— Сейчас ты девушкам ничего не докажешь, они ослеплены силой и возможной безопасностью, — Луи обращается к Найлу, но смотрит на Гарри, молит одними глазами поверить ему, и Гарри молча кладёт голову ему на плечо в знак согласия. — И оставить их на произвол судьбы мы тоже не можем.
— Поэтому едем с ними?
— Да, — произносит Лиам, захлопывает дверь автомобиля, распихав личные мелочи парней по карманам. — И держим ухо востро.
Найл кивает, перехватывает взгляд одного из военных и лучезарно улыбается. Гарри только краем глаза замечает его ухмылку, но удивляется — все его друзья те ещё актёры. Зачем только он пошёл в театральное?!
— Ребята, послушайте, мы оставим вашу машину тут. Поедем на их джипе, — поясняет Саманта. — Там какие-то проблемы с наличием мест, ваша тачка не влезет.
— Да без проблем, — разводит руками Лиам. — Она арендованная.
— Но мы сюда все не влезем, — удивляется Найл, и один из парней демонстративно указывает на чёрный корпус радиоустройства, торчащий из лямки походного рюкзака.
— Сейчас будет ещё одна машина, и мы подбросим вас с ветерком, — смеётся вояка. Найл поднимает большие пальцы вверх, но ответить никто ничего не успевает, из-за деревьев появляется ещё один такой же джип.
Стоя на одной ноге Гарри напоминает себе цаплю, но нет смущения, страха показаться глупым. Они остались в прошлом: в настоящем есть только ежесекундный страх умереть и боль. А так же голод — он осознаёт это, вспоминает, что у его тела есть и другие потребности, кроме как выжить, только когда живот громко урчит.
Луи не нравится происходящее, он едва может держать себя в руках, и Гарри чувствует дикое желание своего парня скрежетать от ярости зубами. Их загоняют в рамки, это ощущается ярче, когда Гарри ловит растерянный взгляд Найла, обращённый на их машину. Они бросят её, собственную возможность быстро передвигаться, и доверятся незнакомцам.
— Ваша точно не проедет по этому бездорожью, — радостно сообщает водитель, выпрыгивает, чтобы открыть перед девушками дверцу и салютует, — Мэм!
— Здесь всего ещё только одно строение, что могло бы сойти за базу, но… Она же разрушена, — удивляется Саманта, а Бэтси согласно кивает.
— Старая электростанция. Она пришла в негодность много лет назад. Там нет ничего, кроме руин.
— А вот тут вы ошибаетесь, леди, — смеются парни, помогают остальным, в основном Гарри, усесться в высокий джип. — Мы привезли с собой генераторы и палатки. И все нужные мелочи.
— Поэтому там сейчас комфортно, если вы, конечно, любите походный образ жизни и спартанский уют, — поддерживает водителя приятель. — А ещё там есть забор! Так что…
— Прекрасно, — восклицает Бэтси. — Вы будете нашими спасителями.
— Непременно, дорогая, — подмигивает парень и заводит машину, но Сэм кладёт руку ему на плечо, останавливая.
— Подожди, моя бита осталась там, — взволнованно говорит девушка, но машина трогается с места, резко кочнувшись вправо.
— Вам больше не понадобится оружие, ребята, — серьёзно произносит водитель. — Мы в силах защитить вас, и тех немногих гражданских, кто ещё окажется не заражён.
Всё звучит предельно ясно, но ощущение грызушего изнутри червя не проходит. Возможно, тому виной сомнения Луи, или просто Гарри слишком впечатлился их коротким разговором о том, что эти военные могут оказаться большим злом, чем инфицированные люди. Он сжимается в комок рядом со своим парнем, прячется от реальности под его рукой, закинутой на свои плечи.
— Всё будет хорошо, детка, — Луи целует его в нос,успокаивает.
— А если нет?
— Детка, — взгляд голубых глаз нежный, уверенный. Внутри горит сила, и Гарри не идеализирует, он просто знает, что ему достался один из самых чудесных парней на земле. — Я смогу тебя защитить, даю слово.
— Какие-то проблемы?
Заданному вопросу Гарри пугается: вздрагивает и утыкается взглядом в пол, боясь выдать глазами недоверие. Он проклинает сам себя, когда чувствует зарождающийся на коже жар румянца, и не может понять, почему он такой недотёпа. Актёр, называется. Но сердце колотится, разрушая своим хаотичным стуком любые попытки собраться.
— У него болит нога. Подвернул, когда прыгал с крыши, — Луи выручает его. Поймав в зеркале заднего вида взгляд водителя он улыбается тому, самой располагающей своей профессиональной улыбкой, и Гарри восхищается его хладнокровию.
Напрягшиеся плечи водителя расслабляются, и тень обеспокоенности уходит из лица.
— Да ты не волнуйся, парень, — доброжелательно произносит он, снова глядя на дорогу перед собой, уверенно держа руль. — Док тебя быстро поправит. Всё подлечит.
Гарри кивает, хотя на него никто не смотрит. Девушки продолжают тихо переговариваться между собой, военный сосредотачивается на дороге. Луи мягко придерживает его тело, когда машина то и дело подскакивает и виляет по практически несуществующей дороге, но этого мало. Их трясёт, и вместе с этой тряской Гарри чувствует постоянные уколы боли, пронзающей не только голень, но и всю ногу, вплоть до бедра.
Лиам и Найл в другой машине, и разлука с ними ощущается острее, чем это должно быть. Виной всему беспокойство, отравившее кровь. Гарри чувствует, что осиротел, оказавшись отдельно от ребят.
— Мы справимся с любыми неприятностями вместе, да? — произносит Луи в его волосы. Уверенность и нежность в его словах действуют, как обезболивающее. Гарри прикрывает глаза и сосредотачивается на дыхании своего парня, на его сердечном ритме.
Они вместе, это главное.
〄〄〄
Сплошь серая облицовка и камень — всё, что видит Гарри, пока их ведут сквозь тёмный коридор в комнату, где они проведут следующие пять часов импровизированного карантина. Зато он чувствует боль, и она имеет тысячу оттенков: от светло-жёлтого, едва заметного покалывания головной боли в висках, до тёмно-бордового выжигающего пламени, охватившего ногу.
— Вот сюда, опускайте его, — произносит сопровождающий их парень из числа военных, что они встретили в лесу.
В комнате стоит стол, окружённый старыми пластиковыми стульями. Большая их часть поломанными кусками сброшена в кучу в дальнем углу, но нескольким удалось уцелеть. На один из них Луи и Найл усаживают Гарри, и он, болезненно постанывая, вытягивает пострадавшую ногу. Девушки подтягивают другие к нему ближе, чтобы сесть рядом.
— Сколько нас будут здесь держать? — сухой тон Лиама говорит сам за себя, выдаёт всё его отношение к ситуации, но парень в дверях только вежливо улыбается.
— Ребята, это не тюремное заключение. Меры предосторожности, просто чтобы убедиться на все сто процентов, что каждый из вас здоров.
— Это разумно. В первый момент вы тоже нам не доверяли, — вступается за них Саманта, и Лиам идёт на попятную, отводит взгляд, давая понять, что этот разговор для него себя исчерпал.
— Я пришлю вашему другу врача и организую что-нибудь перекусить. Не держите на нас зла. Всё это лишь меры, повышающие шансы выжить.
Дверь со скрипом затворяется за ним, и ребята вновь остаются в узком кругу, частью которого внезапно стали девушки. Звук старых, давно несмазанных петель наполняет предрекания Лиама смыслом, Гарри чувствует, как клетка захлопывается за их спинами.
— Не думай об этом, — произносит Луи, садится на грязный пол у его ног. Тонкие пальцы осторожно развязывают грязные шнурки на кедах Гарри. — Ты не должен беспокоится о том, чего ещё не произошло. Пока всё хорошо, нам обещают еду и медицинскую помощь. В принципе всё, что они говорят, логично.
— Но ты сказал…
— Я знаю, что я сказал, — прерывает его Луи. Выпачканные пальцы уже избавляют ногу от ботинка. — Я трясусь за тебя, даже когда вы с Энн идёте по магазинам. Конечно я не буду доверять незнакомцам с оружием.
— О чём вы говорите? — Саманта сползает со стула, садится рядом с Луи, чтобы помочь. Гарри стискивает зубы и терпит, пока вместе они стаскивают носок с опухшей ступни.
— Мы не доверяем этим ребятам, — признаётся Лиам. — Почему они здесь, а не в городе? Не на своей военной базе?
— Что ты такое говоришь? Думаешь, они дезертиры? — рассерженно переспрашивает Сэм. — Они мне жизнь спасли, чтобы ты знал!
— Успокойся, — Луи кладёт ладонь на её сжатый кулак. Гарри слышит шаги за дверью, и отпустивший было страх возвращается. — Давай не будем обсуждать это сейчас. Лучше помоги мне.
Её пальцы холодные, осторожные, тогда как под пальцами Луи теплится нежность. Вместе они закатывают плотную джинсу штанины вверх.
— Что плохого в том, что эти парни пытаются спастись? — шёпотом спрашивает у Лиама Элизабет. В её словах полно упрёка и недоверия. — Бенджи тоже оставил службу, чтобы увести нас подальше из ада, в который превратился город. Он не дезертир. Просто полиция или армия больше не в силах остановить этот беспорядок, в который превратилась страна.
— Я пойму, если они защищают свои семьи, — соглашается Найл.
— Иди сюда, — Лиам поднимает Бэтси на ноги, прижимает к себе, чтобы дать почувствовать напуганной девушке свою силу и защиту. — Бенджамин был лучшим братом на Земле, Элизабет, и никто не обвиняет его в том, что он сделал. Любой из нас поступил бы так же.
— Просто мы не готовы верить без оглядки первым встречным, — осторожно произносит Луи, мягко касаясь щиколотки Гарри. — Но я почти уверен, всё будет хорошо, — он прижимается щекой к коленке своего парня, и тот запускает пальцы в непослушные, запутанные волосы.
Напряжение висит в воздухе, будто оголённые провода с током: оно искрит и потрёскивает, готовое ударить разрядом любого, кто будет неосторожен. Поэтому ребята предпочитают сохранять молчание, боясь оттолкнуть девушек ещё дальше. Но дверь вновь скрипит, привлекая всеобщее внимание.
— Так, приятель, тебе лучше вообще его не трогать, — глотая окончания произносит вошедший парень: в его руках большая сумка с узнаваемым красным крестом посередине. — Выглядит плохо, но не смертельно.
Улыбка профессиональная, и, глядя на его уверенные движения, когда он ставит сумку на стол и открывает, Гарри чувствует радость — он видит перед собой профессионала. Но ещё до того, как врачу удаётся заняться его ногой, Саманта вскакивает с пола и вдруг обнимает того.
— Мэтт! — радостно кричит она. — Мэтти!
— Поверить не могу! Сэм!
Вслед за ним в комнату входит их водитель с подносом, полным горячей, одуряюще пахнущей еды. Пар от жестяных тарелок поднимается вверх, запах наполняет комнату, заставляет их пустые желудки урчать в новой тональности. Гарри вдыхает аппетитный запах еды, видит полные восторга глаза Сэм, увидевшей несомненно друга, и надеется, что все их опасения беспочвенны.
Улыбка Луи, наконец, светлая и настоящая, вторит его мыслям.
========== Часть 5 ==========
Капли стучат по металлическому козырьку крыши, и этот звук разлетается барабанной дробью по всей станции. Она небольшая, спрятанная среди деревьев, абсолютно разрушенная временем; продуваемая ветром в щели, заливаемая дождём в дыры на крыше, она тем не менее становится действительно хорошим убежищем.
За неделю, что они провели здесь, заражённые появлялись лишь раз, но стальная решётка забора и громкий военный автомат успокоили их ещё до того, как страх успел родиться в груди. Луи сумел разглядеть широко раззявленную пасть и чёрные дёсны. От него несло тухлым мясом, вокруг рта засохла какая-то корка. А потом голова инфицированного взорвалась, и ошмётки с влажными шлепками попадали в высокую траву.
Да, они чувствовали себя защищёнными, но смутное подозрение всё так же сжимает желудок в ледяной кулак. Луи не нравятся улыбки, с которыми эти ребята сносят головы заражённым. Словно всё это игра, со смехом и шутками, они убивают, и ни грамма сомнения за плечами.
Из своей недолгой практики он знает, что отсутствие сомнений свойственно или глупцам, или людям не обременённым моральными принципами. В сложившейся ситуации Луи не знает, какой вариант с большим предпочтением соотнёс бы с их новыми друзьями.
Сомнения. Вот что не даёт Луи спать по ночам. И будь они только его, он мог бы терзаться вечность, пряча собственные метания за маской улыбки, но от Гарри невозможно что-либо скрыть. Будто большой радар, он ловит любые отголоски внутренних колебаний, расстраивается и переживает.
Всего шаг отделяет Луи от дождя, — он стоит под навесом и смотрит на воду, льющуюся с небес. Мысли о Гарри, вынужденном теперь просыпаться в страхе каждый новый день, толкают вперёд, наружу. Луи шагает в дождь в надежде смыть с себя тревогу и беспокойство. Капли разбиваются о лицо, когда он задирает подбородок, подставляясь воде, но тоска внутри. Засела глубоко, что не вытащить никакими клещами.
— Прячешься от меня?
Сквозь шум непогоды Луи слышит его голос, сердцем чувствует оплетающую паутиной заботу, сбивающее с ног понимание. Он оборачивается, щурясь из-за крупных капель дождя на ресницах, отфыркивает воду. Гарри протягивает руку и убирает влажные волосы с его лица. Вблизи видно как его кожа покрывается мурашками от попавшей на неё ледяной влаги.
— Просто решил подышать воздухом. Теперь это мой вариант прогулок, — он возвращается под защиту крыши, с удовольствием вдыхая мокрый запах дождя.
Учёба в университете приучила его размышлять, того требовала выбранная профессия. Поначалу Луи вовсе не умел сосредотачиваться, пока мама не посоветовала пройтись, оставив плеер дома. Скептически хмыкнув, Луи отправился на прогулку, совершенно не веря в положительный результат. Однако без отвлекающей музыки в ушах он очень быстро заметил, что мысли выстраиваются в ровные ряды, клубки распутываются и подсознание подсказывает ответ. С тех пор быстрая ходьба и свежий воздух стали его спасением, его медитацией.
Новый мир лишил его этих привилегий.
— Как нога? — Луи поднимает мокрую ладонь, и Гарри, будто щенок, толкается в неё носом.
— Этот Мэтти просто Бог медицины, — улыбается Гарри. — Почти не болит.
В зелёном свечении любимых глаз Луи замечает проблески тревоги. Улыбка Гарри картинная, едва живая. Он прижимает парня к себе, игнорируя мокрую одежду, и гладит по волосам.
— Тогда что, малыш?
— Лу, — его голос понижается до шёпота. Гарри не боится, что их могут подслушать, тут другое: Луи чувствует внутри него облако вины. — Я знаю, что нам несказанно повезло оказаться здесь в момент, когда всё рушится. Мы живы благодаря этим парням, но…
— Задаёшься вопросом: что дальше?
Гарри кивает, и лицо его темнее туч, из которых льёт дождь. Его рвёт на части неопределённость: их телефоны разрядились, и о внешнем мире они узнают лишь от военных. Те поочередно уезжают в поисках выживших, но за прошедшую неделю с ними никто не вернулся.
Луи и сам понимает, что они застыли в этом состоянии, как комар в янтаре. Собственная неспособность решать в какую сторону двигаться добавляет нервной дрожи и беспокойств. И Гарри чувствует вину за то, что не может быть благодарным.
Что ж… Луи чувствует лишь раздражение.
— Нам нужно домой, Лу, — одними губами произносит Гарри. Луи чувствует его слова на клеточном уровне. Каждая молекула тянется к одной простой истине — домой.
— Я знаю, детка, — целует он любимые щёки, места, где при улыбке расцветают ямочки. — Мне кажется, этот Мэтт хороший парень, и за неделю ничего не случилось. Думаю, мы можем оставить девушек тут. Они будут в безопасности.
— Путешествие опасно…
— Теперь всё опасно, Гарри, — прерывает его Луи. — Но ты прав во всём: нам нужно домой. Там наши семьи. Там Одри.
Оба они вздрагивают, и каждый думает о том, как это — быть разделёнными океаном с собственной родственной душой. Луи не может представить, что чувствует Найл изо дня в день. Его сердце не сможет выдержать ни дня без Гарри.
— Найл задыхается, — произносит Гарри. Он вытягивает руку из-под навеса и внимательно смотрит, как дождь скапливается в линиях на ладони. — Я готов на многое ради друга, я хочу видеть маму, я хочу домой. Но одна лишь мысль, что во время попытки вернуться в Англию с тобой что-то произойдёт, заставляет меня холодеть от ужаса.