– Как скажешь, – согласился Тилар.
Он присел рядом с Харгитси, и они сконцентрировались. Через секунду раздался низкий гудящий звук, означавший, что портал в другое время вот-вот откроется. Спустя миг под сраставшимся телом Секруса развернулась сине-неоновая воронка, которая вращалась одновременно и быстро, и медленно; реальность неохотно позволяла бурить себя.
Тилар угрюмо посмотрел, как бесформенного Секруса уносит вихрь тончайших ультрамариновых лент.
– Ну всё, пошел.
Харгитси приблизилась к возвышению со спящим ребенком.
– Я же говорила тебе, что Вархириус – хорошее имя.
– Да, Харги, говорила. – Тилар поднялся и подошел к ним. Нежно потрогав Харгитси за оголенную грудь, он добавил: – А еще я просил не отвлекать меня этим.
– Я же знаю: тебе нравится, – игриво засмеялась Харгитси, возвращая платью первоначальный вид. – Ну да ладно. Пора завершить начатое.
– Поверить не могу, что чему-то удалось нас одурачить, – отрешенно произнес Тилар.
– Еще и это странное растение, – в свою очередь заметила Харгитси.
– Оак, – неожиданно сказал ребенок.
Тилар завороженно наклонился к нему и ласково погладил его по щеке.
– Спит… Ты видела его врага?! Это же просто какая-то ошибка Мироздания! Какой-то блок моих сил! Этот Секрус был словно… словно мертвый паразит!
– Он справится, – уверенно заявила Харгитси, заботливо поправляя золотистые одеяния малыша.
– Я знаю, знаю. – Тилар нервно повел плечом. – Просто… просто это тяжело принять.
– Мы и так уже многое приняли.
Тилар еще раз наклонился к ребенку.
– Знаешь… – с трудом начал он, – ты родишься через много-много вечностей, когда наше грехопадение будет забыто, а наши имена будут стерты… Мы… мы не сможем последовать за тобой и не сможем быть рядом: твоя судьба отныне закрыта для нас. – Тилар глубоко вздохнул, после чего протер покрасневшие глаза и бережно дотронулся до лба ребенка указательным пальцем. – В своем первом рождении ты соединил в себе Смерть и Хаос, и в своей первой смерти ты принял то, что неподвластно и непонятно даже нам… Это твой шанс и это твое проклятье…
– Тилар! Быстрее! Мы можем не успеть! – поторопила его Харгитси, заметив неуловимое изменение в повсеместном дробном потрескивании.
– Сейчас! Сейчас! Последнее! – Тилар собрался с мыслями и как можно спокойнее закончил: – Верь себе, парень, и будь верен тому, во что веришь.
– И прости нас, – быстро добавила Харгитси, аккуратно возлагая кисти на мирно вздымавшуюся грудь малыша.
Рядом с ними вертикально раскрылась еще одна временная воронка, которая на этот раз была черно-фиолетовой. Тилар осторожно поднял их первенца и поднес его к пульсировавшему беспросветными вспышками вихрю.
– Держись, парень, – подмигнул на прощание Тилар. – Скоро свидимся.
Его пальцы разжались, и воронка притянула дитя, готовясь перенести его на миллионы лет вперед – в лоно другой сущности.
Харгитси с готовностью вскинула руки, выискивая любые сбои и искажения в пространственно-временном потоке: при штурмах такого масштаба в первую очередь атаковали именно его.
– Мы всегда будем рядом, Вархириус! – отрывисто бросила она.
Воронка мигнула и стала закрываться. Тилар до последнего смотрел, как их сына по маленьким крупицам уносит в далекое будущее. Когда воронка наконец схлопнулась и исчезла, он шагнул к Харгитси.
– Успели… Теперь наш черед. Ты готова? – спросил Тилар, тревожно глядя в янтарные глаза Харгитси.
– Как никогда, Тил.
– Напоследок?
– Давай, – улыбнулась Харгитси и жадно потянулась к его губам.
Поцелуй был страстным и недолгим: исполинский треск разрываемой ткани континуума Мироздания оповестил их о том, что планету выбросило в положенное ей место и время – среди многомиллиардной армии сущностей, жаждавших их смерти…
Часть 1
– А-а-а! Да что за херня? – Я убрал руки от защипавших глаз и попытался как следует проморгаться. – Зараза! А-а! Будто муравьи нассали! О-о! – Я оттянул веки и кое-как подул на них. – Во-от! Та-ак! Ах-хр…
Я подслеповато огляделся и с удивлением понял, что я почему-то стоял на улице, а не спал дома в столь поздний час. Я растерянно прислушался: где-то вдалеке выли собаки и стучал по рельсам поезд.
– Что за чертовщина? – прошептал я. – Почему я… Такого просто не может быть! Где я?! – Я присел на корточки и обнял себя, осматривая промышленную часть Лавила. – Я тут даже ни разу не был!.. Так-так… Может, я… Да нет! С клофелинщицами не вожусь, лунатизмом не страдаю, на учете нигде не состою! – перечислил я. – Просто лег спать – один! Мрак! Да с чего мне вообще оказываться посреди ночи на улице?! И почему я говорю вслух? – испуганно прошипел я. – От страха, что ли? Ладно, надо успокоиться… и… и говорить про себя! Надо…
Рядом со мной раздалось угрожающее рычание. Я взвинченно вскочил и увидел трех собак, выходивших из переулка. Псины были черно-лоснящимися, откормленными и – слепыми. Их белесые зрачки, словно вываренные в кипятке, чутко уставились на меня.
– Просто жополуние какое-то!.. – Я отступил, стараясь не шуметь. – Или полножопие? Похоже, и то, и другое, – заключил я. – Так-так… Не бояться, не вонять страхом… Тихо, ребятки… Тихо…
Одна из собак подавилась и судорожно отрыгнула на асфальт человеческий палец, который тут же дернулся.
– Твою мать! – Я лихорадочно посмотрел на свои руки: они были в порядке. – Ну всё… мне… А ну, пошли на хер, псины вонючие! – заорал я и замахнулся кулаком. – Пошли отсюда, кому сказал! Пошли, не то…
Собаки бездумно бросились на меня. Поднырнув мне под ноги, они ловко повалили меня на асфальт, после чего с рычанием вцепились в мои лодыжки, намертво фиксируя на них свои челюсти.
– Ах вы… Ах!.. С-с-суки! – Я ударил одну псину кулаком по голове и прицельно лягнул вторую. – Пошли на хер, шавки! Пошли… на… А!
Собаки потащили меня в переулок, из которого они только что вышли, и об мою спину болезненно зашуршал уличный мусор.
– Блядь! Да что же это?! На! – Я впустую ударил воздух. – Сука! На! Да где…
Одна из псин попала толстым задом по моему лицу.
«Горло! – вспомнил я, прижимая подбородок к груди. – Нужно закрыть горло!»
– Пожа-а-ар! – закричал я изо всех сил. – Пожа-а-а-ар! Пож… А?
Пропавшее давление на лодыжках и удалявшийся цокот когтей сообщили мне о том, что я остался лежать посреди переулка абсолютно один.
– Пожар, сволочи… – прокряхтел я, неуклюже поднимаясь.
Встав, я взволнованно посмотрел на покрывавшие мои ноги пенные слюни и капли крови.
«Черт! Как бы бешенством не наградили! – Я еще раз огляделся, но собак нигде не было. – Надо валить отсюда, пока ноги еще на ходу! И побыстрее!»
Внезапно раздалось чье-то безумное хихиканье.
– Сюда-а! – вкрадчиво позвал мужской голос.
Об мою голову что-то несильно стукнулось. Посмотрев на упавший объект, я удивленно опознал в нём яблочный огрызок.
– Что за шутки? – несколько тонко крикнул я.
Хихиканье переросло в визгливый смех.
– Ну же, червячок-глистовичок! Сдался, что ли? Эх-хех-хе! Всегда такой крутой, а сейчас плоть от плоти – человек! – противно заметил голос. – Человечка! Человечина! Человечище! Был всем, а стал никем! Ты же теперь никто – ноль с палкой в заднице! И палка будет моей! – слюняво пообещал голос. – Да посмотри же выше, болван слепошарый!
Невольно подчинившись, я увидел, что говоривший скрывался в тенях площадки пожарной лестницы.
– Знаешь, кто я? – глумливо и напыщенно вопросил говоривший. – Как! Ты не узнаешь своего верного друга и спутника? Ты не узнаешь своего товарища, который верой и правдой с тобой дружил?!
– Верой и правдой можно служить, а не дружить! – невольно поправил его я.
Говоривший встал, театрально приложил правую руку к груди, потом ко лбу, а потом выставил её к звездам, словно сетуя им на мою ущербность; левую он при этом заложил за спину.
«Только этого не хватало: натолкнуться ночью на психа! – Я укрыл предательски задрожавшие руки в карманах куртки и суетливо направился к выходу из переулка. – Еще и собаки! Главное, на бег не сорваться! Потихоньку… спокойно… неторопливо…»
Передо мной на асфальт легла длинная тень: выход из переулка загородила чья-то высокая и крепко сложенная фигура. Расслабленная поза новоявленного заставила меня почему-то занервничать еще больше.
«Какого хрена?! Это еще кто? – остановился я. – Черт! Похоже, хотят ограбить, если не хуже…»
– Эй, ребята! – примирительно сказал я обоим. – За меня вам не удастся выменять и пары верблюдов, да и почки у меня так себе. Это всё от радиации! Ну так что, может… просто разойдемся, а?
С балкона донеслись смешки и циничное цоканье.
– Хе-хе-хе… Добро пожаловать в мир смазки, моя пироженка. Мои кучерявые будут сверкать тебе как диско-шары, а моя одноглазая форель станет для тебя шестом для танцев! А возможно, я просто забью тебе в зад пять ржавых гвоздей и натяну на них колючую проволоку! Что скажешь, а?
– Скажу, что тут небезопасно! Вы разве не в курсе? – Я осторожно попятился. – Здесь только что человеку собаки палец отожрали! Я сам видел!
– Хех-хе-хе! Да ты, подмышка, уже познакомился с Венаду, не так ли? Учти, он еще не наигрался.
Позади меня что-то зарычало. Я резко обернулся и увидел, что второй выход на улицу неторопливо заслоняют напавшие на меня три собаки.
– Венаду! Шоу-у-у! – визгливо провозгласил говоривший.
Собаки послушно гавкнули и вцепились друг в друга. Спустя мгновение разгрызаемая голова первой из них затрещала и лопнула, раскрываясь кровавыми пластинами черепа, за которыми показались две бордово-алые ладони.
– О г-господи! Что это?! – в ужасе прошептал я.
Заменившие собачью голову ладони влажно хлопнули и воткнулись второй собаке в толстое брюхо, горстями вырывая оттуда когтистые внутренности, чья мясистая бахрома тут же принялись мерзко причмокивать и кровоточить. После этого две изуродованные псины бросились на третью, сдирая с той, словно обертку с подарка, кожу и плоть.
«Что за тварь?! И она подчиняется этим?! Это… это не люди! – Я содрогнулся в рвотном позыве. – Может, это просто мой ночной кошмар, а?! Нет! Только не бежать! Только не провоцировать… это…»
– Да-а, беспомощный ты уродец! Помолись! Венаду любит благочестивое мясо! Ах-хах-ха-ха!
Я еще раз посмотрел на собак и понял, почему говоривший называл их одним именем: они липко срослись, сформировав единое чудовище с ужасным телом и обычной собачьей головой, под которой аляповатым бантом шевелились кровавые ладони. Слишком ошарашенный происходящим, я едва заметил, как говоривший, совершив неестественно огромный прыжок, приземлился у соседнего столба.
– Да к-кто вы такие?! – вгляделся я в прыгуна.
Прыгун был худой и вытянутый – с бледным лицом, длинным острым носом с хищными ноздрями и таким же длинным подбородком. Под выдающимся носом у прыгуна располагался не менее выдающийся рот: он был беспредельным в своей тянувшейся улыбке. Черные волосы прыгуна с висящей челкой были зачесаны набок, а его темные как смоль глаза постоянно слезились и щурились, словно после безудержного хохота.
На прыгуне был незастегнутый черный тренч, под которым была белая рубашка с галстуком в черно-белую полоску. Штанины чернильных брюк прыгуна, поддерживавшиеся лилейным ремнем, заканчивались остроносыми туфлями цвета молока.
Прыгун с сатанинским выражением лица играл с еще одним яблоком.
«Я тебя… откуда-то знаю… – сообразил я. – И собачку твою я должен бы помнить… – Я на секунду закрыл глаза. – Главное, не бояться ничего… и… и не молчать».
– Ребята! Ребята-ребята! – миролюбиво поднял я руки. – Не стоит этого делать, поверьте! Или… или я за себя не ручаюсь!
– Ах-хах-ха! У-у-у! – изобразил прыгун страх, вытянув тонкие губы трубочкой и прижав яблоко к груди. – Ты бы еще мне влажные купюрки из трусов предложил! Х-хах-ха-ха!
Смеялся прыгун до слез – как над хорошей шуткой.
«Ну вот и всё… конец… Тут я и сдохну… – обреченно подумал я. – Найдут утром голым, порванным везде… Если найдут…»
– А!.. – скривился я от внезапного холода в груди. – Это еще что?! – Я схватился за голову, внутри которой словно что-то затрепетало, безуспешно пытаясь достучаться до меня. – Я… А-а! Я… Да хер вам!.. – Я зажал оказавшиеся в кармане ключи в кулаке и выставил их стержни почти у самых костяшек. – Хе… И псине на орехи выдам!..
– Венаду, ты слышал? Тебе достанутся его орешки! – хихикнул прыгун, начиная пританцовывать.
Монстр голодно заурчал.
– Что же с тобой, жопоед, сотворить? Смять, размять, душу отнять? – мечтательно поинтересовался прыгун. – Может… хе-хе-хе… надавить тебе на яйца и выдавить глаза, а? Короче, меньше псыка, больше вжика, петушок!
После этих слов прыгун отшвырнул яблоко и стремительно скакнул в мою сторону, легко преодолевая разделявшие нас метры. Я отступил и нанес прыгуну удар ключами. Коротко скрипнуло, и бледно-меловая щека прыгуна лопнула.
– Ам! – весело клацнул зубами прыгун и перекусил ключи. – М-м! Нержавейка, латунь, цинк! Ах-хах-ха-ха! Как я люблю!
Прыгун, ломая и раскалывая зубы, принялся жевать металл. Осколки зубов он, будто изгрызенные зернышки граната, выплевывал из окровавленной дыры в щеке, демонстрируя щербатый зубной ряд.
– Больной… – изумленно остолбенел я.
Прыгун резво обхватил мою голову холодными руками.
– Акх! А… Пусти, падла! – прохрипел я, роняя остатки ключей.
Прыгун с наслаждением поднял меня вверх, и я, почувствовав свой вес шейными позвонками, безуспешно попытался разжать его монолитную хватку.
– Чего… кхе… тебе надо? – скривился я от боли.
Прыгун многообещающе нажал мне на виски.
– Хочу просверлить тебе дырку во лбу и трахнуть тебя в нее!
Затем прыгун возбужденно подмигнул мне и играючи швырнул меня прямо перед собой. Я неудобно упал на плечи и голову, едва не потеряв при этом сознание.
– Ах ты… Бля!.. Кха… Сейчас только встану… – И я слепо замахал руками и ногами, пытаясь защитить себя.
– Смотри-ка, прям как жук какой! – умилился прыгун. – Начнем, пожалуй, с лапок! – Он ловко уселся мне на грудь и прижал коленями мои руки. – Что скажешь, а, членистоногий? Ты только подумай! Вместо ног – члены! Вот умора-то!
– Ну, сука! Держись, падла! – Я заизвивался, пытаясь его сбросить. – Я… я сейчас…
На мою щеку капнула слюна прыгуна, а его пальцы нежно надавили на мои глазные яблоки, лишая возможности видеть.
– Пошел на хер! – заорал я, пытаясь его укусить. – Пошел… ты… Пом… помогите! Пожар!
Где-то позади раздались шелест материи, чьи-то проворные шаги и собачий визг. Через долю секунды надо мной что-то звучно хрустнуло и чавкнуло, отшвырнув восседавшего на мне прыгуна куда-то в сторону. Я торопливо попытался подняться и случайно нащупал окровавленный передний зуб прыгуна.
«Зараза! Да ему плевать на них! – Я кое-как уселся. – Сейчас, сейчас…»
– Ты еще что за урод, а, урод? – спросил прыгун, гнусавя в сломанный нос. – Где Венаду? Ты что с ним сделал?! – взвизгнул он.
– Э, конелюбы! – лениво прозвучал над моей головой мужской голос. – Я сейчас… А-а-ах-ха! – зевнул неизвестный. – Я сейчас вас убью, собачек ваших сожру, потом удобрю ими ваши черепа, а зад подотру вашими скальпами!
Стоявшая у выхода из переулка фигура равнодушно хмыкнула.
– Да ты гуманист чертов и любитель животных! – уважительно хихикнул прыгун. – Или ты просто ищешь замену своему ночному горшку?
– Думаю, твой череп, Диафол, даже и не заметит разницы, когда ему одно дерьмо заменят на другое – настоящее! – беспечно заметил неизвестный. – И нехер, кстати, трех собак одним именем подзывать! Или это тебе мама запретила говорить больше одного имени за раз, а?
– Они одно целое! – угрожающе прошипел тот, кого назвали Диафолом.
– Твоя мама и эти сучки? Или твоя сучка и эти мамы? Как верно?