В перспективе Колганов хотел набрать штат молодых коллег-единомышленников и периодически устраивать мозговые штурмы для определения новых векторов развития журнала. Чтобы не замыкаться, не костенеть в рамках одного формата. В результате потерял в старых подписчиках и продажах. От него отвернулись прежние рекламодатели и ряд сотрудников написали заявления на увольнение. Тираж упал более чем вдвое, и финансовой подушки, чтобы пережить время выбирания из ямы, не было. Иногда даже думалось, что такое положение – следствие того, что на раскладке клавиатуры цифра 9 соседствует с обратной круглой скобкой, обозначающей в интернет-общении печаль.
Вместе с тем, особое желание продолжать общение и, тем паче, вступать в сотрудничество с Яном Григорьевичем, отсутствует. Может, в этом повинен отрешённый стальной, едва покрытый тонкой оболочкой вежливости, взгляд мужчины, или же его необычно холодная рука, навевающая стойкое ощущение рукопожатия с покойником? Кто знает.
Журналист смотрел на собеседника и снова задумался о том, что различий между ними, кроме очевидных, на самом деле гораздо больше. И дело не в одежде и машине, на которой каждый сюда приехал. Различия коренятся гораздо глубже и основательнее. Они смотрят на мир разными глазами и ощущают его не одинаково. Подмечают и акцентируют внимание на вещах, находящихся на разных плоскостях. Да у них вообще разные миры. Кому как не Колганову, набившему руку на придумывании новых миров, об этом знать.
– Ян Григорьевич, меня немного беспокоит размер суммы, которую вы предлагаете. – Молодой человек решил не тянуть кота за хвост. – Мы же оба прекрасно понимаем, что ваши вложения не отобьются. Наш уровень не соответствует вашему предложению. Мы ежемесячно теряем в тираже, от меня уходят старые сотрудники, а новым не могу предложить нормальной оплаты. И неизвестно, протянет ли издание хотя бы полгода.
– Не спешите с выводами, Егор Анатольевич. – Ян Григорьевич говорил спокойно, даже вкрадчиво. Однако Колганову показалось, что тот начинает терять терпение. – Мы очень, и очень хорошо подумали, прежде чем обратиться к вам. Вы повысили планку, а репутация – это всё. Ведь если «Восьмой день недели», да простит меня Михаил Борисович, царство ему небесное, восхвалял и имел единственной темой, скажем так, глупость человеческого ума, то ваш «Девятый день» наоборот, сплачивает вокруг себя креативно мыслящих и настроенных решительно действовать молодых людей, будущее России. – Мужчина прервался на глоток грога, затем продолжил. – У вас появится возможность нанимать новых сотрудников и расширять спектр освещаемых тем. Дальше – увеличение тиража и приглашение вас в качестве эксперта на телевидение. Скажу предельно откровенно: у нас есть такая возможность. Перед вами откроются новые двери, новые горизонты, и вы даже не представляете, что выправить положение дел издания – гораздо проще, чем кажется на первый взгляд. Пусть сейчас нелегко, но подниматься всегда труднее, нежели скатываться. У нас много общего: вы смотрите вперёд, мы тоже заботимся о перспективе.
Колганов взвешивал «за» и «против». Стало очевидно, что Ян Григорьевич намеревался подписать контракт именно сейчас. Более того, он был уверен, что у него это получится. Кто же в здравом уме откажется от подобного предложения? Такое бывает раз в жизни, и то не у всех. Имея на руках такую сумму, можно инвестировать её в развитие журнала, а можно и, дождавшись окончания срока соглашения, просто слить «9-й день» по дешёвке и уехать куда-нить к хорошей жизни. Напрягает же, как ни странно, именно размер предложения. Было бы не удивительно, если за такие деньги Ян Григорьевич захочет чего-то большее, нежели просто присылать материалы для печати или возить своего кандидата на интервью.
– «Восьмой день недели», да и «Девятый» тоже, – начал было Колганов, – никогда не затрагивали тему политики…
– Это не только и не столько политика. – Ян Григорьевич решительно подался вперёд и перебил собеседника. – Это материалы на злобу дня. Самые актуальные вопросы, интересующие большинство простых людей. Увидев номер на прилавке, человек встретит отражение наболевших вопросов и захочет журнал купить. Зайдя на сайт – будет читать и комментировать, ставить лайки и увеличивать статистику посещений. Всё это – не только результат вашей работы, приносящий удовлетворение и профессиональную гордость, но и, в конце концов, деньги.
Журналист представил, сколько таблеток от головной и зубной боли сможет купить на заработанные деньги. Ещё предложение касательно телевидения. На которое, разумеется, его никогда не приглашали. Тем более в качестве эксперта. Какой из тебя, блин, эксперт.
Как часто бывает и в личных отношениях, излишняя настойчивость одного вызывает у другого желание поманипулировать, продать себя подороже. Поэтому Колганов и соглашаться не стал, и мост не сжёг.
– Тем не менее, Ян Григорьевич, мне бы хотелось изучить соглашение внимательнее.
Ян Григорьевич поднялся и протянул руку:
– В таком случае разрешите откланяться.
Молодой человек, прежде чем ответить на рукопожатие, мгновенно вспомнил, какая она холодная, и чуть замешкался. Ян Григорьевич величественно прошествовал к выходу и, только проводив визитёра взглядом и потянувшись за недопитым кофе, Колганов с удивлением обнаружил лежащий на боку стакан с разлитым грогом.
Глава 7
Ян Григорьевич попрощался с секретаршей и вышел. Сел на заднее сиденье представительского мерседеса чёрного цвета и задумался. Он не расстроен и не раздосадован. Он взбешён. Просто взбешён. Однако усилием воли и многолетней привычкой взял себя в руки. Какой-то юнец ему отказал. Мне, Лазаревскому Яну Григорьевичу. Желторотый сопливый мальчишка, абсолютно не имеющий опыта руководства масс-медиа. Бергер был другим.
Действительно, покойный предшественник Колганова был совершенно другим человеком. Основатель «Восьмого дня недели» и его идейный вдохновитель никогда не отказывался размещать материал, предоставленный Яном Григорьевичем. Формально политикой там и не пахло, ведь издание имело другой профиль. Но если политику рассматривать как искусство управления государством, то любой материал можно считать политическим. Ведь информация воздействует на читателя, несёт побудительный или запретительный мотив.
Хочешь продать амулет, защищающий от злых сил? Тогда придумай сказку о битве светлого с тёмным. Хочешь, чтобы народ выполнял твою волю? Наполни действия идеей. И Бергер не подвёл: вышел на новый, более высокий уровень предложения контента – его синтезацию. Вместо разработки тем и поиска интересующей информации, начал её собственноручно создавать. Придумывать идеи. Чем приятно удивил Лазаревского. Тот увидел в Бергере не просто назначенца, но единомышленника. Ведь далеко не секрет, что Михаил Борисович хоть и основал журнал и придумал соответствующее название, но сделал это на деньги Яна Григорьевича. Заслуга Бергера в том, что из замшелого журнальчика для умственно незрелых, «8-й день недели» за короткий срок превратился в мощное издание с армией фанатов.
Что и требовалось Яну Григорьевичу
Бергер правильно рассудил, что человек нетребовательно относится к потребляемой информации. Что двуногому прямоходящему нужно? Заранее готовое объяснение происходящему и ободрение. Почему именно эти две вещи? Всё просто: готовое объяснение необходимо потому, что человеческий мозг крайне настороженно воспринимает всё новое и неизведанное – сие может таить смертельную опасность. Подобная реакция – защитный механизм, заложенный природой. Отшлифованный веками и тысячу раз доказавший свою правоту. Со страниц «8-го дня» Михаил Борисович лил сотни мистических, потусторонних статей. Причём немало материала брал из повседневной жизни, новостей и тому подобного. А чтобы читатель не только хавал, но и думал, что ему понравилось – в конце давал объяснение. Разумеется, своё. Лепил собственный, альтернативный мир. И многим такой подход нравился. Это интересно, ведь заставляет отвлекаться от мира реального. В котором куча проблем, инфляция и абсолютное отсутствие возможности у обычного человека повлиять на политическую жизнь страны. А чтобы читатель потреблял с ещё большим удовольствием – объяснение было не менее таинственное и укладывалось в стройную, упорядоченную структуру мира Бергера.
А зачем нужно ободрение? Опять же, всё дело в человеческой природе: люди не любят возлагать на себя обязательства и нести ответственность за принимаемые решения. А если ты, образно говоря, со страниц журнала хлопаешь читателя по плечу и говоришь «чувак, всё будет окей! не парься!», то снимаешь ответственность с него и возлагаешь на себя. Как результат – к тебе бегут толпой и раскупают тираж на последние деньги.
Бергер умело внушал читателям, что они могут всё. Абсолютно всё. Разумеется, в мире Бергера, в мире «Восьмого дня недели». А если что-то не получается, в этом есть некий смысл. Следующий логике и вписывающийся в общую картину. Так главред стал гуру, а журнал – божественным откровением. Такое даже не планировалось, а вышло как нельзя лучше: вместо множества читателей, готовых прислушаться к мнению редакции, вышла армия фактически религиозных фанатов, преданностью соперничающая с сектантами.
Люди делились своими историями и спрашивали советы, организовывали форумы и привлекали неофитов. «Восьмой день недели» стремительно рос и обретал всё большее влияние. Бергер даже подумывал о выпуске линейки товаров под одноимённым названием.
Для Яна Григорьевича, к тому моменту начавшего представлять интересы кандидата в президенты России, сложилась идеальная ситуация. Поддержка изданием Иванова хоть и не гарантировала безоговорочную победу, но являлась внушительным козырем. Шутка ли, многомиллионные тиражи и федеральный размах. Более того, помимо представительства на рынках периодики стран ближнего зарубежья, готовилась и англоязычная версия. Но что-то пошло не так.
Бергер скоропостижно скончался. Лазаревский имел несколько предположений о причинах, но до конца ни в одной из них уверен не был.
Михаил Борисович высоко ценил профессионализм Колганова, несмотря на молодость последнего. Именно поэтому после его смерти Ян Григорьевич принял решение назначить молодого человека на пост руководителя журнала. Тот не знал статуса-кво в издании и считал именно Бергера человеком, которому обязан своим повышением. Этот выскочка даже не подозревал, что разговаривает с человеком, который и возвёл его на должность главного редактора. Формальная сторона, а именно документы, прошла без проблем. Проблемы начались позже.
Сначала Колганов изменил название. На редакцию обрушился шквал возмущённых звонков и тысячи гневных писем. Коммерческий директор, не желая принимать участия в войне с рекламодателями, предрёк скорый крах журналу и сразу написал заявление на увольнение. За ним потянулось больше половины рекламной службы: комиссионные, составляющие основную часть заработка менеджеров по продаже рекламы, резко упали. Рекламодатели угрожали судами: их не удосужились даже предупредить. Дошло до того, что резко увеличилась доля материала из «загона» – резерва для срочной замены снятых из номера публикаций. Вместо того, чтобы прислушаться к окружающим, например, редколлегии, пытавшейся вернуть его на путь истинный, Колганов пошёл дальше: в корне изменил формат. Мир «Восьмого дня недели» -Бергера целенаправленно и стремительно разрушался. Да, была выпущена коротенькая редакторская статья с жиденькими обоснованиями грядущих перемен. Что лишь подлило масла в огонь: разгорячённые читатели устраивали под окнами редакции пикеты, угрожали новому главреду физической расправой и даже грозились выпустить «Новый 8-й день недели» как продолжение старого. Однако ничего не помогло. Колганов остался непреклонен.
К Яну Григорьевичу закралось подозрение, что новым главредом движет скрытая ненависть к прежнему изданию. И он успокоится лишь после того, как останется только архив. Если так, то в чём причина? Не нравится – смени редакцию. Или вообще профессию.
Лазаревский вплотную задумался, не является ли выбор Колганова ошибкой. Бергер придал «Восьмому дню» настолько мощный толчок развития, что на обозримую перспективу его хватит. Поэтому главредом можно назначить сотрудника редакции, или нанять профессионала на стороне. Разумеется, компетентность имеет значение, но пример Колганова показывает, что происходит при её наличии и отсутствии лояльности к традициям. Сейчас главное – отсутствие в кандидате необузданных порывов отсебятины и прочей инициативности. Требуется лишь наличие исполнительности и способность не задавать лишних вопросов. Человек уясняет вектор направления и действует по строгим правилам. Для начала этого достаточно.
Разумеется, идеальный вариант – единомышленник. Как Бергер. Но встретить или вовлечь такового в свою орбиту – вообще большая удача.
Ян Григорьевич сменил положение тела в роскошном кресле и покрутил запонку от Atelier Yozu. Для решения возникшей проблемы требуется решение. И оно имеется. К сожалению, нет абсолютной уверенности в том, что оно единственно верное. Но, тем не менее, попробовать стоит. Вся его насыщенная событиями жизнь состоит из решений задач и поиска ответов на вопросы. Напротив мерседеса припарковался серебристый «Солярис». Водитель, мужчина в ярко-жёлтой футболке и белой бейсболке, некоторое время сидел неподвижно. Затем повернулся в сторону Яна Григорьевича. Тот опустил тонированное стекло и мужчины несколько секунд молча смотрели друг на друга. Наконец, Ян Григорьевич едва заметно кивнул мужчине и приказал водителю трогаться.
Глава 8
– Валентина Кузьминична, я хотел бы побольше узнать о нашем визитёре. – Колганов намеревался пройти в кабинет, однако, к вящему удивлению, ответ на свой вопрос услышал сразу.
– Лазаревский Ян Григорьевич, семьдесят три года. – Женщина сначала чеканила каждое слово, затем продолжила быстрее. – Из них тридцать три состоял на дипломатической службе в Министерстве иностранных дел. Имеет два высших образования – юридическое и экономическое. Причём по последнему защитил докторскую диссертацию. Свободно разговаривает на английском, немецком, греческом и иврите. Вдовец. Супруга, Лазаревская Елена Марковна, много лет назад в результате несчастного случая утонула. Имеет дочь, Маржану. Однако та меньше месяца назад пропала при таинственных обстоятельствах. Поиски продолжаются. Но, к сожалению, пока не удалось обнаружить никаких зацепок. В настоящее время Ян Григорьевич возглавляет предвыборный штаб самовыдвиженца, кандидата в президенты Иванова Владимира Владимировича, и фактически, является его правой рукой. Возможно, неспроста: они знакомы больше двадцати лет. Также возглавляет общественную организацию…
Колганов, поняв, что более интересного не услышит и изнывая от головной боли, поднял вверх руки. Строчившая секретарь мгновенно всё поняла и умолкла.
– Я в кабинет. – Он икнул. – Подержу на локтях стол.
– Егор Анатольевич, сегодня редколлегия. – Валентина Кузьминична сдвинула густые брови. Ежедневник лежит перед ней закрытым, однако она обладает прекрасной памятью.
– Ах, да. Совсем забыл. – Настроение упало ещё больше. На редколлегии обсуждается план номера и закрепляются направления за творческими отделами. Но половина руководителей отделов благополучно уволились; оставшаяся наполовину состоит из новых сотрудников, с которыми ещё предстоит найти общий язык, и оставшейся части, половину которой составляют журналисты, позитивно воспринявшие изменения, и, наконец, оставшиеся, пока работающие, но лишь для галочки, через «не хочу». Это самая проблемная часть, фактически саботажники. Именно они съедают большую часть энергии нового главреда. Радует лишь то, что рано или поздно латентные оппозиционеры покинут стены редакции. Сами или с помощью волшебного пинка Колганова.
Понятное дело, подержать на локтях стол не пришлось. Почта разрывается от сотен непрочитанный писем: откликов читателей, сообщений от рекламодателей и макетов статей корреспондентов. Да и план номера существует лишь виртуально, в голове. Надобно его материализовать в цифровой форме. Выделить главные темы и назначить исполнителей, распределить материалы по полосам.
При Бергере формирование тематических планов являлось исключительно его прерогативой. К чужому мнению тот никогда не прислушивался. Впрочем, изредка интересовался у Колганова, но всегда делал по-своему. После смерти шефа Колганов стал руководствоваться иными принципами: творческое планирование начало осуществляться при участии всех пишущих сотрудников редакции, корреспондентов и обозревателей. По итогам заседаний редколлегии, а при необходимости и чаще, на летучках и планёрках, все предложения сводились в общередакционные планы, корректируемые и утверждаемые Колгановым.