Благодарю за фотографию на обложке художницу и писательницу, книги, которой можно прочитать на ЛитРесе Ольгу Скоробогатову.
Автор
Августовская звезда
На исходе был август.
Стояли последние летние вечера. Чистые тихие ничем незамутнённые.
Аквамариновый воздух был полон запаха яблок и цветов.
Казалось, что безмятежность и покой навсегда снизошли на землю.
Брэнтон сидел в маленьком кафе возле самой дороги.
Дорога в оба конца казалась бесконечной.
Где-то далеко плыли лиловые горы… или сиреневые облака над ними…
За окном благоухал сад, сохраняя ощущение лета.
Только иногда с ветки срывался раньше времени озолотившийся лист, он быстро летел к земле под искрящейся тяжестью холодной росы.
Брэнтон скучал…
Нет, вернее он был в растерянности. Долгий и упорный труд казался бесполезным. Его последние звёздные расчёты разрушали все ранее тщательно составленные схемы и чертежи.
Словно одна из звёзд сорвалась с привязи Вселенной и с нарастающей скоростью двигалась в неизвестном направлении…
Посетителей в кафе почти не было.
И, вдруг! Что-то нарушило тишину. Брэнтон машинально посмотрел в окно – напротив кафе остановилась маленькая лакированная коляска.
Чёрные кони в серебряных яблоках нетерпеливо перебирали копытами.
Стройная дама в светло-сиреневом плаще отпустила вожжи, как бы нехотя спустила маленькую ногу на мягкую пыль дороги.
… Когда её вторая нога коснулась земли, кони неожиданно успокоились.
Она вошла в кафе, и струя тёплого сиреневого воздуха влилась вслед за ней.
Дама села за второй столик у окна. Заказала вино и кофе. Кажется, ей принесли фрукты…
На длинном серебряном блюде благоухал лилово-дымчатый виноград, в маленькой высокой вазе золотились яблоки, и, опрокинув низкую корзиночку, на розовую атласную скатерть упало несколько сладко пахнущих персиков.
Дама пила густое фиолетовое вино. Блуждающим взглядом она окинула кафе и его посетителей.
Юноша за соседним столиком привлёк её внимание. Она посмотрела на него долгим, каким-то странным взглядом, словно видела перед собой ни его самого, а его Душу, Судьбу…
Отведя взгляд, она, молча, допила чёрный горячий кофе, взяла наугад одно из яблок, и ни о чём, не спросив, села за столик Брэнтона.
Он удивлённо посмотрел на эту более чем странную даму.
Не говоря ни слова, она протянула ему яблоко… и он, оторопев от неожиданности, взял его из её рук.
Яблоко было золотисто-прозрачным, и видно было каждое зёрнышко внутри него. Оно было восхитительным!
И… вдруг, Брэнтон увидел с боку изломанный чёрный след червоточины.
Он сам не мог понять, каким образом яблоко выскользнуло из его рук и со слабым стоном ударившись о пол, покатилось дальше, задело за ножку стола и разбилось пополам.
Брэнтон смотрел на него удивлённым, зачарованным взглядом, словно это было не яблоко, а нечто другое более ценное и более хрупкое.
– Меня зовут Аида, – услышал он её сильный грудной голос.
– А меня Брэнтон, – тихо сказал он, поднимая глаза.
Она была красивая и стройная…
Её лиловый плащ опускался до самого пола, и казалось, дымился сиреневатыми струйками, как наступающие сумерки за окном.
– Аида, – повторил он задумчиво, как будто пытаясь, что-то вспомнить…
В её глазах непонятного цвета на мгновенье сверкнул странный глубинный огонь. Брэнтону показалось, что она улыбнулась, но он ошибся.
Что-то настораживало его в этой женщине, но что именно, он не знал.
– Вы не здешняя? – спросил он, не подозревая, как близок к истине.
Вместо ответа она пожала плечами, и фиолетовая тень скользнула по лиловому плащу, а сам плащ соскользнул на пол и Брэнтон увидел дымчато-серое платье, которое делало Аиду ещё более прекрасной, влекущей и… пугающей.
– А я живу здесь, – продолжил Брэнтон, – в нескольких минутах отсюда мой дом, мои родители, моя маленькая обсерватория. А в предместье живёт моя девушка. Её зовут Агнесса.
У неё лёгкие светлые волосы, они колышутся даже в отсутствие ветра. А глаза у неё беззащитно голубые, как небо, когда на нём нет ни облачка… И кажется, я очень люблю её.
Пристальный взгляд Аиды смутил Брэнтона.
– Тебе кажется? – сказала она и на этот раз действительно улыбнулась.
– Брэнтон! Ты очень красивый юноша. Ты мне нравишься.
И она отпила из его бокала…
– Да, но… – слова застыли у него на губах.
– Что-нибудь не так? – спросила Аида. – Какой чудесный вечер. Я давно мечтала о таком… Пожалуй, я останусь здесь на ночь. Мне нравится здесь.
А завтра продолжу свой путь.
– А куда вы едите, Аида? – спросил Брэнтон.
Аида пожала плечами и отодвинула ногой, лежавший на полу плащ, который теперь казался густо-лиловым.
Она выдернула из вазы цветок. Это была роза. Белая роза на длинном стебле.
Аида жадно вдохнула в себя чистый запах цветка, скользнула губами по влажным лепесткам и снова опустила цветок в вазу.
– Знаешь, Брэнтон, я люблю тихими вечерами останавливаться в незнакомых местах, сидеть в маленьком уютном кафе и смотреть, как за окном воздух из прозрачно-синего становится фиолетовым и вместо веток с яблоками наливаются яркие звёзды. Брэнтон! Ты любишь звёзды?
– Да, – ответил он, – видите ли, Аида, звёзды моя стихия.
– И моя тоже, – произнесла она.
– Аида! Хотите, я расскажу вам о своей работе, я так много работал последнее время. Понимаете, Аида, мне кажется, что я нахожусь на грани открытия. Я потратил годы, долгие годы, бессонные ночи. Когда сегодня я пришёл сюда, мои мысли были в смятенье, мне казалось, что я где-то ошибся, о, нет! Мне казалось, что ошибка произошла где-то в глубине Вселенной, но теперь, теперь озарение! Аида! Вы понимаете меня?!
– Да, конечно, мой мальчик… но звёзды не ошибаются. Впрочем, я очень устала с дороги и хотела бы отдохнуть здесь, в номере, хотя бы только прилечь. Ах, как я устала!.. Брэнтон! Мы поднимемся наверх, я дам отдохнуть своим ногам, а ты расскажешь мне всё, всё, что захочешь, Брэнтон.
Он помог ей подняться по лестнице. Вернулся, поднял плащ, ставший фиолетово – красным. Постучал в дверь.
–Да…
В комнате тускло горели свечи, капал медленно воск, а в глубине мерцало зеркало и в нём отражение Аиды…
Переливались преломлённые лучи…
Пол плыл под ногами Брэнтона…
Он интуитивно закрыл глаза. Его внутренний голос предостерегал его…
Но Брэнтон не смог уйти…
– Не бойся, – сказала Аида и обвила его горячими жадными руками, – не бойся, Брэнтон, ты мне очень нравишься, очень. Доверься мне… Ведь ты веришь звёздам, Брэнтон?!
Он ничего не отвечал, слабея.
Аида, как вспышка в густом тумане окутала его, лишила сил и возможности что-либо сказать, что-либо сделать…
Она опустошила его тело, выпила его душу без остатка, как в предвечерье пила вино из его бокала.
– Брэнтон, Брэнтон… горячий шёпот Аиды лишил его разума, бесстыдные ласки лишили воли. Он отдался ей полностью, как раньше отдавался только звёздам. Ночь сгорела в неистовом пламени наслажденья.
– Аида? Вы любите меня? Мы всегда будем вместе?
Ответа он не услышал, забывшись под утро коротким безмятежным сном…
… В небе растаяла предрассветная звезда…
Рассвет стелил под нетерпеливые копыта коней шафрановые лучи.
На плечах Аиды вздыхал лилово – розовый плащ.
Она села в коляску, натянула вожжи…
Глухой короткий звук выстрела не заставил её оглянуться.
На исходе был август. Пахло яблоками…
Сердце Брэнтона успокоилось навсегда.
Инга
Она жила совсем одна в огромном запущенном саду, который рос сам по себе, как ему пожелается.
Маленький домик со стеклянной верандой был затаён в глубине разросшихся платанов и фруктовых деревьев. Его обвивали виноград и хмель, плющ и клематисы.
Трудно представить, как все они уживались, сливаясь в одну ароматную гирлянду.
Возле ручья росла дикая мята. Её голубые цветы пахли свежестью и ещё… чем-то непонятным и тревожным…
По ночам, казалось, все звёзды собираются над этим садом, а цикады выводят такие нежные и страстные мелодии, словно среди них затерялась душа Паганини.
В старой башне шумели совы, в полумраке они летали над садом. Их смех и сладострастные стоны пугали суеверные души.
Имя у неё было необычное – Инга.
По утрам на мансарде она расчёсывала свои длинные светлые волосы. И казалось, что это предрассветные лучи просачиваются сквозь гребень и стекают к её ногам
Инга…
У неё был отрывистый прозрачный смех, такой же звук издаёт струя фонтана, ударяясь о края мраморной чаши.
А глаза у Инги были серые, под цвет озёрной воды, в которой отражаются ивы.
И я не помню, смеялись ли они, её глаза, были ли там искры среди изменчивых вечно блуждающих теней.
Инга с соседней улицы, о которой шептался весь город и которую никто не знал…
… Она позвала меня на берег моря. Мы стояли на скале и смотрели на волны.
Инга молчала, а меня охватило чувство неловкости и ещё какая-то неосознанная тревога. Эта тревога просочилась инородной песчинкой в моё сердце и причиняла мне боль. Я не мог понять, что это…
Мне казалось, что это Инга делает мне больно.
– Инга! – спросил я, – зачем ты позвала меня? Тебе нужна моя помощь?
– Помощь… – повторила она тихо, словно отдалённое эхо.
И вдруг резко повернулась ко мне всем корпусом, приподнялась на цыпочки, взяла моё лицо в свои узкие ладони, заглянула в мои глаза так глубоко, словно хотела увидеть мою душу и сказала, – я люблю тебя!
А я… я отпрянул, словно не прекрасная девушка глядела в мои глаза, а морское чудовище.
– Но, Инга, Инга… – пробормотал я, не слыша собственного голоса, – но, Инга, Инга, я не люблю тебя…
Она скрестила руки на груди, отвернулась и вдруг прыгнула со скалы.
– Инга! – крикнул я совершенно растерянно, – Инга!
Она плыла, рассекая волны, не оборачиваясь.
Её фигура уменьшалась и таяла
– Господи! Почему я не бросился ей в след? Почему?
Я спустился со скалы и увидел Ингу.
Она отжимала волосы, и вода стекала на песок. Мокрое платье обтянуло её фигуру. Она вся казалась прозрачной и неземной.
Увидев меня, она быстро пошла прочь.
Оправившись от неожиданности, я бросился за ней.
Узкие следы мерцали на песке. А здесь, кажется, она отряхнула ступни и надела туфли. Я огляделся. След обрывался.
– Боже! Ну, куда она могла подеваться? Не вознеслась же на небо? И не провалилась сквозь землю?!
Тщетно я вновь и вновь обошёл скалу, совершенно ошеломлённый, вернулся домой.
Вечер. Южный вечер. Темнота, как всегда наступала быстро и густо.
– Завтра пойду в её заброшенный сад, и всё объясню ей. Я даже не думал о том, что именно я собираюсь объяснять Инге.
Засыпая, я думал о ней, мне показалось, что возле открытого окна промелькнул её светлый силуэт… а возможно, это была луна.
– Инга, – прошептал я, засыпая.
Но утром я не нашёл Ингу. Никто в городе не знал, куда она подевалась.
…………………………………………………………
Прошло время…
Я встретил Машу. У неё коричневые глаза, ослепительные, как солнце в середине лета, они всегда смеются. А тёмные, блестящие волосы пахнут пряной сладостью жареного каштана.
Маша может сделать всё из ничего. У неё золотые руки.
Друзья зовут её Марья-Искусница.
… И завтра наша свадьба…
И я не знаю, зачем я стою теперь на этой чёртовой скале над морем.
Темнота обступила меня со всех сторон, и только волна, как гигантская кошка скребётся о песок и шипит убегающей пеной.
– Инга! Инга! Я умоляю тебя! Вернись! Инга! Я не могу без тебя.
Или же пусть и мои следы растают на песке неизвестно как. Инга! Я люблю тебя! Та неосознанная тревога, песчинкой просочившись под створки моей души, стала жемчужиной, орошённой слезами моих страданий, моей печали о тебе, Инга! Инга! Ты слышишь меня?!
Море. Берег. Песок за скалой… вечный хранитель чужих тайн. Тайн, не оставляющих следов.
Ну, что ж, пусть у тебя будет ещё одна тайна. Моя тайна.
Инга!..
Дочь Аглаи и сын Зевса
Елена была счастливым человеком. Ей удалось обрести самое ценное в жизни – любимую работу.
Уставала она, конечно безумно и засыпала, едва коснувшись головой подушки.
… Однажды она проснулась посреди ночи от резкой вспышки, ударившейся о стекло и ослепившей её сквозь сомкнутые веки.
Она услышала шум. Ливень шёл сплошной стеной. Снова вспышка и яростный грохот.
– Надо бы закрыть окно, подумала Елена. Но вставать ей не хотелось.
– Нет, лучше заказать какой-нибудь приятный сон, – она зевнула и закрыла глаза, – вода в комнату не попадёт. А гроза? Ну, пусть себе идёт.
Тёплое томление растеклось по телу и увлекло её в мир грёз…
… Клубы водяной пыли застили отблески мечей, но наконечники копий неутомимо прорывали серую пелену…
На правом крыле явно мчалась конница. Иначе откуда такой грохот?..
А в центре двигалась плотная фаланга сверкающая металлической чешуёй панцирей.
… Ураган набирал силу. Южный и восточный ветра набросились друга на друга.
Где-то далеко-далеко раздался короткий звук – то ли резко оборвавшийся крик, то ли боевой клич трубы.
Всё вокруг закружилось, заклубилось и взорвалось осколками чёрных пятен.
Приблизившись, загремели со всех сторон крики и леденящий душу лязг железа, прокладывающего кровавый путь сквозь вражеский строй был так неумолимо близок!
Длинный и острый лунный луч точно копьё в щите, застрял в наплывающем облаке.
… Елена закрыла глаза…
Опрокинутые в пыль, стыли безмолвные глыбы огромных камней.
Ночная тьма орошалась влажным лунным светом.
Елена сделала шаг, другой, обо что-то споткнулась…
Она наклонилась – на земле валялся огромный щит.
– Странно, – подумала она, – откуда он тут взялся?
Следующая находка озадачила её ещё больше…
На вид ему было не более двадцати двух. Тяжёлые струи золотисто-русых волос. Высокий лоб, прямой нос. Размашистые брови. Губы чувственные, влекущие. Особенно соблазнительной выглядела нижняя губа, слегка припухшая, точно ужаленная золотой пчелой.
Наверное, он любит виноград, истекающий сладким соком и… не всегда осторожен.
Тяжёлый подбородок не портил правильный овал его лица.
При лунном свете он казался божеством.
– Как интересно, – подумала Елена, – это же съёмки фильма! Ну, конечно! Как же это я сразу не догадалась! Бедные… – Елена вздохнула, – даже ночью им не спится, – она подошла поближе к неподвижной фигуре, залитой зыбким лунным светом. Он не сводил с неё изумлённых глаз. Теперь Елена разглядела, что они тёмно-синего цвета. И зрачки их сияют ярче звёзд.
Конец ознакомительного фрагмента.