- Ух, какой ты дурак! – перебила его Эрза, уже чувствуя, что Илло собирался сказать дальше. – Я даже его имени не знала, не говоря уж о стихии и прочем. И не встречалась с ним. Мы просто обедали в одно время, и он показывал мне свои рисунки. Вот и всё.
- Это правда? – недоверчиво переспросил эльф, вслушиваясь в эмоции своей жены через их ментальную связь. Эрза старалась не закрывать ни одной мысли, чтобы пригасить паранойю огненного чародея. Илло умудрялся казаться одновременно и опасным, неуправляемым, сильным – и жалким, слабым, раздавленным своими подозрениями и ожиданиями быть брошенным женщиной, которую он боготворил. Этот странный клубок противоречий зачаровывал и манил к себе, в свою бесконечную пропасть янтарных переливов.
- Правда, - она прижала голову эльфа к себе, рассеянно перебирая пряди его волос и задевая кончики длинных ушей. – Так что оставь свои кровожадные планы. Не сомневаюсь, что ты победил бы, какой редкой и опасной стихией он ни наделён, но вас и так мало осталось. Не нападай на ни в чём не повинного эльфа.
Судорожный спазм внутри, наконец, стал слабее, и Эрза облегчённо вздохнула, ощущая перераспределение невидимых энергий в ауре её спутника. Илло всё-таки удержался на краю пропасти, не позволив себе привычно принять как свершившееся самое страшное, но в данном случае ложное. Без постоянного внутреннего давления Ключей рода он справлялся теперь с такими ситуациями почти всегда успешно, да и Эрза старалась помогать как могла.
- Илло, я тебя не брошу и не собираюсь заводить любовников, - она отняла от себя мокрое от слёз лицо эльфа, очертив пальцем острый, исполненный нечеловеческой, иной гармонии профиль. – Я тебя люблю. Не забывай об этом.
- Прости, - от ощущения, опять, им вины вокруг загустел, казалось, сам воздух.
«Тебе нужно искупление», - мысль заискрилась непристойной игривостью, почти смехом.
Он, наконец, улыбнулся:
- Нужно, Госпожа.
Гилу с наслаждением вдыхал острый морозный воздух, напоминающий ему о родном замке. Надо же, он уже успел соскучиться. Мысли его текли рассеянно, как обычно, и он слышал речь брата через слово. Тот, обрадованный первым этапом признания их рода эльфийским магическим сообществом, подробно делился своими мыслями о важности создания Столпов силы, подобных тому, что они сотворили сегодня утром при помощи магии совместными усилиями сильнейших чародеев и сильнейших «резонаторов». Сеть таких Столпов, расставленная по определённым точкам вблизи самых границ территории эльфов, должна была со временем обеспечить надёжную защиту от агрессии людей, если те вновь решат однажды напасть. Сейчас, конечно, с людьми наладились во многом мирные отношения, но своё позорное поражение в войне с ними эльфы явно не забудут в течение ближайших тысяч лет. И теперь они не позволят захватить себя врасплох.
Проект, благословлённый и жрецами, и магами, курировал лично Верховный Чародей и его жена-человек. Гилу мечтательно улыбнулся, вспомнив, как необычно выделялась она сегодня в своих синих бархатных одеждах Главы рода, выделялась и среди множества высоких тонких эльфов, одетых в светлое, и среди других Глав высочайших семейств. Выделялась всем: и своим ростом, и телосложением, и чертами лица, и движениями, и совсем другой статью, нежели та, к которой привык эльфийский глаз. Всё же она была быстроживущим изменчивым человеком: это манило и казалось чем-то непостижимым – маленькое хрупкое чудо на ладони вечности. Она тепло улыбнулась ему, поймав в толпе взгляд Гилу ещё до того, как их официально представили друг другу. Художник был бы рад поделиться с ней своей радостью по поводу прекрасной вечной зимы и пронизывающих ветров горных пиков, но Верховный Чародей ни на минуту не отходил от своей жены и личного «резонатора», и Гилу счёл момент неуместным.
Они с Эгсо гуляли по дальним уже окрестностям нового Столпа силы, вспоминая воздух родины и тех, кто ждал их дома, и сами не заметили, как оставили позади надёжные тропы, проложенные гильдийными колдунами. Когда мир вокруг раскололся от страшного грохота и твердь под ногами заходила ходуном, Гилу растерялся. Как могло случиться так, что выросшие и всю жизнь прожившие в горах эльфы беспечно забыли о собственной безопасности, не активировав даже защитных заклинаний? Мгновенно стало непроглядно темно, Гилу попытался было броситься ближе к брату, но огромная сила схватила его и поволокла прочь, в неприметную пещерку, выход из которой тут же исчез под глыбами льда и камня. Они попали под сильный камнепад, но Эгсо успел своей магией Главы рода оттащить младшего брата в безопасное место.
Вскричав, Гилу бросился к исчезнувшему проёму, но тут в него ударилось что-то терпко-жгучее и ледяное, и он задохнулся, ощутив, что теряет себя в непонятном хороводе незнакомых лиц и чужих мыслей. Он упал, забыв, кто он и где находится, пытаясь сосредоточиться и собраться, но перед его внутренним взором замелькали отрывки видений, разговоров, радость и горе, гнев и счастье чередовались с ужасающей скоростью, чьи-то лица одновременно произносили что-то тысячей ртов, и многоголосие не давало думать, разрывая на части. Гилу казалось, что его разъедает изнутри, он уже не чувствовал собственного тела, но ощущение жжения не уходило, а наоборот, словно нарастало, будто он упал в озеро кислоты, и она, пожрав его тело, пожирает теперь душу.
Сколько прошло времени, Гилу не знал, но умение думать, обрывками, незаконченными короткими мыслями постепенно стало возвращаться к нему. Он удивился, что ещё не умер – его ведь, наверное, раздавило каменной глыбой? Он ярко ощутил пронзительную боль и огромную ломающую кости тяжесть, увидел на секунду перед собой горную дорогу, которой они шли с братом, встрепенулся и вскочил. Тело, неповреждённое, слушалось его, пальцы Гилу ощупывали шершавую каменную поверхность в кромешной темноте, ощущая проклятое жжение, оно не отступало и не исчезало. Вздрогнув, эльф вдруг понял, что не поверхность камня жжёт его пальцы, оно исходит изнутри его самого, как из источника, словно центр и точка концентрации его родовой стихии находилась внутри него.
Страшная догадка пронзила уцелевшего Арсьенне, оттеснив сонм безмолвных голосов внутри его рассудка.
- Эгсо, нет! Не смей умирать!!! – он ударил кулаком по завалу, ощущая, что плачет, ведь и это жжение внутри, и обрывки воспоминаний множества эльфов, и ощущение распада собственной личности могли означать только одно – Ключи рода избрали его после гибели своего предыдущего носителя.
Он плакал и колотил по стене, вновь теряя себя, неизменным оставалось лишь ощущение жжения, растворения и боли в чудовищном круговороте, который отныне навсегда соединился с круговоротом крови в его теле – наконец, Гилу ощутил, что Ключи плачут вместе с ним, что они одно, ужасающе одно вечно плавящееся целое, а значит, нет никакой надежды на спасение жизни брата, значит всё бессмысленно и отныне ничего не имеет значения. Его слёзы, слёзы огня, странным холодом воспламенили вены и обожгли жаром глаза, изливаясь вовне и прожигая камень. Изъеденный камень превращался в труху, осыпаясь под его пальцами, жгучие слёзы не повредили ни его лица, ни рук, но Гилу едва ли осознавал всё это, думая лишь об одном: «Эгсо мёртв, он умер, мой брат, Глава моего рода погиб, я не защитил его».
Когда Гилу выбрался наружу, проплавив слезами огня стены камней и льда, ночь уже вступала в свои права. Его «я» по-прежнему крутило и швыряло по обрывкам воспоминаний предыдущих носителей Ключей рода, и отчаянью внутри совершенно не за что было зацепиться. Он пошёл куда глаза глядят, повинуясь лишь отзвукам инстинкта и неясным образам, всплывающим на поверхность страдающего рассудка.
Илло любезно протянул руку и помог Эрзе выйти из кареты. На небе уже горели звёзды, и запахи цветов сада одного из особняков Вхархелисов заполняли ночной воздух. После удачно созданного Столпа силы столичная аристократия поехала отдыхать, разбившись на несколько крупных групп: кто-то отправился на частные приёмы, а кто-то смотреть выступление танцоров, приуроченное как раз к сегодняшнему событию. Вхархелисы, всегда немного отстранённые от высшего света с его сплетнями и мелкими интригами, ожидаемо для всех выбрали театр (как известно, представители этого эксцентричного чародейского рода интриговали всегда только по-крупному). Отдав дань традиции и выйдя официально в свет этим вечером, они тем не менее привычно уединились в собственной крытой ложе, где, конечно же, дали волю своей порочной натуре. Каждая группа столичных сплетников подразумевала под этим определением что-то своё, начиная от заговоров, заканчивая составлением заклинаний запретной магии или страшных чёрных ритуалов.
Очевидная действительность казалась недостаточно пугающей досужим умам и, пожалуй, даже скучной, слишком человеческой, но всякие сомнения тут же бы отпали у любого любителя обсуждать чужие жизни, взгляни он сейчас в сияющие глаза Верховного Чародея, не отводящего влюблённо-подобострастного взгляда от Эрзы. Они смеялись и рассыпали вокруг себя искры невидимого света, который облаком окружает страстно влюблённые друг в друга души.
Карету и лошадей забрали слуги, так называемые «верные» (по буквальному переводу) рода Вхархелисов, и человек с эльфом остались одни в объятиях ночного сада. Именно в этот момент прямо перед ними раскрылся грязно-серый зев неумелого портала. Защитные заклинания взвились ментальной тревогой и тут же замолчали, растворяясь от ауры незваного гостя. Огненный змей приподнял несуществующую голову в душе носительницы Ключей Вхархелисов, прислушиваясь к сильному конкуренту, и Илло тут же оттеснил Эрзу за спину, раскручивая свою ауру для предстоящего боя. В котором он, похоже, ничуть не сомневался.
Из портала неуклюже вывалилась, едва устояв на ногах, пугающе знакомая фигура. Эрза едва сдержала крик, увидев искажённое лицо своего друга, чьё имя оставалось ей так долго неизвестным, Гилу Арсьенне. От его лёгкой ауры не осталось и следа: усиленная в десятки раз и пугающе изменившаяся, она едва не рвала пространство вокруг, наполняя его каким-то невидимым колыханием. Не надо было являться эмпатом, чтобы понять, что с Гилу случилось нечто ужасное и его терзает сильная боль: её эманации растекались по саду подобно ядовитому туману. Щиты Илло активировались один за другим, поэтому Эрза ощутила лишь дальний отзвук рвущей какофонии, но каким-то непостижимым чутьём поняла, что случилось с её другом.
- Ключи... – прошептала она, веря и не веря. Ещё сегодня утром она видела брата Гилу, носившего Ключи рода Арсьенне в своей душе, и его стройная аура не вызывала никаких опасений, а сейчас представший перед ней эльф более всего походил на безумца, несчастного и опасного, заблудившегося в видениях новообретённой, меняющей сознание Силы.
- Ага, - задорно отозвался Илло, который являлся Главой Вхархелисов почти всю свою жизнь и не потерял способности ощущать эту странную магию, даже когда добровольно передал Ключи жене. Его аура полыхала гневом, ревностью и жаждой крови, моментально возгоревшимися, как от случайной искры. Илло не забыл, кто заставил его плакать от боли несколько дней назад, – поняла Эрза с пугающей ясностью, привычно автоматически резонируя с янтарным магом.
- Стой, не трогай его, - поспешно шепнула она мысленно, зная, что будет услышана, и обратилась к незваному гостю вслух: - Гилу, ты слышишь меня? Что случилось с тобой? Гилу! Пожалуйста, ответь…
Существо, едва напоминавшее сейчас эльфа, уставилось на неё совершенно безумным взглядом, его губы дёрнулись, будто силясь озвучить какую-то мысль, но ни одного членораздельного звука он не смог издать, лишь не то всхлипнул, не то захрипел – и поднял руки в хорошо знакомом Эрзе жесте магической атаки.
- Только попробуй, урод, и от тебя не останется даже пепла, - холодно прошипел Илло, и в его волосах тут и там появились первые искорки магического огня.
Эрза не отводила глаз от Гилу, безмолвно через ментальный контакт удерживая Илло от атаки и утоления жажды мести, но безумец, не готовый к вторжению столь мощной Силы рода в своё сознание и совсем не контролирующий страшную стихию чародеев Арсьенне, похоже, представлял настоящую опасность: а это значит, что атака Верховного чародея - лишь вопрос десятков секунд. К сожалению, такое иногда случалось, когда Ключи оказывались слишком сильными для не готового к ним носителя, которого они сами же и выбирали по не всегда понятным параметрам, - в таком случае несчастный просто терял себя, сходил с ума, нередко привнося в окружающий мир разрушение и смерть, и в конце концов погибал от боевых заклятий прочих магов.
Пространство вокруг воздетых рук Гилу начало меняться, искажаясь и превращаясь в пузыри какой-то жидкости, Эрза услышала мысленную речь Илло, сжатую до доли мгновения: «Дорогая, больше ждать нельзя», - и ощутила его трепет от предстоящего убийства, столь похожий на трепет любовника, отчаянно жаждущего долгожданной кульминации. Во всяком случае в тех и других ощущениях Илло не было особой разницы.
Сильный, немотивированный протест против гибели друга поднялся в душе женщины душащей волной:
- Гилу, стой!!!
Он остановился, замешкался, всего на миг тень понимания мелькнула в глазах Гилу, и аура Арсьенне стала менять свой узор, но другой возможности оставить огонь Вхархелисов уже не было, и Эрза воззвала к красно-чёрному змею, увивающему её душу переливающимися нематериальными кольцами, перекрывая на доли мгновения доступ к магии своему любимому янтарному эльфу. Она не смогла бы на дольше сдержать настолько одарённого чародея, но это и не требовалось: Илло не станет прибегать к своей чудовищной магии после прямого запрета той, которую его сердце признало госпожой.
- Он слышит меня! Он не станет атаковать.
- Это слишком опасно, - с тихим сожалением прошелестел мыслеречью ей в ответ Илло в своей обычной мягкой манере, и в его голосе не ощущалось и тени удивления от выходки Эрзы, словно он предчувствовал, был готов, именно этого и ждал.
- Подожди, ведь если ты убьёшь Главу другого чародейского рода, ты рискуешь развязать гражданскую войну! – но не успела Эрза додумать эту мысль в их с Илло общую часть сознания, как её любимый буквально растворился в воздухе, исчез, пропал.
…И тут же появился сзади Гилу, мгновенно переместившись невидимым порталом, и сделал всего одно быстрое движение, опуская руку с зажатым в ней ножом в живот новоиспечённого Главы Арсьенне. Гилу тут же упал как подкошенный, обагряя сад Вхархелисов потоками крови, а Илло выдернул нож косым отточенным движением опытного убийцы. Ощущение ауры Гилу пропало, и Эрза, понимая, что счёт идёт на секунды, бросилась к другу.
- Никакой гражданской войны, он ворвался в дом Верховного Чародея посреди ночи, угрожая слезами огня и мечтая не то убить, не то забрать с собой жену…
- Сейчас же останови кровь! – вскричала Эрза, прерывая не столько речь мужа, сколько ощущение хищного удовольствия, эманировавшее от маньяка подобно аромату терпких духов.
Мгновенно составленный мстительным ревнивцем план по устранению соперника стал ей совершенно понятен, как и узнаваемый стиль янтарного чародея: одолеть опасную магическую стихию не собственной превосходящей магией, а находчивостью и метким ударом кинжала, реакции же жены Илло просчитал с удивительной точностью. Но сейчас всё это не имело никакого значения, жизнь Гилу оставляла его с каждым ударом измученного сердца – ведь его брат погиб, иначе почему бы Ключи вторглись в душу хрупкого эльфа, и Эрза, наплевав на правила приличия, устанавливала экстренную телепатическую связь с сильнейшим целителем, которого только знала.
- Я не могу вылечить такую рану, - с деланным удивлением отозвался Илло, откровенно наслаждавшийся своей победой.
- Я знаю, просто останови кровь, - поспешно бросила Эрза, переключая внимание на мысленный разговор с Орсо.
…Но он оказался прерван совершенно дикими криками несчастного Гилу, которого Илло, пользуясь тем, что Эрза отвлеклась, привёл в сознание перед прижиганием порванных сосудов своим огнём. Впрочем, самую суть происшедшего до Первосвященника и друга семьи Вхархелис она донести успела.
За миг до того, как Эрза вспыхнула злостью, прежде всего на себя, за то, что теряет контроль над тёмной стороной Илло, за то, что допускает страдания ни в чём не повинного Гилу, её избранник бросил на неё пронзительный чистый взгляд.
- Я надёжнее ощущаю повреждения у того, кто пришёл в себя, - пояснил он свой якобы вынужденный садизм, или и в самом деле вынужденный, с Илло никогда до конца не было ясно, насколько он играет или говорит правду – скорее всего, и то, и то одновременно, просто использует обстоятельства так, как велит ему хищный инстинкт.