Братья Алекс и Уинстон Лост возвращались домой по лесу.
- Тот чай, что готовит наша бабушка, гораздо вкуснее того, что подают в «Холидэй», - настаивал Алекс, шагая по тёмной тропинке, освещённой только масляным фонарём Уинстона. – Тебе давно пора это признать.
- Просто мама запрещает тебе считать иначе, - отвечал Уинстон, не соглашаясь. – Она слишком любит нашу бабушку.
- А ты как будто нет?
- Я тоже люблю. Но «Эрл Грей» гораздо вкуснее, чем её дешёвая похлёбка.
- «Похлёбка»?! Я всё маме расскажу, Уинни!
- Не зови меня так, Али. Разве не имею я права предпочитать один чай другому? Это просто глупо.
Алекс надулся.
- Да вовсе в «Холидэй» чай не вкуснее. Я-то знаю, в чём на самом деле шляпа.
Где-то вверху ухнула ночная птица. На секунду замолчав, Уинстон поднял голову, прислушиваясь, шаг при этом не остановил. Потом немного понизив голос:
- Ну и в чём?
- А в том, что там работает Стелла! – радостно заявил Алекс. – Думал, я не замечу, что ты ходишь в «Холидэй» только в дни, когда там Стелла работает?! Наш Уинни просто втю-рил-ся!
- Не говори глупостей, и не зови меня Уинни, - одёрнул брата Уинстон. Хоть Алекс был в чём-то и прав, но признавать его правоту ему не хотелось. – И может, уже хватит спорить на пустом месте? Тебе нравится бабушкин чай, а мне – «Эрл Грей», который подают в «Холидэй», и всё тут! Finite!
- А я говорю, что бабушкин вкуснее, чем «Эрл Грей», - всё никак не соглашался Алекс. Уинстон махнул на его глупости рукой, устав спорить:
- Считай как хочешь.
Масла в фонаре оставалось не так много. Лишь бы успеть им до полуночи – иначе от мамы точно влетит. Она за них всегда волнуется.
Какое-то время братья шли молча, один впереди, другой позади. А потом Алекс снова заговорил.
- Уинни, а как думаешь, нам ужин остался? Всё-таки поздно уже!
- Остался. Дядя Дуглас всегда оставляет нам еду на троих.
- Ты хотел сказать, на двоих?
- А, ну… Я имел в виду, что он и себе тоже её оставляет. Значит, - на троих.
Уинстон тяжело вздохнул: от слов Алекса ему почему-то стало неспокойно. Еловый бор вокруг них постепенно сменялся мелколесьем. Вскоре они вышли на тропинку, с двух сторон окружённую ржаным полем. Их дом располагался в километре отсюда. Оставалось немного, и давящая темнота леса вокруг отступила: сегодня ярко светила луна.
Уинстон выключил фонарь, потому что необходимость в нём исчезла. Обернулся, убедившись, что Алекс не сильно отстал, и продолжил свой путь по тропинке.
- А помнишь, дядя Дуглас рассказывал, что когда-то он был пиратом? – спросил Алекс.
- Капером. Помню.
- А он убивал китов, как думаешь?
- Каперы не убивают китов: они убивают людей.
- Но и китов, наверное, тоже?!
- Кто знает. Дядя Дуглас не рассказывал, что был китобоем.
- Папа говорит, что нанял его нашим дворецким по старой дружбе: мол, когда-то на фронте дядя Дуглас спас ему жизнь. Как думаешь, пираты ходят на фронт?
Уинстон поморщился. В левый ботинок ему попал какой-то мелкий камешек, от которого становилось больно при ходьбе.
- Глупости какие.
- А чего сразу глупости?!
- Пираты не ходят на фронт. Иначе это не пираты, а разбойники.
- Так ведь пираты и есть разбойники, разве нет? Только морские.
- Всё равно нет. Ты всё путаешь, Али. Вот придём – и расскажу маме, что ты про дядю Дугласа глупости сочиняешь. Ух она тебе всыплет…
- Чего сразу глупости?! – повторил, обидевшись, Алекс. Он нагнал Уинстона и пошёл с ним рядом. – Ты такой вредный! Вот придёт Зловещая, и заберёт тебя, будешь знать!
От слов его повеяло холодом: Уинстону всерьёз стало не по себе. Он боялся Зловещей, и сказок, которыми их пугали, чтобы они хорошо себя вели. «Не будешь есть кашу – придёт Зловещая и заберёт тебя, а мы и не вспомним…». Дядя Уинстон рассказывал, что в глубине леса живёт старая, страшная ведьма с бледной, морщинистой кожей, безумными кровавыми глазами, жуткой улыбкой и четырьмя руками, изгибающимися под разными углами со страшным хрустом. Когда она подкрадывается к путникам, можно услышать, как Зловещая хрустит руками, только все всегда думают, что это какие-нибудь звери или ветки под ногами… Зловещая забирает только маленьких и пугливых детей, и засовывает к себе в рот: когда она их пережёвывает, хрустя их костями, из живота её доносятся страшные крики, а после этого все друзья и знакомые забывают о том, что человек существовал. Будто бы никого и не было.
- Зловещей не существует! – заявил с дрожью в голосе Уинстон. Его пробирали мурашки. – Это просто выдумки, чтобы ты ел и не капризничал!
- Ага-а, испугался?! – радостно сказал Алекс. – Да не переживай ты так, конечно, не существует. Если бы она только попробовала меня съесть – я бы ей ка-а-а-ак прописал мой знаменитый хук левой!
- Это как из того фильма про кунг-фу Фиюки Люлю?
- Да не-е, это другой фильм. Там про боксёра, - Алекс изобразил несколько боксёрских ударов: папа обучал его в свободное время. Уинстон этому страшно завидовал, но ничего не говорил.
- Помнишь, с Сильвестром Сталлоне? «Рокки Бальбоа».
- А-а…
- Давай посмотрим, как вернёмся?!
- Нам же не разрешают включать телевизор ночью. Мама говорит: мы испортим зрение. Давай завтра с утра. Я страшно устал, потому что идём мы уже долго.
- Ага-а-а…
Что-то одновременно пришло в голову Уинстону и Алексу, и они посмотрели друг на друга, остановившись. Никто из них не решался задать вопрос, только что их осенивший.
- Уинни…
- Да?
- А… А откуда мы идём? Слушай, я что-то запамятовал… - Алекс изобразил глуповатый смех, будто только что сморозил шутку. Уинстон разозлился на него и зашагал дальше по тропинке.
- Эй! Ну стой! Ну скажи, откуда, откуда?!
- Хватит дурачиться!
- Уинни-Уинни, ну скажи, откуда мы идём?!
Уинстон замедлил шаг и повернул голову к брату.
- Я тоже не помню.
- У меня сейчас крыша поедет, - признался Алекс, перестав улыбаться. – А… Что мы делали в лесу?
- Мы шли домой через лес, - уверенно сказал Уинстон.
- Но откуда мы шли?
Память отказывалась давать ответ на этот вопрос. Уинстону стало практически жарко, хотя ночь была прохладная. Он потрепал перед своей рубашки, оглядываясь по сторонам.
- Али, это… От переутомления, наверное. Наверное, мы от переутомления оба забыли, откуда идём. Вот придём – и мама с папой точно нам скажут…
- Да-а, и правда, - согласился Алекс не очень уверенно.
Они молча пошли дальше. Обоих напугало то, что они не могут вспомнить, откуда идут и что делали в лесу.
- А ты помнишь, как мы ушли из дома? – спросил Алекс, не глядя на брата.
- Помню, - кивнул Уинстон. – Мы попрощались с дядей Дугласом, который нас провожал. Побежали по тропинке. Шли до леса. А потом… - он помотал головой. – Потом мы с тобой пошли обратно.
- Ну и всё! – решил Алекс, пожав плечами. – Мы просто развернулись, потому что наступила ночь, и пошли обратно, так? Finite!
- Но зачем нам было идти, - Уинстон хмурился, делая шаг за шагом.
Луна светила в зените. В поле гулял ветер.
- Сегодня воскресенье, да? В городе ярмарка. Мы могли бы пойти туда.
- Точно! – вспомнил Алекс. – Мы ведь шли на ярмарку! И дядя Дуглас даже попросил сладостей…
- А мы их не купили…
- Не купили. Потому что не были на ярмарке.
И правда: ближайший город, где проходила ярмарка, лежал совсем в другой стороне, не то что тот лес, откуда они возвращались.
- А лампу ты зачем взял? – допытывался Алекс. – Ведь мы вышли днём, помнишь?
- Прекрати! – взвизгнул Уинстон. – Прекрати, Али, ты меня пугаешь! Я всё маме расскажу! Я расскажу маме, и Зловещая заберёт тебя!
Алекс схватил его за плечи.
- Это не твой фонарь, да?! Где ты взял его?! – кричал он, тряся брата. Уинстон отбивался, потому что и сам не понимал, откуда у него в руках этот масляный фонарь, и чей он вообще.
- Отпусти же! – он неаккуратно дёрнул рукой, и из фонаря на дорогу вылилось масло: неплотно сидела крышка.
- Ну вот, что ты наделал?!
- Извини, Уинни.
Фонарь теперь был пуст. Поднеся его к глазам, Уинстон разглядел вырезанную ножом крохотную надпись на стекле сбоку.
«Джимми Лост»
- Джим…ми… Лост, - прочитал он по буквам, а после повторил. – Джимми Лост… Может, это тот, кому принадлежит фонарь? Мы должны вернуть…
- Но нашего папу зовут Роберт, - напомнил Алекс. – Может быть, его дедушку зовут Джим?
- Нет, ему он не дедушка, а папа. И папу папы звали Карлос. Он был… из Испании.
- А кого тогда зовут Джим?
- Не знаю, - Уинстон пожал плечами.
Они продолжили идти, думая о том, кто из их семьи был Джим. Но никто не был.
- Откуда у тебя этот фонарь, Уинни? – спросил Алекс тихо.
Уинстон, шедший впереди, покачал головой.
- Я подобрал его в лесу. Я помню, что он горел: у него низ был весь в земле и камушках. Я даже руки испачкал. Но рядом никого не было.
- Кто-то уронил его… Кто-то по имени Джимми Лост. Может, он потерялся?
В голове всё плыло. Уинни закрыл глаза свободной рукой: ему хотелось расплакаться, но при младшем брате было нельзя. Так что он закусил губу, мечтая о том, что, придя домой, заберётся под одеяло и крепко уснёт. А утром мама даст ему стакан тёплого молока, а дядя Дуглас пустит к себе на широкие твёрдые колени и расскажет сказку про пиратов.
Ему стало холодно от того, что ни на один из вопросов Алекса он не мог ответить. Почему они пошли в лес, а не на ярмарку? Что они там делали до глубокой ночи? Откуда взялся этот фонарь, и кто такой этот Джимми Лост, кому он принадлежал? Ужас сдавливал сердце. Уинстон заставлял себя делать шаг за шагом. У него появилось чувство, что за ними кто-то следует. Но тропинка, ведущая к лесу, была пуста: виднелись только их с Алексом следы в пыли.
- Али… - сказал Уинстон, остановившись. Голос его дрожал.
- Что?
- А вдруг… вдруг Джимми Лоста забрала Зловещая? – от одного имени спина покрылась холодным потом. – И мы его не помним, потому что… потому что она съела его?
Они замолчали. Алекс открыл рот, потому что захотел что-то сказать, но ничего не сказал: в глазах у него был страх. Уинстон боязливо сглотнул.
- А если это и не так, и Зловещей не существует… То откуда этот фонарик?
- Я не знаю, Уинни. Пойдём скорее домой. Я хочу к маме.
Они шли молча. Вскоре их домишко показался на горизонте. Братья вздохнули с облегчением и ускорили шаг. Трава вдоль дороги впереди них была высокой, так что даже немного скрывала собой тропинку, перегибаясь через деревянные палки забора. Опустив фонарь, Уинни и Алекс шли рядом.
Где-то в траве хрустнула ветка.
Затем ещё. И ещё раз. Хруст был долгим.
Прислушавшись, Уинстон похолодел, поняв, что в ржаном поле нечему так хрустеть.
Из ржи высунулась бледная морщинистая тварь со страшной ухмылкой, рвущей лицо надвое. Уинстон с криком бросил в неё фонарь, испугавшись так, что отказали ноги. Пасть, широко раскрывшись, проглотило фонарь: треснуло в зубах стекло, и захрустело. Руки потянулись к оцепеневшему Алексу, схватили его – он не успел издать ни звука, как его утащило в траву. Всё вокруг затихло: раздался хруст, будто что-то большое сильно сдавило, а затем дикий визг оглушил Уинстона. Не видя ничего перед собой, он бросился бежать, стараясь забыть, как из травы хлынула кровь.
- Бог мой, Уинстон, что с вами?! – изумился дядя Дуглас, открывая дверь.
Тяжело дышащий мальчик стоял на пороге, весь испачканный и запыхавшийся. Войдя в дом, Уинстон прижался к дяде Дугласу изо всех сил. Ему было страшно, и страх не отступил, даже когда дверь оказалась заперта на все защёлки. Дядя Дуглас трепал его по голове.
- Ну-ну, юноша, где вы пропадали? Родители чуть с ума не сошли…
- Я был в лесу, - испуганно ответил Уинстон. – Извини, дядя Дуглас. Прости пожалуйста.
Дворецкий снисходительно улыбнулся.
- Вам нужно срочно принять ванну, юноша. Я сейчас же её наберу. Постарайтесь не шуметь, чтобы не разбудить родителей.
Снимая ботинки и вытряхивая из них камни, Уинстон чувствовал, как медленно отступает страх, и даже посмеялся над тем, как же он перетрусил непонятно от чего. Ну лес как лес – что такого-то? Он же не девчонка…
Почему-то ему стало одиноко, и захотелось позвать их пса Соболя. Но спросив про него у Дугласа, набирающего ванну горячей водой, Уинстон получил изумительный ответ:
- Соболь сегодня с утра убежал в лес и не вернулся. Вы ведь отправились его искать, разве нет?
- А я ушёл один? – почему-то спросил Уинстон.
Дядя Дуглас улыбнулся.
- Конечно. А кому ещё с вами быть?