Некоторое время Рагнар снисходительно наблюдал, как разозленная темноволосая девчонка колотит его по груди – с таким же успехом можно было пытаться разбить кулаками гранитный утес – а потом лениво отпихнул ее и усмехнулся, когда она не удержалась на ногах и упала. Вылетевшая из ее рук дощечка для письма заинтересовала его больше: он поднял ее, отряхнул и протянул Искандеру:
– Погляди, что там.
Тот нехотя прекратил поединок взглядов с решительно настроенной Зелией, и повисшее в воздухе напряжение немного ослабло. Хотя царевна этого не заметила: хватка Тайлин оставалась по-прежнему крепкой, лезвие ножа холодило кожу. А хуже всего было то, что Солан не могла приказать жрицам отпустить ее и дать ей уйти с Искандером. Воительницы подчинялись воле атемис Сефиры, и слова кадокийской девчонки, пусть даже из царского рода, для них ничего не значили. Сейчас она для всех здесь была лишь добычей, ценной вещью, которую стремились заполучить ради достижения своих целей. Не более.
Искандер пробежал глазами по буквам, в спешке нацарапанным Герикой, и ярость на его лице сменилась недоумением:
– Изнасиловал девушку? Быть этого не может!
– Ее звали Дегина, – холодно бросила Зелия. А Герика, успевшая подняться с земли и отряхнуться, в ответ на безмолвный вопрос царя ткнула пальцем в продолжавшего ухмыляться Рагнара.
– Ну, я не спрашивал ее имя. Как и она – мое, – пожал плечами северянин.
– Кромхарт! – Танарийский царь помрачнел еще больше.
– Вы первым разрушили наше доверие, государь, – добавила Зелия, следя за отчаянно жестикулирующей Герикой. – Вы заключили союз с северянами и привели одного из них под священные своды храма. Вы обещали, что с вами царевна будет в безопасности, но не смогли уследить даже за одним варваром.
– Кромхарт… – сквозь зубы прорычал Искандер.
– Разве атемис могла после этого допустить, чтобы девушка выполнила свою часть уговора? – Старшая из воительниц покачала головой. – Прежде, чем обвинять ее или кого-то из нас, государь, подумайте, насколько честно поступили вы сами.
– Не слушай ее, Искандер. Клятые бабы умеют заговаривать зубы. Особенно жрицы. – Северянин откинул со лба непослушные волосы и, прищурившись, оглядел каждую из женщин. – Я не брал ту девчонку силой, она отдалась мне сама и хотела этого. Так она сказала. Вырвать бы ей ее лживый язык…
– А тебе – кое-что отрезать, – еле слышно прошипела Зелия. К счастью, северянин ее не услышал.
– Мы заберем царевну живой или мертвой, – продолжил он, подходя ближе. И усмехнулся: – Хотя живой она мне нравится больше. А остальных я бы убил.
– Рагнар! – повысил голос танарийский царь. Варвар нехотя замолчал и отступил на шаг, что не вызвало одобрения у его воинов. А Искандер повернулся к воительницам и проговорил, устало, но твердо:
– Если вы причините вред царевне, то бесславно погибнете, а атемис Сефира ответит за вас перед царем Ангусом. И Тривии вряд ли понравится, когда ее храм сровняют с землей, а Верховную жрицу казнят. Поэтому будет лучше, если вы сдадитесь, отпустите девушку, а потом, как и было условлено, отправитесь с нами, чтобы присматривать за ней в пути. Это мое последнее предложение. Другого не будет.
Зелия долго молчала, глядя себе под ноги. Потом подняла голову и еле заметно кивнула. Тайлин тут же отпустила Солан, и девушка, пошатываясь и ощупывая вмятину от лезвия на шее, вышла вперед. Искандер на нее даже не взглянул. Довольный благополучным исходом, он знаком велел своим людям опустить луки, забрался в седло, развернул коня и бросил через плечо:
– Следуйте за мной. И не советую отставать.
– Идти пешком? – изумилась Солан и растерянно оглянулась на жриц. Но те лишь с недовольным видом смотрели, как двое северян забирают из лодки их оружие, и покрепче перетягивали ремешки сандалий, готовясь к длительному переходу.
– А вы полагали, что я прикажу подать носилки? – не оборачиваясь, насмешливо хмыкнул царь и пустил коня рысью.
– Ты тоже пойдешь с ними. – Рагнар подтолкнул Герику к остальным жрицам и свистом подозвал свою лошадь. – Ты забавная. Мне нравится твое лицо и то, что ты не болтлива. – И, уже оказавшись в седле, добавил: – Когда обмен состоится и мы приедем в Танарию, я на тебе женюсь.
Когда Кромхарт, беззаботно посвистывая, поравнялся с едущим во главе отряда танарийским царем, Искандер придержал коня и повернулся к союзнику, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Пришлось тщательно подбирать слова, чтобы избежать грубости: выходцы из холодной северной страны нрав имели на удивление горячий, только умело скрывали его под маской равнодушия. У Рагнара же, в силу молодости и вспыльчивого характера, маска эта была сплошь в прорехах.
– Тебе весело? – сдержанно осведомился царь, поигрывая плетью. – Ты же едва все не испортил. Если бы чутье меня подвело и я слепо доверился Верховной, царевна была бы уже в Кадокии, а мы с тобой – наварились скорлупой от разбитых яиц2, как говорят у меня на родине. Неужели ты забыл о спасении своих людей ради короткой случки?
Рагнар перестал свистеть.
– Ничего я не забыл, – поморщился он. – Чтоб я когда-нибудь променял верного мне человека на бабу… да никогда в жизни! Искандер, ты меня знаешь. Я не вру во имя Крома. Та девчонка сама подошла и начала ласкаться. У нас на севере женщины так ведут себя, когда хотят, чтобы их взяли прямо здесь и сейчас.
– Мы не на севере, Кромхарт, – заметил царь.
– Да провалитесь вы с вашими обычаями! – сердито мотнул головой варвар. – Трудно помнить о них, когда тебя гладит красивая баба, а твой член после долгого воздержания едва не упирается в подбородок! Что я должен был, по-твоему, делать? Бросить ее и бежать в кусты, чтобы подрочить? Так там и кустов-то не было.
– Кромхарт, – поморщился теперь уже Искандер, – прошу, избавь меня от подробностей!
Северянин захохотал и тряхнул, словно жеребец, своей золотистой нечесаной гривой. Царь только глубоко вздохнул и мысленно попросил у богов побольше терпения.
– Интересно, как она поняла, что я тот, кто я есть? – Рагнар задумался. – Как ты и велел, я и слова не произнес, даже когда трахался. Может, южные мужчины делают это иначе, но та девчонка еще не знала мужчин. – Он стиснул зубы, вспоминая, какая она была горячая и узкая, как восхитительно пахла и как мило пыталась вырваться из его объятий… Рагнар с удовольствием поделился бы этими воспоминаниями с новым другом, но увидел лицо Искандера, кашлянул и промолчал.
– Это уже не важно. – Танариец обернулся и оглядел следующих за ним всадников, пытаясь рассмотреть сквозь завесу поднятой ими пыли несколько фигурок, бредущих в самом конце. – Меня больше интересует другое. Ты был против присутствия женщин в нашем отряде и возмущался тем, что царевну будут сопровождать несколько жриц. – Рагнар кивнул. – Тогда какого же… зачем ты прихватил по дороге еще одну, эту несчастную немую девчонку?! – Царь с трудом сдержался, чтобы не наорать на него. – Судя по облачению и отсутствию вещей, она не собиралась бежать с остальными. Просто оказалась на берегу в неподходящее время. Зачем она тебе понадобилась?!
– Для ровного счета, – хмыкнул варвар, быстро и незаметно пересчитав по пальцам. – Семь – священное число Крома.
– Не ври во имя своего бога!
– Ну, ладно. Если бы мы ее отпустили, она вернулась бы и сообщила Верховной, что мы забрали царевну. А та немедленно доложила бы клятому Ангусу или еще кому. Храм-то стоит на ничьей земле, принадлежащей только храму, но любое из соседних царств откликнется на зов ради благословения Тривии, ты сам говорил.
– Сефира все равно скоро узнает, – вздохнул Искандер. – Может, не сегодня, но отсутствие девчонки заметят: она носит звание мельи и занимает среди жриц не последнее место. Но, при любом раскладе, мы бы успели переправиться через реку и оказаться на баасийской земле. Нужно было оставить девушку, Рагнар. Еще не поздно, мы можем ее вернуть…
Варвар упрямо помотал головой:
– Нет. Я ее выбрал.
Искандер удивленно приподнял бровь:
– Выбрал? Для чего, Кромхарт? Только не говори, что ваш бог требует человеческих жертв и предпочитает немых темноволосых девственниц, посвятивших себя южной Богине!
– Ни хрена они не девственницы, эти клятые жрицы, – хмуро проговорил Рагнар. – Их учат разным вещам, а потом заставляют терять невинность в объятиях первого встречного ради какого-то там Посвящения. Находись мы на севере, я, как будущий муж, был бы обязан найти этого rascalle3 и вырвать ему ноги во имя Крома. Но мы не на севере, как ты верно заметил. Это многое упрощает.
Некоторое время танарийский царь озадаченно молчал. Потом уточнил:
– Ты что же, собрался взять жрицу в жены?
– Ну, да. – Варвар пожал плечами. – Она мне нравится. Красивое лицо, упругие сиськи, кожа белая, как у настоящей северянки. И характер подходящий. Но самое главное – она немая, и это большая удача: не будет болтать, как все остальные бабы. Поверь, ничто так не бесит мужчину в его собственном доме, как клятая женская болтовня.
– Кромхарт, ты хочешь жениться на девушке из-за ее недостатка?! – поразился Искандер. – Неужели на севере для тебя не нашлось более достойной спутницы? И разве можно связывать свою судьбу вот так, мимоходом, в дороге, со случайно приглянувшейся женщиной?!
– А что такого? – не понял его удивления Рагнар. – Мой отец именно так и сделал. Во время набега на поселение он увидел девчонку-южанку, рыжеволосую, с зелеными глазами, взял ее в плен и увез на север, в Кромхельд. Поначалу она пыталась бежать, пробовала убить его и себя, но потом привыкла. Родила ему детей. Отец очень любил ее, и мать его полюбила, да так сильно, что не пожелала жить, когда в одном из набегов отец погиб. Я помню костер, на котором они лежали вместе. – Северянин вздохнул. – Это было так больно… и очень красиво. Моя мать была лучшей из всех жен, которых я знал.
– У тебя может не получиться так, как вышло у твоего отца, – помолчав, заметил Искандер. – На юге другие люди, другие обычаи. Нельзя полагаться на волю слепого случая.
– Случай тут ни при чем, – перебил его Рагнар. – Я знаю, как выбирать женщину, отец меня научил. Если ты смотришь на незнакомую пока что девчонку и вдруг понимаешь, что больше всего на свете хочешь… нет, не поцеловать ее или трахнуть, а увидеть однажды, как она кормит грудью твоего сына, это и есть судьба. Такую и надо брать в жены. Вот я и возьму.
Он толкнул своего коня в бок, и тот, поплясав на месте, двинулся вперед прибавленной рысью. Искандер молча смотрел вслед северянину и впервые не знал, что ответить.
Он мог бы сказать, что судьба – очень странная штука, и что истории с похожим началом могут закончиться совершенно по-разному.
Он мог рассказать, что женщину можно заставить покориться, но полюбить – никогда. Даже если осыпать ее золотом, окружить заботой, отдать ей свое сердце и разделить с ней трон.
Он мог поведать ему, что нежные, но наполненные ложью слова так же опасны, как яд, незаметно подмешанный в пищу.
Он мог поделиться воспоминаниями о том, как срывался его голос, когда он зачитывал смертный приговор той, которую любил больше жизни. И как дрожала его рука, сжимавшая меч, призванный привести приговор в исполнение…
Но танарийский царь не стал ничего рассказывать. Всесильные боги каждому дадут свой урок и каждому воздадут по заслугам.
Хочется верить, что однажды они не забудут и про него.
8
Сандалии Солан, расшитые бисером и золотой нитью, были мягкими, удобными, но совершенно не приспособленными для долгой ходьбы по неровной и каменистой местности: солнце еще не успело опуститься за горизонт, как на них лопнули ремешки, обхватывающие ступни.
– Я не могу идти дальше. – Девушка остановилась и беспомощно огляделась. – Не босиком же, в самом деле…
Герика, а потом Зелия попытались помочь и кое-как соединили тонкие полоски кожи, но не успела царевна сделать и полсотни шагов, как начали рваться другие. Герике и самой приходилось туго: ее обувь была слишком открытой, домашней, и потому в нее постоянно набивался песок и мелкие камешки, из-за которых ремешки беспощадно натирали кожу. Поначалу она терпела, затем стала прихрамывать, а потом каждый шаг начал причинять ей невыносимую муку. В конце концов, Герика тихо всхлипнула и остановилась. Тайлин склонилась к ее ногам и ахнула:
– Да у нее все до крови стерто!
– Мужчины! – презрительно фыркнула Зелия и решительно направилась вслед за уходящим отрядом. Остальные жрицы усадили Герику на ближайший выступающий из земли камень, сняли с нее сандалии и промыли потертости чистой водой из фляги. Щипало ужасно – у девушки слезы на глаза наворачивались.
– Мелья, тебе нужно было вернуться в храм, – проговорила одна из воительниц, Мира, близкая подруга Зелии. – Почему ты не убежала? Мы бы помешали ему схватить тебя.
Герика опустила глаза и покачала головой.
– Она хотела быть рядом со мной, – объяснила Солан, – потому что боялась за меня. Я просила ее остаться, но…
Царевна замолчала, видя, какие взгляды бросают на нее воительницы: как будто именно она была виновата в том, что произошло с Герикой. Как будто все случилось из-за нее, глупой, беспечной, балованной девчонки, вздумавшей поступить так, как обычно не поступают.
«Нет, это не я, это все мужские игры, в которые не посвящают женщин!
Может, именно поэтому в них всегда столько крови…»
Герика увидела обиду в глазах подруги, потянулась было за дощечкой… и обнаружила, что за поясом у нее осталось только стило. Единственное средство для общения с окружающими теперь находилось в руках танарийского царя. Если, конечно, он походя не выбросил не нужную ему вещь.
Жрица вздохнула и уронила голову на руки.
Через некоторое время Зелия вернулась с одним из всадников. Кажется, старшим из эквистеров4 Искандера.
– Вот, полюбуйтесь, – проговорила она, без особых церемоний показывая ему кровавые мозоли Герики и порванные сандалии царевны. – Эти девушки больше не могут идти пешком. У них нет подходящей обуви. Если их состояние хоть немного заботит вашего государя, пусть он выделит им лошадей.
– В отряде нет свободных голов, – ответил всадник.
– А у царевны и мельи нет запасных ног! – огрызнулась Зелия. – Мы не двинемся с места, пока царь не придумает, как быть.
– Будто других дел у него нет! – проворчал мужчина. Но старшая из воительниц демонстративно села на камень рядом с Герикой, сняла свою обувь и принялась не спеша проверять каждый ремешок. Остальные жрицы последовали ее примеру, усевшись кто на траву, кто прямо на землю. Увидев это, танариец возмущенно фыркнул, развернул коня и поскакал догонять уже изрядно удалившееся войско.
– Они же не бросят нас здесь? – робко спросила Солан у Зелии.
– Разумеется, нет, до тех пор, пока ты нужна Искандеру. К тому же скоро стемнеет и царь прикажет ставить шатры. Людям и лошадям нужен отдых.
Царевна закусила губу: ей еще ни разу не приходилось ночевать посреди степи без привычных удобств, соответствующих ее положению, и в окружении такого количества мужчин. Хорошо если они будут просто охранять ее сон, а не вздумают под покровом темноты пробраться в шатер.
«Надо попросить Герику лечь рядом, – подумала девушка. – А остальные жрицы пусть лягут у входа и сторожат, сменяя друг друга».
Вдалеке послышался протяжный зов походного горна.
– Я же говорила, – усмехнулась Зелия. – Сейчас начнут разжигать костры, а потом приедут за нами.
Царь расщедрился лишь на одну лошадь – тягловую, непонятной масти и с виду еще более спокойную, чем оставленный в храме мерин. Но зато к ней прилагалась небольшая открытая повозка. Правда, свободного места в повозке было совсем мало: все было занято необходимой отряду провизией, снаряжением и питьевой водой.