Всё чаще Луису вспоминались слова волшебника о трудностях в жизни. Знал ли Гедимин, в какое гнездо разврата попадёт мальчик? По-видимому, знал.
- Наверное, это и есть самое трудное испытание, - сказал как-то Луис своей жене. - И для меня, и для тебя.
Но как он тогда ошибался!
Сны... Они снились Луису нечасто - что в детстве, что в зрелом возрасте. Но некоторые из них были настолько реальными, что внушали ужас даже после пробуждения. Ибо снились они не к добру.
Один такой привиделся Луису, когда в городе свирепствовала холера, ежедневно собирая кровавую жертву. Добралась она и до дворца, где первым делом лишила жизни наследного принца (правда, поговаривали, что болезнь здесь ни причём - что его отравила королева-мачеха, чтобы посадить на трон своего сына). Придворные умирали один за другим. Не миновала беда и Ивону. Она уже пятый день почти не вставала с постели. Лекарь, глядя на неё, только качал головой.
Луис ни на шаг не отходил от любимой женщины и всей душой надеялся на чудо. Как он был бы счастлив оказаться на месте жены, лишь бы она поправилась! Он молил судьбу об этом, но Ивона с каждый днём всё заметнее угасала.
В ту ночь Луис, уставший, заснул лишь на рассвете. Снилось ему, будто бродит он по коридорам дворца, а навстречу ему - волшебник Гедимин, печальный и даже какой-то торжественный.
- Мужайся, Луис, - произнёс волшебник.
Больше всего на свете Луису захотелось кинуться ему в ноги, умоляя: "Сделайте же что-нибудь! Вы же чародей! Я не смогу жить без неё!", но он тотчас же проснулся.
- Луис, - слабый голос жены окончательно вернул его к яви.
- Я здесь, любимая! И буду с тобой всегда.
- Будешь, - ласково ответила Ивона. - Но сейчас я должна уйти. Я вижу матушку. Она зовёт меня. Мы обязательно встретимся.
- Ивона...
- Не говори ничего. Ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете. Если бы у меня был шанс прожить жизнь заново, я бы... я снова убежала бы с тобой. Мне не жаль ни одного дня, что мы были вместе. Спасибо тебе... любимый...
- Не уходи, любовь моя! - шептал Луис в отчаянии. - Не оставляй меня! Пожалуйста!
Но Ивона уже его не слышала.
- Тогда... возьми меня... с собой!
Луис не помнил, сколько он лежал рядом с ней, закрыв глаза и вцепившись в холодную руку. Но смерть не приходила. Потом какие-то люди вырвали мёртвую женщину из его объятий, куда-то его увели, потом он услышал голос Карла.
"Нет, я не могу умереть, - думал Луис, обнимая сына. - Я не могу оставить Карла. Надо жить. Жить".
Так же он думал и последующие несколько дней, когда сам боролся с болезнью.
"Тебе ещё рано, любимый", - говорила ему Ивона, лицо которой он видел, находясь между жизнью и смертью.
К счастью, эпидемия свирепствовала недолго, и вскоре жизнь вошла в обычное русло.
Луис после исцеления снова показывал фокусы, развлекая короля и придворных, и учил этому искусству Карла. Но, заметив, что мальчика больше привлекает музыка, отдал его на учение скрипачу.
А время летит вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь. И вот уже сын Луиса - семилетний мальчик - с гордостью показывает отцу, чему научился у скрипача. В музыке - ноты грусти и нежности - Карл играет её для матери, которой нет рядом, но которая слышит его там, на небесах. И должно быть, гордится своим ребёнком.
"Семь лет, - думал отец, вспоминая себя самого в этом возрасте. - Столько же мне было, когда я начал убегать".
Он благодарил судьбу за то, что Карлу, в отличие от отца, никуда бежать не придётся. У мальчика есть дом, есть отец, который его любит, есть сытая жизнь. Разве не этого Луис хотел для своего сына?
- Господин, Вас желает видеть Его Величество король, - доложил так некстати вошедший слуга.
- Хорошо, Марко, уже иду, - отозвался Луис. - Ты хорошо играешь, Карл, - обратился он к сыну. - Как только я вернусь, обязательно дослушаю.
Мальчик, естественно, огорчился, но понимал: воля короля - закон.
Через несколько минут Луис уже стоял у королевского трона.
- Ты самый лучший фокусник при дворе, - начал король. - Ты очень ловко метаешь ножи мимо человека - так, что ни один его даже не заденет. Но в этот раз ты должен попасть человеку в сердце. А глаза в этот раз можешь не завязывать. Это будет величайшее представление века! Король Ричард Пятый убит во дворце родственника в тёмном коридоре. Отравленным ножом прямо в сердце. Какая драматическая смерть! Злоумышленник скрывается, но на следующий день его находят. Это оказывается слуга герцога Эдмонда. И Ричарда Пятого он убил по приказу своего господина. И... по ошибке. Этот клинок предназначался нам, Генриху Двенадцатому. Слугу-то простят, а вот герцог Эдмонд... Он будет обезглавлен на следующий же день... Готовься к представлению, фокусник. Мы, Генрих Двенадцатый, желаем, чтобы всё было сделано наилучшим образом. Возьми золото - это ещё только задаток. После получишь намного больше.
Вернувшись к сыну, Луис долго размышлял над заданием, которое дал ему король. Как? Ему, фокуснику, поручено убийство, да ещё такое подлое! Зарезать из-за угла соседнего короля, чей безвременно ушедший сын был женат на дочери Генриха Двенадцатого. Известно, к кому перейдёт трон после его смерти. А кроме того, обвинив в этом дерзком преступлении герцога Эдмонда, король выиграет вдвойне, устранив больно ретивого фаворита своей супруги.
Сам Луис не любил герцога и, к слову сказать, не стал бы жалеть о его казни. Первый при дворе интриган, Эдмонд и вправду мог бы злоумышлять против короля. Но меньше всего Луису хотелось, чтобы герцог поплатился головой за чужое преступление.
К Ричарду Пятому фокусник тоже не питал особой любви, хотя в умении сделать своё королевство самый процветающим на материке ему не откажешь. То, которым владел Генрих Двенадцатый, не шло с ним ни в какое сравнение. Кроме того, Ричард Пятый захватывал земли в честном бою. Если бы он нашёл свою смерть на поле боя, это было бы справедливо.
"Но если я не выполню приказа короля, - думал Луис, - мне самому не сносить головы".
А значит, остаётся одно... Прости, Карл, не сумел отец уберечь тебя от невзгод бродячей жизни!
"Вы всё сделали правильно, отец, - вспоминались Луису слова сына, которому в этом году исполнилось лет пятнадцать. - Теперь я понимаю: другого выхода у Вас не было".
Не жалел о побеге и сам Луис, которого товарищи называли Филиппом. Им и в голову не приходило, что прибившийся к ним бродячий фокусник и есть безухий Луис. Уши он слепил из глины, лишь только покинул стены дворца. Тогда же он и научил сына откликаться на имя Алекс.
Погружённый в воспоминания, Луис не заметил, как ноги сами принесли его к тому холму с одиноким дубом. С тех пор, как на этом месте добро билось с древним злом, прошло уже много лет, но время нисколько не изменило этого места. Луис снял шляпу и склонился в глубоком поклоне.
- Вы не держали на меня зла, волшебник, - произнёс он вслух. - И я тоже не злюсь на Клода. Он и так уже наказан за свою неразумность.
Память тут же покрылась мелкой рябью, из которой вынырнул немолодой, но ещё и не старый мужчина. Луис упорно тащил его, не давая уйти под воду. Выбравшись на берег, он положил бесчувственное тело на траву. Потом вместе с другими артистами трясли утопленника, пока вода не вышла из лёгких. Кто-то нашёл сухую одежду.
К счастью, спасённый не успел наглотаться воды и пришёл в себя довольно быстро.
- Спасибо, добрый человек, - сказал он, узнав, кто его спаситель. - Но, право же, не стоило. Я хотел убить себя.
- Но зачем? - удивился фокусник. - Неужели жизнь совсем перестала радовать?
- Увы, - горько вздохнул несостоявшийся самоубийца. - Я посеял такое зло, что нет мне теперь ни прощения, ни пощады... Ты слышал, что стало с Хироной и Намой?
Конечно же, Луис как бродячий артист слышал эту ужасную новость. Ещё несколько дней назад вся труппа только и говорила о двух городах соседнего королевства, которые в одно мгновение спалили дотла огненные шары. Кто-то говорил, что эти шары упали прямо с неба, кто-то - что их принесли с собой двое бесноватых. Почти все горожане сгорели заживо, а кому посчастливилось уцелеть, тех поразил какой-то неведомый прежде недуг.
- Эти шары сделал я, оружейник Клод. Придворный оружейник Его Величества Генриха Двенадцатого.
Луис, поражённый вестью, отшатнулся от него, как от чумного.
- На моих руках кровь невинных людей, - продолжал Клод. - Это я их убил.
- Вы сделали это по приказу короля? - осведомился Луис.
Клод кивнул.
- Я глупец. Слепой глупец. Как мне было лестно, мне, простому оружейнику, когда король, сам король позвал меня ко двору! Я готов был просто прыгать от радости... А однажды Его Величество вызвал меня к себе и сказал, что желает, чтобы я сделал огненные шары, каждый из которых может в одночасье спалить весь город. "Не волнуйтесь, - успокаивал он, видя, как я испуган. - Жечь ими города мы не собираемся. Но если такие шары не сделать, король Ричард Пятый сотрёт наше королевство с лица земли. Останется лишь пепел. Но зная, что и у нас есть такие же огненные шары, он не осмелится этого сделать. Только ты, наш верный оружейник, можешь спасти королевство". И я поверил. Я изготовлял это оружие со всем усердием, на которое только был способен. Я забывал про еду и сон. И когда, наконец, огненные шары были готовы, был так горд за себя! Я искренне считал себя спасителем отечества! Только потом я узнал, что никаких огненных шаров у Ричарда Пятого не было. И почти тогда же услышал, как Генрих Двенадцатый говорил своим приближённым: "Теперь-то мы их поджарим, как гусей на вертеле!". Тогда я понял, что совершил ужасную ошибку, но было уже поздно...
Слушая его, Луис вспоминал о своём невольном преступлении.
- Не мне тебя судить, Клод, - проговорил он, приближаясь, чем немало удивил и его, и других артистов. - Я сам однажды чуть не погубил всё человечество.
- Филипп, да ты бредишь! - послышалось из труппы. - Тебе солнцем напекло голову, и ты сам не знаешь, что говоришь.
- Вы не могли, отец, - с сомнением покачал головой Карл.
- Я вам никогда не рассказывал про единорога... - начал было Луис.
- Да нет их, никаких единорогов, - оборвал его музыкант, самый старый из труппы. - Всё это сказки! Да и поздно уже - пора располагаться на ночлег.
Утром Клода среди них не было. Что с ним стало, куда он ушёл на ночь глядя, Луис так и не узнал. Возможно, терзаемый муками совести, он всё же повторил попытку убить себя - и на этот раз успешно. Возможно, ушёл в монастырь грехи замаливать. Или же вернулся ко двору, чтобы уничтожить злодея, который обманом толкнул его на преступление.
Но бедняга, по-видимому, так до конца и не узнает, какое великое зло разбудило его оружие. Луис и сам понял это через пару дней, когда Карл, испуганный, прибежал к нему со всех ног, крича, что за ним гонялось какое-то существо, похожее на чёрную лошадь.
- ... А на лбу у него рог...
На этот раз Луис не дожидался ночи с нетерпением, чтобы в который раз убегать в неизвестность. Напротив когда его сын и товарищи заснули, долго прогуливался в одиночестве, глядя на звёзды, словно стараясь запечатлеть всё их великолепие в своём сердце и разгадать тайну, которую скрывает их далёкий тусклый свет. Может быть, совсем скоро он уже не сможет смотреть на них снизу.