Чистый идиотизм. Будем надеяться, что это по незнанию, которое можно исправить, а не из-за бедности ума. Нет смысла сейчас волноваться об этом. Хико покачал головой и сказал твердым спокойным голосом:
– Нам нужно очистить эти раны, мальчик.
Малыш посмотрел на него снизу вверх, потом взглянул на тропинку к озеру, явно смущенный.
– Нет, воды недостаточно. Не для ран, которые оказались рядом с нечистыми вещами. На самом деле все раны должны очищаться и содержаться в чистоте, так что это тебе хороший урок.
Хико отпустил руки мальчика, пока рассматривал варианты своих дальнейших действий. Нужно чем-то забинтовать раны, чтобы прикрыть от грязи. Как правило, это не было проблемой, но сейчас его запасы были весьма скудны. Довольно долго находясь в дороге и не сталкиваясь с подобными проблемами, он не чувствовал необходимости заботиться о таких вещах. Его мастер всегда говорил ему, что его недальновидность всегда будет создавать ему вечные проблемы. До сегодняшнего дня он не видел смысла в постоянном нытье старого ублюдка.
Несколько полос, оторванных от рукава рубашки, пожертвованной все более растерянному беспризорнику, послужат бинтами. Несколько минут в кипящей воде сделают их достаточно чистыми. Глаза малыша следили за каждым его действием, никогда не теряя следа и требуя объяснения, которые он предоставлял не задумываясь. Прошло уже много лет с тех пор, как я говорил так свободно, как сейчас. И как-то бессознательно Хико начал расслабляться.
Пока не пришло время для неприятной процедуры.
– Мальчик, руки.
Мальчик послушно протянул их. Взяв саке, Хико схватил левую руку мальчика – где на ладони была самая плохая рана – и предупредил:
– Это будет больно.
Когда он вылил саке на рану, мальчик взвыл и попытался выдернуть руку. Хико не позволил ему. Вместо этого он поставил кувшин и протер рану алкоголем. Мальчик со слезами на глазах отчаянно боролся с болью. Хороший мальчик, одобрительно кивнул Хико и снова взял бутыль.
– Теперь большой палец.
Мальчик задохнулся и заморгал, чтобы смахнуть слезы из глаз. Саке в рану это больно. Он не был уверен в том, почему человек-дух сделал это, но, казалось, ему не доставляет удовольствия причинять боль, и он дал ему рубашку. Никто этого не делал раньше для меня. У него даже не было запасной, а утро было холодным, подумал мальчик, и только поэтому стоило доверять человеку-духу и позволить ему делать эти безумные вещи.
Саке жгло, и рана запульсировала, но, по крайней мере, интенсивные вспышки продолжались недолго, это дало мальчику возможность противостоять боли. Скоро это кончится… еще немного потерпеть, повторял он про себя в попытке отвлечься.
Какое странное решение полить рану саке. Он никогда не пробовал пить, но видел, как пьет отец, и знал, что это дорого. Выбросить так много денег на промывку раны это глупо. Это должно иметь смысл – никто не будет так сорить деньгами без причины. Может, друг-дух знает?
Дух немедленно ответил картинкой старика, очищающего большую и страшную рану с помощью саке. Ну, если другие люди тоже так поступают, значит, сумасшедший человек-дух в белом плаще не просто так это делает.
– Это что, помогает? – спросил мальчик друга-духа.
Чувство ласкового утешения.
Человек-дух схватил его за правую руку и вернул в реальность. На этой ладони царапины не кажутся такими уж плохими, подумал мальчик. Человек-дух, кажется, думал так же и сосредоточился на очистке глубоких разрезов на кончиках пальцев. Мальчик зашипел, когда саке полилось в ранки, но глаза больше не слезились. Он привыкал к этому чувству.
Тогда человек-дух закончил.
– Просто дай рукам высохнуть и ничего не трогай. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я снова чистил их саке.
Мальчик удивленно моргнул. Опять, только за прикосновение к чему-то? Он вздрогнул и энергично затряс головой. Человек-дух улыбнулся и хрипло усмехнулся, а потом сказал:
– Хороший мальчик.
Почему-то эти слова заставили его чувствовать себя гораздо лучше. Прошло так много времени с тех пор, как кто-нибудь хвалил его, так что он улыбнулся в ответ.
После этого остаток ночи прошел хорошо. Хико принес еще воды, и, наконец, ему удалось приготовить рис на ужин и дать немного мальчику. Малыш – Кеншин – взял еду, а потом метнулся к свернутому одеялу и принес какую-то сушеную рыбу, которую предложил в обмен.
Простой обмен. Хико не знал, что думать об этом, поэтому воздержался от комментариев. Вместо этого он принял предложенное и вернулся к собственной еде, где встретился со следующим препятствием – столовыми приборами. В походных запасах у Хико была только одна пара палочек для еды, а у ребенка только что очищенные руки с чистыми бинтами.
Он мог быть сколько угодно гордым и образованным человеком, но все же в сложных ситуациях способен отказаться от этикета и поесть руками. В любом случае, рис не особенно трудно есть подобным образом. Сушеная рыба размягчилась во влажном рисе, так что стала менее неприятной на вкус.
Уголком глаза он следил за своей маленькой ходячей загадкой. Кеншин пользовался палочками для еды как местный. Хммм, может, он здесь родился и один из его родителей был японцем? Как еще объяснить это невысказанное знание правильного образа жизни? Его любопытство вспыхнуло. Может, пора уже распутывать этот маленький клубок путаных сведений?
– Мальчик, ты откуда?
Малыш остановился и поднял голову от чашки с рисом. Прожевал, проглотил, а потом склонил голову набок в ответ на очевидный вопрос. Не получив никаких пояснений, мальчик нахмурился и наконец ответил:
– С горы.
Ага, это не сказало Хико абсолютно ничего. В Японии повсюду горы. Куда бы ты ни пошел, они будут маячить на горизонте. Может, попробовать расспрашивать другими словами, но какова вероятность того, что мальчик назовет точное место на карте, которой, кстати, у Хико и не было? Даже если он и знает это место, какую пользу это принесет? В Японии было немного иностранцев, и все они всегда держались около столицы или крупных гаваней, даже теперь, когда черные корабли насильно открыли страну для внешней торговли всего два года назад.
Было негласное правило, что иностранец не может поехать в глушь, а акцент мальчика явно говорил о том, что он именно оттуда. Хико нахмурился и задумался над тем, как сформулировать вопрос, ответ на который он хотел получить. Если место не так важно, возможно, родители дадут ему ключ. Так что он попытался зайти с другой стороны.
– Кто-нибудь в вашей семье отличался от других?
– Я. Жители называли меня «неудача».
Черт побери, ругнулся Хико про себя и покачал головой. Хватит уже ходить вокруг да около.
– Кто был иностранцем в вашей семье?
– Что значит иностранец? – спросил мальчик, невинно распахнув голубые глаза.
Хико в расстройстве заскрипел зубами, полыхнув раздражением. Сейчас ему хотелось что-нибудь треснуть. Резкий звон прервал его возмущение, и он немедленно поднял глаза. Мальчик уронил чашку с рисом и, побледнев от ужаса, отползал назад. Хико немедленно погасил вспышку ки. И одновременно с этим полный ужаса взгляд исчез, но мальчик все еще неподвижно сидел в стороне, выглядя скорее как испуганное животное, чем человеческий ребенок.
Отчасти логично было то, что мальчик до сих пор не доверял ему. Но тем не менее, такая резкая реакция на простую вспышку темперамента? Ребенка, должно быть, избивали, или, возможно… Нет, это невероятно до крайности. Ни один ребенок не может чувствовать ки без подготовки. Реакция – это просто совпадение.
И, безусловно, сейчас не время думать об этом. Хико вздохнул. Вспышки темперамента – это не то, что он может позволить себе теперь. Если, конечно, ему хочется построить доверительные отношения между ними.
– Иди сюда. Я тебя не ударю, – пробормотал он и вернулся к еде.
Мальчику потребовалось некоторое время, чтобы вернуться к огню и взять чашку. Ладно, все возвращается на круги своя.
Усталость брала свое – это была долгая ночь, и уже наступал рассвет. Сейчас и правда не до этого.
– Давай отдыхать. Я разбужу тебя, когда нам пора будет идти.
========== Глава пятая. Воспоминание ==========
Мальчик проснулся от гремящего шума. Кто-то движется рядом с ним! Ни о чем не думая, он пустился прочь. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он подскочил и уставился перед собой, обезумев от испуга.
Ой.
Это же просто человек-дух, который стоял на коленях возле костра и вопросительно-насмешливо поднял брови.
Мальчик почувствовал себя немного глупо. Стыдно. Человек-дух ничего плохого ему не сделал, по крайней мере, пока, так почему же он до сих пор боится? Не найдя ответа, мальчик глубоко вздохнул в попытке успокоить свое паническое настроение. Судя по высоте солнца на облачном небе, дело близилось к полудню. Должно быть, он спал много часов. Странно, что он все еще чувствовал себя уставшим.
В нескольких шагах от него человек-дух Хико-сан разводил огонь. Может, мы снова поедим? Желудок мальчика в надежде заурчал.
– Вот, наполни это из озера.
Оторвавшись от собственных мыслей, мальчик подошел и нерешительно забрал протянутый чайник, а потом направился к озеру.
– И не намочи руки, – понеслось вслед ему.
Улыбнувшись этому знаку внимания, мальчик кивнул. Нет, я не должен больше бояться.
На этот раз путь вниз был легче, хотя пришлось подобрать длинный подол рубашки, чтобы не запачкать его. Земля подсохла и была не такой скользкой, как вчера ночью, и солнечный свет, безусловно, помогал. Деревья окрашивались в красные и желтые осенние цвета. Некоторые листья начали опадать. С каждым днем все больше холодало. Было бы ужасно спать в сырой одежде. Одолженная рубашка была такая теплая.
Он присел на берегу озера и уставился сначала на чайник, а потом на свои тщательно забинтованные руки. В голове снова всплыла угроза человека-духа очистить ему раны. Так что, взяв чайник за ручку, мальчик осторожно наклонил его и опрокинул в воду. Вода хлынула внутрь, и он удовлетворенно улыбнулся.
Озеро было красиво и днем. Он решил, что не так уж плохо себя чувствует, глядя на него. Даже лучше, чем за все последнее время. С этими мыслями мальчик вернулся к костру.
Хико недолго спал, всего несколько часов. Это было совершенно обычным для него, поскольку он провел несколько последних лет, избегая сна. Солнце уже стояло высоко в небе, когда он, наконец, сел и потянулся. Старая рана в спине, стерва, дала о себе знать. Немного размявшись, он пришел к твердому выводу, что спать в одном плаще, без рубашки, он не будет никогда. Если только это не неизбежно.
Он почти стряхнул с себя дремоту, когда странный и слабый звук сопения привлек его внимание. Никого, кроме него и ребенка, не было. Что за звук? Колебания его ауры подтвердили, что они были одни. Так что это от ребенка? Кеншин устроил постель рядом с огнем, но на противоположной от Хико стороне. Настолько близко, насколько возможно, чтобы наслаждаться теплом. Это неудивительно. Ребенок свернулся калачиком, как зверек. Единственное, что говорило о том, что он жив, это постоянный подъем груди и мягкое странное сопение.
Как мило.
Хико потрясенно тряхнул головой. Из всех вещей на свете…
В любом случае, они никуда не спешили, и ему тоже нужно помыться. Кроме того, это хорошая возможность постирать собственную одежду, подумал он и посмотрел на спящего ребенка, закутанного в его рубашку. Ну, это вряд ли так важно. Ребенку лучше поспать подольше.
Несколько часов спустя, почти в полдень, малыш наконец проснулся. Хико узнал о его пробуждении по изменению дыхания и ощущению ки, но не прекратил хозяйственные хлопоты, немного громче гремя чайником и дровами, и внезапно спросонья ребенок рванул от него в испуге. Хико не отреагировал, ожидая такой реакции со стороны резвого мальчишки. Вместо этого просто поднял бровь и удержался от саркастического комментария, уже рвущегося с губ. У ребенка и без того достаточно проблем, и комментарии по этому поводу не помогут их решить.
Румянец смущения мальчика дал понять, что он сделал правильный выбор. Продолжая действовать по наитию, он сгладил неловкую ситуацию, отправив мальчика за водой. Может, он научился понимать его? В конце концов, действия мальчика было несложно предугадать, потому что ребенок – Кеншин – вел себя так, как любой другой человек, пострадавший в сражении или похожей ситуации, или просто как он сам…
Ему не хотелось продолжать думать на эту тему, и менее всего в трезвом состоянии.
Когда мальчик вернулся, костер уже разгорелся, рис закипал на огне. Хико отметил вслух, что бинты оказались достаточно чистыми. В ответ получил… нежную улыбку.
Мальчик все еще был в одолженной рубашке. Перед тем, как отправиться спать, Хико потратил время, чтобы развесить влажную одежду малыша на ветках соседней ивы. К настоящему времени она достаточно подсохла, так что он снял ее и предложил мальчику. Кеншин улыбнулся в знак благодарности, и он кивнул в ответ.
Вернувшись к готовке, Хико добавил последние несколько кусочков вяленого мяса к рису, чтобы размягчить их. Он был не из тех, кто любит праздные разговоры, так что непрерывное молчание малыша было ему приятно. По опыту он знал, что дети – громкие и энергичные существа, сыплющие раздражающими вопросами и ненужной болтовней. По сравнению с этим тишина между ним и Кеншином казалась благословением. С другой стороны, что, если…
Шорох шаркающих ног вывел его из задумчивости. Мальчик стоял рядом, глядя на него так, словно чего-то хотел от него. А, конечно. Рубашка. Хико спокойно забрал предложенное и решил разрешить эту ситуацию.
– Присядь. Завтрак скоро будет готов.
Почему мальчик не разговаривает со мной? Не проще привлечь мое внимание словами вместо этого нерешительного шарканья ногами? Пока было нетрудно понять мальчика, и он знал, что тот может говорить, если хочет. Молчание начинало казаться все более странным. По крайней мере, по сравнению с тем, что он знал о нормальном поведении детей.
Должен ли я что-нибудь предпринять?
С одной стороны, он рискует потерять теперешнее удобное положение дел. Хико не любил людей и достиг подлинного искусства в избегании их постоянной болтовни и нескончаемых жалоб. С другой стороны, ребенок стал свидетелем ужасных событий, и не нужно позволять ему на них зацикливаться.
К тому же, Хико было любопытно. Так что…
– Знаешь, малыш, ты можешь поговорить со мной, – произнес он, проверяя свою теорию. До этого момента он только раз слышал, как ребенок разговаривает, и то в ответ на подсказки. Только молчание ему в ответ. Так что он осмелился тайком поглядеть.
Мальчик расположился на постели, глядя вдаль. Голова в облаках, опять – да что с ним такое? Встревоженный, Хико подбрасывал дрова в костер, весело потрескивающий между ними.
– Что вы такое? – спросил мягкий голос.
Э-э.
– Что ты имеешь в виду? – ответил заинтригованный Хико.
– Вы холодный и большой, – сказал мальчик, уставившись в землю, перебирая траву.
Хико почувствовал, как его брови ползут вверх. Какого черта? Что это означает? Холодный? Большой?
М-да, но возможно… Нет, это невозможно. Но опять же, до сих пор ребенок постоянно опровергал его предположения, и если это так… Любопытствуя, Хико позволил ки вспыхнуть. Мальчик тут же пополз назад. Во второй раз совпадений быть не могло – ребенок может чувствовать ки.
Редкий дар. Даже беспрецедентный. Как правило, только те, кто был специально обучен, могли чувствовать ки. Даже среди них это была не всеобщая способность. Хико знал, что ребенок особенный с тех самых пор, как почувствовал необыкновенно хорошо определенный собственный дух Кеншина. Тем не менее, он не понимал, насколько особенным был его ученик.
О да, он будет идеален для Хитен Мицуруги.
До овладения духовной энергией восприятие Хико самого себя значительно отличалось. Он провел годы в тренировках с мечом, под пристальным контролем старого ублюдка, учась использовать ки. И как мышцы, использование духовной энергии укрепило его, так что он чувствовал себя большим, как мальчик и сказал. Холодность же была просто ощущением медленной смерти и желания причинить боль.