Радиоуглеродный анализ распространяется только на предметы, которые имеют биологическое происхождение, останки людей и животных. Он строится на том, что в основе всех живых организмов есть углерод, имеющий в качестве составляющих стабильные и радиоактивные изотопы – 12С и 13С присутствующие постоянно. А радиоактивный изотоп 14С может накапливаться под воздействием радиации, солнечного излучения и космоса в организме, но медленно разрушается после смерти биологического существа.
При жизни баланс разных изотопов углерода одинаковый, а вот после смерти такой баланс начинает нарушаться. Стабильные углероды так и остаются неизменными в организме и не испытывают распада, а вот число радиоактивного углерода постепенно уменьшается. Зная при этом время распада радиоактивного углерода, с достоверной точностью рассчитывают возраст останков. Но результаты могут получиться не правильными, если археологический объект подвергался посторонним дозам радиации. Максимальный возраст, который можно определить этим методом – шестьдесят тысяч лет, при этом погрешность составляет от 70 до 300 лет.
Во время сдачи артефактов Славомории в Фонд музея археологии МГУ необходимо было указать место их находки. Николай Павлович объяснил ситуацию так, как ему подсказал Виктор, заявил, чтобы местом находки этих артефактов указали окрестности поселка Тикси.
Обычно алгоритм был такой: производство раскопок, найденные артефакты, сдача их в фонд, исследования и хранение. Сегодня какая-то несуразица: нужно принять артефакты, неизвестно кем найденные, но точно без производства раскопок, на которые в дальнейшем нужно получить открытый лист. Председатель уважал Казарина и согласился на прием в фонд этих артефактов. Хотя в любом случае, если в результате исследований подтверждаются данные, что это настоящий артефакт, то они должны быть сданы в Фонд.
– Запишите местом находки артефактов древний город Даледол, – попросил Казарин, – рано или поздно, я все равно раскопаю его….
Результаты исследований подготовили через неделю. Коллеги и студенты не узнавали Казарина – он всю неделю находился в приподнятом настроении – постоянно шутил по любому поводу. Его радовало, что теперь концепция будет иметь фактические доказательства. …Но это благодаря человеку-загадке, который подвиг его, Казарина, на написание новой концепции и организации археологической экспедиции.
Спектральный и структурный анализ метала, из которого изготовлена монета, показал, что это была бронза, выполнена методом литья, возраст ее относится ко II веку до нашей эры.
Современными исследователями доказано, что родиной первых монет стала Лидия (одно из государств Малой Азии), это произошло в 685 г. до н. э. Материалом для первых монет служил электрум (смесь серебра и золота). Спустя несколько десятилетий монеты начали изготавливать и в Греции в городе Эгине. Древнегреческие делали из серебра, вскоре после этого монеты появились в Риме.
Самостоятельно монеты были изобретены в Индии и Китае в средине 2 в. до н. э. Эти монеты изготавливались из бронзы методом литья и имели культовое значение и не несли функцию денег. Слово «монета» имеет латинское происхождение и означает «предостерегающая» или «советница». Это одно из имен древней богини Юноны, также назывался первый римский монетный двор при храме Юноны на Капитолийском холме.
Радиоуглеродный анализ древней карты славоморцев также подтвердил ее возраст, относящийся ко II веку до нашей эры. Исследования на определение точности этой карты, показали достаточно высокую ее степень. Метод наложения береговой линии с древней карты на современную показал, что изображением галеры отмечен древний город, расположенный в районе сегодняшнего Тикси, рядом с обозначением города написано его название. Очевидно, что изображение галеры на монете и карте – герб древней Славомории.
Пока проводились исследования в археологических лабораториях, Казарин обратился к приятелю Алексею Николаевичу Трунову, доценту кафедры древних языков исторического факультета. Он заглянул к нему на кафедру после работы.
– Алексей Николаевич, – обратился к приятелю Казарин, – посмотри, пожалуйста, вот на это!
– А что это? – спросил Алексей.
– Это снимки артефактов, – ответил Казарин, – предположительно найденных в районе Тикси, нужно прочесть, что здесь написано!
– Представь себе прочесть это не сложно, – ответил Алексей, взяв в руки снимки, – письменность практически соответствует древнерусской. Сейчас, включу компьютер, там у меня есть программа по переводу с древнерусского языка.
– Неужели все так просто? – засомневался Казарин, – предположительно, что этим артефактам больше четырех тысяч лет…
– Не уверен, – ответил Алексей, – древнерусская письменность возникла гораздо позже….
Алексей включил компьютер, запустив нужную программу, стал вводить знаки с фотографий. В ответ он получил совершенно непонятное слово.
– Абракадабра какая-то, – сказал Алексей, – хотя на первый взгляд эти буквы соответствуют древнерусскому алфавиту.
– А можно как-то изменить параметры программы, чтобы она прочла все же эти надписи? – спросил расстроенный Казарин, – поверь Алексей, это очень важно!
– Это я и пытаюсь сделать в данный момент, – отвечал Алексей Николаевич, – ты посиди рядом, пока я буду колдовать….
«Колдовал» Алексей в течение часа, затем уверенно ответил на вопрос, что означают эти надписи.
– На гербе написано: «Священная Славомория», а обозначенный на карте город назывался Даледол!
– Все так, как говорил Виктор, – задумчиво произнес Казарин, – все совпадает…. Сомнений быть не может….
– Какой Виктор? – спросил Алексей.
– Да…, это тот человек, который одарил меня артефактами, – отвечал задумчиво Казарин, – но откуда он все это знает? Просто фантастика….
Казарин вновь подал заявление на ученый совет. Это была его повторная просьба о получении открытого листа на раскопки в окрестностях Тикси. В заявлении Казарин изложил обстоятельства, изменившиеся со времени прошлого заседания, на котором ему было отказано в ходатайстве. По этому поводу назначили внеочередное заседание ученого совета.
– Что ж, господа, – начал заседание председатель ученого совета, – Николай Павлович вновь обратился с заявлением о нашем ходатайстве в получении им открытого листа. Я ознакомился с его доводами, а также с результатами экспертиз археологических артефактов, предоставленных нашему фонду и должен сказать, что мое отношение к концепции диаметрально изменилось….
– Я категорически возражаю…, – не сдержался Кауновский, – на прошлом заседании я говорил о вреде лженауки и своего мнения менять, не намерен. Более того, мне лично непонятно само предоставление артефактов: откуда они взялись, если раскопки в данной местности не проводились вообще? А ведь господин Казарин этого и добивается….
– Вам не к лицу перебивать председателя, профессор Кауновский, – резко высказался один из членов совета, – соблюдайте, пожалуйста, элементарный такт!
– Я, конечно, извиняюсь, – вновь заговорил Кауновский, – но мне кажется, что нам необходимо сегодня вынести другое решение – о привлечении Казарина к уголовной ответственности за незаконное хранение артефактов….
– Так что? Вы сами признаете археологическую ценность этих артефактов? – спросил председатель – а если это так, то Вы начинаете противоречить самому себе, господин Кауновский. Я предлагаю проголосовать за удовлетворение ходатайства Казарина. Другие мнения будут?
На этом заседание ученого совета, продлившееся не более пятнадцати минут, было закончено. За удовлетворение просьбы Казарина проголосовал весь состав совета, кроме Кауновского, у которого началась настоящая истерика по этому поводу. Он кричал, он требовал от совета категорического отказа просьбе Казарина, переходя на угрозы, козырял влиятельными друзьями и знакомыми. Кауновский грозил членам совета проблемами, если они проголосуют «за», но считать "за" и "против" решили тайно, что само по себе еще больше взбесило Кауновского.
Выходя из зала, члены совета подходили к Казарину, поздравляли его, желая при этом удачной экспедиции и крупных исторических открытий. Последними заседание покинули председатель ученого совета и Кауновский, который бежал следом за председателем, продолжая возмущаться и выкрикивать угрозы. Наконец он подбежал к Казарину и зло прошипел ему в лицо:
– А ты, Казарин, смотри у меня…, я сделаю все, чтобы твоя экспедиция ничего не нашла в этом Богом забытом краю…, сдохнешь там, но ничего не найдешь….
Казарин не придал значения этим угрозам давнего врага. Находясь в таком настроении, он не обратил бы внимания даже на разъяренного тигра, если бы тот вдруг появился в коридоре, для него тигр казался бы просто большим и ласковым котенком….
Экстрасенс
***
В течение двух недель открытый лист на археологические раскопки был получен и Казарин приступил к подготовке экспедиции. Это всегда хлопотное и напряженное дело. Необходимо спланировать экспедицию так, чтобы не оставить без внимания даже самые мелкие ее детали. Нужно предусмотреть все, чтобы во время проведения раскопок не возникало проблем и не отрывало от главной цели экспедиции. После этого можно приступать к тщательному формированию состава экспедиции.
Николай Павлович рассчитывал на общую численность первого отряда экспедиции количеством около шестидесяти человек. Сама по себе его экспедиция отличалась от тех, которые проводились за гранты и государственное финансирование тем, что начальником экспедиции являлся он сам – кандидат наук в должности доцента. Обычно начальником экспедиции назначался человек, имеющий научную степень не ниже доктора наук с должностью, не ниже профессора ВУЗа, а научным руководителем экспедиции – академик или член-корреспондент РАН.
Научным руководителем экспедиции Казарина назначили заместителя декана факультета, доктора исторических наук, академика РАН – Борисоглебова Геннадия Петровича. Этот ученый, честный и порядочный человек, всегда принципиально подходил к результатам раскопок, его интересовала только наука, ради которой он трудился всю сознательную жизнь, не смешивая интересы науки с политикой и внутренними разногласиями между противоборствующими группировками ученых и преподавателей.
Когда стал вопрос о назначении научного руководителя, Борисоглебов сам изъявил желание, мотивируя это повышенным интересом к концепции Казарина. Он давно его знал, как честного и порядочного человека, талантливого кандидата, несмотря на то, что Казарин постоянно откладывал подготовку докторской. Борисов верил преданности Казарина науке и с самого начала не воспринимал его концепцию, как авантюру или научный популизм.
Казарин относился к Геннадию Петровичу уважительно, и считал его покровителем во многих научных дискуссиях. Для Борисоглебова главное – истина, нацеленность на результат научного эксперимента. Эти черты характера были и Николаю Павловичу.
В начале подготовки экспедиции необходимо было принять человека на должность заместителя начальника экспедиции по хозчасти, который бы занялся вопросами приобретения необходимой техники и инвентаря. Это ускорило бы процесс подготовки и разгрузило Казарина от хозяйственных хлопот, а он мог бы заняться формированием команды. Помня о том, как в состав экспедиции по поиску «золотого эшелона» он принял человека, работающего на бандитов, Казарин договорился со знакомым полковником полиции, работавшим в Главном управлении МВД о проверке по базе каждого, кто будет принят в отряд.
Вскоре на должность зама по хозчасти ему рекомендовали Индиенко Валерия Ивановича, которого знал коллега по кафедре, проработавший много лет с Казариным. Поскольку они доверяли друг другу, то рекомендуемый претендент на должность завхоза не вызывал у Казарина ни малейшего подозрения. Индиенко имел вид делового человека с присущей хваткой, его резюме было безупречно. Проверка по полицейской базе данных показала, что «Валерий Иванович Индиенко не привлекался, не замешан, не нарушал и не проходил свидетелем».
Экспедиция должна была отправиться на место раскопок в конце июля, чтобы до октября провести основную часть работ, а в случае если этого времени не хватит то задержаться на месяц другой, доведя ее хотя бы до промежуточного результативного варианта. Для проведения раскопок экспедиции были необходимы: три вагончика-бытовки, два снегоболотохода ГАЗ-34039-32, грузоподъемностью 2,0 т каждый, две дизельные электростанции по 50 киловатт мощностью, емкости с топливом, которого должно хватить на восемь месяцев круглосуточной работы. Для проведения раскопок в условиях начинающейся полярной ночи нужен был надувной тент и теплогенератор. Казарин хотел приобрести спутниковый телефон для связи с внешним миром, ведь сотовой в районе раскопок нет, хотя в Тикси она работала отлично.
В целях минимизации расходов по приобретению и доставки в Тикси техники и инвентаря Индиенко предложил закупить все это в одной из компаний Якутска и отправить груз по реке Лене до Тикси на самоходной барже. Экспедиция в полном составе может прилететь в Тикси на самолете к сроку доставки заказанного груза в порт. Он убедил в этом Казарина, показав ему прайс-лист якутской компании, в котором цены были значительно ниже столичных. При этом он убедил Казарина в высокой надежности якутских партнеров.
Казарин лично связался с директором якутской фирмы по номеру телефона, который любезно предоставил Индиенко. Тот выслала в адрес начальника экспедиции договор поставки по почте, который и подписал Казарин. Все было сделано без задержек и волокиты, что несомненно радовало Николая Павловича и не вызвало у него ни малейшего подозрения. Он поблагодарил Индиенко за оперативность и выразил намерение премировать его по завершении экспедиции.
Поручив Индиенко подобрать в состав экспедиции человека по обслуживанию дизельных электростанций и двух водителей вездеходов, Николай Павлович приступил к формированию основного состава экспедиции. Виктор выполнил обещание и московский благотворительный фонд вскоре взял на себя все расходы по финансированию экспедиции. Казарин сам готовил смету раскопок и часть затрат взял на себя лично. Он считал, что, получив солидную сумму за находку исторического клада – «золотого эшелона», может и должен профинансировать часть затрат экспедиции.
После победы одержанной Казариным на заседании ученого совета, желающим отправиться с ним в экспедицию не было отбоя. Николай Павлович взял в состав приятеля с кафедры древних языков Алексея Николаевича Трунова, который настойчиво просился в экспедицию. Зачислили еще двух доцентов кафедры археологии, несколько преподавателей и аспирантов. Остальная часть экспедиции состояла из студентов, которые всегда «рвались» в любую экспедицию.
Студенческий состав тщательно «пробивался по полицейской базе», а затем резюме каждого скрупулезно изучал сам Казарин. Многим аспирантам и студентам пришлось отказать, поскольку начальник экспедиции многократно перестраховывался – если по резюме или биографии претендента возникали вопросы, то тут же следовал отказ.
В то время, когда формирование команды практически завершилось, Казарину позвонил некто Дульчевский Серафим Петрович. Он вежливо представился как биоэнергетик, бывший научный сотрудник Института космофизических исследований и аэрономии, заядлый любитель аномальных зон, уфолог и экстрасенс. Казарин не сразу понял цель этого звонка, но когда Дульчевский настойчиво стал напрашиваться на прием, не смог ему отказать и встретил его в рабочем кабинете.
– Что Вас интересует? – спросил Казарин, когда Серафим Петрович расположился в кресле напротив, – как я понимаю, Вы к археологии не имеете никакого отношения.
– Не имею, – согласился Дульчевский, – но я осмелился бы просить Вас о зачислении меня в состав экспедиции.
– Позвольте, но зачем Вам участвовать в археологической экспедиции? – недоумевал Казарин, – если Вы не археолог, знаете ли, любая экспедиция – это не какая-нибудь там экскурсия, а изнурительная научная работа….