Ночь была темной и очень теплой. Незнакомые мне птицы странно кричали в ветвях деревьев, где-то внизу шумел океан. Гостиница с этой позиции выглядела как некая волшебная деревенька из сказки. Красивые разноцветные домики, синенький, красиво подсвеченный прудик с мостиками через него, центральная площадь и даже здание городской ратуши, а на самом деле столовой.
Сзади раздался хруст веток, нарушающий идилию. Что-то большое ломилось через джунгли.
- Блин, ну вот как ты это делаешь?
- Что именно, Гарик?
- Серега, не издевайся. Я тут полдня ходил и присматривался, как бы ракурс удобный выбрать, всю округу облазил, нашел идеальное место. Ты под зонтиком все это время лежал, я прихожу - ты тут.
- Все путем. Реально, просто искал место повыше.
- Ты репеллентом намазался?
- Не-а. Меня почему-то не кусают. Я невкусный.
- Ты уже снимал?
- Не. Сидел, рефлексировал.
- Чего? Тетку сюда хочешь?
- Хочу.
Гриша завозился рядом устраиваясь поудобнее, с собой у него была тренога и он с довольным видом ее установил как раз за камнем, на котором я лежал.
- Да, свой самовар был бы в тему, даже, несмотря на работу. Ты Ришу не звал.
- Звал. Она мне в ответ, давай я с Верой и ты с нами. В Турцию. Я у нее еще спросил как дела, она мне в ответ - я теперь блондинка. Три месяца с человеком не общался и все новости.
- А эту как её, Катю.
- В лес ее. Она меня послала, узнала, что я в Индию один еду.
- Хех. Крут ты с тетками. Работать будем?
Работа заключалась в съемке отелей. Вот уже вторую неделю мы занимались тем, что снимали отели, Гарик для своего агентства, я для своего. С утра до вечера мы ходили по гостиницам и снимали номера, входные двери центральных выходов, аквапарки, всякого рода жральни, бани-сауны и прочую хрень. Если попадался крупный отель и мы в нем зависали надолго, то я тупо шел на пляж днем и там вырубался. Вечером Гарик отправлялся на боковую, а я начинал вести ночной образ жизни, в котором мне иногда мешали только пьяные сограждане. Я так привык к ночным съемам клубов показов и прочего, что и в Индии решил снимать по возможности вечером.
'- Ребята, вы чего такие бледные, вы же в отпуске были?
- А в барах солнце по ночам не светит'.
- Давай я первый.
- Ну.
Цифровик ожил у меня в руках, труба объектива удлинилась, в корпусе под пальцами обнаружились новые углы.
Вспышка.
Птицы разом смолкли. Где-то вдалеке завыл незнакомый мне зверь.
Вспышка.
Залаяли разом собаки где-то неподалеку.
Вспышка.
Где-то заплакал ребенок.
Я молча встал.
Гарик все понял и, глядя в видоискатель, защелкал быстро-быстро, смещая объектив влево. Он как будто из пулемета расстреливал территорию отеля.
- Сколько снимков?
- Штук 50. Еще буду сидеть потом с фотошопом. Убирать наших алкашей из бассейна и из-под столиков. Это из твоей одной фотки можно сделать сто других за счет увеличения. Из моего материала так не получиться. Кстати, видел твою последнюю сессию с Ришей для 'Гаранта', серьезный журнал и съемка удачная. Какая у нее загадочная улыбка на всех фотографиях.
- Это не улыбка, это гримаса.
За кадром осталось, как у нее кровь носом шла после каждого моего снимка. Вообще идея была в новой линии офисной одежды, в которой женщина будет очень-очень секси.
- Это у вас точно вышло. В комментах на сайте, небось, не успевали стирать 'спасибо подрочил'.
- Думаю, теперь такое случиться нескоро.
- Чего так.
- Я их всех на хрен послал. Это невозможно уже. Каждый раз после съемок Ришу чуть ли не под руки выводят, а в последний раз так на скорой увезли.
- Да? - За моей спиной со стуком сложилась тренога. - Знаешь, 'Гарант', это не то чтобы серьезный журнал, но создали серьезные люди. С репутацией специфической. Не думал никогда, что твои таланты могут использовать люди для зарабатывания денег в области, которая до этого им была недоступна. 'Гарант' башляет, а ты их послал?
- А ты бы не послал?
- Да ты понимаешь, я их как-то сразу на три буквы, просто потому что общался с некоторыми из этих людей по клубам. Ты смотри, если там у тебя контракт, они с тебя с живого уже не слезут.
- Завтра прилетим в Москву, и подумаю я. Пока что мы в Индии.
*
Я сидел у себя в квартире, посередине комнаты и не мог вспомнить, как я сюда попал.
Руки и ноги были крепко примотаны чем-то к стулу. Не дернуться, разве что набок завалиться. Назад не получиться, спинку стула подпирал кто-то очень большой.
Фотоаппарат лежал на другом стуле, объективом к окну. У окна стоял молодой парень в строгом костюме, еще один стоял у двери, а в метре от меня прохаживался пожилой человек в светлом костюме-тройке. Парни были очень плотного телосложения, видно было - рельсой не перебить, дедушка же создавал впечатление личности давно и сильно больной целой кучей хроничеких болячек
- Очнулся. - Прохрипели за моей спиной.
- Вот и славно, сейчас табуретку принесу с кухни.
Седой сходил за табуреткой и сел на нее передо мой, нас разделял только стул с фотоаппаратом.
- Мил человек, мы к тебе по делу, начал он, ты если понимаешь - то кивай. Слышишь меня? Видишь?
Я попытался сказать в ответ 'да' и обнаружил, что рот мой наглухо заклеен липкой лентой. Так что я два раза кивнул.
- Вот и чудненько. Давай так, ты не так давно отказался работать на неких уважаемых людей, а именно, снимать одну очень интересную девушку, которая без тебя не такая интересная. Как-то так. Я верно излагаю?
Кивок.
- Мы давно тебя пасем, сначала хотели кинуть тебя на бабки, да ты не сказать, чтоб очень общительный, деньги есть, а бабу, бизнес не заводишь. Без понтов ты кент. Один на льдине. - Он достал из кармана пачку сигарет, мордоворот у окна заученным движением щелкнул зажигалкой. - Потом мы попытались стырить твою шарманку . И вот тут мы поняли, что имеем дело с чем-то необычным. Вне тебя зверушка не живет. Ты понимаешь, о чем я?
Я отрицательно замотал головой. Я вообще не был в курсе того, что у меня кто-то пытался украсть фотоаппарат.
- Смотри как интересно. Берет наш чел фотоаппарат у тебя из квартиры, а потом раз и сумка легкая. Или берет кто-то твой фотоаппарат, щелкает одно фото и исчезает вместе с прибором в неизвестном направлении. Без вести пропадает прямо у меня на глазах. У тебя нос не заложен? - Он внезапно выпустил дым мне прямо в лицо.
Отрицательное мотание головой.
- Хорошо, а то был тут у нас один, мы сначала не поняли что с ним, а потом трахею ему пробили, чтобы он дышать мог. Ты ж не нуждаешься в такой помощи?
Опять отрицательно.
- Сидишь, глаза выпучил... Слушай, мил человек. Как бы это тебе помягче сказать. Наняли нас заинтересованные люди. Тетка эта, которая так тебе нравится, не пуч глаза, понятно ж все всем, она как бы деньги приносит многим. Она лицо брендов, все дела. И как бы она не выглядела, плохо или хорошо, у тебя она всегда идеально, фотошоп отдыхает. И вот наняли нас люди, чтобы убедить тебя работать с ними дальше. И вот ты понимаешь, какая штука, ты то меня не знаешь, а я за тобой год наблюдаю и понял я, что связываться с тобой просто опасно, пока у тебя в руках эта фиговина. Я ее боюсь гораздо больше, чем ты меня, поверь мне на слово. А тут приходят ко мне уважаемые люди, и просят тебя заставить работать на них и получать у них зарплату. Они не просят меня заставить тебя вернуть им деньги, которые ты у них уже взял. Они просят, чтобы ты остался с ними. В другое время я бы тебя заставил за спасибо работать, но времена и обстоятельств не на нашей стороне. Так что я попросил за тебя столько денег, чтоб точно они отказались, а они, прикинь, не отказались. И заплатили. Так вот, мил человек, предлагаю я тебе сделку, которую братва мне не простит, и которую мир никогда не видывал. Тащите.
Тот, что стоял у двери выскочил в коридор и вернулся с небольшим кейсом, чемоданчик открыли и положили рядом с цифровиком.
- Смотри как много баблосиков. Ты их не стоишь точно, твоя работа стоит. И вот смотри, как я рассуждаю. Конечно, можно с тобой что-то сделать, вон сзади Вага стоит, он весит сто пятьдесят и любит не девочек, а мальчиков. Понимаешь? Можно поокунать тебя в ванную, можно ноги тебе сломать, зубы без наркоза выдернуть. Можно много чего. Да только вот ты должен работать, а мы должны жить спокойно. А мы ж тебя развяжем и ты, козлина такая, в руки фотик свой возьмешь. Не томи нас, друже, кивни, что работать будешь и дуру эту снимать.
*
Больница вип, это все равно больница.
Даже если палата похожа на номер пятизвездочной гостиницы, даже если этот номер завален цветами.
Риша лежала завернутая в простыни. Исхудавшая, потускневшая, неузнаваемая.
- Можешь радоваться, я с ног валюсь, и никто не знает, что со мной.
- И чему я должен радоваться?
Мы помолчали. Я аккуратно прошел между корзинами с цветами и сел на стул. А я без букета. И плевать.
- Чего звала?
- Помнишь, ты сказал, что каждое мое свидание с тобой - это разочарование.
- Ну да.
- Чем я тебя так огорчала?
- А чем ты меня радовала? В лучшем случае ты притаскивала свою подругу и я реально не знал, что с вами двумя делать. Нет, я, конечно, нравлюсь Вере, но я то шел на свидание с тобой. В худшем мы с тобой встречались тет-а-тет, и ты мне начинала рассказывать про очередного своего любовника. То есть вот весь год каждое свидание - твои очередные переживания по поводу нового любовника. То там какой-то голубой, то там какой-то женатый, то там какой-то олигарх. У тебя в голове и между ног все время был другой мужик на этом свидании. С тобой в принципе не о чем было поговорить. Понимаешь? 'Маугли' Киплинга я освоил самостоятельно в шесть лет. Он мне неинтересен. Ты его помянула на трех наших встречах, когда я пытался за тобой ухаживать.
Тело под покрывалом с хрустом сменило позу.
- А девочки тогда в кафе приняли тебя за моего мужа. Перед Новым годом встречались, помнишь.
- М? А ты не рассказала потом этим девушкам, что свидания с тобой я ждал четыре месяца, что ты мне на этом свидании рассказывала, как тебя разочаровывает, что у женатого мужика, который тебя трахает, член прям в машине на тебя встает. Не? Не рассказала, что я тебе рассказал про слет фотографов, на котором я, кстати, получил все возможные призы и премии, в дом отдыха, и ты тут же напросилась со мной. Но когда я пояснил тебе, что ты мне нравишься как женщина, а нам придется жить вместе, тут же сказала, что как мужчина я тебя не интересую. Ну, вот реально, Риша, вот ты бы мужика позвала б отдыхать в Турцию, а он бы тебе при этом сказал, что как женщина ты его не интересуешь. Вот какая твоя была бы реакция?
Моя тирада была прервана кашлем. Я подождал, когда он пройдет.
- Я тебя звала тогда, в Серебряный бор, помнишь? А ты не поехал.
- Риша, блин, смог был, помнишь. У меня почки отказывали, я сидел в офисе, с черными кругами под глазами, пухлой рожей и ждал важного клиента. Я не мог сорваться к тебе, чтобы в очередной раз послушать очередную историю про какого чувака, пихающего в тебя свой член. Это уже было выше моих сил. А ты даже не поинтересовалась вообще что я, как я, сразу показала себя во всей красе, втоптала меня в грязь, мол с самого начала знала, что я дерьмо. Я даже не знал, как реагировать на такое.
Мы помолчали и я мысленно взмолился, чтобы хоть раз в жизни она меня поняла. Но не, не судьба.
- Просто ты меня не любишь, - прохрипело существо под покрывалом и посмотрело на меня мутными синими кристаллами глаз.
- Риша. Я целый год, целый сраный год моей никчемной жизни засыпал и просыпался с мыслью о тебе. За время нашего знакомства восемь раз выкидывал тебя из аськи, ты восемь раз зачем то ломилась обратно. Тебе все время что-то от меня было нужно, и я каждый раз тебе помогал. У тебя, мать твою, красный диплом психолога, ну неужели ты ни разу не пыталась посмотреть на то, как это все выглядит со стороны. Ты сама как-то сказала, что ничего кроме хорошего от меня не видела, а что я, лично я, видел от тебя кроме вот такого вот мерзкого отношения. Ты даже из аськи входила по-английски, не попрощавшись. И причем я уверен, уверен на сто процентов, что я не один такой. Тебе не было ни разу страшно, что вот все это к тебе когда-нибудь вернется?
Повисла гнетущая тишина.
- Послезавтра будет показ мод в Олимпийсом.
- Ты выступать не сможешь.
- Не смогу. Но я там буду. Я лицо новой линии одежды у 'Гаранта'.
- И чего?
- В конце будет групповая фотография.
- И ты хочешь в ней быть?
- Я не хочу. Я обязана в ней быть, это фотография на первую обложку подарочного календаря.
- А ты не боишься умереть?
- Типа твоя бандура убивает. Твой жирный бородатый друг рассказал мне про твою паранойю. Он тут реально на коленях стоял. Меня эти сказки не впечатлили. Там всего одно фото нужно, щелкнешь пару раз и все.
*
С этой штукой в руках я боялся не то что сто грамм, а даже и двадцать принять.
Остальная фотобратия и журналисты отрывались, как могли. Ходили по гримерным, фотографировали, брали интервью. Пару раз ко мне пытались подвалить с вопросами о Рише, но я вежливо отправлял их к некоему Натану, про которого ничего не знал кроме того, что он ее продюсер.
Не, ну а что. Я ничего не знаю.
Иногда ко мне подходили девушки и просили их сфотографировать.
Да нет проблем.
Вспышка!
Девушка в ярко-желтом платье, с огненными крыльями за спиной. На мгновение показалось, что она совсем без одежды, а платье - это хищный цветок.
- А можно вот меня?
Да ради бога.
Вспышка.
На мгновения показалось, что девушка горит ярко белым пламенем. Господи, что ж я потом увижу на мониторе.
Все забегали.
Ко мне подошел неприметный мужичек и сообщил.
- Сейчас красоток на подиум выведут, всех сразу. Щелкни их на фоне лейбла сразу, как только наше лицо новой линии вывезут.
- Вывезут?
- А ты не видел? Она на инвалидке рассекает.
- Нет, пойду, посмотрю.
Они вывели всех девушек и начали рассаживать и расставлять их.
Самые яркие девушки и самые красивые наряды в середку, что попрактичнее и пооднотонней - по краям. Народ был уже уставший, так что никто особо не ссорился. Показ давно закончился, зрители уже были дома и нам всем хотелось разойтись по домам. Наконец вроде всех расставили, целая армия фотографов выстроилась напротив и тут появилась Риша.
Ярко-красное платье только подчеркивало ее худобу, ее выступившие скулы. Она с трудом пересела в кресло-трон и попыталась занять позу подчеркивающую ее сексуальность. Где-то уже защелкали. Засверкали вспышки.
Я поднял объектив.
И вдруг все вокруг преобразилось. Нечто странное сидело напротив меня на троне, окруженное яркой толпой приспешников. Были среди них и великие воины, и маги, и просто хорошие бойцы. И я взглянул через прицел на свою цель и понял, что теперь это точно конец. И мне потом не отмазаться. Не отмыться. Я не смогу сделать вид, что этого не было, даже если никто меня не упрекнет.
И я нажал на курок.
Сейчас прямо рядом с фотоаппаратом, который делает кадр за кадром, на стене висит этот чертов календарь.
О, как они прекрасны, эти богини, сошедшие с небес. Как идеальны их фигуры, как ярки их наряды, как откровенны их улыбки. Длинные ноги, упругие груди, пышные волосы. Тела созданные для секса, наряды, за которые не жалко отдать состояние.
А в середине сидит ОНА. Королева.
Самая желанная, самая красивая, самая притягательная.
Мертвое тело, которое упало с трона, не имело никакого отношения к этой совершенной женщине. Ссохшиеся кисти рук, скрюченные пальцы, выражение обреченности на лице. Седина, проступающая у корней.
Я сел рядом с этими останками какой-то посторонней, незнакомой мне женщины и заплакал.
Рядом кто-то протяжно закричал.
*
Гарик смотрел на меня, и я прямо физически ощущал, как я ему не нравлюсь.