В это время послышался шорох, на поляну опустился Дракон, его когтистая лапа держала горшочек с маслом.
- Вот, держите, ну что же вы?
- Напрасно всё это, - проговорил Листопадный и присел к костру. - Для того чтобы открыть дверь нужен ребёнок.
- Ну, вы даёте! Знаете, с каким трудом я добыл это масло, хозяйка набросилась на меня с вилами, насилу ноги унес. Я за ребёнком не полечу, и не просите!
Яшка взял горшочек и спустился в подвал, замочная скважина благодарно чавкнула, заскрипел ключ, но не сдвинулся ни на йоту.
- Дай ка , я попробую, - оттолкнул его Листопадный и стал вертеть ключ, тот жалобно заскрипел и, вдруг сломался.
- Что ты натворил! - закричал Яшка, ты его сломал!
- Я нечаянно, оправдывался Листопадный, я не знаю, как это получилось.
- Всё, с меня хватит! - заявил Яшка и полез наверх. Дракон, отвези меня домой, мне всё это надоело!
- Домой, - Листопадный обрадовано забегал вокруг затухающего костра. - Конечно домой! Яшка, ты в самом деле гений! Дома у меня целых два ребенка, мы вернёмся сюда с ними и откроем эту злополучную дверь! Полетели!
Яшка посмотрел на друга как на сумасшедшего, но домой ему всё же хотелось, поэтому он промолчал.
- Домой, так домой, - согласился Дракон, - садитесь мне на спину, да и не забудьте привязать свой сундук.
- Не забудем, - пробурчал Листопадный, карабкаясь на спину дракона и втаскивая сундук, - мы что сумасшедшие? - И Дракон взлетел.
- Запоминай дорогу, - орал Листопадный на ухо Яшке.
- Я не глухой! - отвечал тот, - сам запоминай, я больше сюда не вернусь!
Поляна быстро превратилась в носовой платок и вскоре скрылась из виду.
ГЛАВА 14
- Нет, нет и нет! - в который раз кричала Фея Снов, - мои дети не полетят ради твоих затей за тридевять земель!
- Как ты не понимаешь, там же сокровище! Всем сокровищам сокровище! Мы станем богаче всех гномов в мире!
- Я сказала, нет!
- Ну и пожалуйста, я пойду к дяде Яше, у него детей много, он не откажет
Дядя Яша варил грибной суп и никого не ждал.
- Припёрся путешественник, и без подарка, - дядя Яша фыркнул, - совсем оборзел племянничек!
- Как без подарка, очень даже с подарком. Я нашёл сокровище, равное какому нет во всём мире, и надо то всего одного ребёнка, чтобы открыть заговорённую дверь.
- Ну и? - дядя Яша недовольно вздернул брови и посмотрел на Листопадного.
- Ну и, я подумал, что у тебя много детей, и ты сможешь одолжить одного из них на время, ну, чтобы открыть дверь, Я поделюсь с тобой сокровищем! - поспешно добавил, видя, что дядя Яша начинает свирепеть.
- Ишь чего захотел! - заорал дядя Яша и запустил в племянника горячим половником, а ну ко вон отсюда, злодей!
- Я же дело предлагаю, - увернувшись от половника, продолжал Листопадный.
- Дело говоришь? Да я тебя! - дядя Яша стал гонятся по норке за Листопадным с большой сковородкой. Листопадный уворачивался и кричал:
- Подумай, дядя Яша, я дело говорю, сокровище, - последнее слово он произнёс, спрятавшись за дверь, - настоящее сокровище! Только один ребёнок - и оно наше!
- Ребёнок, - взревел дядя Яша и попытался хлопнуть племянника сковородой по спине. Листопадный в очередной раз увернулся и выскочил за дверь, он увидел, проходящего мимо Часового и спрятался за его спину.
- Изверг, - орал дядя Яша, - вот тебе, а не мой ребёнок, он показал недвусмысленную фигуру из трёх пальцев и захлопнул за собой дверь. - Вот послал Бог племянничка на мою голову, - слышалось из-за двери! Нахватался в своих путешествиях глупостей, ноги его не будет в моём доме! Подлец! - уже тише донеслось из-за двери, - дядя Яша продолжил варить суп.
- Что это с ним, - удивлённо спросил Часовой?
- Из ума старик выжил, я ему предложил сокровище, а он меня сковородкой.
- Как это? - удивился Часовой.
- И нужно-то всего было взять с собой одного ребёнка, он бы открыл заговорённую дверь, и я бы получил сокровище. А он на меня со сковородкой! Я ведь не даром, я бы с ним поделился!
Часовой странно посмотрел на Листопадного и поспешно распрощался, сославшись на занятость. Листопадный вздохнул и поплёлся домой.
- И не подходи со своими бредями, - замахала на него тряпкой жена, - иди лучше вскопай огород, зарос совсем.
Листопадный остервенело копал землю, лопата недовольно скрипела по камням, выбивая искры. Только Кулон Жадности грел его душу.
- Никто меня не понимает, говорил он с кулоном, словно тот был живым, все мне отказали, что же мне делать? Но кулон молчал, а Листопадный вздыхал и копал еще более остервенело. - Я пойду один, пешком, пойду по всем деревням, может быть найдётся сиротка, который захочет помочь мне, мне повезёт, и делиться ни с кем не надо, дети глупы, они не понимают истинную цену вещам! Я знаю, - он бросил лопату и пошел в сарай, там под ворохом ненужного барахла лежала старинная книга, которая досталась ему от прадедушки, и в которой были очень важные советы гномам. Он уселся на табурет и стал читать.
- “Если тебя все бросили, значит ты виноват сам”, - прочитал он вслух и фыркнул, - какая глупость, эти советы давно устарели! “Если никто не хочет разделять твои планы, значит твои планы бессмысленны”, - продолжал читать Листопадный, начиная выходить из себя, полный бред! ” Если тебя оставил друг, значит ты недостоин друга”. Я недостоин? - возмутился Листопадный, да я изо всех сил помогал Яше разбогатеть, взял его с собой, - спорил с книгой Листопадный, - глупая старая никчемная книжка, - Листопадный захлопнул рукопись и сунул её обратно под ворох барахла, - надо будет при случае продать её подороже, какому-нибудь глупцу навроде дядя Яши.
Утром чуть свет он тихо собрался и выскользнул из дома. Его башмаки намокли от росы, когда он вошел в лес, руки прижимали кулон жадности к груди, сердце бешено колотилось в предчувствии страшных приключений, набитая провизией котомка больно давила плечо. К его горлу подступил ком, все его бросили. Ему придётся путешествовать в одиночестве.
ГЛАВА 15
Ветки больно хлестали щёки Листопадного, ноги совсем промокли от росы, котомка казалась нестерпимо тяжёлой, словно набитой каменными шарами, в которые так любили играть гномы. Листопадный вздохнул, его мысли поплыли, он вспомнил родную деревню, жену, детей, сердце заныло, и душа наполнилась горечью, словно её залили отваром из горькой полынь травы. Гном остановился и присел на пенёк, ненавистная котомка соскользнула в лужу, но Листопадный этого даже не замелил. Чем дальше уходил он от дома, тем тяжелее ему становилось.
Вдруг он услышал жалобный писк, гном прислушался, писк повторился, Листопадный привстал, пытаясь понять откуда доносится писк. Наконец, он увидел, что маленькая пичужка запуталась в хитросплетении ивовых веток и не может выбраться.
- Как же ты сюда попала? - гном принялся выпутывать птичку.
- Фюить, фьюить, - отвечала птичка, что означала, случайно.
- Ой, да ты поломала лапку, - гном всполошился, он не умел лечить, что же делать, он бережно положил птичку на пенёк и стал нервно ходить вокруг. - Я не смогу тебе помочь, вот если бы здесь был Лекарный гном.
- Фить, фить, - жалобно пропищала птичка.
- А, аааа, - махнул рукой Листопадный, бережно взял в руки птичку и пошёл обратно в деревню.
Вечерело, когда он постучал в дверь Лекарного.
- Кто там? - послышалось из-за двери, чьи-то ноги прошаркали по каменным ступенькам.
- Это я Листопадный, открой, нужна помощь.
- Листопадный, - удивился Лекарный, отпирая тяжелый засов, - где ты был? Твоя жена сбилась с ног! Ай, ай, ай, - это он уже сказал птичке, - как же тебя угораздило?
- Финти, финтью.
- Вот и дофинтилась, на юг в этом году не полетишь, да, да, моя милая, и не смотри на меня такими глазами, положу тебя в лазарет.
- Ну, я пойду, - Листопадный замялся на пороге.
- Беги, тебя обыскались!
Когда Листопадный постучался в собственную дверь, ему на шею кинулась Фея Снов, а ноги облепили дети.
- Где ты был? Ты нас напугал! Мы подумали, что ты опять ушёл путешествовать!
- Да нет, соврал Листопадный, - я просто решил поохотиться. Да только котомку потерял, - он вдруг вспомнил, что забыл котомку с припасами в лесу.
- Это ничего, - успокаивала Фея снов, - новую сошьёшь.
- Да, - устало промямлил Листопадный и улёгся в кровать, только сейчас он почувствовал, что смертельно устал. Кулон Жадности нестерпимо жёг грудь, и он в полудрёме сбросил его на пол.
Рассвет встретил его неласково, тело ныло, голова раскалывалась на тысячи звенящих колокольчиков, привстав на локтях, он увидел лежащий на полу Кулон Жадности, рука сама потянулась к драгоценности, но сил хватило только на негромкий стон, и гном в изнеможении откинулся на мокрую от пота подушку. Листопадный заболел. Он бредил уже третьи сутки, ему казалось, что его окружают духи огня и лижут его лоб страшными красными языками. Гном стонал и проваливался в полное небытие, сквозь слипшиеся ресницы он иногда различал движущиеся силуэты, но не понимал, кто это и кричал: “Уйдите, вы меня мучаете!”. Лекарный гном не на шутку испугался за пациента, когда тот вскочил с кровати и принялся гоняться за несуществующим, как думал Лекарный, духом жадности.
- Вот я тебя кочергой, - орал не своим голосом больной и схватил посох лекаря.
- Не надо трогать мой лекарский посох, - пытался остановить его доктор, но гном бегал вокруг стола и махал посохом как сумасшедший.
- Брось посох! - орал врач, - ты мне всех лечебных фей распугаешь!
Вдруг Листопадный обмяк, посох выпал у него из рук и гном свалился на как мешок листьев на ближайший стул.
- Наконец-то, - пропыхтел Лекарный, бережно ставя посох в угол, - простите его лечебные феи, он не со зла, он просто очень болен. Лучше лечите его поскорей, пока он не наделал бед.
- Мы не можем, - пропели лечебные феи, у него странная болезнь, мы не знаем, как её лечить. Мы улетаем, у нас много других больных, до скорой встречи, зовите, если что.
- Ну вот, - пробурчал Лекарный, - всех фей распугал. Попробуем чай с малиной, это всегда помогает. - Лекарный прошёл к очагу и повесил кипятиться чай.
Листопадный проболел всё лето. К нему заходили по очереди гномы, сидели у постели больного, приносили снадобья одно стариннее другого, но ничего не помогало.
Всё это время Кулон Жадности лежал на полу, гномы опасливо обходили его стороной, боясь задеть даже кончиком башмака.
К осени Листопадный пошёл на поправку, начал интересоваться новостями, а к зиме и вовсе выздоровел. Первое о чем он спросил, придя в себя: “Где кулон?”. Надев его на шею, успокоился и повеселел.
(Конец четвертой книги)