Максимов Алексей Иванович
Декаданс. 01-01
Едва первые солнечные лучи пробились сквозь листву моей спальни, я напрягся, насторожившись, и постарался сохранить дыхание ровным. До моего слуха донеслись осторожные шаги, приближающиеся к моей постели, в купе с солнцем и разбудившие меня, но настороженность почти сразу ушла. Я знал эти шаги. Лёгкие, больше похожие на поцокивания из-за особенностей походки вторженца. Кайлина, именно так звали мою сестру, старалась ходить на носочках, тем самым лишая свои шаги притаптывающих от столкновения пяток с землёй и шаркающих от перенесения веса со стопы на носок звуков. Звуки шагов стихли около моего изголовья и на смену им пришёл её звонкий, но приглушённый в меру сил голос:
-Вер, ты проснулся? И вот только попробуй хоть на секунду выразить недовольство, ты обещал поддержать меня сегодня! Заклинаю, не заставляй меня нервничать ещё больше и будить тебя! - голос из поначалу просительно-умоляющего к концу фразы скатился на требовательно-угрожающее шипение.
Я опасливо приоткрыл один глаз, бросил взгляд на пришедшую в мои покои девушку и задержал внимание на её накидке бледного зелёно-коричневого цвета под стать её глаз. Как говорила сама сестра, к этой накидке не пристаёт никакая грязь и пыль, отчего она была очень удобной в повседневном пользовании.
-Да, Кайя, уже встаю. Кто-нибудь из родных будет ещё присутствовать на оглашении списка? - руками я нащупал грубую ткань туники, сложенной поверх таких же грубых штанов, схватил одежду в охапку и резко сел, широко раскрыв глаза и борясь с накатившим головокружением. На кровати, выточенной из цельного пня, тело за период сна немело и теряло подвижность.
-Ты же знаешь их не хуже меня, делают вид, что принимают выбор Леса как саму собой разумеющуюся данность, и, мол, даже не сомневаются, что этот самый выбор падёт и на меня! - сестра очевидно нервничала, да и не мудрено, получить право на проведения ритуала было сродни лотерее, сыграть в которую можно лишь раз в жизни. Либо не сыграть вовсе.
Головокружение уже прекращало донимать меня и я смог полностью сосредоточиться на беседе, не думая о том, что звон в ушах, источником которого была моя драгоценная сестра, жутко угнетал.
-Эти взрослые такие хитрые! Если ты пройдёшь, то тебя можно будет даже не хвалить - ты ведь всего лишь будешь соответствовать планке, которую они перед тобой поставили! - я зашнуровал сандалии, споро ополоснул лицо водой из тазика, который предусмотрительно принесла проснувшаяся раньше меня Кайя, и договорил уже на пути к выходу, - А если не пройдёшь, то станешь разочарованием семьи и практически прислугой. Будешь набирать воду, мыть за нами посуду, будить меня по утрам, о-ох! - чувствительный толчок в плечо напомнил мне, как сильно всё-таки одна из нас переживает этим утром.
Меня эти терзания пока обошли стороной, так как я был не только не родным братом Кайе, но и ещё слишком юн для обряда слияния, поэтому никаких особых надежд клан, по одним им известным причинам давшим сироте своё имя, на меня не возлагал.
Кайя и, сколько себя помню, я принадлежали одной из правящих семей.
Кайлина и Вергилий Маир. Лес, а именно так просто и незатейливо назывался наш город, вероятно, использовав это самоназвание из-за территорий давших приют нашему племени, управлялся советом, в который входило по четыре представителя каждого из главенствующих на нашей земле родов.
Маир, Велес, Веюм, Слоан, Дэвиш, и Тарес взрастили свою власть через преемственность поколений и многочисленные межродовые браки, всё более укрепляющие влияние кланов на земли и позволяющие получить лишние голоса в совете.
Был и седьмой клан - Глоа, по одним им понятным причинам отказавшийся от земель и власти, но, тем не менее, очень активно взаимодействующий с остальными кланами.
Зоны влияния были поделены основателями семей ещё с незапамятных времён, и целостность клановых территорий с тех пор не нарушалась. Лес представлял из себя круг с неровными краями, каждому из кланов досталась одна шестая территорий которого. Разумеется, с увеличением числа жителей Леса территории росли, границы расширялись, но во избежание конфликтов все семьи благоразумно увеличивали площадь своего сектора лишь всё более отдаляя его границы от центра леса, давшего нам приют.
Кланы же олицетворяли и защищали все сферы и аспекты общественной жизни, и, чтобы ещё сильнее разделить зоны влияния и сберечь тщательно хранимое равновесие, каждая из семей по негласному правилу принимала учеников и оказывала услуги лишь в своей стезе.
Маир - клан, к которому принадлежали мы с сестрой, были врачевателями. Наши лечебницы были расположены во всех уголках леса, нам были доступны тайны трав, а наши знахари владели сотнями рецептов снадобий и прекрасно разбирались в анатомии и акупунктуре. Замахнувшиеся на добычу не по силам охотники, отравившиеся волчьими ягодами игравшие дети, либо же простые жители ненароком попавшие в опасные ловушки с лихвой расставленные в охотничьих угодьях и пограничных территориях - все они находили защиту, заботу и пищу в наших домах.
-Доброе утро, юная госпожа! Я слышала, сегодня вы постараетесь приобщиться к силе Леса? Это такое счастье и повод для гордости для вашего отца! - источником льстивых комплиментов была метущая подмостки вокруг своей лавки добрая, раздавшаяся во все стороны бабушка.
-И вам привет, тётя Дафна! - Кайя приветливо помахала рукой женщине и ответила на её вопрос. - Да, сегодня я в числе претендентов, и это жутко волнительно! Кажется, само ожидание страшнее отказа!
Я добродушно кивнул головой поприветствовавшей нас торговке, но не проронил ни слова. Мы шли по украшенной и подготовленной к празднику улице, приветствовали соседей и знакомых. То здесь, то там я замечал настороженные, сосредоточенные лица, в большинстве своём направленные в сторону Великого Древа под кронами которого и должна была состояться церемония. На многих домах были выставлены декоративные штандартны со стягами клана Велес.
Если клан Маир лечил болезни тела, то Велес занимался исцелением хворей душевных. Велес был родом, самым близким по духу с Маир из существующих кланов. Взвалив на свои плечи тяготы клириков и доводя до нас волю Леса, они заправляли сегодняшним торжеством - именно их устами говорил наш дом, назначая дни проведения ритуалов и одним им ведомыми знаками указывая на достойных из числа желающих. В построенных кланом храмах могли найти утешение голодные и уставшие, служители культа согревали пришедших теплом огня, добрым словом и мудрыми наставлениями.
Чаще знаки приближающегося ритуала возникали раз в год, но бывали времена, когда их число утраивалось. Выразить Лесу свою просьбу причаститься к его силе мог каждый, но с одним веским ограничением - сделать это можно было всего один раз в жизни.
Кого одобрит Лес, предугадать было невозможно - право на ритуал получали или же не получали в равной мере как представители нашей главенствующей элиты, так и самые пропащие и безнадёжные преступники. Разве что было отмечено, что Лес предпочитал более зрелых, взрослых и опытных, нежели подрастающее поколение. На одного не разменявшего двух десятков зим юнца, прошедшего отбор, обычно приходилось пять-семь более старших товарищей, многие из которых успели подержать на руках внуков. Одного этого было более чем достаточно для дрожащих от переживания пальцев восемнадцатилетней Кайлины.
Высказывать свои прошения Лесу в столь юном возрасте, не смотря на риск отказа, было неотъемлемой частью демонстрации силы и престижа представителей великих семей. Сами же кланы в виду достаточной плодовитости практически принуждали своих наследников идти на этот шаг, не жалея даже тех, кто предпочёл бы пройти через слияние на три десятилетия позже, тем самым значительно увеличив свои шансы.
-Вер! - Кайя, пытаясь привлечь моё внимание, поймала меня под руку и пошла по правую сторону от меня. Со стороны её походка иногда напоминала череду маленьких прыжков, отчего сестра становилась похожа на скачущую с места на место птичку. Особенно забавным это выглядело в лучах первого весеннего солнца, знаменующего скорое отступление зимы в наших краях. - А сам ты не думаешь пройти ритуал?
-Мне ещё и шестнадцати не исполнилось! - я почти поперхнулся от такой веры в мои силы. - Я конечно рад был бы всех впечатлить, но подожду, пожалуй, ещё пару лет, когда и надо мной нависнет незримый требовательный гнёт твоего папы!
Кайя была прямой наследницей главной родовой ветви клана, а её отец - Гэбион Маир - действующим главой и, по совместительству, сильнейшим из знахарей-исследователей нашего поколения. Он сознательно отошёл от управленческой деятельности, спихнув бумажную волокиту и бюрократию на двоюродных и троюродных братьев и сестёр, в то время как сам вместе с ближайшей роднёй и талантливыми учениками приоткрывал пологи тайн химии, зельеварения и разбирался с выкупленными у внешних торговцев трактатами по алхимии, знания из которых в большинстве своём в лучшем случае оказывались совершенно бесполезными и неприменимыми на практике, а в худшем - откровенно вредительскими.
Мы шли по булыжникам мостовой и по квёлой траве, которая под весенним солнцем только начинала набирать силу, растраченную за холодные месяцы зимы, но даже этого в Лесу, щедро делящимся своей жизненной энергией со всеми живыми существами здесь, хватало, чтобы пробиваться сквозь плотно уложенный гравий и сопротивляться постоянному утаптыванию тысячами ног. Изредка мы вступали в жалобно чавкающие лужицы, и прохладная вода бодряще омывала стопы, прикрытые лёгкими вязаными сандалиям.
Домов здесь не было. Центр города был целиком отдан под общественные организации - представительства шести кланов, служившие одновременно и приёмными, под пекарни и торговые лавки, зал совета, который хоть и назывался залом, но был самым величественным сооружением в городе, и под площадь, служившую местом проведения всевозможных мероприятий. Уверен, где-то существовал дом и для Глоа, где они проводили свои исследования, но он совершенно точно был за чертой города.
К Великому Древу, ставшему оплотом и точкой отсчёта для страны, сегодня стекались толпы народа. Без таких сборищ не обходилось ни одно торжество - под его кронами мы праздновали жатву и уход зимы, здесь проводились обряды на удачу охотникам, на большой приплод у оленьего стада, обряды выражающие нашу эфемерную любовь к матери-природе и воздающие почести отцу-Лесу.
Сегодня же к Древу шли, чтобы присутствовать на оглашении имён тех, кого Лес выбрал достойными для слияния. Среди нестройных верениц людей были и сами испытуемые, в надежде закусывающие губы и то и дело сглатывающие застревающий в горле ком, и их друзья, пришедшие порадоваться за товарища либо же утешить того в случае отказа.
В действительности в отказе не было ничего страшного. Ежегодно выражали своё желание пройти ритуал тысячи моих соплеменников. Допускалась до него в лучше случае сотня. Тех, кому Лес ответил во время таинственного причастия, в итоге можно было пересчитать по пальцам рук. Один из пятиста. Таково было примерное соотношение приближенных к воле Леса и отвергнутых ею.
Кайя покрепче стиснула моё плечо, и дальше мы шли каждый погрузившись в свои мысли. Проталкивались через готовящиеся к гуляниям толпы, лавировали между одинокими путниками, изредка выныривали из раздумий, чтобы ответить на приветствия. Так как мы вышли из родового замка, то и путь до центра занял у нас совсем немного времени.
Наконец, мы оказались на площади, где раскинулись торгующие выпечкой и сувенирами лоточники, гуляющие компании, приступившие к возлияниям даже не дожидаясь оглашения списка претендентов, и более серьёзные представители племени, которые просто хотели дождаться оглашения результатов, избавляющего от тревожного неведения.
Так же в отдалении на деревянном, на скорую руку сооружённом помосте возвышались кресла для клановых наблюдателей, которые никогда не пропускали это мероприятие.
Дело в том, что прошедший инициацию мог перейти в любой клан по своему желанию. Нет, разумеется, переходы из семьи в семью не были чем-то редким - молодые люди влюблялись и женились, и кланы тогда решали, чьё имя будет у молодых, некоторые, устав от текущего положения дел, пытались сменить обстановку - но в этом случае, в отличие от свадьбы и создания семьи, требовалось серьёзное поручительство от членов клана - в этом плане проще всего приходилось клану охотников. Познание тела возможной добычи и умение читать следы помогали им легко освоиться как среди врачей, так и в регулярной армии.
Успешная инициация же ставила желания ренегата выше мнения глав принимающих кланов. Новообращённый мог попасть в любую семьи, и ни его прошлое, ни его настоящее, которые могли бы стать крестом на пути в обитель закона и порядка Слоан, ни отсутствие презентабельного внешнего вида, которым так дорожили величественные и распрекрасные дипломаты и торговцы Веюм, ни даже физическая неполноценность, особенно удручавшая воинов Тарес, не могли помешать его новой жизни.
Инициация в житейском смысле была сродни tabula rasa - чистому листу. На уровнях более глубоких инициация преображала прошедшего через неё. Для начала сам факт её свершения запечатлевался словно в сам воздух вокруг перерождённого. Мы, Стая, всегда знали наверняка, прошёл человек перед нами инициацию или нет. Поэтому у нас даже не было прецедентов, когда вернувшиеся после ритуала пытались солгать о его результатах - всё, словно на ладони, было очевидно любому присутствующему.
Процесс ритуала не был тайной, и подробно вкладывался в наши головы ещё в детстве - матери описывали его вместо сказок и колыбельных, а воины, кому довелось пережить кровавое испытание, бахвалились победой.
Не стоит думать, что там происходило смертоубийство, но обряд и в правду не каждому был по зубам. Испытуемому лишь следовало найти уединённое место, всё остальное брал на себя сам Лес. Некоторым Он подносил свои дары на блюдечке, словно прося их взять, некоторым посылал боль и страдания. Кто-то воспринимал инициацию как насмешку, впоследствии открывая для себя совершенно неожиданные грани дарованной силы.
По сути, обряд роднил пришлых детей Леса с ним через его родных детей, исконных хозяев этой земли, живших на ней задолго до появления здесь людей и основания города, давшего приют столь разросшейся за столетия человеческой стае. Каждый прошедший инициацию оказывался связан с животным, которое выбирала для него природа, обретал тотемного зверя, схематичное изображение которого в последствии при желании мог выгравировать на знаковом перстне.
Чаще всего у инициированных на гладком металле кольца можно было увидеть волчьи и медвежьи пасти, орлинные лапы с хищно скрюченными когтями, змеинные клыки со стекающим с них ядом - именно на заключение контракта через хищника приходилась львиная доля трагических случаев.