– Это что ж получается, – испуганно раздался ещё один голос, – леший нас кругами водил, что ли?
– Я… н-не знаю, – растерянно ответил Сёмка. Похоже, он был напуган больше других.
– Ну, и что дальше будем делать?
И воцарилась тишина. Все стояли, подавленные произошедшим. Как такое могло случиться, что целая орава хлопцев и девчат заблудили в небольшом перелеске?! Уж это точно отдавало какой-то чертовщиной, но признать такое было жутковато – пусть уж лучше будет, будто просто сбились с тропинки.
– Что бы то ни было, а выбираться отсюда всё равно придётся, – вдруг тихо и, казалось, совсем спокойно произнесла Олеся. – Хоть к хутору, хоть назад в деревню. И чем быстрее, тем лучше. Не стоит нам дожидаться тут полночи.
Вот тебе и малолетка! Слова Олеси придали всем решимости, и толпа загалдела, обсуждая куда идти. То ли от растерянности, то ли ещё от чего, но с точной уверенностью никто не мог сказать, в какую сторону надо двигаться. И это всего в какой-то версте от родной деревеньки! Да сельчане в любое время дня и ночи без труда сориентируются в знакомой местности! Что-то здесь было не то…
Указывались разные направления, в какую сторону надо идти, и каждый был уверен, что именно он прав.
– А может, попробовать на дерево взобраться, – опять произнесла Олеся, – да и глянуть, в какой стороне хутор или деревня.
Хлопцы удивлённо переглянулись: почему это им не пришла в голову такая простая затея? Все, словно по команде, ринулись к дубу. Втроем хлопцы подсадили своего самого юркого товарища до первого сука, а дальше он уже как белка быстро вскарабкался выше.
– Ну что там? – раздалось с земли.
– Деревня далековато, – ответил наблюдатель, – а хутор совсем рядышком. И везде окошки светятся. И на хуторе и в деревне! Ух, краса-то какая! Огоньки такие маленькие, будто точечки!
– Ладно, «краса», в какую сторону идти-то надо.
– На хутор – туда! До него вообще близенько!
Стоявшие внизу довольно ясно различили, куда указывала рука.
Недолго посовещавшись, молодежь двинулась в сторону хутора. Теперь уже все всматривались в окружающие заросли, следя, чтобы опять не свернуть куда-нибудь в сторону. Шли вроде бы в намеченном направлении, но через некоторое время всех снова начало тревожить слишком уж долгое шествие по бесконечным зарослям.
– Черт, ну где ж тот хутор? – часто повторял Сёмка, и его слова уже больше напоминали нытьё.
– Вот-вот должны уже выйти. Не могут же быть бесконечными эти кусты! – подал голос один из хлопцев: – Вокруг надо глядеть! Окошки вдали должны светиться. Огоньки шукайте.
Теперь все всматривались в ночной сумрак в надежде заметить огни человеческого жилья. Но пока всё было безрезультатно.
– Вон! Вижу! – радостно вскрикнула одна из девчат, указывая рукой далеко в сторону от того направления, куда они двигались.
Сквозь заросли и в самом деле иногда мелькали далёкие отблески маленьких слеповатых окошек крестьянской хаты.
– Ну, наконец-то! Вот теперь и я вижу!
– Точно, окошки в хате Сороки! – Другие тоже заметили далёкие огоньки.
– Во как нас снова в сторону занесло! Добре, что хоть хутор заметили, а то опять невесть куда забрели бы.
Не глядя на цепляющиеся колючки и сучья, все на радостях беспорядочно ринулись к хутору. Буквально через несколько десятков шагов заросли внезапно закончились, и молодёжь с радостью выскакивала на опушку – выскакивала и останавливалась как вкопанная… Потрясённые люди застыли в оцепенении. Они снова стояли на полянке с одиноким дубом!
– Господи! Да что ж это такое? Я же ясно видела огни! – запричитала одна из девчат.
– И я видел!
– Да все видели! Неужто всем померещилось? – раздавались возгласы, в которых уже явно чувствовались оттенки паники.
– Не померещилось… – с дрожью в голосе произнёс один из парней. – Вон они, ваши огоньки…
Все повернули головы, и дикий ужас оседлал каждого: чуть в сторонке, едва ли не рядом, стояли волки! Волчьи глаза, отражая свет месяца, зловеще мерцали желтовато-фосфорным светом. Вот они – «далёкие огоньки крестьянских хат». У потрясённых людей от страху даже разум окоченел! Их нервное напряжение вот-вот готово было разрядиться истеричным верещанием.
Почти одновременно с людьми на опушку вышла и волчья стая – семь особей. Взгляды людей и хищников пересеклись. Для тех и других эта встреча была настолько неожиданна, что люди и звери застыли в крайнем замешательстве. Установилась необыкновенная тишина – звенящая тишина! Неопределённость давила и тех и других: а что будет сейчас?! С людьми-то понятно – их сковал страх, а вот волчья стая была изрядно обескуражена! Она не учуяла, не обнаружила немалого скопления своих извечных врагов. Такого с волками ещё не случалось!
И хотя людей было достаточно много, чтобы не опасаться хищников, но у страха-то глаза ох как велики! Всем вдруг показалось, будто вся поляна кишит волками, и они готовы вот-вот растерзать людей!
У одной из девчат нервы не выдержали, и она разразилась диким визгом. Резанув по натянутым нервам, этот неожиданный визг окончательно ввел людей в панический ужас, и вслед за первой девкой завизжали и закричали остальные. Тут уж в общем безумии и хлопцы сорвались, подсобив девчатам срывающимися на хрип неокрепшими баритонами. Округу оглушил душераздирающий вопль людей.
И вздрогнул сонный лес! И вздрогнула стая! Уши прижали хищники от такой странности людской. Вся звериная сущность сжалась в трепещущий комок. Непомерно страшно стало волкам, ибо сейчас даже самый изощрённый и грозный враг их – человек, сам, похоже, был до смерти напуган! Такого волкам ещё не доводилось наблюдать! Получается, и на человека кто-то может устроить охоту! Вот уж неожиданность для зверей! И задрожало звериное чутьё…
Волки не раз встречались с людьми, и это их звериное чутьё почти всегда безошибочно определяло, исходит ли от человека угроза. Они никогда не приблизятся к охотнику, но в то же время могут спокойно пройти рядом с грибниками, дровосеками или другими людьми, не помышлявшими причинить им зла.
Сейчас звериное чутьё металось в растерянности. Оно уверенно подсказывало, что этих истошно ревущих людей опасаться не стоит, но какой-то обострённый инстинкт самосохранения просто кричал волкам, чтобы поскорее уносили отсюда ноги!
Это людям надо постоянно талдычить об опасности, чтоб уберечь их самих, – и то не всегда доходит. Для зверей же достаточно было и первого посыла, чтобы они нутром почуяли неладное! В этом лесочке они явно уловили присутствие чего-то зловещего! И это нечто цепко держало и кружило людей в зарослях, в то время как лесных обитателей неведомая сила коснулась довольно осторожно, заставив стаю лишь немного изменить маршрут охотничьей тропы и выйти именно в это место. Выйти для того, чтобы надменные люди смогли заглянуть в глаза хищников и увидеть там всю свою беспомощность перед лицом непознанной силы.
И вот он – владыка природы! Человек! Дрожит от страха, и голос его срывается от крика неуёмного! Ну и где ж твоё хвалёное величие, Человек?! Где делось твоё высокомерие, которое часто просто прёт из тебя?! А-а, ты полнишься этими чувствами только тогда, когда прячешься за спиной безопасности! Ну так за тысячелетия истории пора бы уж усвоить, Человек: в мире немало есть сил, чтобы обуздать твои пороки! Но эти силы для твоего же блага всегда дают тебе шанс опомниться, покаяться, исправиться. Да вот только гордыня твоя не всегда позволяет внять наставлению свыше! Что ж, каждый вправе сделать свой выбор сам, по своему желанию! Вот только воздаваться потом будет уже не по твоему желанию, а по делам твоим! Каждому по заслугам! Всё, что ты сеешь, Человек, придется сторицей самому и пожинать! А ведь зачастую бывает, такого в жизни наворотишь, что и детям твоим достанется сполна хлебнуть горя на родительской ниве греховной. Жизнью это уже давно доказано…
Поджав хвосты, волки поспешили покинуть ночную поляну, на которой сейчас властвовал не просто мороз, а какой-то зловещий, неземной холод. Стае здесь делать было уже нечего. Люди пусть сами разбираются со своими злоключениями.
– А, зайцы серые, испугались грозного крика нашего! – в нервном срыве завопил Рябой вслед уходящим волкам.
Один из волков оглянулся на истеричный выкрик человека. Даже то, что стая, повинуясь каким-то своим законам природы, сама покидает скверное место, человек приписал себе в заслугу! Человек, ну почему бывает так трудно достучаться до твоего благодушия?!
Сверкнув лунным светом в глазах, зверь остался равнодушен к дальнейшей участи людей.
Нет, с людьми ничего страшного не случилось. Было ещё несколько безуспешных попыток вырваться из заколдованного круга, но лишь только с рассветом измученные, ободранные и напуганные люди со слезами радости увидели наконец околицу своей Берёзовки. Словно стадо баранов, они отупело бросились к жилью. И никому из них в голову не пришла самая простая мысль: «А почему это сталось именно с нами? И вообще, что это было?» И это не говоря уж о более правильном вопросе: «За что?!»
Редкие прохожие с удивлением смотрели на странную гурьбу молодёжи, растянувшуюся на довольно большое расстояние. Измученные и подавленные, хлопцы и девчата сейчас мечтали только об одном: быстрее домой и на печь!
– Эй, хлопцы-девки, што ето вы умаянные такие?! – как всегда с подозрительностью, но уже весёлой, выкрикнул Панас. – Неужто пирогов колядных объелись да бегали ночь с портками в руках?
Но не до шуток было молодёжи, все прошли мимо Панаса, не поддержав его весёлого настроя.
И лишь один селянин, стоявший в сторонке, угрюмо спросил:
– Ну, и как… отвели душу? Вволю наплясались?
Никто ничего не ответил ему, да и о встрече с Михеем почему-то никто из молодёжи не помнил…
Глава 8
Назавтра после шумного и весёлого колядного вечера берёзовская молодёжь с запалом делилась впечатлениями. И как всегда, в таких рассказах краски намеренно сгущались, всё преувеличивалось и преподносилось гораздо комичнее, чем было на самом деле. Но от этого никто не страдал, а вот смеху и восторга знатно прибавлялось. Вот только те, кто водил козу с Демьяновыми хлопцами почему-то были сдержанны и хмуры.
Особенно усердствовала в своих рассказах Палашка. Она взахлёб делилась с каждым встречным-поперечным о походе козы к пану Ружевичу; сверстникам хвасталась, как хорошо посидели после колядования, и, конечно же, с особой гордостью не могла не отметить, что вместе с ними были и паненки. Довольство прямо-таки распирало Палашку, когда она видела в глазах слушателей неподдельную зависть. Заметив вдруг на лице Олеси лёгкую тень грусти, она участливо спросила:
– Ну а вы как поколядовали? С Сёмкой-то завсегда ж кайстры полные бывают…
– А-а, даже и не спрашивай… – махнула рукой Олеся. – Всего перепало нам с Катькой. Чтоб знали, так лучше бы с вами пошли.
– Что так?
– С Сёмкой кайстры, может, и полные бывают, да вот в душе как-то пусто… Не такой он, как с виду кажется…
Палашка удивилась словам Олеси, но промолчала, что было совсем не присуще ей, стрекотливой сороке. Она была уже наслышана о «лесном колядовании».
Зато паненкам настолько по душе пришёлся вечер, что они уже наперебой расспрашивали Палашку об очередных значимых праздниках, в которых будет гулять молодёжь.
– А чего ждать каких-то праздников, – задорно ответила та, – сейчас же целых две недели как один праздник! И у нас есть чем заняться.
После встречи Рождества наступают праздничные дни, святые вечера, или, как их называют в народе, Святки. Именно для Святок народное воображение рисует удивительно пестроцветную вязь поверий, обрядов, гаданий, обычаев и различных примет. Этот период времени – двенадцать дней от Рождества до Крещения – замечателен тем, что на Святки крестьяне не делают никакой значимой работы – грех! Да и особой-то работы в зимние дни у них нет. А вот навестить родственников, кумовьев, соседей – не то что можно, а нужно, тем более что и сорокадневный пост закончился!
На святочные вечера в Берёзовке издавна с особым размахом проводились молодёжные посиделки. По договорённости собирались в одной из наиболее просторных хат. Девчата и хлопцы пели весёлые песни, устраивали пляски, забавы; нередко вечер встречали с чаркой да с яичницей на двенадцать желтков.
И уж ни одни Святки не проходили без гаданий! По народному поверью только в эти дни можно наиболее достоверно заметить и истолковать выпавшие знаки, приметы или другие необычные пророческие явления.
На Полесье гадальные ритуалы довольно разнообразны и многочисленны. Гадали и на урожай, и на суженых, и на здоровье, и на многое другое. Но для всех видов гаданий есть некоторые общие условия. Так, наилучшим местом для таких ритуалов считалось нежилое помещение – баня, овин, какая-то отдельная комната. По времени, безусловно, подходил только вечер или ночь, а лучше всего – полночь.
Так уж повелось, что святочные гадания больше интересовали девчат. А посему и главные темы гаданий – суженые, сроки замужества, судьба. Но не всегда и не каждой являлся вещий знак, поэтому и отношение к гаданию у всех было разное: одни верили в него и надеялись на благой знак судьбы; другие видели в этом мистическое развлечение не для слабонервных, а некоторые и вовсе боялись гадать, потому как верили, что при святочном гадании вызывались души усопших, и встреча с ними не всегда могла пройти благополучно.
На Святки самым распространённым и в то же время самым опасным занятием является гадание по зеркалу, а так как не у каждой крестьянской семьи было зеркало, то девчата частенько вместо него использовали бадью с водой. Единственным источником света должна быть свеча. Также для гадания с зеркалом существуют и обязательные условия: девушка в помещении должна быть одна или, в крайнем случае, подружки должны находиться поодаль и не производить ни единого звука; на гадающей не должно быть пояса, нательного крестика; волосы обязательно должны быть распущены – никаких кос и никаких ленточек-скидочек. Все эти условия уже сами по себе навевали ощущение опасной таинственности, отчего многие впечатлительные девицы при гадании нередко дрожали от страху, а то и вовсе, бывало, лишались чувств. Но как бы ни брал страх, а всё равно тянуло прикоснуться к мистическому таинству, заглянуть в будущее, пощекотать нервы острыми ощущениями!
И вот Палашка с широко раскрытыми глазами сообщила паненкам об очередном захватывающем намерении деревенских девчат – гадание на Святках! Гражинка и Мария настолько заразились идеей тоже погадать, что сразу же заверили Палашку в своём участии. А Палашке это только и надо было. Она опять будет всем хвастаться, что водит компанию с паненками – это ведь не прислуживать у них дома.
Пан Ружевич и на этот раз снисходительно отнёсся к просьбе детей и разрешил Марийке и Гражине заняться гадальным баловством, но только не в деревне в такой-то поздний час, а дома, во флигельке. Так спокойнее. Тут уж хоть всю ночь напролёт пусть сидят.
Желающих провести вечер за святочным гаданием в обществе паненок было хоть отбавляй, и Палашке пришла в голову затея собрать свою, избранную компанию. Невзрачная, она наконец-то хоть тут почувствовала в себе некоторое превосходство над остальными берёзовскими девками – ей предстояло решать, кого выбрать в компанию гадальщиц.
Вскоре уже вся деревня знала, что для святочных гаданий набрался весьма завидный круг девчат: Олеся с Катькой, обе паненки, несколько девок постарше и, конечно же, сама затейщица. Все уже знали, что гадать девчата будут в панском флигельке и по настоящему зеркалу. От такой заманчивой затеи даже многие хлопцы стали вдруг ярыми поклонниками гаданий: всем хотелось добраться до панского флигелька. Но Палашка была непоколебима, и так уже многовато набралось девчат, а чем больше молодёжи, тем незаметнее будет она сама.
Деревянный флигелёк стоял отдельно от дома и больше походил на захламленную кладовую. Палашка приложила немало усилий, чтобы привести его в довольно сносную горенку. Паненки тоже с удовольствием ей помогали. Всякую рухлядь сложили по сторонам, и посреди комнаты образовалось достаточно свободного места. Мебели почти не было. Напротив дверей ютился лишь один стол, сиротливо прильнувший к стене с застекленным окном. Вместо стула подставили перевёрнутую рассохшуюся дежку14.