глупый вопрос, ясен пень как. Но это уже слишком…
Но излить на Любашу свое возмущение Кирилл не сумел. При первой же попытке сделать шаг вперед стилетообразный каблук предательски подвернулся и яркая вспышка острой боли в ноге мощной волной вымыла из головы все мысли.
— Ай… — глаза непроизвольно наполнились слезами. Любаша подхватила его, не дав плашмя растянуться на полу.
Нифига не смешно.
— Извини, — с искренним раскаянием пробормотала Любава, — я не хотела.
— Что ты делаешь? — сумел только почти прошептать Кирилл, почувствовав, что его куда-то несут, без особых затей перекинув через плечо. Злость без следа испарилась, как воздух из лопнувшего шарика, даже улыбнуться захотелось помимо воли. — Здесь так не принято. Это не ваш дикий мир.
— Молчи, женщина, — совершенно ровным, ничуть не запыхавшимся голосом ответила Любава, усадив его на скамейку.
Небольшая зона отдыха с искусственными растениями и работающим фонтаном создавала некое подобие уединения.
— Сейчас все пройдет, — теплые пальцы Любавы слегка сжали лодыжку, заставив боль мгновенно отступить, и непонятно зачем пробежали выше. В кажущихся сейчас почти совсем голубыми глазах читались искренняя тревога и раскаяние, делавшие двусмысленную шутку совершенно не обидной.
Прежде чем Кирилл успел спросить, зачем она его лапает, Любава поспешно убрала руку с его коленки и быстро поменяла злополучные босоножки на кроссовки. Ну хоть ходить можно и они даже больше подходят к такому аниме-стилю. Хотя он в этом ничего не понимает и очень надеется, что понимать и не понадобится.
Теперь все будут пялиться. Жопа просто.
А нога совсем не болит, как и не было ничего.
— Пойдем, — наконец сказал Кирилл, пресекая попытку опять понести его на руках тем же варварским способом. — Где-то тут был твой “Макдоналдс”.
***
Я покажу тебе Москву.
Весьма пафосная фраза, Кирилл так и не вспомнил, откуда именно ее позаимствовал. Но это совершенно неважно, главное, что нужное впечатление она произвела.
Вид с восемьдесят седьмого этажа башни “Око” поразил дочь волхва ничуть не меньше, чем приезжую провинциальную школьницу.
Выше только любовь, и редкие облака в почти идеально чистом небе где-то на границе стратосферы.
Любовь, она вообще вещь такая, эфемерная. Изрядно затасканная, разобранная на пафосные цитаты, пустые рекламные слоганы, ванильные статусы в соцсетях. И тут ее приплели гении маркетинга.
— Какой… какой же он большой, ваш мир! — наконец восхищенно прошептала Любава, не отрывая взгляда от раскинувшихся далеко внизу огромных скоплений серых квадратов, прорезанных темными полосами дорог и извилистой синей лентой реки, с редкими вкраплениями красно-белых заводских труб и зелеными пятнами парковых зон. Соседние башни Москва-сити, чуть проигрывающие по высоте самой высокой смотровой площадке Европы, взмывали ввысь причудливыми темными громадами из стекла и бетона.
Самая большая и свирепая орда кочевников будет выглядеть здесь так жалко и совсем не страшно.
— Тебе нравится? — больше для того, чтобы просто что-то сказать (молчать как-то не совсем вежливо), произнес Кирилл. Все-таки, возможно, и не стоит так уж торопиться восстанавливать нормальный порядок вещей. Проделки Любавы с одеждой и прочие чисто женские неудобства изрядно достали, конечно, причем уже давно. Но все-таки видеть версию себя в ее исполнении, особенно когда она искренне радуется очередной ерунде или, как сейчас, любуется всю жизнь знакомым городом, как чудом света — отдельный вид удовольствия.
— А ты дожила бы до наших дней? — зачем-то озвучил пришедший в голову вопрос Кирилл. — Ты же бессмертная… почти.
— Я не бессмертная, — по-прежнему глядя вниз, без особого выражения ответила Любава, — и второй меня сейчас здесь нет. Наверное, я уже давно умерла, тысяча лет слишком долго.
— Но выглядишь вполне живой и здоровой. — Лучше уйти от грустной темы. — Может, ты просто туда не вернулась. Здесь же лучше — есть Макдоналдс и много чего еще.
— Да, — Любава отошла от ограждения и встала за спиной, обняв за талию. Мило очень получилось, наверное, почти как в знаменитом кадре из Титаника. Только ветер так и норовит поднять символическую юбку еще выше, как в другом каком-то очень старом фильме. Кажущийся игрушечным мир внизу придавал всему оттенок нереальности и необычной легкости. Вести серьезные разговоры и искать ответы на неудобные вопросы совершенно не хотелось, они стали такими же мелкими, как превратившиеся в башенки из детских кубиков высотки.
— А ты… — наконец заговорила Любава, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Что я? — нить разговора давно и безнадежно потерялась.
— Ты везде побывал в этом твоем городе?
— Нет, конечно. — Кажется, речь шла не совсем об этом, но не важно, наверное.
Это просто невозможно, и целой жизни не хватит. Только если такой длинной, как ее. Да он даже и не пытался… спортшкола, тренировки, игры и, может, еще пара-тройка привычных маршрутов. Хотя сейчас это уже любашины проблемы, надо бы сходить посмотреть, как у нее получается, только в приличном виде.
— Получше, чем у тебя, — захихикала Любава прямо ему в ухо, с такой искренней незамутненной радостью, что обижаться не захотелось. — Мне много бегать не надо, достаточно успеть на мяч посмотреть.
Желая оценить силу магического взгляда, Кирилл обернулся. Просто хорошо знакомые по прежней жизни глаза, его и не его одновременно, пугающим голубым огнем, как в до краев переполненный приключениями день победы над Ратмиром, они не горели.
Не успев ничего толком подумать, Кирилл в следующую секунду непонятно как, почему и зачем целовался сам с собой. От сюрреалистичности ситуации хотелось закрыть глаза, всегда до сих пор неизменно появляющееся в подобных случаях желание чувствительно ткнуть претендента коленкой в пах на этот раз не пришло. В отличие от того условного первого поцелуя… с легким уклоном в некрофилию, на этот раз Любава была гораздо более напориста, углубляя поцелуй, и крепко прижимала его к себе, опустив одну руку чуть ниже талии. Не очень похожа на себя, по недоразумению помещенную в его тело. И он как-то странно и пугающе вжился в образ, ощутив слабость в коленях и никогда прежде не испытанное желание просто замереть, приоткрыв рот, ничего не решая и не делая.
========== часть 10 ==========
Ай, ну не здесь же — в полицию заберут за хулиганство и перед людьми как-то неудобно.
Непонятно как несколько секунд или минут начисто выпали из жизни, Кирилл ощутил спиной жесткую холодную стену, как раз под пафосным лозунгом о высокой любви, а свои бывшие руки в совсем уж неположенном месте. С выводом, что ничего нового и интересного не испытает, он явно поспешил. Окружающий мир куда-то медленно плыл, ноги норовили подкоситься, а беспомощно схватившиеся за некогда свои плечи пальцы постыдным образом дрожали, как в пошлом любовном романе.
Что… что это вообще было?
То ли подумал, то ли все-таки произнес вслух Кирилл, чувствуя, как морок рассеивается и все понемногу встает на свои места. Слабость в коленях все не проходила, благо спасительная возможность прислониться к стене позволяла это скрыть.
— Рефлексы тела, наверное, — чуть неестественным тоном ответила Любава, отведя глаза в сторону. — Само как-то получилось, не знаю…
Она не могла так себя вести, совершенно точно.
И оказывается, она теперь умеет целоваться, и все остальное явно тоже, если не думать и не пытаться это контролировать. Не только умеет, но и хочет, становясь при этом не вполне сама собой.
Наконец-то состоявшийся первый поцелуй ожиданий не оправдал, не в смысле не понравился, а просто оказался каким-то… не первым. Коряво сказано, но по-другому выразиться трудно, когда вся ситуация такая. А первый раз… оправдает, интересно?
Girl, you’ll be a woman soon…
Милая песенка. Только непонятно, про кого из них.
Скрыть переполняющие эмоции и успокоиться лучше всего помогают простые действия — поправить растрепавшиеся волосы, например, юбку, раздуваемую шаловливым ветром, одернуть. Женщинам с этим определенно проще, хотя не будь он сейчас ммм… женщиной, и проблемы такой не было бы.
Первый секс второй раз в жизни — однозначно нечестно.
Как там она сказала, рефлексы тела? Значит, это он хотел ее поцеловать, и не только… на самом деле? Да, хотя признаваться не обязательно. А то, что у ее тела не появилось ответного рефлекса «дать коленкой по яйцам» — повод порадоваться? Действительно, приятная неожиданность.
Незаметно подступающая вечерняя прохлада дала о себе знать, наряд ее мечты совершенно не спасал, кожа на руках и едва прикрытой груди покрылась мелкими пупырышками. Кирилл поежился, неприязненно покосившись на любашины джинсы и нормальную футболку.
— Пойдем домой, — разочарованный вздох Любавы, явно желавшей полюбоваться морем огней внизу, он решительно проигнорировал. Сама виновата. Не заставляла бы ходить в этом безобразии — задержались бы подольше и еще куда-нибудь сходили. А теперь — только домой.
Домой…
Как-то он совершенно не задумываясь это сказал. А Любава… она так считает, интересно? И все ли в этом вопросе зависит от нее… от них? Если все действительно получится так, как они надеются, Любава может просто исчезнуть, вернуться в свой мир, как уже неоднократно происходило. Причем уже навсегда. Он скорее согласился бы оставить все, как есть сейчас… точно согласился бы. Крайне неожиданный вывод, Кирилл и не представлял, что может до такого додуматься. Все, больше не наливать, что называется. Хотя он пока ничего и не пил, как ни странно.
Идти в супермаркет, тем более большой, не хотелось до жути. Кирилл опять опустил глаза на невероятную красотищу — едва прикрытые подолом недоделанной юбочки ноги, глаз безусловно радующие, но тем хуже, и во всех подробностях обтянутую топиком грудь. Что с ней (женской грудью то есть) происходит на холоде и без лифчика Кирилл знал и раньше, но результат все равно удивил, просто порнофильм какой-то. Оно, конечно тоже… приятно посмотреть (особый вид извращений, не иначе), но ходить по многолюдному торговому залу совершенно не хочется.
Небольшой минимаркет у остановки, точь-в-точь похожий на своих провинциальных собратьев (Кирилл даже думал, что в Москве они они уже ушли в прошлое), — то, что сейчас нужно. Скучающая, ко всему равнодушная пожилая продавщица (он запоздало испугался, что могут спросить паспорт, но обошлось), полное отсутствие других покупателей и идеально подходящий ассортимент.
Прежде идея подсунуть девушке сладкий алкогольный коктейль, не объяснив, что это такое, ему бы в голову не пришла. Поступок вполне в духе Любаши, наверное, ее тело на него плохо влияет.
Но ничего такого же нет, ей просто надо немного расслабиться, а то опять напряглась. Тем более она теперь и не вполне девушка. И все совсем не ради того, чтобы ее к сексу склонить, она и так не против, судя по ее поведению на смотровой площадке. С ним можно и подождать, не обязательно именно сегодня. Вдруг и правда на этом все сразу закончится.
И как хорошо, что она песню из фильма Тарантино не вспомнила, как днем из «Красотки», где-то иногда и везет все-таки.
— Что это? — с легким недоумением спросила Любава, изучая бело-розовую банку.
Amore
— Лимонад, — максимально невинно улыбнулся Кирилл, как-то даже слегка переиграл. Так картинно хлопают ресницами только блондинки в дурацких телешоу. — Попробуй, тебе понравится.
— А ты? — рассеяно произнесла Любава, отпивая глоток.
— Спасибо… потом наверное, — поспешил отказаться Кирилл (только пить за рулем еще не хватало), чуть поморщившись от откровенно химического запаха клубничного ароматизатора. Можно было бы и чем получше девушку угостить, конечно, но вино ей вряд ли понравится, про что покрепче и говорить нечего, а идти в бар или клуб — только не в таком наряде.
Любаша не понимала, что именно помогло — обитое приятной на ощупь мягкой кожей удобное сиденье, тихая музыка, что-то из дискотеки восьмидесятых-девяностых, кажется (ориентироваться только на свои желания было, конечно, эгоистично, но молчание можно считать знаком согласия), тепло своей бывшей коленки, ощущаемое через плотную джинсовую ткань, или что-то еще. Но с каждым глотком сладкого, чуть пощипывающего язык пузырьками газированного напитка со смутным горьковатым привкусом напряжение и неловкость таяли, серьезные мысли переставали казаться таковыми и ускользали, как вода между пальцев. Хотелось беспричинно улыбаться и бездумно наслаждаться ощущениями — вдруг начавшими танцевать под музыку огнями вечернего города и близостью прежней себя, дружеской или не совсем… а какая, собственно, разница? Зачем вообще подбирать определение?
— Э… потише, — второе я мягко отстранило ее, заставляя откинуться на спинку сиденья. Ложиться на плечо водителя движущейся по оживленной дороге машины и правда не стоило… но так захотелось.
Надо было только одну банку брать, наверное.
Кирилл, вполне по-женски поджав губы и чуть закатив глаза, со вздохом покосился на безмятежно задремавшую Любаву. Тащить ее теперь придется, что ли… или сама встанет, если хорошенько потрясти? Не должны были в его теле несчастные полторы банки ее вырубить в полный мрак, устала просто, наверное. Осторожно забрав из рук спящей красавицы полупустую банку, Кирилл, чуть подумав (а… хуже не будет уже все равно), в три глотка допил ее и машинально выбросил в окно.
Для того, чтобы практически сразу ощутить невыносимую легкость бытия, столь скромного количества быдлококтейля оказалось достаточно. В таком худощавом и непривычном к возлияниям теле неудивительно. Плюс он и не съел сегодня почти ничего в дурацком Макдоналдсе — так злили взгляды малолетних долбоебов за соседними столиками и в очереди. Острое желание дать кому-нибудь из них в морду или хотя бы вежливо спросить: «Че пялишься, козел?» напрочь отбило аппетит. Совершенно не до еды было.
Неужели всем девушкам так тяжело живется, или только ему? Одни нервы. Надо учиться спокойнее к этому относиться, наверное. Хотя легко сказать. Им-то оно где-то как-то приятно и лестно бывает, в отличие от него.
Не слишком грациозно выйдя из машины, Кирилл отпинул пустую банку в сторону, глупо захихикав (офигеть, какой удар, мастерство не пропьешь и в чужом теле не забудешь), и чуть покачнулся, к счастью вовремя успев схватиться за дверцу. Платформы, конечно, не столь убийственны, как те смертельно опасные босоножки на шпильках, но тоже не торт. Ну ничего… он еще купит балетки, и фиг Любаша заставит носить что-то другое. Только если совсем иногда… или очень хорошо попросит.
В принципе, ему и самому нравится это тело в подобных нарядах, гораздо больше, чем в сарафане. И волосы… прямо как у девушек из рекламы шампуней. Кирилл с удовольствием покрутил в руке тугую шелковистую прядь, пропуская волосы между пальцев. К тонким пальцам с неожиданно острыми ногтями он уже успел привыкнуть и почти перестал воспринимать, как нечто чужеродное. Им только маникюра не хватает и стразиков, Любаше точно понравится. Надо будет сделать.
О чем он вообще думает? Совсем, что ли, уже из ума выжил?
— Солнышко мое, вставай!