Печёрин Тимофей Николаевич
СЛУЧАЙ С НЕКРОМАНТОМ
Едва он переступил порог - и следом, невидимым, но таким ощутимо густым облаком в таверну вползла тишина. Разом смолк веселый гомон, перемежаемый пьяным смехом, и даже забредший на огонек менестрель оборвал свою песню. Сразу несколько тревожных взглядов впились в вошедшего: человека в черном плаще и с увесистым посохом в руках. Но еще больше гостей, напротив, отвело глаза со смешанным чувством тревоги и омерзения.
Всем здесь было ясно, что явился этот мрачный гость совсем не к добру. Всем… кроме, как ни странно, самого держателя таверны.
- Чего изволите, добрый человек? - вежливо поинтересовался тот, когда Эрвин вплотную подошел к дубовой стойке.
Вздохнув и про себя усмехнувшись над его благодушием, Эрвин откинул капюшон плаща, явив взору собеседника совершенно лысый череп, обтянутый сухой бледной кожей. Ну и, конечно же, татуировку, украшавшую лоб: изображение паука - эмблему некромантского цеха.
- Ну, насчет “доброго человека” ты, я думаю, обознался… добрый человек, - подчеркнуто мягко, но с ноткой сарказма отвечал Эрвин, - но вот от горячего ужина не откажусь… даже я.
Позволить себе большего он, по правде говоря, и не мог. С другой стороны, не голод и жажда привели Эрвина под эту гостеприимную крышу - во всяком случае, не только они. И уж точно не двигало им стремление расстаться с содержимым кошелька, весело проведя время. Совсем наоборот.
Да, ремесло некроманта не пользовалось в народе почетом и уважением, как не снискал оного и труд, к примеру, золотаря или палача. Вдобавок, даже сама внешность таких как Эрвин вызывала у окружающих суеверный страх и притягивала к себе целую свору жутких слухов. По одному из них (наиболее известному) некроманты сами поднимали из могил мертвецов, после чего вымогали деньги с их жертв. Еще собратья Эрвина по цеху разносили-де по городам и весям чуму, воровали детей для изуверских опытов, да и вообще принадлежали к миру живых постольку поскольку.
Последнее, кстати, не было далеко от истины.
Но при всем при этом, именно малопочтенный и неблагодарный труд редко остается невостребованным - лишь потому, что даже грязной работой заниматься, хоть кто-то, но должен, а вот желающих находилось мало. Так что Эрвин мог быть уверен: очередное задание (и очередной заработок) сами придут к нему, нужно только подождать. Что некромант и делал, сидя за столиком в углу и неспешно поедая кашу из глубокой деревянной миски.
Он не ошибся: миска еще не показала дно, а в таверну пожаловала целая группа крестьян. Мельком взглянув в их сторону, Эрвин не без радости отметил, что одеты вошедшие добротно, да и сами выглядят далеко не истощенными голодом и непосильным трудом. А это означало, что и самому некроманту, и его карману было чего ловить в этих краях.
Впрочем, радость Эрвина никоим образом не отразилась на его лице; напротив, всем своим видом он давал понять, что ни эти люди, ни их заказ ему никоим образом не интересны - в отличие, скажем, от миски с остатками каши. Что некромант прекрасно обойдется без очередного похода на беспокойное кладбище или встречи с привидением, застрявшим на этом свете… а вот наведавшиеся в таверну крестьяне едва ли. И надо сказать, что изображать равнодушие у Эрвина получалось столь же легко и естественно, как рыбе плавать.
Так продолжалось несколько минут: Эрвин доскребал миску ложкой, крестьяне стояли неподалеку, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая то на татуировку-паука, то на массивный посох, приставленный к ближайшей стене. Наконец, слово взял один из пришедших - самый дородный и лучше всех одетый.
- Эй, слышь, некромант, - молвил он вполголоса, - я староста этой деревни… Козья Гора, если ты не знаешь.
- По какому поводу? - отозвался Эрвин, отодвигая миску и медленно, словно бы нехотя, поворачивая голову.
- Дело есть… по твоей части, - не преминул сообщить староста, - в общем, наш барон…
- Он такая скотина! - перебил его один из крестьян: как-то плаксиво, почти по-бабьи.
- Подождите. Мне кажется, вы путаете, - недовольно процедил Эрвин, спеша внести ясность, - я некромант; мое дело - успокаивать тех, кто не смирился со своей кончиной… и досаждает живым людям. По поводу же владетеля-злодея, дерущего с вас три шкуры, подайте лучше челобитную королю. Или обратитесь к благородному разбойнику из баллад: он не только злого барона на голову окоротит, но еще и его золотишко, вашим потом-кровью политое, раздаст. Не все, конечно…
- Мне кажется, не понял как раз господин некромант, - возразил староста, - дело в другом. Барон до поры до времени вообще нам особенно не докучал… пока не спутался с силами Тьмы.
- Не продал душу темным колдунам! - вторил плаксивый крестьянин.
- С той поры все беды и начались: по ночам люди барона ходят на кладбище, раскапывают могилы. А средь бела дня хватают кого-то из крестьян - прямо на улице. Женщин не щадят, детей… вот у него, - староста указал на своего плаксивого односельчанина, - забрали единственную дочь. А по ночам в баронском замке горят огни, а уж какие вопли оттуда доносятся - кровь стынет в жилах. Так что мы даже днем боимся к нему подходить. Явно что-то недоброе наш барон затеял… не иначе, как мертвых поднимает, а живых… наверняка, им скармливает. Для поддержания, так сказать, силы.
Слушая этот немудрящий рассказ, Эрвин чувствовал, как в душе его пробуждается интерес. Только не интерес ребенка, слушающего забавную побасенку - нет, услышанное интересовало некроманта сугубо применительно к его ремеслу.
Соль заключалась вот в чем: даже если откинуть домыслы и страхи, происходящее в Козьей Горе все равно выглядело, по меньшей мере, необычно. До сих пор мертвяки, с коими Эрвина сводила судьба, покидали свои могилы самопроизвольно: под действием темной силы чьего-то проклятья или древнего капища, некогда находившегося на месте кладбища. Призраки, в свою очередь, обычно получались из людей, умиравших долго и мучительно, а вот легендарные так называемые вампиры… их Эрвину до сих пор встречать как-то не доводилось. Как не пришлось сталкиваться и с попытками поднять мертвых по прихоти живых.
В свое время мастер Теодор, учитель Эрвина, очень просто и доходчиво объяснил своему ученику, в чем разница между, собственно, мастером и ремесленником. Последний, говорил Теодор, работу выбирает попроще и пообычнее, да и выполняет ее так, словно по колее катится. Все сколько-нибудь новое, из этой колеи выбивающееся, пугает ремесленника, он избегает его - и потому никогда не достигнет мастерства, сколь много бы ни работал.
Оставаться в ремесленниках (а слово это Теодор произносил с непременным презрением) Эрвину совсем не хотелось. И только по одной этой причине он был не прочь разобраться с происходящим в Козьей Горе. Но виду некромант, как и прежде, не показал, а вдобавок поспешил задать уточняющий вопрос, самый главный - и как можно более пренебрежительным тоном:
- А заплатить - есть чем?
- Конечно, - с готовностью отвечал староста, не особо смутившись, даже когда услышал сумму.
- И насчет предоплаты вы тоже осведомлены… я надеюсь?
- А если?.. - заказчик разом помрачнел.
- Что - если? - довольно грубо перебил его некромант, - если я возьму деньги и сбегу, то опозорю весь цех. Едва ли мне простят это другие некроманты.
- Ну а если просто не справишься? Если погибнешь? Что будет с нами?
- Тогда мне ни до вас, ни до ваших денег уже не будет никакого дела, - отрезал Эрвин, - так как: вы согласны или нет?
Предоплату некроманты требовали вовсе не по зову собственной алчности - оная была столь же чужда им, как и все прочие людские страсти. Нет, то была лишь суровая необходимость, диктуемая некоторыми свойствами людской натуры. Даже по собственному опыту Эрвин знал: люди, будучи удивительно сговорчивыми и покладистыми перед лицом смертельной опасности, мигом переставали быть таковыми, едва опасность эта исчезала. Некоторые вообще от чувства облегчения, как от вина пьянели… и наглели, словно пытаясь отыграться за недавние унижения.
При таком раскладе, согласись некромант на работу без предоплаты, по окончании его в лучшем случае мог ждать торг с заказчиками - вдругорядь решившими, что ранее запрошенная сумма слишком-де велика. В худшем так вообще некроманта-избавителя могли выставить взашей, не дав ни гроша, а вслед еще и высказать все, что думают об этих злыднях с посохами и пауками во лбу. Так что предоплата служила таким как Эрвин единственным щитом от людской неблагодарности.
- Половина наполовину, - осторожно предложил староста.
- По рукам, - согласился Эрвин, в глубине души предчувствуя, что вторую половину вознаграждения он может и не увидеть.
Хотя, с другой стороны, подобный финт некромант предвидел и с самого начала заломил цену повыше.
- Только учтите, - подвел он черту под заключенной сделкой, - зерно, мука или брюква - не принимаются. Только звонкая монета.
- Не извольте беспокоиться, - притворно-слащавым тоном изрек один из крестьян, - все именно так и будет.
- Вот когда будет - тогда и начну, - подытожил Эрвин, - буду ждать вас здесь… и не с пустыми руками.
*
Перво-наперво получивший задаток некромант задумал посетить деревенское кладбище - дабы устроить засаду и поймать за руку кого-то из людей барона. Но исполнить задуманное Эрвин не успел: столь ожидаемая им встреча произошла на пути к кладбищу - на одной из улиц Козьей Горы.
Собственно, баронских ратников было двое; по кольчугам, коротким мечам и полукруглым шлемам их легко было отличить от жителей деревни. На службу же именно местному владетелю указывал герб: винторогий козел, вставший на дыбы. Именно он был изображен на форменных безрукавках, надетых поверх кольчуг.
Воины барона неспешно прохаживались вдоль улицы, вполголоса переговариваясь и время от времени посматривали по сторонам. Недобрые были эти взгляды - почти как у охотничьих собак; заметив их, женщины крепче прижимали к себе детей, а все остальные опасливо жались к домам и заборам. И только Эрвин не испытывал при виде этой парочки ни страха, ни смущения. А, напротив, ускорил шаг, выходя прямо на середину улицы.
Заметили и его… только вот не смогли правильно распознать. Возможно, баронские ратники никогда не слышали о некромантах, а может, им просто отказала сообразительность. Человека с котомкой, посохом и в дорожном плаще; человека явно не из этих мест и очевидно не богатого, люди барона восприняли ровно так, как, в конечном счете, им самим и хотелось. То есть, просто как чужака, которого можно отдать хоть барону, а хоть даже и дракону в пасть - никто из местных ни возмутится, ни воспротивится. Наоборот, в деревне многие в этот вечер вздохнут с облегчением - оттого, что сумасбродный владетель прибрал на сей раз не их самих и не кого-то из близких.
Меньше волнений в таком случае было и у самих баронских ратников. Те чувствовали: в Козьей Горе назревает бунт, и именно их, скромных слуг, грозило смести первой его волной. Вот потому воины барона и обрадовались, заметив одинокого странника; вот потому и зашагали в его сторону… весело, бодро так зашагали.
- Эй, бродяга! - не менее бодрым голосом крикнул Эрвину один из них, - а ну, поди-ка сюда!
- А чего бы не подойти, - пробормотал на это некромант, походя откидывая капюшон. Солнце уже зашло, так что за лицо и зрение он мог не опасаться.
К баронским воинам Эрвин подошел ровно так близко, чтобы те могли рассмотреть татуировку на лбу - и все же достаточно далеко для удара. Как оказалось, ратники знали о некромантах и принятых в этом цехе знаках отличия… вот только от увиденного почему-то не испугались, а даже обрадовались.
- Да напиться мне до уродины в одной койке! - воскликнул один из них, - Роб, нам сегодня просто везет!
- Ет точно, - поддакнул его напарник, названный Робом, - слышь, трупоед, вот ты-то нам и нужен!
- А могу я узнать - зачем? - как можно вежливее поинтересовался Эрвин, - к тому же хочу напомнить, что тружусь обычно не задаром. Если хотите, чтобы я что-то сделал для вас…
- Да не для нас, а для его светлости! - рявкнул и одновременно рыгнул напарник Роба, - вот с ним все и утрясете. А наше дело маленькое: доставить тебя, куда велено.
- Его, так называемая, светлость - разговор отдельный, - отвечал некромант с ноткой пренебрежения, - а вот вы… именно вы хотите, чтобы я сделал что-то именно для вас. То есть, пошел куда-то с вами. Соответственно, и плату за это я намерен взять с вас. Только вы не волнуйтесь: деньги тут ни при чем. Вы просто ответите мне на пару вопросов.
- Слушай ты, чучело старое! - зарычал Роб, подходя к Эрвину чуть ли не вплотную и кладя руку на эфес меча, - мы воины барона - тебе ясно, а? Кто ты вообще такой, чтоб нам условия ставить? Учти, у нашего барона правило: один раз просить по-хорошему, второй раз… Короче, считаю до трех: или ты идешь с нами, или…
- Три, - коротко бросил некромант, совершив едва уловимое движение посохом.
Едва уловимым оно было, понятное дело, для Роба и его товарища - не для таких как Эрвин, для быстроты реакции регулярно принимавших особое зелье. Последнее можно было найти чуть ли не в каждом городе, в любой алхимической лавке… только вот стоило оно изрядно, да и на простых людей действовало как смертельный яд.
Меч Роба так и не успел покинуть ножны, а его хозяин, оглушенный, уже рухнул на землю - точно гнилое дерево.
- Эй! Что это еще такое? - второй из ратников вынул меч и явно намеревался пустить его в ход. Причем, даже не дождавшись ответа.
- Я думаю… мне хватит одного, - пробормотал некромант, словно бы разговаривая с самим собой, - одного свидетеля…
- Да что ты там бубнишь? - небрежно бросил воин барона, уже занося клинок.
Однако Эрвин ударил первым - левой рукой, с зажатым в ней ритуальным кинжалом; рукой, пущенной прямо в незащищенный глаз второму из противников. Успел он и отдернуть лезвие, перемазанное кровью, прежде чем воин барона упал рядом с напарником.
Со стороны крестьянских домов донеслись одобрительные возгласы… правда, довольно жидкие. Победе над людьми ненавистного барона, как ни странно, здесь были рады далеко не все, и виною тому был, конечно же, сам победитель. Как бы ни проклинали до сих пор жители Козьей Горы своего владетеля, как бы ни преисполнялись страха и ненависти при виде его слуг, а барон был хоть злом, но прежде всего привычным злом. Привычным и предсказуемым - чего не скажешь о мрачном чужаке с татуированным лбом.
Когда же Эрвин огляделся в надежде на помощь, крестьяне и вовсе поспешили скрыться за заборами и стенами домов. Причем даже те из них, кто радовался его победе. Так что некроманту ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и тащить оглушенного Роба в одиночку.
*
Очнулся незадачливый баронский воин в комнате, снятой Эрвином в той же таверне, в которой он накануне и принял этот заказ. Очнулся на полу… вернее, приваленный к стене, и связанный по рукам и ногам. Ну и, конечно же, безоружный… хотя, впрочем, какой толк от меча, когда не можешь пошевелить даже рукой?
В комнате было темно - ввиду наступившей ночи, закрытых ставен, а также всего одной маленькой свечки, горевшей на столе. Сам некромант сидел напротив Роба в деревянном кресле и держал в руке склянку, издававшую резкий запах. Как понял плененный ратник, именно эта склянка привела его в сознание.
Голова болела почище, чем после попойки: посох некроманта оказался твердым и тяжелым, а удар - сильным.
- Итак, - начал Эрвин, - надеюсь, теперь ты будешь посговорчивее?
- И… что же ты хочешь? - дрогнувшим голосом вопрошал Роб.
Ему, в отличие от собеседника-некроманта, темнота была отнюдь не по нраву. Напротив, она действовала на этого человека, как и на большинство его собратьев - то есть, пугала и подавляла. Про боль же в голове вкупе с самим фактом пленения, и говорить было нечего.