Печёрин Тимофей Николаевич:
Не забудьте выключить телевизор
Любое совпадение с реальными людьми, явлениями или происшествиями прошу считать исключительно случайным.
Леонид Зеленовский, чуть полноватый мужчина средних лет, облаченный в серебристый деловой костюм, и с лицом, украшенным небольшой бородкой, только что закончил участие в съемках телепередачи. То было одно из многих ток-шоу, идущих на разных каналах - с претензией на серьезность хотя бы в силу обсуждаемой тематики. В качестве таковой обычно выбирались вопросы экономики, международная обстановка или что-нибудь еще, но непременно политическое. Или около того.
При этом существовал неофициально принятый, но необходимый как рецепт для блюда, стандартный комплект гостей программы - участников дискуссии, по незаметным телезрителю подсказкам режиссера порой перераставшей в шумные дебаты. Как правило, в студии присутствовали пара-тройка депутатов Госдумы, примерно такое же количество знаменитостей, к обсуждаемой теме относящихся чуть более чем никак. Обязательными считались и такие персонажи как “анфан террибль” (громко и яростно обличавший всех и вся), “мальчик для битья” (на этого можно и нужно было нападать всем остальным), какой-нибудь “специальный гость”, вроде иностранного журналиста, сносно, но с заметным акцентом изъясняющегося по-русски, ну и, разумеется, “умник”. Кто-то, разбирающийся в обсуждаемой теме заметно лучше других.
На эту-то, последнюю, роль и пригласили Леонида Зеленовского. Цветом и содержимым его диплома при этом не поинтересовались, как и степенью подлинной компетентности. Несравненно больше для организаторов передачи значила его способность… показать себя умным. То есть рассуждать по теме с важным видом знатока. А насколько внятны были эти рассуждения - большой роли не играло.
Проще говоря, вся роль Зеленовского в шоу состояла в том, чтобы пыжиться с экрана перед домохозяйками и работягами средних лет. Каковые, собственно, и составляли основную аудиторию федеральных каналов. Факт сей он прекрасно понимал, но душою по этому поводу не терзался, униженным себя не чувствовал. И потому против участия в передаче не возразил ни словом. Зачем? Времени это заняло немного; усилий потребовало - наверное, даже меньше, чем времени. Да и деньги, полученные за участие, были неплохие. Зеленовскому даже подумалось, что не грех бы сделать подобные визиты для себя регулярными. А что? Вышел бы сносный приработок в дополнение к колонке в глянцевом деловом журнале и стезе экономического обозревателя на другом канале, работягами и домохозяйками не слишком востребованном.
После съемок путь Леонида Зеленовского лежал на подземную стоянку под телецентром. Там его дожидался черный, отливающий глянцем, внедорожник. Из-за тонировки его стекла почти сливались по цвету с корпусом, отчего машина могла показаться монолитной - особенно в полумраке подземной стоянки. Цельный кусок черного металла без смотровых и прочих отверстий.
На секунду остановившись - полюбоваться на внедорожник - Зеленовский отворил дверцу и пролез в салон, на сиденье водителя. И уже собрался было повернуть ключ зажигания, как неожиданно почувствовал: в спину ему упирается какой-то предмет… и это точно не палец. Даже сквозь пиджак Зеленовский чувствовал его металлическую твердость и металлическую же холодность.
А что может быть сделано из металла? Ну, хотя бы нож. Или пистолет… например. Уж во всяком случае, далеко не всегда что-то приятное, мирное.
Почти рефлекторно Зеленовский повернулся… вернее, попробовал было повернуться, но был остановлен негромким, чуть сдавленным, голосом, прозвучавшим опять-таки из-за спины:
- Э, не дергайся. И это… не торопись, ладно? Убери руку с ключа. Дело к тебе есть.
“Грабитель! - с досадой подумал Зеленовский, - увидел, что машинка дорогая, вот и решил за счет хозяина поживиться. И куда эта страна катится? Если даже в телецентре на гоп-стоп нарваться можно…”
А вслух произнес - как можно спокойнее и вежливее:
- Наличности у меня с собой нет… не ношу. Так что, - последние два слова Зеленовский как мог, растянул, давая время злоумышленнику самому решить, что следовало из этого “так что”.
- При чем тут наличность? - с горькой усмешкой отозвался голос за спиной, - не, деньжата… они, конечно же, лишними никогда не будут, факт. Да только я в такой заднице, что несколько купюр из бумажника, один хрен, погоды не сделают. Тут, наверное… даже это авто продать - не сильно поможет.
- Тогда что же? - не понимая и потому вполне искренне, поинтересовался Зеленовский.
- Да поговорить с тобой надо… ладно, с ва-а-ами, - не без сарказма проговорил человек на заднем сиденье, - надо же, ничего не могу с собой поделать. К такому солидному, понимаешь, господину и на “ты” обращаться… не могу, правда-правда.
На последней фразе он еще захихикал - как-то нервно и абсолютно не весело.
“Так к психологу бы обратился, - подмывало ответить Зеленовского, - а лучше - к психиатру”. Но он не дал этим словам сорваться с языка. Понимая, что не всегда… далеко не всегда стоит говорить, то, что думаешь. И особенно человеку с металлическим предметом в руках. А коль человек этот еще и явно не в себе, беседу с ним тем более следовало вести предельно осторожно.
Потому вслух Зеленовский ответил… на вопрос вопросом - причем совершенно невинным:
- А… извините, мы знакомы?
- Типа того, - отозвался человек на заднем сиденье, - уж во всяком случае, я вас знаю. А вы… вам это, наверное, необязательно.
- Так вы, должно быть, смотрели мои обзоры! - сообразил Зеленовский с некоторым воодушевлением.
- А то! - подтвердил собеседник, но в голосе его при этом не промелькнуло ни тени радости или дружелюбия, - смотрел-смотрел. Например, когда вы с экрана заливали, что экономика страны на подъеме, кризис ей не грозит, а вот Америка вот-вот накроется медным тазом. Говорили, а?
- Не исключено, - проговорил Леонид Зеленовский, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее, без предательской дрожи.
- Вот! - почти вскричал человек за его спиной, - Америка, правда, не накрылась, ну да хрен с ней - меня больше другое печалит. Почему, скажи…те на милость, я потерял работу? Представьте, выперли по сокращению. А почему? Какое может быть сокращение, если экономика на подъеме, и кризис, как вы заливали, не грозит? Не знаете? Ну, тогда еще вопросик, вдогонку. До того, как работу потерять, я вложился в акции одной финансовой компании. По вашей подсказке, не хухры-мухры… вы ее в своей передаче расхваливали. И что? Не давеча как на прошлой неделе те акции обвалились!
О какой именно компании шла речь, Зеленовский не помнил, как не помнит заядлый бабник каждую из своих пассий. Но в душе вынужден был признать: на незаслуженные похвалы в своих обзорах он бывал весьма щедр. При условии ответной щедрости самого объекта похвалы, само собой.
Причем бывало, что похвала, будучи изначально ложной, могла если не сделаться правдой, то хотя бы к правде приблизиться. Если люди верили и покупали ценные бумаги хвалимой компании - в этом случае дела последней и впрямь шли на лад. Но временами этот нехитрый прием не срабатывал, обман оставался не более чем обманом. Как, примеру, в случае с этим бедолагой, упиравшем теперь в спину Зеленовскому холодную твердость металла.
И очень не хотелось на собственной шкуре отведать, что именно этот обманутый вкладчик мог с ним, Леонидом Зеленовским при помощи своего металлического предмета сотворить в отместку. Позарез нужно было решить дело миром. Призвав в помощь свое главное… да что там, чуть ли не единственное оружие. Нет, не мозг, но язык.
- Искренне сочувствую, - осторожно начал Зеленовский, - но все-таки вынужден возразить. То, что произошло с вами - скорее, частность. Если же говорить об общей тенденции…
На последних словах Зеленовский перешел на свой излюбленный тон, с каким обычно вещал перед камерами. Ведь, в конце концов, не так уж важно, исчисляется ли его аудитория миллионами телезрителей или состоит из одного, не вполне адекватного, человека.
И вроде бы тон этот возымел действие. Внутренне обрадовавшись, Зеленовский почувствовал, что давление металла, упиравшегося в его спину, хоть понемногу, но ослабевает.
- …достигнув дна, экономика выходит из рецессии, - продолжал он с воодушевлением.
- Ну-ну, - буркнул, перебивая, человек на заднем сиденье, - а вот я, похоже, скоро наоборот, окажусь на дне. Прямо как в пьесе Горького.
- …растут биржевые показатели, - не смутившись, словно бы не заметил этой реплики Зеленовский, но сам вдруг сбился - подвела память, - на этой… лондонской бирже… э-э-э… российских фишек… голубых.
А затем поспешно, чтобы скрыть конфуз, добавил:
- И, в конце концов, могло быть и хуже. Взять хотя бы ситуацию на Украине…
Начавшее было ослабевать, давление металлического предмета усилилось вновь.
- Украину? - человек за спиной Зеленовского перебил его злобным шипением, вроде того, какое напоследок издает вода, пролитая на горячую сковородку, - да при чем тут вообще Украина? Вам там… всем вам, в ящике, самим-то не надоело?! Приплетать эту вашу Украину по любому поводу?
- Что до Америки, - все продолжал барахтаться Зеленовский, - то, к слову сказать, прогноз на ее счет был… скажем так, не лишен оснований. Все-таки крупнейшая экономика мира - и в долгах как в шелках.
- Это я в долгах как в шелках, - отрезал обладатель металлического предмета, - взял, понимаете ли, валютную ипотеку. Ведь, казалось бы, почему не взять? Ставка процентная ниже… в разы! А курс вроде стабильный. Кто ж знал-то, что он однажды раза в два подскочит?! Кто знал, а? Ну кто знал?
Вопрос был сугубо риторическим, не для ответа. Человек на заднем сиденье в ответе, похоже, нуждался меньше всего. Ибо наверняка был уверен: уж кто-кто, а Леонид Зеленовский про обвал рубля в свое время знал. Обязан был знать. Однако ж смолчал, не предупредил вовремя.
Что до самого Зеленовского, то о незавидной судьбе национальной валюты он тогда действительно, хотя бы смутно догадывался. Почуял неладное, когда цена барреля нефти побила очередные рекорды и повисла, зашатавшись, в вышине - ни дать ни взять, не слишком ловкий акробат на канате под куполом цирка. Или, если угодно, бычок на доске из бессмертного стихотворения Агнии Барто.
Но соображения свои Зеленовский удержал тогда при себе. И даже когда доска для бычка… точнее, для биржевых “быков” закончилась, а биржу валютную начало лихорадить, руководству канала, где он вел передачу с обзорами, позвонили откуда-то сверху. И вежливо, но настоятельно рекомендовали как можно меньше затрагивать эту тему. Нечего, мол, панику разводить или усугублять. Телевидение - оно не для этого существует. Совсем наоборот.
- А знаете?.. - человек за спиной Зеленовского нервно хихикнул, - тут на днях сообщали, что наша страна списала долг Свободной Республике Нумбези. Министр выступал. Говорил, что мы, мол, понимаем тяжелое положение дружественного нам государства… давно ль, кстати, оно дружественным нам стало, а? Не в курсе? Слишком ценим, говорил, уровень двусторонних отношений, важность им придаем. И потому готовы пойти… ну, в общем, на этот вот бла-а-ароднейший шаг.
Человек с металлическим предметом снова невесело усмехнулся и продолжил - почти дружелюбно:
- Я к чему это? Ну… просто знаете: может, я и не настолько важен, как целая страна… и отношения со мной, соответственно. Может, меня и не так ценят, как Свободную Республику Нумбези. Но я тоже дружественно настроен… к своей родине. Честно-честно. Очень хотел бы дружить. И положение у меня тоже тяжелое… в том числе из-за долгов. Интересно, можно ли и мне тоже… это? Долги списать?
На это Зеленовский только и мог, что плечами пожать. Не мне, мол, решать такие вопросы.
А когда, уже пару секунд спустя, человек за его спиной заговорил вновь, то о вопросе своем - скорее всего, риторическом - даже не вспомнил. И голос его теперь звучал жестко и холодно, под стать металлическому предмету, упиравшемуся Зеленовскому в спину. Жестко, холодно и бесстрастно. Как голос судьи, зачитывающего приговор.
- В общем, мне плевать, что вы сейчас скажете. Что ответите, - с каждым словом Зеленовский холодел все больше и даже едва сдерживал дрожь невзирая на жаркую духоту салона, - как я понял, правду говорить вы или принципиально не хотите, или вас от этого насильно отучили. Ну да по хрену… придется отучать вас обратно.
В общем, так: я буду следить за вами. За передачей вашей гребаной, за колонками, за интервью и так далее. И если вы опять соврете… если лапши честным людям снова навесите на уши - я найду вас и убью. Это вы понимаете? Отвечать необязательно.
Зеленовский еле удержался от возражений. От того, чтобы сказать невидимому собеседнику, что люди, пытающиеся играть на бирже или берущие кредиты в иностранной валюте в надежде сэкономить на процентах - не такие уж честные. Тоже ведь, если подумать, пытаются выехать на кривой козе.
Другое дело, что нечестность их, хитрость примитивная, сочетается с глупостью. Ну, право же - что может быть глупее, чем за подсказками в своих жалких ухищрениях обращаться к телевидению или глянцевым журналам. Каковые существуют-то, между прочим, в интересах совсем других людей. Как раз тех, кого эти горе-хитрецы надеялись переиграть.
Но отповедь эта, разумеется, так и осталась в голове Леонида Зеленовского. И не только потому, что спорить с человеком, только что пообещавшим тебя убить, уже само по себе небезопасно. Вдобавок, Зеленовский и не успел ничего сказать - человек с металлическим предметом не дал ему на это времени. Не стал ждать. Но высказал свою угрозу - и уже в следующий миг за спиной Зеленовского хлопнула дверца машины. И донесся еле слышный шорох удаляющихся шагов.
А Зеленовский не сразу осознал, что обошлось. Худшее, что могло с ним случиться - не случилось, вопреки закону Мерфи. Редкая удача: пообщаться с каким-то чокнутым убийцей и остаться в живых… по крайней мере, на этот раз. В пору было плясать от радости.
*
Окончательно в себя Зеленовский пришел только вечером, по возвращении домой. А когда осознал, какую глупость совершил его безвестный недоброжелатель, еще и преисполнился самодовольством. Просто-таки интеллектуальное превосходство ощутил над лузером, не сумевшим даже преступление совершить так, чтобы не попасть впросак.
“Эх, лучше бы ты на месте меня пристрелил, - со злорадством подумал Зеленовский. А основания для злорадства у него имелись следующие.
Как известно, в нынешние времена камеры для видеонаблюдения не ставят только в туалетах. Да и насчет последних зарекаться не стоило. А коль так, то горе-преступник просто не мог не попасть в поле зрения хоть одного из электронных глаз, натыканных под потолком подземной… и, что важно, охраняемой автостоянки. Хоть одна камера должна была зафиксировать, как этот человек подходил к внедорожнику Зеленовского, как влезал в него без спросу и как потом выходил. Как сам себя подставил, проще говоря.
Остальное было делом техники. Заявление в полицию - с прилагаемой видеозаписью. Объявление в розыск человека с соответствующими приметами. И очередная глупая уловка - когда он затаился за спиной Зеленовского и не давал на себя глянуть ни краем глаза - пропадала втуне. Привлечь злобного дурня можно было хотя бы за проникновение в чужое транспортное средство.
Оставался пустяк: обратиться в службу безопасности телецентра и запросить нужные видеокадры. Этим-то Леонид Зеленовский и решил заняться уже на следующее утро.
Но вот тут, увы и ах, его ждало фиаско. Зеленовский и отряженный ему в помощь сотрудник службы безопасности потратили не один час за просмотром записей с камер, установленных на подземной автостоянке. И… никаких подозрительных личностей не обнаружили. Во всяком случае, никто кроме Зеленовского в его авто не влезал. И не выходил из глянцевого черного внедорожника никто, кроме его владельца.
Причем первое хотя бы как-то можно было объяснить. Например, злоумышленник мог забраться в машину до того, как Зеленовский приехал в телецентр. И где-то там спрятался. Сомнительно, даже притянуто за уши, но уж лучше сомнительное объяснение, чем совсем никакого. А вот тот факт, что и выход человека с металлическим предметом из внедорожника ни одна из камер не зафиксировала, не лез ни в какие ворота. Зеленовский ведь собственными ушами слышал, как грозивший ему незнакомец хлопнул дверцей, как шуршал шагами по бетонному полу - удаляясь.