– С чего ты взял?
– А у тебя всегда при этом такая глупая рожа. Готов свой лук прозакладывать, что ты сейчас тот случай из публичного дома вспоминаешь.
– Что, тоже на роже написано? – хмурится орк. – Надо было тебя там оставить, сейчас бы не зубоскалил.
– Нет, не на роже – ты рукой делаешь знак страсти, который нарисован над дверьми этого забытого нормальными людьми места.
Орк недоуменно смотрит на свой кулак – из него оттопыривается средний палец, а безымянный и указательный согнуты в нижних фалангах. Чтобы выйти из этого дурацкого положения, орк начинает ковыряться средним пальцем. Как будто так и задумывалось.
– Ладно, сделаем вид, что ничего этого не было. У меня есть новая задумка.
– Нет, хватит с меня твоих задумок. Я домой хочу. Я к жене хочу! – рычит орк.
– Да ты только послушай. Проходящий менестрель спел балладу в корчме «Три петуха». И в этой балладе говорилось о прекрасной Эслиолине, которая томится в плену у дракона.
– Дракона? Сразу нет! Я боюсь ящериц! – заявляет орк. – У меня даже мурашки от них по коже пробегают.
– Да послушай ты, чудак-орк! У этого дракона гора несметных сокровищ. Да, многие паладины сложили головы на подступах к его замку, но мы же не паладины. Мы же лучше них, – убеждает эльф. – Мы как раз сходим до замка, потом вернемся обратно с добычей. Мокорра будет только рада. Представь, как ты даришь её изысканные человеческие украшения, как на её шее будут сверкать рубины и изумруды. Да тебе с такой добычей больше не придется ходить в наемниках. Представь себе, Траргок, всего месяц и ты богаче многих королей!
Как бы объяснить этому эльфу, что его уши давно просят хорошей трепки? Как бы не задеть нежной и ранимой души? Может, двинуть по зубам, чтобы среди частокола перламутрового гороха образовалась мужественная черная прореха?
– Эй, Траргок, не вздумай! – легким горным козлом отскакивает эльф от сумрачного орка.
– Что, тоже всё на роже написано?
– Ага, ты вообще не годишься в разведчики. Тебя даже пытать не надо – спросишь о чем-либо и ответ сразу на зеленой харе вырисовывается. Эй постой! Не надо меня бить, ведь я путь к обогащению предлагаю. И план у меня уже есть шикарный!
Изящество, с которым эльф уворачивается от мощной плюхи, говорит об изрядном опыте. Орк поднимает другую руку, чтобы попасть по белым, как снега скалистых взгорий Панадора, волосам.
– Да превосходный план, вот если не получится, то я… То я побреюсь налысо! – выкрикивает Мирралат в надежде сохранить красоту своего лица.
Он с облегчением замечает, как дымка мысли омрачает чело орка. Словно в полную кружку зеленого эля добавили каплю чернил. Остается огласить великолепный план и крупное сердце Траргока забьется от жажды наживы.
– Я сам тебя побрею, вот этим рубилом, – кровожадно скалится орк и показывает на верную секиру. – Рассказывай.
Мирралат сглатывает неизвестно откуда взявшуюся волну слюны. Воображение живо подкидывает картинки экзотической цирюльни, где огромный орк прядь за прядью срезает шелковистые волосы эльфа. Но дело того стоит!
– Слушай же, мой друг с неизмеримой силой в руках и огромной мудростью между ушей, – этой незамысловатой лестью эльф пытается настроить орка на более благодушный лад. – Замок дракона находится недалеко отсюда, всего в паре сотен перелетов стрелы. Под замком есть город Буанахист. Дракон каждый месяц прилетает туда и закусывает самой симпатичной девственницей. Как раз подходит время очередной кормежки – мы можем воспользоваться тем, что дракон отвлекся на жратву и убьем ящера во время трапезы. Легко и непринужденно. За несколько дней обернемся и три недели сможем не выходить из корчмы. А я ещё и принцессу Эслиолине завоюю. Отдохнем, наберемся сил, искупаемся в лучах славы, и ты вернешься к своей благоверной.
Мрачный взгляд орка говорит о том, что он не в восторге от подобной перспективы. Очень не в восторге. Ну совсем. До такой степени против, что вот сейчас возьмет, развернется и уйдет. Остаются мгновения до поворота.
– А вы с Мокоррой сможете уехать на морское побережье и поселиться там. Заведете деток и будете принимать одного очаровательного эльфа-короля вместе с женой Эслиолине. А ещё мы своих детей отдадим в школу магов, чтобы они ни в чем не нуждались, и не слонялись по пустошам Эвекисила, как их отцы. Отличный же план, Траргок! Соглашайся! Ну? Натяни же на свою зеленую рожу довольную улыбку и кивни.
Словно огромные валуны переваливаются под черепной коробкой орка. Эльф почти явственно слышит скрежет – это мысли Траргока стараются выстроиться в одну линию и по ним, как по камушкам в ручейке, к языку прыгает согласие.
Если бы Мирралат мог, то рассказал бы ещё о райских кущах меж ног завлекательных женщин в публичных домах Буанахиста. Тамошние соблазнительницы славны тем, что не позволяют острой стали касаться волос внизу тела. Они даже на ногах не сбривают ни волоска и порой, по мохнатости, превосходят пресловутых хоббитов. Если бы Мирралат мог, то поведал бы о винах, которые пьются легче воды, а пьянят сильнее удара по затылку. И просыпаешься не с полным ртом кошачьих отходов, а с лепестками розы за щекой. Он мог ещё много чего рассказать, но тогда орк застыл бы с разинутым ртом и неизвестно, когда эльфу удалось привести своего друга в порядок.
– Ладно! Но это в последний раз. Если нам ничего не удастся, то я просто тебя убью и буду жить спокойно, – сплевывает орк.
Не такого согласия ожидал эльф, но это лучше, чем ничего. Да и до дракона надо ещё добраться. А там всякие увертки появятся… Мирралат кивает:
– Хорошо, друг мой. Отправимся же в путь далекий, и не поссорят нас проблемы на дороге. Чтобы дорога стала короче, я спою тебе несколько эльфийских песен. Они усладят твой слух, ведь пою я громко…
– И противно, – вновь сплевывает орк. – А как же зайти к Мокорре?
Эльф представляет, что ещё придется умолять жену орка, а эта горячая особа будет всеми руками и ногами против их затеи. Она даже может пустить слезу и дрогнет жестокое сердце Траргока…
– Мы ей посыльного отправим. Сейчас каждая секунда дорога, ведь мы можем не успеть! – взволнованно отвечает белобрысый хитрец. – Отправляемся же, дружище! И пусть Боги благословят наш путь!
Орк крякает от огорчения, но делать нечего – сам такого друга ещё не убил.
Путь длинный бывает только у хоббитов, которые тащат кольцо Всевластия к горе Ородруин (хотя, могли бы за полдня долететь на орлах). Орк и эльф, переругиваясь по пути, за два дня всё-таки доходят до высоких стен Буанахиста. Причем Траргок несколько раз пытался вернуться обратно, последний раз эльф едва догнал его, когда орк слинял на утренней заре, оставив остроухого возле потухшего костра.
Стены города покрыты трещинами, словно лицо древнего старика. Огромные ворота распахнуты по случаю дневного времени. Вялые стражники принимают четыре медяка от странной пары и тут же забывают о них, любуясь на приближающийся караван. Вот сейчас будет нажива так нажива.
– Скажите, многоуважаемый страж, – обращаетсяМирралат к толстенькому стражнику. – А дракон кушать ещё не прилетал?
– Нет, – отвечает стражник, не отрывая взгляда от начальника каравана, который по дороге сцеживает в кошелек монетку за монеткой.
– А где та самая прелестница, которая обещана дракону? – не отстает назойливый проходимец с острыми ушами.
– Мил человек, отстань ты от меня, а? Вон на центральной площади домина стоит, туда и шуруй. Не мешай мне нести службу, – стражник вытирает о тусклые латы вспотевшие ладони и не отрывает глаз от рук начальника каравана.
– Пойдем, он уже неполученные деньги делит, так что ему не до нас, – бурчит орк.
Серые коробки зданий щурятся подслеповатыми окнами на солнце. Такие же серые лица у горожан, которые стараются прошмыгнуть и постоянно втягивают голову в плечи, словно опасаются удара. Благоухания сточных канав вызывают слезы у чувствительной натуры эльфа. Пару раз они успешно отпрыгивают от водопадов помоев, которые изредка выливаются из верхних окон. Третий раз не успевают… Те выражения, которыми орк поносит невидимого самоубийцу, заставляют солнце стыдливо спрятаться за облаком.
Центр города напоминает пустырь, на котором кто-то забыл ночной горшок с выбитым дном. Дома окружают этот «горшок» ровным кругом, словно древние астрологи очерчивали площадь под стать луне. На площади никого нет. Всего одна дверь в странном здании, и за ней видна фигура сидящей девушки со скованными руками.
Орк замечает какое-то движение за створом окна. Его прыжок сделал бы честь любой пантере. Раздается треск, сломанная ставня летит на грязную мостовую. Жертва, лопоухий и давно не мытый мужичок, нервно сучит ногами и начинает дурно пахнуть.
– Слышь, вонючка, не дергайся! Или я откушу тебе сопливый нос! – рыкает орк, мужичок начинает пахнуть сильнее, но вырываться перестает. Лишь дрожит, как осиновый лист на ветру.
– Дурнопахнущий друг наш, скажи-ка нам одну вещь – почему на площади не видно людей? Из-за дракона? – эльф встает с подветренной стороны.
– Дда, ми-милсдари. Скоро ящер крылатый при-прилетит и схрямкает Параську. Потому все и попрятались по домам, – отвечает лопоухий мужичок.
– А что же вы не грохните его? Собрались бы городом и завалили зверюгу, – спрашивает орк.
– Я-ящер сильный. А так… он жрет двенадцать девок в год и защищает город от набегов разных и разбойников лютых.
– Когда он должен прилететь? – интересуется эльф.
– На за-закате, – мямлит мужчина.
Эльф поднимает глаза вверх. Солнце только-только начинает клониться к закату, поэтому у них ещё есть достаточно времени, чтобы подготовиться.
– Траргок брось бяку, пока не измазался. Пойдем, осмотримся, да узнаем у девчонки – что и как.
Орк кивает и зашвыривает мужичка обратно в окно. Там слышится звон, сдавленная ругань и хруст сломанной мебели. Запах исчезает вместе с мужчиной.
Шаг за шагом орк и эльф приближаются к странному зданию без крыши. Могучая дверь слегка отодвинута в сторону. Траргок и Мирралат протискиваются в щель. Внутри утоптанная земля, круглые стены и миловидная девушка, чьи руки скованы тяжелой цепью. Эльф подходит к девушке и трогает её плечо. Темнорусые волосы по плечи, простое серое платье не скрывает, а подчеркивает ладную фигурку. Из-под подола высовываются небритые ноги.
Девушка вскидывает на эльфа огромные голубые глазищи, смотрит за его спину и морщится:
– Дверь! Держите дверь, иноземцы!
Орк и эльф оборачиваются одновременно. Дверь из огромных бревен скользит в пазах, как легкая калитка и преграждает выход. Увы, ни бешенная ругань, ни удары могучей секиры не помогают – дверь словно сделана из стали и не поддается даже отточенному металу.
– Глупцы, – шепчет девушка. – Теперь дракон сожрет нас всех.
Орк продолжает бить в дверь. Он воин и не может просто так сдаться. Он должен победить эти тупые бревна. Эльф же на несколько мгновений застывает и потом поднимает вверх указательный палец, словно проверяет направление ветра. Знающие его спутники после такого знака стремились оказаться подальше от эльфа – это значит, что он задумал какую-то пакость. На счастье орка – он этого жеста не видит.
– Помоги-ка, – окрикивает эльф бушующего орка, подходит к девушке и поднимает чугунную цепь.
Один удар и чугунные змеи падают к босым ногам пленницы.
– Как зовут тебя, прелестница? – спрашивает эльф.
– Парася. Дочь сапожника Мухарта Лысого, – отвечает девушка.
– Раздевайся, Парася, спасать тебя буду! – после небольшой паузы говорит эльф и раскидывает перед девушкой плащ.
– Чего-о? – в один голос тянут и девушка, и орк.
– Ребята, ну что тут непонятного? – хмурится эльф. – Дракон же прилетает за красивой девственницей, так?
– Так, – соглашаются двое других пленников.
– Значит, у девушки есть небольшой недостаток, который запросто может быть исправлен мужским достоинством. Так что… раздевайся! – эльф расстегивает ремень.
– А по-другому нельзя? – спрашивает девушка.
– Можно, – бурчит орк, – можно тебе нос сломать и уши оборвать, тогда ты будешь не самой красивой девственницей этого города.
– Да?
– Да! – хмыкает орк и улыбается одной из своих фирменных улыбок, от которых стынет кровь у людей, а у коров сворачивается в вымени молоко.
Девушка вздыхает и начинает развязывать поясок на платье…
История четвертая, в которой не все эльфы оказываются одинаково полезны
Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?
– Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня всё же это первый раз…
– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.
Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.
Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предлагают, а она…
– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! – подрыкивает орк.
– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.
– А те семеро красавиц из Новарута?
– Не считается! Они любят только женский пол.
– А те двое из Стоунтауна?
– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.
– А та старуха из Тропотану?
– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдерживает эльф.
Девушка всё так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают её и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под её коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.
– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохочет эльф.
Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.
Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в неё сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Он не щадит – окольцовывает мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам.
Он двигается взад-вперёд, трется о расселину между половинок её зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…
– Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – срывается с её губ.
– Ну да, не помылся! – пыхтит он на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.
Эльф скользит рукой между её телом и землёй, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжимают пустоту, требуютбыть наполненными.
– Пусти!
– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – восклицает эльф.
Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.
Она чувствует себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается её лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.
Другой рукой он задирает подол её платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в её зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.