– Отбой тревоги, – объявил я, когда последние движущиеся точки исчезли вдали. – Отдыхайте. Но по сторонам посматривайте.
Даже расслабиться не успели:
– А-а! – со страхом и болью донеслось сбоку.
Отдых отменялся. Кристина, шагнувшая на ком сухой травы, теперь торчала над ним в перекособоченной позе – нога провалилась по самый верх бедра и застряла в дыре среди камней. Ни туда, ни сюда.
Мои усилия по вытаскиванию за руки вверх успехом не увенчались, а ее собственные попытки, связанные с дерганьем в стороны, едва не повредили ногу. Громкое «Ой!» остановило нашу бурную деятельность. Несколько учениц, толкаясь, принялись раскидывать траву, почву и перекрестно лежавшие – словно специально уложенные таким образом – ветви под ней.
Скальную породу пересекала трещина, она вилась между деревьями на несколько метров вперед. Кристину угораздило попасть в самую узкую часть. Дальше в щель могла бы поместиться не только нога, но и весь человек, что и было мной тут же продемонстрировано. Нырнув во тьму, я просочился в самую глубину, внутри дал глазам немного привыкнуть и осмотрелся.
Щель как щель, в качестве пещеры использовать нельзя: пролом почти вертикальный, от дождя не укроешься, а дно – череда сплошных острых выступов и углублений. Ни лечь, ни отдохнуть. Впрочем, здесь можно прятаться паре человек – при угрозе жизни, когда дождь и прочие неудобства просто не замечаются.
Нога Кристины в грязном кожаном мокасине едва не била меня по макушке. Вот оно что: нужно двигать ее вперед согнутой, тогда выйдет на широкое место. Я осторожно взялся пальцами за тонкую щиколотку.
– А-а! – оглушил сверху девичий вопль.
– Кристина, это я. – В одно движение ее нога была вытянута мной в нужном направлении. – Вот и все.
Обошлось содранным кусочком кожи. Могло быть хуже.
Полазив по трещине еще, я сделал вывод: пещеркой активно пользуются. Людям здесь некомфортно, а вещам – в самый раз. На камне виднелись многочисленные потертости и царапины, оставленные опускаемым и поднимаемым грузом. Сейчас чей-то возможный тайник был пуст.
Прошу прощения, не пуст. Один камень явно выделялся своей инородностью – на мой взгляд недавнего человолка, привыкшего к жизни среди камней. Я расшатал его и вынул. В глубине обнаружилась выемка, за которой можно спрятать пару мешков золота. Вместо золота здесь ползали мокрицы, а в застоявшемся воздухе, несмотря на сырость, стоял убойный запах чеснока и пота. Кто-то был здесь совсем недавно. Возможно, те самые обладатели ног и груза, чьи следы я видел около лагеря.
Попыхтев, я выкарабкался на свет и указал на трещину.
– Не накрывайте, чтоб еще кто-нибудь не провалился. И хорошо бы огородить торчащими ветками.
С этой минуты движения царевен по леску стали намного аккуратнее, ступни прощупывали почву, прежде, чем перенести вес. Вот и прекрасно, целее будут.
Я вновь собрал отобранную команду в сторонке. Остававшаяся за командира Варвара, естественно, тоже присутствовала, и мои первые распоряжения коснулись именно ее:
– Воду наберите про запас в шлемы, у вас их остается три. Отстоится, можно пить. Лучше, конечно, прокипятить, но дым выдаст убежище, а рыкцари опаснее микробов. Напейтесь и наберите воды с собой, возьмем в горы. И дров наберите, сколько можно. И сухой травы. Не думаю, что дело дойдет до костра, но если дойдет, нужно быть готовым. Вопросы есть?
Антонина подняла бровь:
– Как ты сказал: рыкцари опасней, чем кто?
Мяч ей в ворота и полный стадион зрителей. И мне заодно, поскольку сам виноват.
– Чем другие рыкцари, мелкие и вредные. Неважно. Я спрашивал по существу дела.
– Вдруг вы не вернетесь до утра потому, что просто задержитесь? – задумчиво ввернула Варвара. – А мы уйдем.
– Тогда отправимся вам на перехват. Постараемся не задерживаться. Вон кучка корешков. – Я указал на принесенное с утра. – Разделите, поешьте.
Кристина сглотнула. И не она одна.
– Себе еще найдем по дороге, – успокоил я команду. – С вопросами все?
– Какой знак подать, если увидим угрозу вам? – осведомилась Варвара.
Гм. Соображает. Об этом я не подумал.
– Пригните крайнее деревце на пригорке. На фоне скалы его должно быть видно от леса. Буду знать, что к нам кто-то идет.
– Если враг двинется сюда, как сообщить, что мы ушли, а здесь засада?
Я вытащил и протянул девушке кремень:
– Запалите собранный хворост, мы увидим дым.
– А если снова туман? – возразила она.
Я пожал плечами.
– Тогда не увидим.
Больше вопросов не возникло.
Непросто быть командиром. Столько мелочей, о которых нужно думать заранее. Поправив на плече гнук, я повел навьюченную пустыми мешками продовольственную экспедицию в сторону далекого леса. Наступали осторожно, памятуя о прикрытой трещине. Каменистый склон оказался крутым, дальше понадобилась еще большая осторожность, чтоб не соскользнуть. Я постоянно оглядывался. Спутницы всматривались вперед. Высокое солнце слепило слева, не мешая видеть далеко и отчетливо. Жаль, что это работало и в обратную сторону – мы являлись прекрасной мишенью для любого, кто мог поджидать в лесу.
– Съедобно. – Я кивнул на ростки под ногами.
Антонина провела по ним носком сапога:
– Такие сухие и хиленькие…
– Если не голодная, не переводи продукт, оставь другим, – выговорила ей Кристина, собираясь рвать зеленый пучок. Видимо, в плену их кормили только вершками.
Неужели жизнь ничему не научила? Пришлось подавать пример. Выдернув похожий на недозрелую морковь белый корень, я тщательно обтер его перед тем, как отправить в рот. Джентльменский позыв предложить первый кусок дамам мозг безжалостно придушил: мало ли.
Девочки хором захрумкали, дорога пошла веселей. Мой взор метался и постоянно обращался назад. Муки командира: почему не пошел всем отрядом? Стоило ли разделяться, когда за нами погоня?
От погони мы как-то спаслись, иначе нас уже догнали бы. Зато: если напоремся на разбойников всего лишь вчетвером, остальные спасутся.
– Все помнят сигналы?
Если со мной что-то случится, сигналить и принимать информацию придется им. Вышагивавшая плечом к плечу Кристина бойко отрапортовала:
– Один флаг – срочно уходите, два – идите к нам. Если кто-то движется в нашу сторону – согнутое деревце. Если лагерю угроза – костер.
– Откуда взять флаг? – с детской прямотой вопросила Антонина.
Единственная из нас в доспехах и шлеме, из-за своей крупности она выглядела самой взрослой. Внешность обманчива.
Я прокашлялся, не зная, как приступить к объяснению. Разговаривая с Варварой, имел в виду себя, теперь задумался о вариантах.
– Решим этот вопрос, – успокоила меня Кристина, переглянувшись с Майей.
Та едва сдерживала смех.
Глава 2
Многие племена индейцев Амазонки не приняли католичества по глупой причине: не могли верить людям, у которых для обозначения зеленого цвета всего одно слово. У них самих до трехсот. Сейчас все эти триста, а то и больше, составляли наш вожделенный горизонт, играя дополнительными сотнями оттенков и тысячами нюансов.
После основательной чистки шлем на Антонине сиял как самовар, и я забеспокоился, не привлекут ли блики чужого внимания. В кино спрятавшегося снайпера выдавало стекло на оптическом прицеле, а у нас целый купол на вершине самоходной башни.
– Вас не учили маскировке?
– Но это некрасиво, – скривилась единственная наша обладательница доспехов.
– Тоня, сейчас это опасно, – поддержали меня Майя с Кристиной.
Скрепя сердце, Антонина покрыла предмет спора горстью пыли. Остальной металл на ней был тусклым – ее руки, к нашему счастью, туда еще не добрались.
К лесу мы вышли часа за два с половиной. У девочек уже подгибались ноги.
– Сидите здесь, – приказал я, остановившись перед внушавшей благоговение стеной неизвестности. – Если через полчаса не вернусь, бегите назад. Если волки – лезьте на дерево. Если враги – подавайте сигнал и спасайтесь.
– Если обожжетесь – подуйте на пальчик, – продолжила тираду Кристина, поигрывая локоном. – Чапа, мы не маленькие.
– Если бы.
На вид – еще согласился бы, чувственные симпатяшки с выпирающими свидетельствами взрослости, одна из которых даже обогнала меня ростом, имели полное право не называть себя маленькими. Далеко не дети. Но дело касалось выживания. При встрече с врагом соблазнительные выпуклости не помогут. Если только очаровать, чтоб противник дар речи потерял… но где взять такого врага-эстета, чтоб не мечом рубил или за волосы в плен волок, а издали женской красотой восторгался? Даже Варваре, которая в этом плане превосходила большую, тоненькую и плотную спутниц как плазма ламповые телевизоры, не повезло использовать природные козыри на всю катушку. В общем, большой ты или маленький – решают поступки, а не слова. На сем остановимся.
Деревья за спиной сомкнулись. Крадучись и прислушиваясь, я пробежался, где позволяла местность, и продрался, где не позволяла. Впереди действительно сияла оранжевыми точками апельсиновая роща. Не роща, а несколько деревьев, зато в самом соку. Я бросился назад.
Вдруг – запах, чужой и неправильный, что-то напомнивший. Чувства взбурлили, но предательски задрожавшие ноги уже вынесли в просвет между стволами. Прямо напротив в такой же оторопелости застыли два мужика. Одеты в рубахи, юбки и стоптанные сапоги, в руках короткие копья, выполнявшие роль посохов. Один – неохватно-крупный, с наивно-добрым лицом несмышленого кутенка, которого невзначай испугали и обидели разом. Он одеревенел у огромного куста в позе вратаря, готового к пенальти. Второй – просто мускулистый, но намного более быстрый. Его копье взлетело в замахе:
– Медленно полоши орушие на землю.
Тон шамкающего голоса, выговаривавшего «ж» как «ш», сквозил неприятностями. До меня расстояние вдвое меньше, чем от Гордеевских бойников в свое время до волчьей своры, которую такими же копьями вмиг превратили в энтомологическую экспозицию. В аналогичных умениях «немца» (так я окрестил копьеугрожателя за схожий акцент) я почему-то не сомневался. Руки отстегнули ремень и скинули перевязь.
– Давай сюда.
Меч и нож нашли новых владельцев. Немец улыбнулся во всю ширь, разглядывая невероятную рукоять ножа, открытый рот объяснил акцент: внутри не хватало целой череды зубов.
Пока второй запоздало брал меня на прицел, Немец поднес к моей шее лезвие моего же ножа:
– Кто такие?
Вон оно как, о нас знают, если во множественном числе. Или – берет на понт, не зная, кто я и сколько нас?
С ножом у горла врать трудно. Но недоговаривать можно.
– Мы сопровождаем в ближайшую башню нескольких царевен.
– Кто «мы»? Сколько вас?
– А вас?
– Не дерзи. – Клинок вжался, а на ногу наступил тяжелый сапог, видавший лучшие времена.
На рыкцарей мужики не похожи, скорее, на бежавших крепостных. Только от кого бежавших, если в этой части страны безвластье?
Немец почему-то забыл предыдущий вопрос, перейдя к следующему:
– Царевны, говоришь? Варфоломеины среди них есть?
– А что?
Между ушами ухало: «Варфоломеины»! Не один я надеюсь отыскать следы Зарины?!
– Ответ неправильный. – Острие процарапало кожу над кадыком. Тычок носка сапога в голень усилил впечатление от недовольства собеседника. – О потерянных царевнах что-нибудь слышал?
– Их и сопровождаю.
– Не о тех, – скривился Немец. – О приемных, бывших ангелах.
Ни фига себе, оказывается, не о Зарине речь. Откуда такой интерес к нашим с Томой скромным персонам у каких-то крестьян?
– Говорили, что одну человолки съели.
– То есть, – Немец прищурился, наклонив голову, – одна еще жива?
Отвечать не пришлось: из леса к нам неслось пять больших волков – быстро, мощно, в полном молчании. Когда хотят прогнать – лают. Эти нападали. И нападали на троих, что не стыковалось с засевшими в мозгу установками. Впрочем, звери – телепаты, они чуют состояние людей, определяя взаимоотношения по запаху. Мы для них были два против одного. Узнать ответ умозрительной загадки, не придут ли волки на помощь одному против двоих, не хотелось – а вдруг наоборот?
В аховой для себя ситуации мои поимщики сделали правильный выбор. Отстранившийся клинок развернулся протянутой рукоятью, и мне под ноги упала кинутая обратно перевязь с мечом:
– Помогай. Отходим.
Руки с удовольствием схватили родное оружие, мы одновременно отступили к кустам. За пышной растительностью обнаружился его один человек – в такой же одежде, скорчившийся, с трудом сдерживавшийся, чтоб не стонать. Середину тела покрывала сплошная бинтовка, сверху запеклась кровь.
– Волки? – Догадался он по нашему поведению. – Дайте огужие.
Этот не выговаривал «р». Прямо день логопеда какой-то.
Волков мы встретили, выставив клинки по кругу и защищая спинами раненого. Резкая смена ситуации зверей смутила. Раздались удивленные гавки, но набравшая скорость стая не смогла перестроиться. Сшибка произошла в молчании, быстро перешедшем в вой. Все три клинка достигли целей, четвертый – в нетвердой руке лежачего – просто отогнал зверюгу, пытавшуюся прорваться снизу, но пятый волк впился в бедро Немца, добивавшего первую жертву. Пригвоздив своего, дергавшегося на клинке, к земле и так оставив, я ножом прикончил висевшего на Немце.
– Шпашыбо, – с присвистом вышло из его разбитого рта.
Оставшийся в живых волк просто сбежал. Оружие Немца опустилось, веселый взор уставился мне в переносицу:
– Неплохо.
– Шкуры. – Здоровяк с упоением глядел на убитых зверей. – Сразу четыре.
Лоб Немца сошелся в задумчивости.
– Только быстро, – разрешил он. – Поможешь?
Последнее предназначалось мне. Почему нет, если мы теперь вроде как союзники?
Освежевание в шесть рук прошло быстро. Мясо, сопровожденное моим горестным вздохом, отправилось муравьям в траву, шкуры ушли в котомку, распухшую до размеров мешка. Стоя с оружием друг против друга, никакой враждебности мы больше ощущали.
– Ладно, пацан, сделаем вид, что друг друга не видели. Так лучше для всех.
Медлительный здоровяк поднял лежачего, от них слегка повеяло чесноком и потом. Немец, прежде чем прихватить шкуры, вскинул на плечо еще один вытащенный из кустов мешок. В нем звякнуло, а тяжесть и остро торчащие углы не оставили сомнений: оружие. Или доспехи. Скорее всего, мне довелось напороться на местных мародеров, тоже собравших жатву на поле боя и теперь с приключениями пытающихся доставить ее до места назначения. Впрочем… На этот раз я узнал не дававший покоя запах – тот самый, из трещины. Вот откуда мешок. И вот кого мы выгнали из леска своим туда вселением.
Фигуры скрылись среди деревьев. Я заставил себя забыть про мясо – царевны за одну мысль о нем на месте зарубят, но мысль – не муха, просто так не прогонишь. Тропа вела меня к горам, кучка калорийнейшей пищи быстро удалялась, а душа разрывалась. Почему надо голодать, если можно не голодать?!
Потому. Я потряс головой. Труднее всего победить в борьбе с собой. Потому что силы равны.
Глава 3
– Уважаемые дамы, подъем. Хочу угостить вас солнцем.
Они впервые увидели апельсины на ветвях. Раньше – только на столе, в нарезке или в жидком виде. Место боя с волками мы обошли по небольшой дуге, а последние сотни метров, когда яркие точки уже просматривались, наша фуражная команда летела на крыльях. Зубы вонзились в брызнувшие фрукты, располовиненные мечами.
– Чапа, сегодня лучший день в моей жизни! – получленораздельно донеслось из чавкающего рта Майи.
– И моей! – поддержала Кристина, засевшая на ветке не хуже иной обезьяны. Лицо и кудри были измазаны соком, а девочка все не могла остановиться.
– Обычный фрукт. – Антонина стойко держалась выбранного стиля общения, уминая при этом не меньше приятельниц.
У нее текло по подбородку, капало на доспех, оттуда впитываясь в рубаху. Впрочем, так было у всех. И никого не волновало.