Здесь, в посмертии, Сигрун не казалась ни древней старухой, ни, напротив, юной молодицей. Крепкая, статная женщина, не утратившая ещё красоты. Высока ростом – поспорит с ним, Ракотом! – ступает мягко, уверенно. Дай ей в руки копьё и щит – славная вышла бы воительница. Было в кого Райне расти, не только от отца унаследовала она умение и дух.
Дорога сама ложилась им под ноги. И Ракот уже догадывался, куда она ведёт.
Расстояния здесь, во владениях Великого Орла, похоже, были понятием более чем относительным. Трактир с обнявшимися гномом и орком на вывеске появился словно из ниоткуда, вынырнул из внезапно рассеявшейся мглы. Двери гостеприимно распахнуты, вьётся дымок над крышей, поднимается к серому небу…
Всё, пришли.
Заходите, гости дорогие.
– И ты тоже? – хмыкнул Ракот, когда ворон, сложив крылья, явно вознамерился пробраться внутрь. – А у хозяина спросил?
Ворон обиженно каркнул, но послушно заковылял прочь и устроился на заборе.
– Не свались, смотри, – бросил на прощание Ракот и шагнул через порог.
Внутри всё оставалось, как и в прошлый его визит.
Хозяин поднялся из-за длинного стола, уставленного яствами. Огромный, мощный, с блестящим, наголо обритым черепом. Кожаная безрукавка открывала мощные мускулы.
– Ну, с возвращением! – пробасил он, улыбаясь. – Привет тебе, Сигрун, дочь Хримвальди. Привет тебе, Рандгрид, дочь О́дина. И тебе, Ракот, сын… – Трактирщик хитро прищурился.
– У Истинных Магов нет родителей, – гордо бросил Восставший.
– Нету, нету, спорить не будем, – ухмыльнулся хозяин. – Садитесь за стол, гости дорогие! Всех встречаю я на дороге к нам, а вот от нас – доселе не приходилось!
– Привет дому твоему, могучий, да будет благополучен твой кров. – Сигрун церемонно поклонилась сперва очагу, затем порогу и лишь после этого – самому Трактирщику.
– Сядь, дочь Хримвальди. – Хозяин протянул Сигрун руку, повёл на почётное место, усадил.
– Великий, я…
– Ведаю, – перебил Трактирщик. – Ведаю. Рандгрид, ещё уходя от меня на поиски, хотела вывести тебя отсюда. Вернуть к жизни.
– Но это невозможно?! – Голова Сигрун поникла.
– Кто тебе это сказал, дочь йотуна? О́дин, отец твоей дочери, привёл в действие могучие силы, сотрясшие всё Сущее. Ныне возможно всё – до срока, пока не установится новое Равновесие. Да ты ешь, Восставший, ешь, не сиди с разинутым ртом.
Ракот досадливо поморщился и, скрывая неловкость, схватил полуведёрную кружку с элем. Эль оказался хорош, холодный и горьковатый, в самую меру. Откуда у Трактирщика пивоварня?
– Я не остановлю тебя, Сигрун. Но помни, что там, за пределами владений Великого Орла, тебе вновь предстоит стать призраком. До поры, пока твои дочь с О́дином не найдут способа вернуть тебе тело. Это не должно быть слишком уж трудно.
– Спасибо тебе, великий. – Сигрун прижала ладонь к сердцу.
– Не благодари, – отмахнулся Трактирщик. – И не зови меня «великим». Я лишь малая часть великого, не всё оно. Да и не в этом дело. Помни, что у призраков в Упорядоченном много врагов. Начиная с дурных заклинателей, так и норовящих поработить неприкаянную душу, и заканчивая водителями мёртвых самых разных мастей и прозвищ – того и гляди, уволокут тебя из мира живых!
– В залы Хель? – вздрогнула Сигрун.
– Может, и в залы Хель. Может, ещё куда. А может, и к Спасителю. Что, говорят, ещё хуже.
– Тебе это точно ведомо? – подался вперёд Ракот. – Ты… видел это, хозяин?
– Если ты к тому, что не бывал ли я «во владениях Спасителевых», – тяжело усмехнулся Трактирщик, – то нет, не бывал. И никто не бывал. Видящие и мистики не в счёт – они видели, что им позволено было увидеть. Не более того. Уж я наслушался их рассказов, поверь. Наслушался с преизлихом.
– Я защищу маму, – резко и решительно сказала Райна, положив на стол сжатые кулаки. – От всех. От заклинателей и от водителей. Есть у меня один такой в знакомцах, ничего страшного. Справимся. И от Спасителя тоже! Про него я тоже всякого-разного слыхала, а потом и сама увидела. Ничего, сладили. И теперь сладим!
– Слова истинной валькирии, – одобрительно рыкнул Трактирщик, а Сигрун взяла дочку за руку, прижала кисть к своей щеке. Кажется, вот-вот заплачет. – Идите, да будет лёгок ваш путь; хотя что я, не будет он таким, конечно же. Другие постараются поставить вам преграды, не я.
– Те, о ком ты нас предостерёг, хозяин?
– Хотелось бы верить, что лишь они. Но… есть бури, вызываемые ветрами магии, что заставляют волноваться море на всю глубину, отчего всплывают к поверхности самые жуткие придонные твари. Они не могут выжить на солнце, но, прежде чем умереть, могут… натворить дел. Будьте бдительны, вы трое! Не стану спрашивать, что будете делать. Дело вас само найдёт.
Ракот слушал молча, сузив глаза. Конечно, Демогоргон велик, могущественен и страшен. Страшен, даже если, как сейчас, говоришь не с ним самим, а крошечной его частью, аспектом общего. И он сам – как-никак Новый Бог, один из двух хозяев Упорядоченного, – слушает Трактирщика сейчас так, как мальчишка-новичок, только взявший в руку меч, слушает опытного десятника.
Он подавил гнев. Здесь, в стране мёртвых, его власти не было.
– Ешьте и пейте, – сказал Трактирщик, понимающе подмигнув Восставшему. – Ешьте и пейте, дорога предстоит дальняя.
– Постой… – Ракот протянул руку. – Постой, хозяин. Почему ты не скажешь больше? Не скажешь о Древе и его корнях? Не скажешь о душах, что ухаживают за ним, и о чёрных бестиях? Не скажешь о том, где кончается золотая тропа, и о том, что лежит за ней?
– О-о, – посерьёзнел Трактирщик. – Нет, Восставший, не скажу. Даже если бы знал. Я ведь тут, чтобы слушать мёртвых и говорить с ними. Что ты увидел, познал, что с собой унесёшь – оно твоё, и только твоё. В мире ушедших может быть поводырь, но не более. Я вас направил – не требуй от меня большего.
– У ворона спрошу тогда, – из чувства противоречия буркнул Ракот.
– Ворон скажет «карр», – усмехнулся хозяин.
– Иногда я задумываюсь, зачем вообще Упорядоченному понадобились вы двое, – парировал Восставший. – Только и можете, что многозначительно изрекать нечто туманное. Орёл представляется хозяином придорожной харчевни…
– Но очень хорошей, прошу заметить!
– Замечаю. Очень хорошей, но харчевни. Дракон переоделся вороном и сидит на жердочке, время от времени забавляясь карканьем. Не сомневаюсь, он находит это – как и всё происходящее – очень забавным.
– Находит, – кивнул Трактирщик. – Такова его природа. Таким он сотворён. Всё на свете для него – забавно. В большей или меньшей степени. Клясть его за это так же бессмысленно, как клясть ураган за то, что он срывает крыши, или океан – за то, что штормит.
– Есть духи ветра и духи воды. Есть стихиалии. Есть морской народ. Нимфы, океаниды, нереиды и так далее, – не согласился вдруг Восставший. – Есть колдуны и чародеи, что способны вызвать бурю и утопить корабль. Так что не всегда твой пример будет хорош, хозяин.
– Верно, – медленно сказал Трактирщик. – И вот потому-то Упорядоченному нужны вы с Познавшим Тьму. Чтобы тот, у кого утопили корабль, знали, к кому идти за защитой.
Ракот наморщил лоб, губы его плотно сжались. Райна и Сигрун глядели на них с Трактирщиком в явном замешательстве.
– К нам никто не идёт за защитой, – пожал плечами Ракот. – Мы не вытираем носы и не завязываем бантики. Хочешь отомстить – мсти. Если сумеешь. Не сумел, не смог – значит, плохо хотел, плохо готовился. Неудачники сами готовят своё падение. Наше с Хедином дело – чтобы всё вообще не пошло прахом. Чтобы не вырвался Неназываемый. Чтобы Дальние не получили шанса воплотить свои безумные планы. Но ты уходишь в сторону, хозяин. Мы вели речь о природе Великого Орлангура. О том, что вся совокупность миров для него – лишь забава. Он давал советы Хедину, однако в решающий момент не обнажил меча и не встал с нами…
– Потому что хватило его слова, – перебил Трактирщик. – Слова, что сильнее меча.
– Пустое речёшь, – с досадой покачал головой Ракот. – Слушай, хозяин! Перед нами война, война небывалая. Против нас с братом – все, кому не по нраву мирно живущее Упорядоченное. Ну, или пусть не очень мирно, – поправился он, видя ухмылку Трактирщика, – но своей собственной волей. Смертные и бессмертные, право же, неплохо справляются с разнообразным злом, что подбирается к их порогу. Нам с Познавшим достаточно сдерживать тех, кто не по зубам простым обывателям, да простится мне такое сравнение…
– Прости меня, могучий, – негромко сказала вдруг Сигрун, и все воззрились на неё с изумлением, даже Трактирщик. – Я-то сперва решила, ты Рани моей дружок, да ошиблась, такое вот дело… – Она поправила волосы, на щеках разгорались алые пятна, словно была она живой, из плоти и крови. – Поведала мне дочка, кто ты таков, что высоко сидишь да гордо ходишь, однако нельзя так.
– О чём ты, женщина? – вырвалось у Ракота, а густые брови Восставшего сдвинулись.
– Нельзя без богов-то, – простодушно сказала Сигрун, не обращая внимания на тон брата Хедина. – Нельзя без вас. Вот пока стоял Асгард, всё в нашем Хьёрварде в порядке было. Знали, к кому идти за справедливостью, у кого добрый урожай просить, кто роженице с дитём разродиться поможет, кто на море защитит-оборонит…
Ракот отвернулся. Он прошёл до конца, он стоял на вершине Великого Древа, он лицезрел самое таинственное, что оставил после себя в Упорядоченном его Творец – своё Око; Восставшему было не до пустых разговоров. А пустыми разговорами Ракот почитал почти всё, если, конечно, это были не слова названого брата. С ним тоже можно было не соглашаться, но куда чаще Познавший Тьму оказывался прав.
– Вот дочка мне и рассказывает, – продолжала меж тем Сигрун, – что великий О́дин, Отец Богов, Асгард возрождает, всю родню свою хочет вывести, жизнь им вернуть – и верно! И правильно! Должен простой люд видеть своих богов! А не то забалует, заозорует. С пути собьётся. Такого наворотит-наломает, что самим потом тошно станет, да уж поздно. Не прятаться надо, а, напротив, путь указывать, уж коль ты бог.
Райна улыбнулась, положила матери руку на плечо, слегка пожала.
– Ну и дела, – медленно сказал Ракот. – Люди, вы же свободные от рождения – а всё норовите в хомут влезть, кого-то на загривок себе посадить. Древние Боги не белыми и не пушистыми были, мать валькирии. Множество – так и вовсе злобными, кровавыми, мстительными. Власть любили, за неё держались, без жертв на их алтарях и дня не проходило. И жертвы-то настоящие, человеческие. Или иные, но тоже из разумных рас. Всякие они были, боги твои, почтенная. Меня хоть и прозывают Восставшим, хоть и звали в своё время Владыкой Тьмы – а иных из тех Древних сам бы, своей рукой положил. Самим жить надо, своим умом! А не спины гнуть да кланяться всем, кто… кто по облакам проскакать сумеет. Такое у нас в Поколении все могли. Вот только богами от этого не становились.
– Скоро сами всё увидите, – загадочно посулил Трактирщик. – Да что ж вы всё не едите, гости дорогие? Не видение то, не обман. Сытыми выйдете, дорога у вас дальняя.
Ракот хмыкнул и последовал совету хозяина.
– Прощай, Восставший. Не знаю, увидимся ли. – Хозяин трактира не протянул руки. Стоял, упершись в притолоку.
– Эля я бы с тобой охотно выпил, – усмехнулся Ракот. – Да и на ристалище с тобой силушкой померился бы.
– Погоди вслух желать, – предостерёг Трактирщик. – Сбываются порой такие желания-то, и куда быстрее, чем нам того бы хотелось…
Ракот только дёрнул плечом.
Сигрун хозяину поклонилась в пояс.
– Спасибо за хлеб-соль, за ласку и помощь. Знаю, что вновь к тебе приду, хозяин дорогой. Но спасибо, что позволяешь с дочерью побыть, с нею одними дорогами ходить, глядишь – и замуж выдам честь честью, внуков дождусь…
– Какие ж у валькирии дети? – громко фыркнула Райна.
– У Сигдривы имелись, – улыбнулась мать воительницы.
– Она не была валькирией!
– А ты?
– Я… я… – аж покраснела Райна, – я – валькирия! Асгард возрождён! Я вернусь к отцу. Мы вернёмся вместе. Он примет тебя с честью, клянусь!
Сигрун сдержанно улыбнулась, опустила взгляд.
– Не будем об этом пред чужими, дочь. До встречи, досточтимый хозяин! Надеюсь, не слишком скорой. Но теперь мне будет куда легче. Бояться уже не стану. А когда первый раз глаза открыла, когда увидала хмарь да туман да алые окна твои в сумерках…
Она поёжилась.
– Прости, – с грустью сказал Трактирщик. – Всё это не мной устроено. Я, как мог, обустроил, что мог. Трактир вот мой. Стол богатый, очаг, огонь тёплый. Еда опять же. В пределах, мне отпущенных.
– Что ж, – Ракот сделал первый шаг прочь, – тогда передай, хозяин, кому следует, кто устанавливал тебе пределы, что настанет день – и мы с ним отдельно потолкуем. Я и брат мой Хедин. А не сможет Познавший Тьму – так я и один смогу.
– Передам. – Улыбка Трактирщика оставалась печальной. – Собственно, то единое, чего я есть лишь часть, всё уже и так узнало.
– Вот и отлично, – встряхнулся Ракот. – Вы со мной, почтенные?
– Да. Да, – в один голос отозвались и Сигрун, и Райна.
– Тогда идём. Прощай, хозяин ласковый! И ты прощай, вран-птица чёрная. Золотому Дракону привет передавай.
– Кар-р-р!
– Вот именно. Кар-р-р. Ну и на том спасибо.
– Ровного вам пути, Райна, Сигрун и Ракот. Двери для вас приоткрою.
Туман сомкнулся за их спинами непроглядным занавесом. И – всё, точно ничего никогда и не было. Не стоял трактир с обнявшимися гномом и орком на вывеске, не светились его окна, не горел огонь в очаге, и не ломился стол от яств.
Только мгла, холодная и мокрая.
За спиной Ракот слышал быстрые шаги – Райна и Сигрун старались не отставать.
А потом в глаза им брызнул свет – серый и неяркий, свет северного осеннего утра, но после туманной хмари даже он казался слишком сильным, режущим глаза.
И сразу же – ощущение жизни. Потока магии, дикого и неупорядоченного, что несётся круговоротом через всё Упорядоченное.
Домен великого Демогоргона остался позади.
Межреальность привычно раскрывалась навстречу Восставшему, так же как множество раз до этого.
Он глубоко вдохнул – под ногами тропа, обычная тропа тех, кто знает, как ходить между мирами. Вокруг цвета Междумирья. Всё знакомо, всё обыкновенно.
Неосознанно Восставший обернулся – не угасает ли за спинами портал?.. Но нет, ничего не угасало, и вообще не ощущалось и малейшего эха только что свершённого великого заклинания.
Демогоргон ненавязчиво явил Новому Богу зримое доказательство собственной силы. Хочу – и отправлю гостей из своего домена куда-то прямо в сердце Упорядоченного. И никто мне не указ. И знать не знаю никаких «Законов Равновесия», повергающих вас в ужас, обессиливающих, лишающих воли…
В нескольких шагах от Ракота застыла Райна – бледная, губа закушена, смотрит на какое-то смутное туманное колыхание прямо перед нею, в котором едва угадываются человеческие черты.
Великий Орёл не солгал – Сигрун сделалась призраком. Валькирии ещё предстояло вернуть свою мать к истинной жизни.
Так что сейчас с Сигрун придётся ещё повозиться. И да, особенно нелегко бывает в том случае, если призрак не просто овладевает чьей-то чужой плотью, вытесняя душу бывшего хозяина куда-то в глубины подсознания, а получает совершенно новое тело, во всём подобное один раз умершему.
Вообще-то Хедин это не слишком любил, припомнил Ракот. Возвращать плоть призракам не было его коньком, скажем так. Особенно если требуется вернуть именно ту, что была при жизни, а не первую попавшуюся. Император Мельина, хранитель нового слившегося мира, Эвильина или Мевиала, называй как хочешь, – тому пример.
И в бытность свою Властителем Тьмы, даже стоя на пороге Обетованного, даже готовясь к третьему, последнему и решающему штурму, Ракот старался не углубляться в некромантию. Оставим мёртвое мёртвым, говаривал он тогда.